от оптимизма к пессимизму: не то чтобы менялось мировоззрение, но любое событие все больше является поводом для отрицательных эмоций, нежели положительных. То, что в молодости явилось бы поводом для радости и ничего больше - с возрастом может вызывать вздохи и печаль, под разными соусами: поздно произошло, мало платят, недостаточно уважают, и вообще включаются ассоциации на тему: жизнь горька и несправедлива и люди сволочи. Что немало отравляет жизнь себе и окружающим. Окружающие говорят: да у тебя все хорошо, да ты и сам еще ничего, да чего ты кривишься - ведь произошло хорошее. Да, кисло отвечает убеждаемый, действительно хорошее... но немножко не так, и немножко не тогда, и вообще все это немножко не то. Жизнь может быть той же самой или даже идти на подъем - а вот отношение к жизни меняется, "идет на спад". Молодости не нужны причины для радости - в том смысле, что радость - ее дежурное состояние, и поводов всегда будет полно. Выспавшийся человек открывает глаза с хорошим настроением. И даже если груз на душе лежит - он еще сначала должен вспомнить, проснувшись, про этот груз, а пока не вспомнит - настроение хорошее. Старость спит плохо. Она ворочается в постели и припоминает былые несправедливости и обиды. Боже! - вдруг вылезает из памяти то, что казалось давно забытым. Вдруг бешеное раздражение вызывают сущие мелочи давно прошедших лет. А через неделю они сменяются другими древними мелочами. Таки у вас невроз? Можно сказать про перспективу молодости и близость смерти в старости, силу молодости и слабость старости, про износ нервных клеток, которые не восстанавливаются, - это не ново, но ничего по сути не объясняет. Правильнее говорить даже не о старости - под старостью обычно представляют седину, немощность, смирение, покой, воспоминания и какой-то уровень стабильности жизни: уже ничего нового не будет, можно на солнышке тихо радоваться бытию. Правильнее говорить о пути с вершины: жизнь вполне продолжается и внешне даже может идти на подъем по "закону эскалатора" в карьере, но силы и личные возможности идут на спад; а это процесс постоянный и непрерывный. Молодость активна, и активно ее отношение к жизни. Ее желания могут реализовываться в большой мере. Ее жизнь в своей будущей покуда несовершенности и неопределенности огромна и прекрасна. Ее самоутверждение тяготеет к экстенсивности: совершать, изменять, реализовывать. Она рвется вперед и вверх, ища и торя пути, и любое событие склонна рассматривать с точки зрения победы - этапа на пути к главным победам. Поэтому она не мелочна, не злопамятна, не мстительна. Каждое событие может иметь для нее положительный смысл - даже как приобретение отрицательного опыта, полезного на будущее. Цель высока и далека, жизнь впереди длинная, и смысл событию придает именно разворачивающаяся великость всей системы и структуры на стоящих и будущих поступков. Любое событие работает на более общее пространство жизни и усилий. Старость слабеет. Меньше сил, желаний, возможностей, меньше интереса к жизни. А жить надо! Хочется. Инстинкт, потребность. По-прежнему необходимо самореализовываться и самоутвержаться в максимально возможной степени. А теперь припомним, что нормальное соотношение потерь наступающих и обороняющихся - три к одному. Обороняющемуся легче, он врылся в укрепленную заранее местность, и тем как бы равен по силе действия (противодействия) трем наступающим. Отсюда консерватизм старости. Не могу уже открыть новое - но тебе, щенку-новооткрывателю, еще могу свернуть шею. Как бы по индивидуальной силе, по величине отдельно взятого поступка - я еще значительнее тебя. Нет, это, конечно, не рассудочное стремление - это инстинктивное, безусловное стремление индивида делать тот максимум, который он может. Ведь на весах - взять город и отстоять город есть равновеликий поступок с разными знаками. А силенок-то где взять для действий? Где нервная энергия, где побудительный мотив, где ощущение, которое требует реализации в действии? А активное негативное отношение ко всему, чему можно противодействовать, сидя в своем окопе. Раздражение, неприятие, стремление к противодействию. Дежурное отношение молодости: все не так, я это переделаю! Дежурное отношение старости: все не так, но я не могу это переделать (опыт, забота о детях, малость сил, плетью обуха не перешибешь, мир все равно не переделаешь). Вспомним, что страдание - это кнут к действию. Чем меньше энергии - тем больше сил надо мобилизовать индивиду для действия. Вот страдание - сильное отрицательное ощущение по какому-то поводу - и заводит старика: давление скачет, предынфарктное состояние, а он все кричит, слюной брызжет и добивается какой-то ерунды. Ибо он создан не для того, чтобы беречь здоровье и предельно продлить свое индивидуальное существование, а для того, чтобы ощущать и делать максимум возможного. Страдание и переживание "ни с чего" вышибает резервы сил, которые могли бы пойти на мирное тихое существование. Но человек не создан для тихого существования, он, понимаешь, "мятежный, ищет бури"! А буря в первую очередь - это буря в душе, сильные ощущения. Заметьте: любая весомая и реальная причина к страданию мигом вышибает у старости мелкие и надуманные поводы страдать. Смещение доминанты. А поскольку кнут страдания всемогущ и куда сильнее пряника радости (которая в определенном смысле и есть избавление от страдания, как долдонил Шопенгауэр) - страдание есть способ старости ощущать и делать максимум. Я не могу улучшить твою жизнь - зато я могу ее попортить десятком слов. Старость утверждается через отрицание - но уже не в силах толком реализовать его через действие: закон... мораль... сил нет. Очаг возбуждения отрицательных эмоций не снимается мало снимается. А как его снять?.. Старость утверждается через критику. Вот ты что-то делаешь - а я уравниваюсь с тобой и даже встаю выше: тем, что я умнее тебя и сделал бы это лучше, просто возраст не позволяет, тут вины нет, а ты слабак. Твой реальный пик я измеряю по своему прошлому (воображаемому), и мой пик выше. На спуске с вершины нарастает негативная реакция на раздражители. Что означает: нарастает недовольство существующим положением вещей. Что означает по сути: нарастает несогласие с этим миром. Чтоб было хорошо, надо чтоб было как-то иначе. Нарастает субъективная потребность в том, чтоб мир был не таким, каков есть. Это подстегивает силы по мере их убывания, это должно побуждать все больше концентрировать силы на переделке мира: за счет, так сказать, мобилизации внутренних резервов. Все старику не так, все ему надо иначе, ну же надоел всем!.. Это можно считать компенсаторной реакцией центральной нервной системы на старение организма. Продолжай ощущать и действовать! (Вообще мы имеем здесь, конечно, интересный комплекс причин: - невроз цивилизованного человека. Многие проявления отрицательных эмоций вечно сдерживаются законом, моралью, инстинктом самосохранения, преобладающим желанием достичь своей цели. С возрастом подавленные желания все меньше и труднее компенсируются рассудком, волей и другими, отвлекающими желаниями и поступками, и масса подавленных в течение многих лет отрицательных эмоций начинает прорываться наверх в сознание - с интенсивностью, никак не со ответствующей малости поводов. Недаром есть присказка у пацанов-хулиганов: "Пьяный мужик страшнее танка". В драке и на войне никакой пацан не звереет так, как поживший мужик: да мужик озверел от всей предшествовавшей жизни, вот он теперь зверство и выдает наружу. Раздражитель, нейтральный или даже положительный (!), все более воспринимается "подсознанием" как возможность прицепить к нему и выплеснуть наружу накопившиеся отриц ательные эмоции. Ну, типа: треснул собаку, потому что вчера тебе нахамила продавщица. - сравнение реального события (положительного) с тем, каким оно когда-то рисовалось в воображении. Поскольку мечта всегда превосходит действительность, сравнение не в нашу пользу. А ведь в оценке значимых для нас событий мы всегда исходим из сравнения то го, что есть, с тем, что должно быть по нашему разумению. Мы часто и постоянно обманываемся в своих ожиданиях - ибо ожидаем черт-те чего, раздутого и раскрашенного рефракцией неопределенной перспективы мечты и воображения. Должное вечно превосходит сущее , идеал - реальность, и осадок разочарования печален, отрицателен. - недовольство собой: убывают силы, красота, потенция, время жизни с возможностями и действиями. Человек никогда не может достичь всего, чего хочет, - а с возрастом все меньше иллюзий, что "когда-нибудь" он добьется всего, т. е. будет абсолютно счастлив через достижение внешних факторов: возникает комплекс хоть частичного, но "поражения в жизни". Увеличивается роль такой негативной формы самоутверждения, как зависть. И этот отрицательно-эмоциональный комплекс тоже проявляет себя при касании внешних разд ражителей в сторону негативной реакции - строго говоря, не "на" раздражитель, а "в связи" с раздражителем. - и это все входит в базовые потребности в ощущениях, самореализации, самоутверждении, суммируясь в итоге.) Но действовать трудно и как бы не строго обязательно, а от ощущений никуда не денешься! Грузнеет человек, мышцы не те, эндокринная система не та, полежать чаще тянет. Уже не дашь врагу по морде - изувечит; надо другие способы изыскивать прижучить его, а для этого эмоция должна быть стойкой, сильной, а то плюнешь через полчаса - и будешь жить побежденным и униженным. "Нет новостей - тоже хорошая новость", - только старость могла придумать подобную поговорку. Вы чувствуете? Отношение к нейтральному, возможному, неизвестному еще раздражителю заранее опасливое. Наполучал щелчков за жизнь, теперь лучше спокойно дома сидеть. Это тебе не молодость, жаждущая новостей и событий. В потребности ощущений, безопасности и самореализации одновременно старик все более погружается в воспоминания и воображение, все более находит там точек к самоутверждению - и одновременно все более неожиданных гадостей и обид, а! Так это две стороны одной медали - положительные и отрицательные ощущения, под которые и для которых подводится конструкция памяти и воображения. А в реальности - в общем получается так: уже нет сил переделывать мир - но все равно еще есть силы быть с ним несогласным. И невозможность переделать усугубляет это несогласие, оно нарастает, суммируется, портит жизнь, заставляет страдать - то есть заста вляет по возможности хоть как-то стремиться к тому, чтоб было не так. Рак Страшное такое слово, приговор, неизлечимость, загадка, глубинная причина неизвестна, и так далее. Дело же обстоит в принципе довольно просто - не всегда, но в большинстве случаев, поскольку под этим "общим" диагнозом в его расхоже-бытовой формулировке объединены весьма разнообразные формы новообразований. За исключением случаев решительно непонятных, за исключением рака, развивающегося в молодом возрасте как после травм, так и без всякой видимой внешней причины, рак - это болезнь пожилого возраста. Суть его в общем в том, что нормальные клетки заменяются клетками дефективными, примитивными, "агрессивными" и "жадными", которые не выполняют никакой функции в организме, активно размножаются, распространяясь из очага возникновения во все стороны, и довольно быстро лишают организм возможности нормально функционировать: внутренние органы, сосуды, нервные пути заменяются грубой "бессмысленной" тканью. В чем дело? Организм - штука настолько сложная, что, как на всякой фабрике, на каждом большом и разнообразном производстве, механизм производства новых клеток всегда дает некоторый допустимый процент брака. Организм зашлаковывается остаточными продуктами распада пищ и, особенно от "тяжелого" питания типа свинины и животных жиров, - это кроме собственных дефективных клеток. И вот ОТК и служба контроля организма следит: где там "чужие" болтаются? где "вредные" и "бракованные"? Лимфатическая система бросается их уничто жать, печень их фильтрует через себя и перерабатывает, почки их фильтруют и выбрасывают вон, потовыделительная система выбрасывает. Короче, организм их убивает, частично по возможности хавает на пищу себе, в основном же выбрасывает вон. И все в порядке. Но. Но. Фокус в том, что раковые клетки по сравнению с нормальными очень низко дифференцированы. То есть примитивны. Вот такие уроды, вроде как урод без мозга, пальцев и т. п. по сравнению с нормальным человеком. Естественно, что построить такую дефективную клетку гораздо проще, чем нормальную, сложную и хитро функционирующую. Это как старику Хоттабычу проще создать телефон из куска цельного черного мрамора, чем настоящий телефон со всей электрической начинкой, катушками и проводами. Цельномраморный телефон красивее, прочнее, тяжелее, страшно примитивен по устройству - нет там устройства, - технологически прост и совершенно нефункционален. Естественно, на создание раковой клетки требуется гораздо меньше энергии. Меньше труда затрачивается. Чего там особенно-то строить, в "телефоне без механизма". На ее формирование тратится меньше питания. А питание разносится по организму довольно равномерно, в том смысле, что две соседние клетки - нормальная и примитивная - его получают поровну. Отлично, говорит примитивная клетка и начинает расти быстрее нормальной, ей это проще - абы массу нарастить, устройство и функция ее не интересуют. При этом она, сволочь, активно размножается - а что ей еще делать, своих размеров она уже достигла, а питание продолжает получать. Здоровый организм, энергичный, с "запасом прочности", с хорошим иммунитетом эту дрянь выкидывает быстро, сразу. А усталому, ослабшему, старому, который уже много раз такие клетки выкидывал, много раз себя ремонтировал, уже трудно. Не только потому трудно, что охранно-уничтожительная система устала и ослабла. Не только потому, что "ремонтный ресурс" подходит к концу. А еще и потому, что такие клетки строить легче, меньше труда затрачивается. Организм начинает "халтурить" - делает не то, что надо, а то, что легче, что экономичнее. Почему нормальные клетки начинают замещаться дефективными? Да, те - жадные, агрессивные, растут и плодятся быстро. Верно. А с точки зрения всего организма? А их кормить легче, растить проще, и если "сделать вид", что ты не , различаешь нормальные от дефективных - так ты вроде бы отлично делаешь свою работу, а труда меньше затрачиваешь. То есть с количеством образующихся клеток у тебя все просто отлично. Вот, правда, качество дерьмовое, но организм как бы машет рукой: а, черт с ним, устал я, и так сой дет. Что мы имеем? Мы имеем энтропию организма, падение общего уровня его энергетики. Все давно согласились, что стресс является одним из пусковых механизмов рака. А что такое стресс? На уровне физиологии - это сбой в функционировании, расстраивание слаженности организма - подобно расстраиванию фортепиано: каждая клавиша дает звук, но мел одии уже не выходит. А на уровне психики к чему он сводится? А в общем жить меньше охота: радости меньше, печали больше, ты чувствуешь себя уже менее в силах переворачивать мир. Падение энергетики, что и наблюдается и на психическом, и на физиологическом уровне. Ага, в здоровом теле здоровый дух. Операция может помочь - выбросить очаг гадских клеток вон, а в остальных местах все идет пока в пределах допустимого. А может не помочь - очаг ты убрал, а сил у организма все равно мало, пройдет короткое время - и повторится та же история в другом месте. Медикаментозное, химическое, лучевое воздействие - это лечение болезни как следствия, но без лечения причины. Давить гадские клетки всеми возможными способами. Способы эти сродни артобстрелу по площадям. Организм в целом травмируется страшно, нормально р аботать он в таких условиях не может. Медицина как бы подменяет своими сторонними, искусственными средствами то, что он должен был бы делать сам, но не может. И как правило это дает только временное излечение, временное улучшение, а через короткое время процесс идет вновь, и не просто идет: всегда уцелевает незначительное количество самых выносливых и живучих раковых клеток - низкодифференцированных даже по сравнению со своими уничтоженными родственницами. И они потом идут в рост. Логично: им требуется еще меньше пищи, еще меньше энергии, они еще примитивнее, и еще живучее - им требуется только существовать и размножаться. И организму еще "легче" замещать ими нормальные ткани, с которыми столько труда и хлопот. Единственный способ кардинальной борьбы с раком в каждом конкретном случае - это резко поддернуть вверх энергетику организма в целом. Ну, условно говоря сделали мы это - что тогда? Тогда помощневшая иммунная система начнет давить и жрать "чужих" и т. д. А у энергичного организма не будет оснований халтурить и кормить и ремонтировать свои клетки "по линии наименьшего сопротивления". Он будет стремиться не "обмануть судью" и прибежать к финишу, срезав дистанцию через лесочек - а честно стараться идти первым в группе лидеров, утверждая свои возможности и испытывая от этого удовлетворение: потому что в силах. Поэтому разнообразные парапсихологи и экстрасенсы (те из них, кто не шарлатаны, а настоящие) действительно могут помогать раковым больным, и очень значительно иногда. Накачать организм энергией! - а дальше он будет работать сам, как здоровый. Потому что здоровье - это и есть достаточно высокий уровень энергетики. Отсюда и старая поговорка "Здоровый человек не заболеет". Но парапсихология и экстрасенсорика - это дело хитрое и туманное, механизмы воздействия здесь мало ясны. А вот случаи самоизлечения от рака - это демонстрация энергетического принципа ну ужасно же явная и убедительная. Почему ряд авторитетов-онкологов утверждает, что "самоизлечения" не может быть, "потому что этого не может быть никогда"? И заявляет, что, значит, имела место ошибка в диагнозе, и это был не рак. Просто потому, что это "дискретно" мыслящие люди, которые не в состоянии понять характер, принцип, тенденцию процесса: они принадлежат к тому большинству врачей, которые имеют дело с болезнью конкретно, а не с больным человеком и всем его организмом. В то время как все хорошие врачи (которых меньшинство, как ме ньшинство хороших специалистов в любой области, особенно чем она сложнее) всегда знали, что лечить надо больного, а не болезнь. Сэру Френсису Чичестеру поставили диагноз "неоперабельный рак легкого" вполне приличные врачи, он был не нищий и жил не в Монголии. И было ему тогда хорошо за семьдесят: пакуй чемоданы, приятель. И он купил яхту, и лично ее переоборудовал, работая на верфи дни и ночи, и пошел в первую в мире одиночную кругосветку. А плевать ему было на все, и смерти он не только не боялся, но даже вдохновляла его такая возможность: умереть - так мужчиной в борьбе с океаном один на один, а не тушкой на больничной койке. И он прошел вокруг света, через ураганы, через пролив Горн у мыса Бурь, и сделал то, что до него считалось невозможным. И вернулся домой здоровым, к изумлению врачей. В этой удивительной истории, строго говоря, ничего удивительного: морская вода, морской воздух - и чудовищные физические и психологические нагрузки. Он шел на победу, любой ценой - и психический настрой вкупе с физическим так поддернули энергетику организма (а иначе действовать ему было невозможно, коли впрягся в это дело), что она, помощнев (и как бы помолодев) "взялась за ум" и, вытягивая экстремальные условия, "заодно" задавила болезнь, сха-вала и выкинула из организма дрянь. Так выздоровел в бегах от соответствующих органов бывший зек и неслабый писатель Чабуа Амирэджиби - тоже приговоренный, к раку горла. Так выздоровел Солженицын, человек фантастически высокого самомнения и фаталистской веры в свою судьбу и предназначение: он был настолько твердо убежден в том, что ему еще надо сделать великое дело, в том, что фортуна ему не изменит - что этот настрой поднял его энергетику до уровня, нужного для задавливания рака. И еще сотни людей с именами менее громкими. Здоровый образ жизни и экстремальная ситуация, в которой необходимо победить - вот что может уничтожить рак, не "чудом", нет тут никаких чудес, а исключительно через подъем энергетики. Но это уже вариация на тему: "Человек может все, что хочет, если умеет сильно хотеть". Смерть Жизнь и смерть можно представить в виде бескрайнего поля мрака, по которому скользит пятнышко света, вроде как от луча фонарика. И когда новая зона попадает в область света, под лучом начинается шевеление жизни, рождение, развитие, процесс, пробуждение бесчисленных существ и вся их деятельность. С передней кромки движущегося светового пятна жизни все живое постепенно оказывается все ближе к середине пятна, затем - к его задней, уходящей кромке; и вот пятно света уходит дальше, пробуждая к жизни все новые пространства - а то живое, что было в нем, постепенно оказывается вне света, в бесконечном мраке послежизненного времени: замирает с моментом перехода из света во тьму, застывает, перестает быть различимым, перестает быть. А луч ползет все дальше, и но вые оживающие существа проходят свой жизненный цикл в малом и кратковременном пятне света, пока оно проходит через участок тьмы, где эти существа были ничем и в ничто в преддверии его - и вновь уходят в ничто, когда свет минует их, идя дальше. 1. Вся сложность смерти - в том, что познающее сознание может познать что угодно, кроме одного - своего же собственного отсутствия. "Когда ты есть - нет смерти, когда придет смерть - уже не будет тебя!" - воодушевляют командиры бойцов. Как же, черт возьм и, познавать то, чего нет - или познавать то, что есть, но нет уже самого познавателя. 2. Вся простота смерти - в том, что она удастся любому, и даже без всяких усилий с его стороны. Этому не надо учиться, и напрягаться не надо: все само устроится. 3. Весь страх смерти держится именно на непредставимости для сознания этого состояния отсутствия себя. "Оттуда еще никто не возвращался, чтоб рассказать". И случаи тех, кто вернулся из состояния клинической смерти, тут ничего не меняют. Ну, сохранила память некоторых картину света в конце туннеля и вид своего тела со стороны - и что это меняет? Вариант загробной жизни. 4. Все варианты загробной жизни, присущие человеку на всех этапах его истории, есть умозрительные постройки, причин у которых две. Первое: не в силах познать состояние отсутствия себя самого, сознание рисует себе состояние смерти как состояние некоей осо бой жизни, продолжающей жизнь эту, земную, знакомую, - основываясь так или иначе на законах и представлениях этой жизни. Второе: инстинкт жизни, избыточный у человека по сравнению с другими существами, не просто противится смерти, но и пытается через раз ум найти какой-то приемлемый выход. А если нельзя победить смерть конкретно, в реальной жизни, физически, - так можно создать такой ее образ, с которым легче примириться. Воображаемая загробная жизнь - это следствие нежелания умирать. Загробная жизнь - это интравертное решение конфликта, не разрешимого экставертно. 5. Познавая и осознавая жизнь, ребенок - кто в семь лет, кто в десять, темп развития во многом индивидуален - "пробивается" страхом смерти: невозможностью познать это вечное и неизбежное в будущем состояние отсутствия собственного бытия, состояния, катег орически противоречащего жажде жить. Это состояние безысходного ужаса постепенно скрывается под кирпичами и постройками новых впечатлений, ощущений и мыслей, - но никуда не девается и в той или иной мере помнится всегда. Вот тут примитивные формы религиозных представлений о "жизни на небе" могут оказать ребенку бесценную услугу, смягчить травму и примирить с действительностью. Правда, это не имеет отношения к познанию истины. 6. Смерть как индивидуальный акт имеет две стороны: одна - последнее и важнейшее действие в этом мире, другая - вступление в "тот мир". Тем миром занимаются вера и религия (см. "Вера и религия"), и подготовка себя к "той жизни" и обустройство "того мира" - есть желание жить, ищущее выход и как бы продляющееся в интеллектуальных постройках воображаемо-желаемой "жизни после смерти". А вот смертью как последним действием в этом мире занимается вся "философия жизни", которая в каких-то формах есть у каждого, даже если он вообще не слышал слова "философия". "Смерть есть последний подвиг в доблестной жизни самурая", - кратко говорит бусидо. Да неважно, что будет потом - важно то, что есть и останется здесь. 7. О человеке важно знать три вещи: как он родился, как он женился, и как он умер, - справедливо судит древняя народная мудрость. Примечательно, что в наше время небывалая публичная откровенность во всем, что касается секса - тема, обычно жестко табуированная в историческом обществе - сочетается со старательным умолчанием деталей и подробностей смерти. Мол, как бы это неэтично, нехорошо, нездоровое любопытство. Телевидение кормит зрителя горами трупов - но правила хорошего тона предписывают стыдливо уклоняться "мелочей" типа точного диагноза и сопутствующих обстоятельств. Хотя изустно передаются "неофициальные" подробности. Человеческое острое любопытство ко всему, связанному со смертью, абсолютно естественно. Какое же событие в жизни человека может быть значительнее? Какое же событие может дать ощущения более сильные? Ощущения жаждут информации, а информация, в свою очередь, служит к возбуждению дополнительных ощущений. Отношение белой цивилизации XX века к смерти можно назвать ханжеским. По возможности делать вид, что этого нет. Свести место смерти в культуре к минимуму. Не думать, не говорить, стараться не обращать внимания. Культура смерти очень многое говорит о цивилизации. Отношение к смерти есть очень важная часть отношения к жизни вообще, а отношение к жизни непосредственно связано со всеми действиями. 8. Сегодняшняя белая цивилизация не любит говорить о смерти. (Репортажные сенсации с целью получения прибылей масс-медиа здесь ничего не меняют - это зарабатывание денег, бизнес на виде крови, не имеющий отношения к духовным движениям, к осмыслению смерт и и отношению к ней конкретного человека.) С одной стороны, это свидетельствует о высочайшей степени экстравертности белой цивилизации: действовать, энергопреобразовывать, производить и потреблять,- и пусть вся энергия, все мысли и чувства будут направлены на это, незачем отвлекаться на смерть, коли сам еще жив. Смерть воспринимается как досадное гадство, очень нехорошая помеха, - а слова, мысли и действия должны быть о продлении жизни (незачем омрачаться неизбежным). С другой стороны, это свидетельствует о духовной истощенности белой цивилизации - или, иными словами, об отсутствии энергетического потенциала (внутричеловеческого, понятно, а не технического) для дальнейшего роста и развития. Нет больше ничего, за что с тоило бы отдавать жизнь. Вся энергия идет на то, чтоб продолжать катить машину цивилизации - что для каждого индивидуума обозначает полностью погрузиться в повседневщину, работу-карьеру-быт. Это уже не те доблестные ребята минувших времен, которые почитали достойную смерть венцом достойной жизни, а угасание в постели - несчастьем, недостойным мужчины. В бою! За победу! За утверждение себя, своего народа, своего дела, своего идеала! Сегодняшняя белая модель индивидуальной жизни не включает в себя наличие и требование идеала, к которому следует стремиться ценой жизни. А что это значит? А это значит, что должное не очень-то отстоит от сущего; что нет того запаса энергии, который требует ставить цели, достижение которых" забирает все силы и саму жизнь. Ослабление человеческого напряга. Рассеивание энергии, выдох. 9. Бытие по сравнению с небытием различается настолько, что у врат смерти человек должен ощущать: да решительно же неважно, как жить, но жить бы; даже увечный и бездомный нищий - дышит, видит, ощущает, думает, ест, и так мала разница между нищим и царем по сравнению с разницей между царем живым и мертвым. Тем не менее лишь отдельные исключения делают своей профессией продление собственной жизни любой ценой. Человек гробит здоровье и сокращает жизнь часто вполне сознательно. Он боится смерти, он хочет жить - и все-таки действовать оказывается важнее, чем жить. 10. Смерть сразу "приобщает к большинству", как выражаются со своим холодным юмором англичане. Сразу возникает дистанция между мертвым и живым. Сразу человек превращается в образ, уже не соотносимый и не сравнимый с ним реальным: все, рядом не встанешь, словом не перекинешься. Сразу личность и деяния ее встают в единомасштабную систему всех прошлых деяний человечества. Неопределенность назавершенной жизни исчезает. Ждать больше от него нечего: можно лишь оценивать то, что уже сделал. Линейка дошла до второго конца. И "вдруг" оказывается, что кто-то был великим. Реже - кто-то "великий" оказывается ничтожеством. Смерть проводит через Пантеон каждого, просто мало кто в нем задерживается. Смерть словно чертой подчеркивает все деяния ушедшего; все личные мелочи снижают значение; внимание к деяниям увеличивается, а область оценки переходит из сравнений с ныне живущими, которых много, которые слитны и связаны друг с другом массами связей, деяния которых спорны и еще подвержены изменениям, - область оценки переходит к сравнению с мертвыми, а вот там уже остались только деяния значительные, мелочи канули. И если деяния ушедшего выдерживают это сравнение - вот он, "оказывается" (ах, мы ж и не думали!..), великий, который жил среди нас. Смерть как увеличительное стекло деяний. Смерть как сито деяний. Смерть как право на равенство с великими прошлых времен. 11. Конечно, Наполеон или товарищ Сталин и при жизни были куда как велики - но здесь было и влияние бешеной пропаганды и чеканки мозгов. Мы имеем в виду "естественное", "самотечное" положение вещей с по возможности максимальной мерой самостоятельной оценки каждым. 12. Если человек способен отдать жизнь за какое-то дело - значит, его действие было индивидуально максимальным, его субъективный созидательный акт был максимальным. Ты можешь не разбираться в его делах - но смерть однозначно дает тебе понять, что тут как минимум есть что предъявить к самой серьезной оценке. Если что-то имело для ушедшего такое значение, что он жизнь отдал, - очень возможно, что в этом действительно "что-то есть". Уже сама крупность поступка - умереть - внушает уважение и серьезность; и вот это уважение и серьезность начинают простираться на отношение к деяниям и всей личности покойного. Смерть прибавляет значительности. Хотя бы на время. 13. Судьба тоже есть по-своему произведение искусства, воздействующее на окружающих. А конец - он делу венец. "Концовочку!" - вопит тренер боксеру. Поэтому так важно умереть правильно и вовремя. Потомки автоматически подстегивают твою смерть ко всей личности и делам, воспринимая все в комплексе. А если умер рано - "ушел безвременно", - то воображение оставшихся дорисовывает все, что ты мог бы еще сделать за годы, оставшиеся до какого-то солидного, среднестатистического возраста, и все несделанное автоматически пишется в твои возможности, которые были. Представьте Пушкина, который дожил бы до восьмидесяти, пиша все хуже и меньше - и вот Лермонтов (тоже долгожитель!), Достоевский, Толстой, Некрасов оттеснили, задвинули, превзошли. Не та была бы слава, ребята, не то место, и даже не та оценка. 14. Притворяться можно во всем, кроме умирания. Это все-таки вещь серьезная, а также однократная и необратимая. Да, тут и видно, кто чего стоит. И становится неприятно за художников, умиравших трусливо, малодушно, жалко. И уважаешь жестокого и храброго Мйниха, распоряжавшегося на плахе собственной казнью. Надо уметь умирать, куда денешься; все равно придется. Римляне это хорошо понимали. ...................................................................... Замечание на полях: Есть один феномен, необъясненный виктимологией - наукой о жертвах. На огромном материале она свидетельствует, что непосредственно перед уже неизбежной насильственной смертью жертва вдруг испытывает пронзительную любовь к убийце. Ничего себе? В чем дело... Какие чувства владеют человеком под ножом убийцы? Ужас смерти и отчаянное желание избежать ее во что бы то ни стало. Дикое желание жить. Сильнейшее, предельно отрицательное ощущение. Типичная картина такая: Фаза первая. Опасность! Пульс учащается, адреналин выбрасывается, кровь отливает от покровов, пустой звон в голове, легкая слабость в коленях: страх - который может перейти в отчаянное убегание, перелетание через стены, или бешеное беспорядочное трепыхан ие в сопротивлении. Либо - страх парализует, функции разлаживаются от чрезмерно сильного и "хаотично" отрицательного ощущения. Фаза вторая. Борьба и надежда. Убегание, трепыхание, сопротивление. Уговоры, мольбы, готовность на все ради спасения, невозможность поверить в сиюминутную смерть, невозможность смириться. Фаза третья. Смирение. Опустошенность, бессилие, обез-воленность, послушность. Надежды нет, возможности сопротивляться нет, смерть очевидна и ты психически к ней уже подошел. Все три состояния аффективны, рациональное мышление искажено страхом, эмоции базируются на рефлексах и доминируют: речь именно о жертве, а не о бойце, противнике, вступающем в схватку. Хотя и побежденный боец может быть психологически сломлен, и его также можно привести в состояние третьей фазы, чтобы он ощутил себя бессильным, а противника - уже не противником, а всесильным убийцей. И тут - происходит смена психологической доминанты! Ты должен бы испытывать к убийце предельные отрицательные эмоции: страх и ненависть, злобу и омерзение. А вместо этого - любовь...?! Это сложная трасформация, но составляющие ее просты. Первое. Субъективный уход от нежелательной ситуации. Типа: если ты не можешь делать то, что тебе нравится - пусть тебе нравится то, что ты делаешь. Ты не можешь изменить ситуацию - но она настолько тебе нежелательна, что ты меняешь отношение к ней, тем самым субъективно ее смягчая. Еще один аспект того, что во всех действиях человек руководствуется прежде всего ощущениями, и прежде всего живет в мире ощущений, ему свойственных и потребных. Как будто человек мгновенно и подсознательно уверяет себя, что все не так плохо и не так страшно. (Так что не смейтесь над страусом, решающим уход от опасности методом сования головы в песок.) Второе. Это последняя трансформация надежды, последняя форма борьбы за жизнь. Он видит, как я принимаю свою долю, он видит, как я его люблю, он видит, что я заодно с ним во всем, до конца, я же с ним, за него, - он должен понять и оценить мою любовь и мое благородство, понять, что я ему не враг, а друг и брат, самый близкий, лучший и верный, и в последний миг он не станет меня убивать - он хороший, благородный, добрый, он имеет право убить меня, но может вот сейчас прекратить, не станет делать этого, по тому что он хороший, я люблю его. Примерно так можно изложить на рациональном уровне это чувство. Третье. Будучи уже никем, не имея сил воли и рассудка хоть как-то явить свою значительность - хоть ругательством, плевком, гордой позой, будучи парализован безнадежным отчаянием и страхом, психологически жертва являет свою значительность себе тем, что поднимает себя к уровню победителя-убийцы: через любовь к убийце она как бы уравнивает себя с ним на одной доске, являет себя себе самой значительной и достойной равных отношений с победителем, ибо сейчас принимать его и любить его - это единственный способ, ничем не грозящий, от которого не может быть хуже, но может быть лучше, чтобы даже в предельной слабости, зависимости и незначительности все-таки явить себе и ему свое достоинство и значительность. Четвертое. Подключаясь с внутренней готовностью и любовью к действиям убийцы, жертва - субъективно! - делает максимум того, что она еще может делать: она соучаствует в собственном убийстве! (Вот, вот что такое инстинктивное стремление к максимальным дейс твиям, гражданин читатель.) Пятое. Последнее максимальное ощущение перед смертью - это перегнать предельное отрицательное ощущение в предельное положительное. Животный ужас в любовь. Это последнее проявление инстинкта жизни на уровне ощущений, это максимум субъективной жизни, которую жертва еще проживает в последние миги. Шестое. Любовь означает: я все могу сделать для этого человека. Мои силы и возможности не только для меня лично - обращая их на другого, я в большей степени переделываю мир, распространяю на внешний мир свои действия, чем если все делаю только для себя. Любовь к убийце - это последний порыв индивида к максимальным действиям в этом мире. Это последнее проявление жажды жизни в безнадежном положении. Любовь как первопозыв и предоснова максимальных действий. Седьмое. Любовь и смерть вообще вечно ставятся рядом. Максимальное положительное и максимальное отрицательное. "Я так люблю тебя, что хотел бы за тебя умереть". (См. "Любовь".) Предельное страдание как диалектическая противоположность и единство пары наслаждению. Ну, так это может возникнуть с "другого конца" - ассоциацию на любовь пробивает со стороны страдания. И все это вместе может быть сформулировано: сильнейшее ощущение, превосходя меру и переходя свой предел, переходит в свою противоположность. Вера и религия  1. Понятно, что это не одно и то же. Под верой понимается внутреннее состояние, внутренняя убежденность - в некоем Высшем Существе, Высших Силах. Понять и объяснить человек чего-то не может, через рациональное знание и понимание "это" ему не дается, не достижимо-а все-таки он полагает что " это" - так. Верит. Под религией понимается весь внешний атрибутивный комплекс проявлений веры: обрядовость, храм, догматы, институт священнослужения. При этом религия включает в себя веру: вера - тот внутренний духовный фундамент, на котором зиждется грандиозное здание религии. Религия и вера находятся в соотношении обратном тому, в каком находится раковина с моллюском к заключенной внутри жемчужине. То есть не раковина с моллюском здесь основа и причина жемчужины, но лишь наличие жемчужины обуславливает обстройку ее моллюском и раковиной. 2. Верующий человек может быть нерелигиозным, или очень мало религиозным. Он может не придерживаться ни одной из существующих конфессий: они его чем-то не устраивают, он полагает их ограниченными или скомпрометированными, ему может быть не нужна их условность. В отношениях между собой и Высшими Силами он обходится без посредничества, напрямую. Его вера очень мало нуждается во внешней атрибутике