гин.- Меня при моей жестокости характера туда пускать нельзя. Много жертв было бы. Утром Юра, вставший в шесть часов на утреннюю пробежку, застал отца в кухне. Стол был застелен газетой, и на газете той разложен разобранный дверной замок. Во втором замке Звягин ковырялся какими-то изогнутыми проволочками. - Не открывается,- пробурчал он себе под нос.- Не открывается, но это еще не факт. Вытряхнул из замка начинку и стал рассматривать через большую лупу. Увлеченный, он не замечая ничего кругом. - Что это ты с утра? Замки чинишь? - Юра натянул свитер и присел, завязывая кроссовки. - А, ты? - оглянулся Звягин.- Вот тебе следы посторонних предметов в замках,- указал пальцем. - В любом замке поковыряться - останутся следы,- пожал Юра плечами. - Вот именно. А скажи: если замки разные, то следы тоже будут разные? - Вероятно... Думаешь, так уж сверхточно можно все определить? Лучше объясни: ты связываешь квартирные кражи с убийством? - Да,- кивнул ЗвягинПопробуй-ка связать ты? Юра присел на одной ноге, взял за ножку табурет и так, держа его на вытянутой руке, выпрямился. - Ты хочешь сказать... Ты хочешь сказать, что он был причастен к этим кражам?.. - В некотором роде. Юра сел верхом на табурет и по-кавалерийски взмахнул - Ссора с сообщником? Он решил выйти из дела? Не поделили награбленное? Хотел явиться с повинной и все сообщить?..- Он потер лоб.- Кого ты подозреваешь? - Женщину,- сказал Звягин. - Какую женщину?! - Умную. Привлекательную. Властную. - Кто она?! - Иди бегай,- сказал Звягин.- Уже четверть седьмого, скоро мама встанет,- и принялся убирать со стола. - Папа! У меня сегодня последний день практики! - Ни пуха, ни пера. - Мама уже встала,- сказала жена, бесшумно появляясь в дверях.- О какой женщине речь, могу я поинтересоваться? Звягин рассмеялся и покаянно опустил голову: - Все,- объявил он,- расследование закончено. Я просто шутил, провоцируя нашего сына на усиленные поиски. Но - не получилось! Даю слово, что в сыщики я больше не пойду,- да, это не мое дело. - А список квартир? - в голос спросили жена и сын. Звягин махнул рукой и хмыкнул: - Я узнал адреса трех человек, ограбленных в последние два года: такие рассказы передаются ведь от одних знакомых другим; и приписал еще сотню адресов - первые, что на ум пришли. - Зачем?! - Наверное, у меня отсталые взгляды, но мне показалось, что для честного человека у него слишком много добра в квартире. Вот и думал таким образом навести вас на поиски... - Ты ребенок,-сказал сын. - Ты... ты смешон,- сказала жена. - Ты проиграл пари! - разочарованно закричала из другой комнаты дочка (чтобы она, да упустила случай послушать разговор взрослых!). А Звягин, смущенно ища мира, хлопнул сына по спине, поцеловал жену и предложил: - В искупление вины я готов преодолеть свою врожденную неприязнь к музеям. Хочешь, пойдем сегодня в музей? Это было полной и безоговорочной капитуляцией. Не привыкшая к подобным ситуацэям жена слегка растерялась. - В какой? - со скрытой жалостью спросила она. - В любой. Но лучше в тот, который поближе,- попросил он.- Например, в музей-квартиру Достоевского, он совсем рядом. - У меня сегодня четыре урока, я раньше двух не вернусь. - Я тебя встречу у школы,- сказал ЗвягинПойдем пораньше. А потом все вместе пообедаем, к тому времени и Юрка вернется. Следует заметить, что культпоход в музей пролил мало бальзама на истерзанную сомнениями душу супруги. Ибо Звягин как-то мимолетно ухитрился затеять флирт с экскурсоводом, милой очкастой девицей. Жена, демонстрируя полное равнодушие и независимость, с преувеличенным интересом разглядывала дагерротипы и рукописи в витринах, пока Звягин, негромко урча своим металлическим баритоном, болтал с девушкой, не сводящей с него глаз. В заключение он записал ей телефончик, что переполнило чашу терпения законной жены. - Леня,- сказала она, дрожа бровью,- нам пора домой. - Одну минуточку,- нагло сказал Звягин. - Ты можешь остаться, если хочешь, я сама дойду. - Извините,- с прочувственным вздохом обратился Звягин к собеседнице,- дела отзывают меня... Вы не забудьте, жду. Обратно следовали в молчании. Лицо жены окаменело. Звягин же, напротив, расплывался в ухмылке. - Какое-то дикое издевательство! - взорвалась она наконец.- Музей, музей! Если тебя влекут такие знакомства, то зачем звать с собой меня! Звягин врос в тротуар, как памятник, так что шедшая сзади толстуха с сетками от неожиданности ткнулась в его широкую спину и высказалась нервно. - Ира,- громогласно воззвал он,- тебе есть чем меня попрекнуть? Ну скажи - есть? Прохожие, сдержанные ленинградцы, оглянулись с юмором и сочувствием. Железная рука приняла жену под локоть и не дала спастись бегством. - Могу тебя заверить,- поклялся Звягин: - больше я ее никогда в жизни не увижу. - Да? - сказала жена голосом треснувшего колокольчика.- Да? А телефончик? - Снимай всегда трубку сама и спрашивай, кто звонит. - А если это рабочий номер? - Да-да-да. Только нам на "скорой" и дела, что пить чай и болтать по телефону, как раз один на всю станцию. Если б я придавал .этой невинной болтовне какое-то значение - неужели стал бы назначать свидание у тебя на глазах, как ты думаешь?.. Когда в женщине разбужена ревность, думать ей трудно. Жена успокаивалась медленно. - Куда мы идем? - спросила она, оглядываясь. - - Просто гуляем.- Звягин остановился у прокатного пункта. - Что тебе здесь нужно? - Давай купим с получки приличный фотоаппарат,- неожиданно предложил он.- Глупое, конечно, занятие - всю жизнь собирать коллекцию собственных фотографий, но приятно будет в старости посмотреть, какими мы были - ого, а? Когда мы с тобой в последний раз фотографировались? - Подлизываешься.- Жена неуверенно улыбнуласьПытаешься загладить вину?.. Они взяли в прокате "Зенит", и тут же пошли в магазин покупать пленку. Это было вполне в характере Звягина: возникшие желания должны реализовываться безотлагательно. "А то все удовольствие пропадает. Захотел - сделал, чего тянуть, жизнь коротка. Здесь и сейчас!" Они сфотографировались у цепей Чернышева моста, после чего отправились в кулинарию "Метрополя" и купили торт. В половине шестого явился Юрка и с порога поведал: - Все! Практика подписана - пять баллов. Вечером по телевизору смотрели "Вокруг смеха", зал хохотал и хлопал подбоченившемуся Жванецкому, и все было хорошо, только легкая грусть висела, что сын послезавтра уезжает. - А как же ваше пари? - бестактно не выдержала, по молодости лет, дочка.- Юрка, вы так его и не нашли? - Найдем,- пообещал он, прожевывая торт.- Никуда не денется. Ничего, найдут и без меня. Несмотря на предостерегающий взгляд жены, Звягин не сдержался: - Хорошая точка зрения: без меня сделают, без меня справятся, без меня все устроят. Ничего в этом мире не будет без тебя! Неужели ты еще не усвоил: будет только то, что сделаешь ты, сумеешь ты, добьешься ты. А иначе будешь иждивенцем, кандидатом в пенсионеры, и только. Воспитывал я тебя воспитывал, а ты мне такие вещи брякаешь. В неловком молчании жена нарезала лимон на тонком фарфоровом блюдце. Юра насупился. Звягин отстегнул с запястья "Роллекс" и нажал кнопку, слушая, как тончайшие звоночки выстраивают знаменитейшую из мелодий Гершвина. Силой вложил часы в сопротивляющуюся руку сына. - Не надо. - Надо,- жестко сказал ЗвягинДержи. Уговор дороже денег. Был честный мужской спор. На задней крышке часов было выгравировано только два слова: "На память". И стояла дата. Дата была послезавтрашняя. - Зачем?..- спросил покрасневший Юра. - Затем. Если хочешь побеждать - помни поражения. Всю субботу Юра переживал, вздыхал и хмурился. Зато Звягин был весел - посвистывал, посмеивался, после завтрака взял фотоаппарат и пошел бродить по городу и снимать слайды, благо день выдался ясный. А в воскресенье они втроем отправились погулять на прощание. Женщины их поняли и на пару часов отпустили: мужчинам должно быть о чем поговорить перед разлукой. Тем более нестарому отцу со взрослым сыном. Желтые листья прилипли к мокрым мостовым, серый сырой воздух был проткан дымком и бензином. Водяная пыль дымилась и шелестела под колесами машин, редкие прохожие под зонтами спешили вдоль стен. Звягин любил такие дни: тихо и спокойно на душе. - Пешие прогулки оч-чень полезны для здоровья,- сказал он, поднимая ворот реглана. - Пап,- тихо сказал Юра,- я все понимаю... Ты зря подумал, что я к этому небрежно, ну, легко отношусь... Я сделал все, что мог, и если б не конец практики, мне же на занятия возвращаться... - Э,- легкомысленно отмахнулся Звягин.- Жизнь устроена так, что делать надо не столько, сколько можешь, а столько, сколько надо. Уж ты прости мне эти нудные отцовские наставления... А дождик-то мокроват, а? Он вскинул руку, и такси, лихо выписывая вираж по маленькой круглой площади, притормозило, с шипением проскользив по асфальту. - В Купчино,- заказал Звягин, раскидываясь на сидении. - Зачем? - удивился Юра.- Что там интересного? - Никогда не знаешь, где подвернется что-нибудь интересное. Погуляем среди массивов новостроек - для разнообразия, м?.. У Парка Победы шофер спросил: - Куда? - Ну, например, на Бухарестскую,- пожал плечами Звягин. - А на Бухарестской? - последовал недовольный вопрос. - А вы дотошны, однако. Ну, дом пятьдесят шесть. У пятьдесят шестого номера он скомандовал: - Во двор.- Положил на приборную доску двадцатипятирублевку. Приказал: - Ждать здесь. Ровно час. В накладе не будете. В подъезде Звягин критически обозрел Юру, опустил ему воротник плаща и поправил галстук. Бросил: - Удостоверение переложи в нагрудный карман. - Куда мы идем?! - В семидесятую квартиру. За мной! Не трусь, стажер! На звонок отворила девушка, похожая на манекенщицу - прямая и стройная, как стрела, и даже вышитый передничек на ней походил на образец из Дома моделей. - Вы к кому? - она моргнула длинными ресницами. Двое высоких, аккуратных, чем-то похожих мужчин стояли неподвижно. Короткие стрижки, холодные глаза. - Дранкова Татьяна Дмитриевна, шестьдесят первого года рождения, проживаете в этой квартире? - произнес старший из них так, словно читал приговор. - Да, я...- она кивнула, слегка меняясь в лице. - Майор ЗвягинОн сделал шаг внутрь квартиры, заставив ее отступить.- Вот мы и встретились. Привет вам от Володи. Она медленно бледнела. Старший, стуча каблуками, прошел в комнату и с грохотом отодвинул от стола стул: - Садитесь! Младший закрыл дверь и кивком указал на стул. - А в чем дело?..- она пыталась улыбнуться непослушными губами. - Садитесь, гражданка Дранкова,- неживым металлическим голосом повторил старший.- Итак! Со стуком положил перед ней на стол два ключа на колечке. К колечку был привязан надписанный ярлык. - Кирсанов Миша, четвертый "А"! Средний проспект, дом семнадцать, квартира двадцать семь. Ограблена четырнадцатого декабря прошлого года. Ключики ваши узнаете? Не дожидаясь ответа, грохнул второй связкой: - Селедкина Тамара, пятый "А"! Улица Толмачева, дом восемь, квартира тридцать! Ограблена десятого марта сего года. Взято: видеомагнитофон "Сони", магнитофон "Шарп", два кожаных пальто, песцовая и норковая шапки, дюжина серебряных столовых приборов, золотые серьги, две золотые цепочки. Дранкова в оцепенении смотрела на ключи. - Сливка Галя, третий "А"! Улица Петра Лаврова, семнадцать, квартира сорок четыре! Ограблена восемнадцатого мая сего года. Взято: каракулевая шуба, канадская дубленка, нитка натурального жемчуга, перстень с рубином, перстень с бриллиантом, золотые часы "Павел Буре", сережки-цепочки... Звягин достал четвертую связку, подержал перед безжизненным, но даже сейчас красивым лицом и тихо выронил на стол: - А вот это,- полушепотом просвистел он,- а вот это Стрелкова Алиса, четвертый "Б", улица Кораблестроителей, дом сорок шесть, корпус один, квартира двести шестьдесят четыре. На этот раз ничего не взято, а? Он очень медленно полез рукой во внутренний карман. Дранкова загипнотизированно следила, как из кармана показался прямоугольник фотографии и остановился перед ее глазами. - А вот это - Стрелков Александр Петрович,- прошептал Звягин.- Смотрите... Страшно обезображенное мертвое мужское лицо смотрело с фотографии с непереносимой мукой. Дранкова издала тихий всхлипывающий звук и стала валиться со стула набок. - Сидеть,! - гаркнул Звягин, подхватывая ее под плечо и суя под нос выхваченный из кармана нашатырь. Придя в себя, она беззвучно произнесла: - Я не убивала... Я не хотела... Звягин сел напротив, резко смахнул на пол брякнувшие ключи, сказал с силой: - Что вы хотели и что вы делали, я уже знаю. После окончания университета вас взяли учительницей английского языка в филологическую спецшколу. Зарплата вас не устраивала: тряпки, кабаки, отпуск в Сочи,- нужны деньги. Хочется шубу, машину, хочется всего, много, сразу. Где взять? Вы считали себя женщиной порядочной, брак по расчету вам претил, тем более что был любимый человек. Но он после университета стал работать в музее, младший научный сотрудник - он тоже не мог обеспечить вас так, как вам того хотелось. И тогда у вас возникает гениальный план. Ученики пишут по программе сочинения: "Моя квартира", "Моя семья", "Как проходит наш день" и так далее. С милыми пунктами плана: "Что стоит у нас в спальне", "Когда приходит с работы папа", "Что надевает мама на концерт". Правильно я говорю? Остается снять слепки с ключей. У некоторых они лежат в портфеле. Некоторым заботливые мамы прикрепили их тесемкой к карману пальто, чтоб не потерялись. А вешалки находятся в классах. А класс на несколько уроков в неделю пустеет: физкультура или труд. Улучить момент нетрудно. Даже на перемене можно велеть всем выйти, а дежурного отправить мочить тряпку. Ну, а кто же сделает со слепков ключи и вынесет из квартир вещи? Кому можно доверять всецело? Конечно ему, милому однокашнику, он любит, он в конце концов согласится. Дело не сложное: купить в магазине болванки и напильники и войти в пустую квартиру, точно зная, что там брать. А продать можно летом на юге, да? И все шло гладко, пока однажды в квартире не оказался вдруг хозяин, которому полагалось быть в это время в море.- И Звягин постучал пальцем по фотографии, лежащей посреди стола. - Вы понимаете, какое обвинение вам будет предъявлено, и какая мера наказания вам обоим грозит? - жестоко спросил он.- Отдаете себе отчет, что с вами теперь будет? Она механически кивнула. На стол легли блокнот и ручка. - Если хотите получить возможность какого-то снисхождения - пищите! Все пишите. Сверху, вот здесь: "Чистосердечное признание". Дранкова взглянула на подоконник, где в пепельнице белела сигаретная пачка. - Курить будете потом. Приступайте! Прыгающие строчки на бумаге постепенно выравнивались, обретая четкую округлость школьных прописей. Юра на протяжении всего этого времени стоял за спиной Дранковой, и состояние его правильно было бы выразить словом "остолбенение". Способность здраво соображать медленно возвращалась к нему. - Число и подпись,- сказал он.- Время укажите. Поставил перед ней пепельницу и щелкнул зажигалкой. Она судорожно затянулась, подавилась дымом, две капли выкатились из глаз и тихо поползли по щекам. Звягин покосился на старинные часы с маятником и хмуро произнес: - Вещи соберите. - Какие?.. - Личные. Свои. Туалетные принадлежности и прочее. Через пять минут, стоя посреди комнаты с адидасовской сумкой в руке, надломленная и изнеможенная, как после тяжелой болезни, она безразлично кивнула: - Все... - У вас на кухне что-то горит,- сказал Звягин и, поскольку она не отреагировала, сделал Юре знак выключить конфорки. - Пойдемте,- проговорила Дранкова с затаенной решимостью. - Письмо матери не хотите оставить? - А. Да. Стоит ли... - Напишите. Время есть,- Звягин опять глянул на часы. Минутная стрелка с тихим стуком передвинулась на половину второго, и басовитый бронзовый удар раскатился в тишине. И, словно подыгрывая в этой сцене, словно в дурной театральной драме, три раза коротко и резко прозвонил дверной звонок. Девушка дернулась, как от удара тока, стала похожа на загнанного в смертельную ловушку зверька... Звягин подобрался. "Стоять тихо!" Распахнув дверь, он намертво заклещил руку посетителя и втащил его в квартиру. - А вот и убийца,- с ледяной интонацией произнес онПозвольте представить: гражданин Федорков Владимир Александрович, милый Боб, мальчик-зонтик, как вы его звали. Юра не узнал отца: в резких чертах обнажилась волчья беспощадность, глаза горели зеленым холодным огнем. На посеревшем лице вошедшего мгновенно проступил пот, как дождь на глине. - Садитесь. Федорков стоял, не понимая слов,- очень высокий худощавый блондин, дорого одетый; отчего-то он казался чахлым, слабосильным. Звягин чуть крепче сжал его кисть, повернул, и он, морщась, почти упал на подставленный стул. - Володя,- еле слышно простонала Дранкова. Тот посмотрел с тупой покорностью и помотал головой. Худыми нежными пальцами в зеленых жилках крутил и дергал золотой перстень. - Он не виноват... Это все из-за меня... Звягин стремительно нагнулся к нему, впился в зрачки: - Согласен? Не виноват? Не виноват - иди! - Они все знают...- сказала Дранкова, бросила сумку, отвернулась и привалилась к шкафу, упершись лбом в холодное стекло зеркала. - Знаем,- согласился ЗвягинЗнаем, что вы долго отшлифовывали свои планы, предусматривая все подробности. Даже ту, что несколько ограблений, когда замки квартир не повреждены, могут навести на мысль об едином почерке, об одном и том же воре. И через раз ковырялись железками в замках - специально чтоб оставить там следы, якобы не ключом открыто. Так?!! Что?!! - Так... - А поскольку в спецшколе учатся дети со всего города, то никому и в голову не придет связывать кражи в разных районах, когда одни замки нетронуты, а другие носят следы якобы отмычки, с одним и тем же человеком и одним и тем же местом. Так? О первых трех ваших успешных походах рассказывать не буду, чтобы не повторяться. Вот показания вашей сообщницы.- Звягин подержал перед Федорковым два исписанных листка.- Перейдем к утру четвертого сентября. Итак, вы взяли большую сумку и вышли из дому. Попросили встречную женщину узнать по телефону (номер наберете сами), работает ли сейчас Стрелкова,- мол, амурные дела, не можете спросить сами. Даже здесь подстраховались - чтоб никто не запомнил мужской голос. А вот в пароходство звонили уже сами, и вам подтвердили, что Стрелков в рейсе. Так? - Если она все вам рассказала, то зачем вы мне пересказываете?.. - Я этого не говорила...- прошептала Дранкова, не оборачиваясь. Звягин быстро продолжал: - Войти в подъезд несложно: надо только заранее, за недельку, постоять у дверей и посмотреть, какой код наберет входящий. Поднявшись, вы долго звонили в квартиру, чтобы удостовериться - пусто. Вошли, надев предварительно перчатки и обув музейные войлочные тапочки. Верно? Никаких следов и отпечатков. И только оказались в гостиной, как услышали - кто-то вошел в квартиру почти следом за вами! Вы затаились за створкой открытой двери. Вы слышали, что он открывал дверь своим ключом, слышали, как он сменил обувь на домашнюю, как уверенно и спокойно двигается. Хозяин?! Квартирант?! Что делать, как быть, попадаться нельзя! От страха вы плохо соображали. Вы дотянулись до вазы, стоящей рядом на столе. Вы мечтали, чтобы хозяин или кто там он есть зашел, скажем, в ванную, и вы бы выскользнули из квартиры! Но он направился в гостиную, и, как только он вошел, вы со всей силы ударили его вазой по голове. Он упал и остался лежать неподвижно. И вы поняли, что убили его. Глубоко в мозгу у вас сидело: следы надо заметать, следы надо путать! И, видя на столе остатки завтрака, вы решили затеять инсценировку: здесь не должно пахнуть кражей, в с е должно выглядеть не так, как есть на самом деле! Вы ведь о подобных вещах размышляли не один раз, разные варианты в уме проигрывали. И поставили на стол еще чашку, тарелку, перебросили на нее объедки и крошки, чай в чашку налили и даже отхлебнули, чтоб следы губ на краю оставить. Но оставить отпечатки пальцев и обуви побоялись - ведь по ним вас можно будет идентифицировать! И, умница такой, быстро отбыли, ничего не взяв. У меня нет уверенности, что суд сохранит вам жизнь,- сказал Звягин.- И все, что вы можете сделать - это каяться. Пишите, вот бумага. Или предпочитаете молчать? Пишите или нет? Федорков пошевелил пепельными губами и протолкнул через горло: - Да... Когда они вышли вчетвером из подъезда, причем со стороны казалось, что Звягин дружески держит Федоркова под руку, таксист полыхал тихой яростью: - Сказали час, а простоял почти два! Да куда же вы назад вчетвером лезете, а ну давай один вперед! - На Литейный, браток,- сказал Звягин, втискиваясь на сидение следом за Федорковым, прижатым к девушке.- ГАИ - это наша забота. А иначе кто-нибудь из твоих пассажиров вдруг еще выкинется на ходу - представляешь, сколько хлопот тебе будет? Вник? Шофер еще долго независимо бурчал про план, правила и работу, которая у каждого, как известно, своя. - На Каляева сверни. Прямо к подъезду. Занеся ногу на ступень крыльца, Звягин помедлил и сказал: - Все, что я могу вам еще предложить. Мы остаемся здесь. Вы входите сами, обращаетесь к дежурному и оформляете явку с, повинной. Ваши письменные показания мы передадим куда следует тут же. Устраивает? Федорков диковато скосил глаз и сгорбился. - Спасибо...- неслышно выговорила Дранкова и взялась за ручку высокой тяжелой двери. - Ни дна вам ни покрышки,- с сердцем напутствовал Звягин. Чуть позднее, медленно шагая по людномуЛитейному и обходя лужи на тротуаре. Юра нарушил молчание: - А теперь ты мне можешь рассказать, как нашел их? Звягин одобрительно проследил, как "скорая" выкатилась на трамвайные пути и проскочила на красный свет, и сказал: - Пятнадцатая станция поехала. Доктор Дедух. Сделал еще десяток шагов. - Я, понимаешь ли, отдавал себе отчет, что мне с вами, профессионалами, в вашем деле тягаться трудно. И попробовал заехать с противоположной стороны. Выстраивалась та версия, что убитый и убийца были знакомы. А если не были? Они завтракали вместе. А если не завтракали? Убитый сам впустил в дом убийцу. А если не впускал? Они спорили. А если не спорили? Убийца знал, что хозяин дома. А если наоборот - не знал? Если рассуждать по принципу "наоборот", получается следующее: они не были знакомы; убийца думал, что квартира пуста; он проник туда самостоятельно. С какой целью? Ему что-то было нужно. Первая мысль в таком случае - кража, там есть что красть. Никаких признаков грабежа? А если наоборот: проник именно для грабежа? Хозяин был дома. А если наоборот - не был? А? И тогда выстраивается версия противоположная, как бы зеркально отраженная: грабитель в пустой квартире, входит хозяин, и грабитель его убивает. И уходит, замаскировав и следы, и цель своего визита. Попробуем по порядку опровергнуть то, что казалось фактами. Первое. Хозяина не было дома. Значит, он вышел ненадолго. Куда? В магазин, к телефону-автомату, в гости. Но в то утро он, насколько установлено, никуда не звонил. Никаких новых продуктов или вещей в доме не появилось, жена бы заметила. За сигаретами? Пачка была наполовину пуста, вторая лежала на кухне. В гости? Ни к кому не заходил. А мог зайти? Мог. К кому? К Брагину. А тот был дома? Нет, не был. Итак, возможно, что он на пять минут вышел, поднялся на двенадцатый этаж, с минуту звонил в дверь и вернулся обратно. За это время грабитель мог проникнуть в квартиру. - А два голоса, которые слышала соседка из своей лоджии? - Она глуховата, ты сам говорил. Это орал телевизор! В то утро по второй программе повторяли детектив. Именно поэтому он завтракал не на кухне, как обычно, а в комнате: смотрел кино. А выходя он телевизор выключил. Дальше. Если это был грабитель, то не профессионал. Вопервых, он открыл дверь ключами, раз в замках никаких следов. Во-вторых, профессиональный вор не пойдет на убийство, насколько мне известно. В-третьих, он мог бы уйти через лоджию в соседнюю квартиру, разыграв там, по анекдоту, сбегающего любовника или что-нибудь подобное. Если принять такую версию, то остается выяснить, где он взял ключи и как узнал про эту квартиру. Потому что проникновение через лоджию или форточки здесь исключается, а коли были ключи, то готовился красть именно здесь. У кого есть ключи? Муж, жена, дочка. Никто из них ключей не терял - значит, сняли слепки. С чьих же? Жена отпадает. У нее в парикмахерской все знали, что муж на несколько дней вернулся с моря. Если преступление было связано с работниками парикмахерской, оно произошло бы в другой день, и ограничилось бы тогда кражей. Муж? Сомнительно. Он общался практически только с коллегами. Моряки зарабатывают неплохо и судьбой своей дорожат. Если уж моряк нарушает закон, то это практически всегда контрабанда, которая для такого ловца денег и прибыльнее, и безопаснее, и психологически легче, чем квартирная кража. Дочка? Невозможно. Кто ж снимет слепки с ее ключей? Бабушка? Подружки? Учителя? Помнишь, в тот вечер я помогал матери проверять сочинения по английскому ее школьников? "Моя семья"? Честно говоря, оно и подтолкнуло меня допустить эту, наименее вероятную, возможность. Потому что если ее допустить, то складывается картина уж очень стройная... И разузнать все можно, и подозрений на себя не навлечь, и непрофессионал налицо. А кроме того, такая версия легко поддается проверке - вряд ли ведь преступник ограничится одной квартирой, если преподает в общей сложности полутораста-двумстам ученикам. А когда я узнал, что девочка учится в спецшколе и, надо полагать, там много ребят из достаточно обеспеченных семей со всего города, то решил этот вариант в первую очередь и проработать. Пришлось немного посоображать, как получить список фамилий и адресов учеников, которым преподает та же учительница, что и Алисе Стрелковой. А в тетрадях Алисы по английскому были подробнейшие планы сочинений, прямо какие-то сводки об имуществе семьи и распорядке дня родственников! - Почему ты не сообщил нам? - Что? Свои досужие подозрения? У меня никто совета не спрашивал, верно? Ну, я приврал слегка своему знакомому из рано, что мне нужен бы список учеников на предмет знакомства и обследования: набираю, мол, статистику для диссертации о зависимости детского травматизма от уровня развития, а он в спецшколах в среднем выше, чем в общих. (Кстати - написать в самом деле такую диссертацию, что ли? Можно не только на детском материале. Интересная тема... Правда, ею и без меня занимаются.) - А что тебе мешало зайти в школу самому? - Мыслитель. Засветиться и насторожить преступника - если он действительно преступник? Вот когда ты мне сообщил, что из этого списка ограблены три квартиры - у меня уже появились какие-то косвенные доказательства. - А ты неплохо владеешь терминологией,- отметил Юра, отпрыгивая от веера брызг, окатившего тротуар из-под пронесшегося у бровки троллейбуса. - Телевизор. Кино. Детективы. Поток информации захлестывает, и крупицы шлака оседают в голове,- был иронический ответ.- Но со следами в замках ты меня озадачил, признаюсь. Хотя и ненадолго. Уж если эти двое додумались для отвода глаз ковыряться в замках, додумался и я тоже. - Хорошо, с ней ясно. А как ты добрался до Федоркова? - Не могла же хрупкая девушка проделать все сама. Во-первых, женщины мало склонны к слесарным работам, переноске тяжестей и уж тем более убийству, да еще таким образом. Во-вторых, ей нужно на всякий случай алиби, и она его имела. В-третьих, такая симпатичная особа не могла не иметь поклонников. И прикинулся твой отец не то чтобы шлангом, но газовщиком-слесарем, и привел в порядок газовую плиту и вытяжку в ее квартире, когда там была мама, а сама Дранкова в школе. Мама уже старушка, подрабатывает киоскершей, и как все одинокие старушки-мамы больше всего на свете любит разговоры о современных взрослых детях, умных и пригожих, да не совсем счастливых. И оказалось, что есть у дочки давний друг, который работает в музее Достоевского и приходит к дочке, когда мамы нет дома; любит и просит выйти за него замуж, а дочка его тоже любит, но уж больно забила себе голову красивой жизнью и считает, что современной женщине нужны деньги и свобода. - Вот ей деньги и вот ей свобода,- сказал Юра. - В музей я пошел с мамой - опять же, чтобы не вызывать подозрений. И узнал там все, что мне было нужно. - Что именно? - Что в этом месяце Федорков отрабатывает экскурсионную норму. А заодно на стенке экскурсбюро у кассы прочитал расписание экскурсий на неделю. Юра покачал головой, крякнул. - И все-таки у тебя не было никаких прямых доказательств, никаких прямых улик. - Поэтому мне и нужно было чистосердечное признание. Для этого я и съездил в те квартиры за старыми ключами - после краж-то они новые замки поставили, естественно. Для этого и пошел с фотоаппаратом к знакомому патологоанатому в морг и сделал там снимок пострашнее, а Джахадзе мне его через час отпечатал, он фотографией занимается. Она-то Стрелкова все равно никогда не видела. - Интересно,- спросил Юра,- ты по каким учебникам изучал тактику ведения допроса? - Отродясь не изучал. Но психиатрии и психологии меня все-таки учили. - Но как ты узнал, что он придет именно в это время? - У него в час кончается экскурсия. Погода дождливая, гулять станут только любители свежего воздуха вроде нас с тобой. Он живет с родителями. У нее воскресенье. Логично предположить, что после музея он приедет к ней, благо до пяти матери не будет,- вот потом они могли и пойти куда-нибудь. Они вошли в Екатерининский садик, близясь к дому. Юра с юношеским пафосом изрек: - Врач и следователь - сходные профессии. Один лечит людей, другой - общество. - Надеюсь,- сказал Звягин,- что возраст излечит тебя от тяги к декламации высокопарных банальностей. Юра покраснел. Со стуком упал с ветки каштан, кожура разломилась. Он поднял глянцевый шоколадный шарик, побросал в ладони. - Без пяти четыре,- сказал Звягин, взглянув на будильник, стоящий на скамейке рядом с шахматными часами каких-то отчаянных фанатиков этой игры.- Могу я считать пари выигранным? Юра молча расстегнул браслет часов. - Дареное не возвращают,- остановил Звягин.- Носи. Неплохо ходят. Я все собирался завести себе добрую швейцарскую "Омегу". С тех пор, как Бомарше, прежде чем писать комедии и наживать деньги, изобрел анкерные часы, швейцарцы понимают толк в этих изделиях. Глава VIII. ЖИВЫ БУДЕМ - НЕ ПОМРЕМ - Корпуса первых английских торпедных катеров были никак не стальные, а из красного дерева, - сказал Звягин, обернувшись с переднего сидения в салон. "Скорая" бортовой номер 21032 свернула с Литейного и затормозила у ресторанчика, где в тихие дневные часы обедают при случае бригады, обслуживающие вызовы неподалеку. Заняв столик, - врач, два фельдшера, шофер, - заказали, что побыстрее. "Скорую" здесь обслуживали в темпе, слегка гордясь финансово мало выгодными клиентами: престиж борцов со смертью, отчаянно мчащихся с сиреной и мигалками по осевой, все-таки иногда срабатывает. - А моторы на катерах стояли бензиновые, авиационные, - продолжал Звягин просвещать свою команду, прихлебывая молоко. Его лекции на неожиданнейшие темы давно вошли в притчу. Подошел человек: - Леня! Все катаешься! - Сколько лет, зим, весен! - Звягин от удовольствия сощурился. - А ты все киснешь в своей онкологии? Онколог вздохнул и махнул рукой. - Что хмурый? - Э... Сейчас перед уходом мальчишку смотрел. Двадцать шесть лет... Сплошные метастазы. Жалко пацана. Еще несколько месяцев... Двадцать лет привыкаю, а все не привыкну как-то. Как ни привычна подобная ситуация врачам, повисла секундная пауза. Эта пауза, также привычная, обозначает собой утешение, скорбь, примирение с собственным бессилием. Звягин помрачнел. Сосредоточился. Пробарабанил пальцами. Пауза неловко затягивалась, меняя тональность и настроение. - Двадцать шесть? Рановато ему... Рано. Фельдшерица виновато пояснила: - Мы сегодня больную не довезли... - фраза подразумевала "Вот Папа Док и нервничает, переживает...". - Хотите опротестовать приговор, Леонид Борисович? - небрежно осведомился Гриша, лохматый, очкастый, вечный студент, вечный фельдшер "скорой", внемлющий Звягину с преданностью щенка. Прозвучало неуместно - льстивой подначкой, которая попахивает безграничной верой в кумира. Звягин зло зыркнул, скривил рот: - Подъем? Поели - нечего рассиживаться, едем на станцию. Дежурство длилось своим чередом: автослучай на Охте, электрошок на Ждановском... Вечером Джахадзе, вчерашний именинник, выставил торт; пили чай с тортом. Осадок от встречи не исчезал. Звягин спустился в диспетчерскую, позвонил онкологу. Перекинулись словами. Спросил и о том больном, так просто... Неженат, один у родителей, работал программистом, - обычный парень... - Он знает диагноз? - Сразу все почувствовал, понял. Я же знаю, говорит, что у меня рак; и все отговорки его только убедили в этом. - Боится? - Очень. На этой почве ведь часто происходит нервный срыв; он в сильнейшем стрессе, подавлен, угнетен... довольно обычно, к сожалению. - Радиоизотопы, гистология?.. Ошибка возможна? Он поднялся в комнату отдыха, недовольный собой. Смутные обрывки мыслей роились в голове. - Десять тридцать два, на выезд! Огнестрельное... - прожурчал динамик голосом диспетчерши Валечки. Сменившись с дежурства, Звягин не лег спать. Расхаживал по пустой с утра квартире, посасывал ледяное молоко через соломинку, сопел мрачно и сосредоточенно.. - Ерунда, - объявил сам себе хмуро... - И чего меня заело? Ну, есть же такие заболевания: клинический прогноз - неблагоприятен... При чем тут я, и что я, собственно, могу сделать, и что это вообще на меня нашло? Дичь какая-то... Достал из холодильника еще бутылку молока. Посмотрел на себя в зеркало; резче выступившие после ночи морщинки у глаз (поспать почти не удалось), на висках уже седины полно. - Давно никуда не встревал? - брюзгливо спросил он свое отражение. - Спокойная жизнь надоела? Пей свое молоко и иди спать, старый хвастун... Как говорится, дай мне силы бороться с тем, с чем можно бороться, дай мне терпение смириться с тем, с чем нельзя бороться, и дай мне ума отличить одно от другого... Разделся и влез под одеяло. Повертелся, устраиваясь. Затих. Свербило. Не шел из головы тот, двадцатишестилетний... Крякнул, встал и пошел в ванную бриться. Жене оставил записку. Прогулка излюбленным маршрутом по гулким гранитам набережных успокаивала: Фонтанка, Михайловский замок, Лебяжья канавка (Летний сад закрыт на просушку)... Мысль одна всплывала в сознании, как перископ отчаянной подлодки. А чем мы, собственно, рискуем, спросил он себя, догуляв до Василеостровской стрелки. Что, собственно, терять?.. А почему бы и нет, продолжал он, пройдя через Петропавловку на Кировский. Какие препятствия?.. Никаких. Мысль разрасталась в идею, и идея эта овладевала им все полнее. Начали вырисовываться детали и складываться в план. Чем дальше, тем реальнее план виделся, - Звягин не заметил, как очутился на Карповке, заштрихованной сереньким дождем. Домой он вернулся голодным и продрогшим - злым и веселым - как некогда в крутых передрягах боевых операций. Жена встретила Звягина кухонной возней. - Гулял? - доброжелательно поинтересовалась она. - Гулял, - согласился Звягин. - После суточного дежурства? - После суточного дежурства. - А это что? - Жена обличающе указала на молочные бутылки. - Это бутылки из-под молока, - честно ответил Звягин. - Сколько?! - Ну, четыре... Тебе что, жалко? - Мне тебя жалко, Леня, - в сердцах сказала жена и швырнула передник на стол с посудой. - Что у тебя опять - глаза горят, подбородок выставлен! - что ты опять задумал? - Очередной подвиг, - закричала из своей комнаты дочка. - А разве лучше, когда папа изучает историю разведения верблюдов или коллекционирует карандаши? - Она всунулась в дверь, состроила гримасу. - Должно быть у мужчины хобби или нет? А быть суперменом и все мочь - разве это не достойное настоящих мужчин хобби? - Слышала глас подрастающего поколения? - приветствовал поддержку Звягин. - Мужчине нельзя подрезать крылья! - Мне нельзя подрезать крылья. - Дон-Кихот на мою голову... - вздохнула жена. - Ты не видел моих очков? У меня еще полпачки тетрадей не проверено. Звягин насвистывал "Турецкий марш" и сверял с образцом упражнение по английскому ее пятиклассников (не впервой). - Это очень важно? - мирно спросила жена из спальни. Он присел на край постели, погладил ее по щеке, - рассказал. - Несчастные родители, - тихо сказала она. - И чем ты можешь помочь?.. Утешить их? Звягин завел будильник и выключил свет. - Есть одно соображение, - непримиримо произнес в темноту. Отменно выспавшись, закатил себе часовую разминку, поколотил боксерский мешок и поехал в диспансер. Жизнь была хороша. - Снимки, анализы, - сказал онколог. - Ты же врач. - Не-а, - возразил Звягин с усмешкой оживленной и жестокой. - Просто я зарабатываю на жизнь медициной. Ну, имею диплом. - Ты авантюрист, - поморщился онколог. - А разве это плохо? Мне интересно жить. Дай адрес. Он позвонил из уличного автомата: - Квартира Ивченко? Судя по голосу, вы Сашина мать? Лидия Петровна, очень приятно... Если у вас есть время... Они встретились в маленькой мороженнице на Петроградской. - Зачем вы меня расспрашиваете? - безжизненно спросила пожилая женщина с запудренными следами слез. Мороженое в вазочке таяло перед ней. Звягин прошел весь путь пешком и за этот час успел собраться и прийти в форму - был легок, уверен: заряжен. - Не устраивайте похорон раньше времени, - жестко сказал он. Разломил ложечкой шарик крем-брюле, отправил в рот, причмокнул. Женщина взглянула с мучительной укоризной и встала. - Сядьте, - тихо одернул Звягин. - Я - ваш единственный шанс, другого не будет, ясно? Мысль о шарлатанстве отразилась в ее глазах: - Вы - экстрасенс?.. Или есть какие-то новые средства, и вы можете их устроить? Что вы хотите?.. - Ешьте мороженое, пока совсем не растаяло, - улыбнулся Звягин. - И возьмите себя в руки. Еще не все потеряно. Еще есть время. Нет, я не экстрасенс, я могу лишь то, что в человеческих силах. А это - почти все, а? Он не убеждал - он просто и с очевидностью раздвигал границы возможного. Женщина слушала - и происходящее с ней можно было как бы уподобить факирскому трюку со скомканной веревкой, приобретающей прямизну и твердость вертикального шеста. Она хотела верить. Она боялась верить - боялась пытки надеждой. - Но это - нереально... - прошептала она. - Хуже не будет, - отрезал Звягин. - А вот лучше - может. - А вы сами в это верите?.. - А зачем я здесь торчу? Надеюсь, вы не