-- сказал профессор, -- это действует безотказно. Все всегда смеются. Но скажите... что же в ней уж такого смешного? -- Я... Я не знаю, -- с трудом пробормотал Колен и рухнул в приступе неудержимого хохота. Профессор д'Эрьмо спрятал свою записную книжечку. -- Ах, все вы одинаковы, -- сказал он. -- Вы все считаете, что женщина непременно должна быть красивой... Ну-с, так где же ваш аперитив?.. XXXV Колен и Шик толкнули входную дверь аптеки. Раздалось громкое "дзын-н-нь!", и дверное стекло упало на сложную композицию из колб и иных предметов лабораторного оборудования. Тут же вышел аптекарь, оповещенный этим шумом. Он был высокий, старый и худой, седые патлы султаном торчали на его голове. Он кинулся к своей конторке, схватил телефонную трубку и набрал номер с быстротой, свидетельствующей о многолетнем навыке. Алло! Голос аптекаря был подобен гуденью сигнального рожка в тумане. И пол под его плоскостопными огромными черными ногами раскачивался вперед-назад, вперед-назад, а мельчайшие брызги долетали до прилавка. -- Алло!.. Это мастерская Гершвина?.. Я прошу вас снова вставить у меня стекло во входную дверь... Через пятнадцать минут?.. Поторопитесь, пожалуйста, а то может прийти новый клиент... Хорошо... -- Он бросил трубку, которая тут же повисла на рычаге. -- Чем могу служить, господа? -- Пожалуйста, изготовьте этот препарат, -- сказал Колен. Изготовить препарат значит препарировать, а препарируют трупы, поэтому сначала изготовим труп.[Author ID0: at ] Аптекарь взял рецепт, сложил его пополам, так что получилась длинная узкая полоска, и отправил его в настольную гильотину. Сказано, сделано! -- И он нажал кнопку. Нож гильотины ударил по рецепту, он вздрогнул и затих. -- Заходите часов в шесть вечера, лекарство будет готово, -- сказал аптекарь. -- Дело в том, -- сказал Колен, -- что это срочно. -- Нельзя ли его сейчас получить? -- добавил Шик. Хорошо. Тогда подождите немного, я тут же этим займусь. Колен и Шик сели напротив конторки на скамейку, обтянутую пурпурным бархатом, и стали ждать. А аптекарь согнулся в три погибели и почти без шума пополз через потайной ход в лабораторию. Звук скольжения его тела по паркету становился все тише, а потом и совсем замер. Колен и Шик обвели взглядом стены. На покрытых паутиной медных полках рядами стояли банки с простыми химическими веществами и с готовыми сильнодействующими препаратами. Последняя банка в каждом ряду флюоресцировала. В большой конической колбе из толстого корродированного стекла раздутые головастики штопором ввинчивались в воду, но, едва достигнув дна, стрелой взмывали вверх, чтобы снова начать свое винтовое движение, оставляя за собой белесый след взвихренной воды. В стоящем рядом аквариуме длиною в несколько метров аптекарь устроил испытательный полигон для реактивных лягушек, и там же валялись те, что не выдержали перегрузок, однако и у них еще слабо бились четыре сердца. Всю стену за скамейкой, на которой сидели Шик и Колен, занимала фреска, изображавшая самого аптекаря (в костюме Цезаря Борджа на колеснице), предающегося весьма сомнительным забавам со своей матерью. На столах стояло множество автоматов для изготовления пилюль, и некоторые из них работали, хотя и не в полную мощь. Пилюли, выкатывавшиеся из патрубков голубого стекла, тут же подхватывались восковыми руками, которые расфасовывали их по пакетикам из гофрированной бумаги. Колен встал со скамейки, чтобы получше рассмотреть ближайший аппарат, и снял заржавевший кожух, который прикрывал механизм. Внутри оказалось некое составное животное, наполовину из плоти, наполовину из металла: оно без устали заглатывало лекарственное сырье и тут же извергало шарики правильной формы. -- Гляди-ка, Шик, -- сказал Колен. -- Что там? -- спросил Шик. Поразительно! -- воскликнул Колен. Шик посмотрел. У животного были удлиненные челюсти, которые быстро двигались из стороны в сторону. Сквозь прозрачную кожу можно было хорошо разглядеть трубчатые ребра из тонкой стали и вяло сокращающийся пищеварительный тракт. -- Обыкновенный усовершенствованный кролик, -- объяснил Шик. -- Ты думаешь? -- Это широко применяется. У животного сохраняют только ту функцию, которая нужна. В данном случае этому кролику сохранили деятельность пищевода, но, конечно, без химических процессов. Это куда проще, чем изготовлять пилюли обычным способом. -- А чем он питается? -- спросил Колен. -- Хромированными морковками. Их производили на заводе, где я работал по совместительству. А кроме морковок ему дают химические ингредиенты, необходимые для производства пилюль... -- Отличная выдумка, -- сказал Колен. -- И пилюли получаются первоклассные. -- Да, -- согласился Шик, -- очень круглые. -- Послушай... -- начал Колен, снова садясь. - Что? -- Сколько у тебя осталось от тех двадцати пяти тысяч инфлянков, которые я тебе дал перед нашим отъездом? - Гм... -- Тебе давно пора жениться на Ализе. Так длиться не может, ей, должно быть, очень обидно... - Да... -- Ну, двадцать тысяч инфлянков у тебя, надеюсь, еще есть... Как-никак... Этих денег хватит для женитьбы... -- Дело в том, что... -- Шик запнулся и замолчал, так как сказать это было трудно. -- В чем же все-таки дело? -- настаивал Колен. -- Не у тебя одного денежные затруднения... -- Знаю, знаю, -- сказал Шик. -- Так что же? А то, что у меня осталось всего три тысячи двести инфлянков. Колен разом почувствовал себя очень усталым. В голове с шумом морского прибоя вращались разные колючие и тусклые предметы. Он с трудом собрался с силами. -- Это неправда, -- проговорил он наконец. Он был измотан, так измотан, словно только что прошел трассу стипль-чеза со стеком. Это неправда, -- повторил Колен. -- Ты шутишь!.. Нет, -- сказал Шик. Шик ковырял пальцем угол стола, возле которого стоял. Пилюли вкатывались в стеклянные патрубки с легким постукиванием, напоминающим тихую барабанную дробь да еще шорох гофрированной бумаги в восковых руках, -- эти звуки создавали атмосферу восточного ресторана. -- Куда ты их дел? -- спросил Колен. Я покупал Партра. -- Шик сунул руку в карман. -- Вот взгляни на этот экземпляр. Я вчера его раздобыл. Разве не чудо? Это было издание "Мертвецов без потребления" в сафьяновом переплете, отделанном жемчугом, с комментариями Кьеркегора. Колен взял книжку, уставился на нее, полистал, но видел не страницы, а глаза Ализы во время его свадьбы, ее восхищенно-печальный взгляд, которым она окинула подвенечное платье Хлои. Но Шик не мог этого понять: он не глядел выше книжного прилавка. -- Что я могу тебе сказать? -- пробормотал Колен. -- Значит, ты все истратил?.. -- На той неделе мне удалось перехватить две его рукописи, -- сказал Шик, и голос его задрожал от сдерживаемого волнения. -- А кроме того, я записал на фонограф семь его лекций... -- Да... -- вздохнул Колен. -- И вообще, почему ты меня об этом спрашиваешь? Для Ализы не имеет значения, поженимся мы или нет, она и так счастлива. И кроме того, Ализа и сама необычайно увлечена Партром! Один из пилюльных автоматов как будто забарахлил. Пилюли хлынули из него сплошным потоком, и, когда они сыпались в гофрированные пакетики, вспыхивали лиловые искры. -- Что там происходит? -- спросил Колен. -- Это опасно? Вряд ли, -- ответил Шик. -- Но все-таки нам лучше отойти подальше. Они услышали, как где-то вдалеке хлопнула дверь, и аптекарь вдруг вынырнул из-за прилавка. -- Я заставил вас ждать, -- сказал он. -- Это не имеет значения, -- заверил его Колен. -- Нет, имеет, но я это сделал нарочно, чтобы придать себе весу. -- Один из ваших аппаратов, похоже, сломался. -- И Колен указал на тот, что извергал пилюли потоком. А! -- воскликнул аптекарь.[Author ID0: at ] Он нагнулся, вытащил из-под прилавка карабин, прицелился и выстрелил. Автомат подскочил на месте и, содрогаясь, повалился набок. Пустяки, -- сказал аптекарь. -- Время от времени кролик берет верх над сталью, и тогда его приходится убивать. Он приподнял автомат, нажал на нижний рычажок, чтобы выпустить мочу, и повесил его на гвоздь. -- Вот ваше лекарство, -- сказал он, вытаскивая коробку из кармана. -- Только будьте очень внимательны, это весьма сильное средство. Строго придерживайтесь указанной дозировки. -- Понял, -- сказал Колен. -- А как по-вашему, это лекарство против чего? -- Трудно сказать. -- Он засунул в свою седую шевелюру длинные пальцы с завитыми ногтями. -- Это средство применяется в разных случаях, но вот растение от него очень скоро погибло бы. -- Так, -- сказал Колен. -- Сколько я вам должен? -- О, это стоит очень дорого. Вам следовало бы меня оглушить и смыться, не заплатив. -- Ну, для этого я слишком устал... -- Тогда с вас два инфлянка. Колен вытащил бумажник. -- Да это же просто грабеж! -- сказал аптекарь. -- Мне все равно, -- сказал Колеи упавшим голосом. Он заплатил и двинулся к выходу. Шик -- за ним. -- Вы оба просто идиоты, -- сказал аптекарь, провожая их к двери. -- Я стар и не смог бы оказать сопротивления. -- Мне некогда, -- пробормотал Колен. -- Это неправда, -- сказал аптекарь. -- А то вы не стали бы так долго ждать. -- Теперь у меня уже есть лекарство, -- сказал Колен. -- До свидания, месье. -- Он шел по улице, срезая углы, чтобы не расходовать сил понапрасну. -- Знаешь, -- снова начал Шик, -- даже если я не женюсь на Ализе, это вовсе не значит, что я с ней расстанусь. -- Мне нечего тебе сказать, -- ответил Колен. -- В конце концов, это твое дело. -- Такова жизнь, -- заключил Шик. -- Нет, -- сказал Колен. XXXVI Ветер прокладывал себе путь сквозь кроны деревьев и вырывался на простор, пропитанный запахами лопающихся почек и цветов. Прохожие выше подняли головы и дышали глубже, потому что воздуха было хоть отбавляй. Солнце медленно разворачивало лучи и, изгибая их дугой, осторожно направляло в те места, куда само не могло проникнуть. Однако, падая на темные стороны вещей, оно, словно спрут, верным точным движением отдергивало свои золотые щупальца. Его огромный пылающий каркас неторопливо приближался к зениту, потом замер в неподвижности, выпаривая континентальные водоемы, а башенные и стенные часы города пробили три раза. Колен читал Хлое роман. Это был роман о любви со счастливым концом. Он как раз дошел до того места, где герой и героиня стали писать друг другу письма. -- Какая длинная история, -- сказала Хлоя. -- В жизни все происходит куда быстрее... -- А у тебя большой опыт в таких делах? Колен больно ущипнул кончик солнечного луча, который так и норовил угодить Хлое в глаз. Луч вяло съежился и заскользил по мебели. Хлоя покраснела. Нет, никакого опыта у меня нет... -- сказала она застенчиво, -- но так мне кажется... Колен захлопнул книгу. Ты права, Хлоя. -- Он встал и подошел к кровати. -- Сейчас надо принять лекарство. Хлоя вздрогнула. -- Так не хочется... Это обязательно? -- По-моему, да. Сегодня вечером ты пойдешь к доктору, и мы наконец узнаем, что у тебя. А сейчас прими пилюлю. Потом он, машет быть, назначит тебе что-нибудь другое... -- Ты не знаешь, до чего это ужасно, -- сказала Хлоя. -- Будь умницей! -- Когда я проглатываю эту пилюлю, у меня в груди будто два зверя рвут друг друга на части. А потом неправда, что всегда надо быть умницей. -- Конечно, не всегда, но иногда надо. -- Колен открыл маленькую коробочку. -- Какой у них противный цвет! -- воскликнула Хлоя. -- И они так дурно пахнут!.. -- Они какие-то странные, не спорю, но принимать их необходимо. -- Погляди-ка! Они сами двигаются, и эта их полупрозрачная оболочка... они, наверное, живые. -- Ты их запьешь водой, так что долго они не проживут! -- Глупости! А может, они рыбы? Колен рассмеялся. -- Вот ты заодно и позавтракаешь. -- Он наклонился к ней и поцеловал ее. -- Ну, пожалуйста, прошу тебя! -- Хорошо. Но за это ты меня поцелуешь. -- Конечно, -- сказал Колен, -- если тебе не противно целоваться с таким уродом, как я. -- Ты, правда, не очень-то красивый, -- поддразнила его Хлоя. -- Я не виноват. -- Колен опустил голову. -- Я не досыпаю. -- Поцелуй меня, Колеи. Я очень злая. Давай я приму за это две пилюли. -- С ума сошла! -- воскликнул Колен. -- Только одну. Ну, глотай! Хлоя зажмурилась, побледнела и прижала руку к груди. -- Готово, -- произнесла она с трудом. -- Сейчас начнется. У корней ее шелковистых волос выступила испарина. Колен сел рядом с ней и обнял ее за плечи. Хлоя обеими руками стиснула его руку и застонала. -- Успокойся, ну, пожалуйста, -- сказал Колен. -- У нас нет другого выхода. -- Мне больно... -- прошептала Хлоя. Из-под ее век выкатились две слезы, такие же огромные, как глаза, и, упав, оставили холодный след на ее округлых, нежных щеках. XXXVII -- Совсем нет сил... -- прошептала Хлоя. Она опустила ноги на пол и попробовала встать. -- Ничего не получается, я вся какая-то ватная. Колен подошел к ней и приподнял ее. Она обхватила его за плечи. -- Держи меня, Колен, я сейчас упаду... -- Ты устала от лежания, -- сказал Колен. -- Нет, это из-за пилюль твоего старого аптекаря. Она снова попыталась стать на ноги, но пошатнулась. Колен поддержал ее, но она, падая, увлекла его за собой на кровать. -- Мне так хорошо... -- сказала Хлоя. -- Обними меня. Мы очень давно не были вместе!.. -- Не надо, -- сказал Колен. -- Нет, надо! Поцелуй меня. Я жена твоя или нет? -- Жена, -- подтвердил Колен. -- Но ты не здорова. -- Я в этом не виновата, -- сказала Хлоя, и губы ее дрогнули, словно она вот-вот заплачет. Колен наклонился к ней и стал целовать ее так бережно, как целовал бы цветок. -- Еще, -- сказала Хлоя, -- и не только лицо... Выходит, ты меня больше не любишь? Ты больше не хочешь меня любить, как жену? Он крепко прижал ее к себе. Она была теплой и благоухающей. Флакон духов, вынутый из коробки, обтянутой белым шелком. -- Да, -- сказала Хлоя, вытянувшись, -- еще... XXXVIII -- Мы опоздаем, -- предупредил Колен. -- Не важно, -- сказала Хлоя. -- Переставь часы. -- Ты правда не хочешь поехать на машине? -- Правда. Я хочу пройтись с тобой по улицам. -- Но это далеко! -- Не важно, -- сказала Хлоя. -- Когда ты меня... целовал, ко мне вернулись силы. Мне хочется идти пешком. -- Тогда я попрошу Николя заехать за нами. Ладно? -- предложил Колен. -- Ну, если хочешь... Чтобы пойти к доктору, Хлоя надела нежно-голубое платье с очень глубоким остроконечным вырезом, а поверх накидку из рыси и шапочку из того же меха. Туфли из крашеной змеиной кожи завершали ансамбль. -- Пошли, кошка, -- сказал Колен. -- И вовсе не кошка, а рысь. -- Это слово рычит. Они вышли из спальни. У окна Хлоя остановилась. -- Что такое? Здесь не так светло, как обычно?.. -- Тебе кажется, -- сказал Колен. -- Смотри, сколько солнца... -- Нет, -- настаивала Хлоя. -- Я отлично помню, что раньше солнце доходило вот до этого места на ковре, а теперь доходит только досюда... -- Это зависит от часа дня. -- Нет, не зависит, потому что был тот же час!.. -- Проверим завтра в это время. -- Нет, ты погляди, оно доходило до седьмой черты, а теперь только до пятой... -- Идем, мы опаздываем. Проходя мимо большого зеркала в выложенном плитками коридоре, Хлоя улыбнулась своему отражению. Не может быть, чтобы она серьезно заболела. Они теперь часто будут вместе гулять. Он научится экономить. У них пока еще хватит инфлянков, чтобы жить без забот. А потом он пойдет работать... Звякнул язычок замка, и дверь за ними захлопнулась. Хлоя взяла Колена под руку. Она шла короткими легкими шагами, два ее шага соответствовали одному шагу Колена. -- Как хорошо, -- сказала Хлоя. -- Солнышко светит, и пахнет деревьями. -- Конечно, -- сказал Колен. -- Весна! -- Разве? -- И Хлоя лукаво улыбнулась. Они повернули направо и, миновав два длинных строения, вошли в медицинский квартал. Не пройдя и ста метров, они почуяли резкий запах анестезирующих средств. А в ветреные дни он ощущался еще раньше. Тротуар тут стал совсем другим. Он представлял собой уложенную на бетонных опорах решетку из тонких металлических прутьев, тесно приваренных друг к другу. Она прикрывала широкую, но неглубокую канаву, по которой текла смесь спирта с эфиром. Использованные тампоны ваты, перепачканные гноем, сукровицей, а иногда и кровью, неслись в грязном потоке. Сгустки полусвернувшейся крови кое-как подкрашивали эту летучую жижу, которая уносила куски разлагающейся человеческой плоти, вращающиеся вокруг своей оси, как сильно подтаявшие айсберги. Однако эфир забивал все прочие запахи. Под решеткой проплывали и клочья марли, и скомканные бинты, -- намокнув, они вяло раскручивали свои уснувшие кольца. Вертикально по фасадам домов в канаву спускались сточные трубы, и достаточно было несколько минут понаблюдать за тем, что из них вываливается, чтобы определить специальность врача, практикующего в этом доме. Из одного сточного жерла выкатился глаз, завертелся волчком и, прежде чем исчезнуть под большим куском разбрюзгшей красноватой ваты, подобной ядовитой медузе, на мгновение уставился на них. -- Мне тут не нравится, -- сказала Хлоя. -- Воздух, правда, здесь продезинфицированный, но глядеть на все это не очень-то приятно. -- Конечно. -- Пошли по мостовой. -- Можно, но тогда мы попадем под машину. -- Зря я решила идти пешком. У меня ноги отваливаются. -- Твое счастье, что наш доктор живет далеко от квартала общей хирургии. -- Замолчи! -- воскликнула Хлоя. -- Мы скоро дойдем? Она вдруг снова закашлялась, а Колен побледнел как полотно. -- Не кашляй, Хлоя, -- взмолился он. -- Не буду, Колен, -- сказала Хлоя, силясь сдержать кашель. -- Не кашляй... Мы пришли... Это здесь... На вывеске профессора д'Эрьмо были нарисованы огромные челюсти, из которых торчала лопата землекопа. Это рассмешило Хлою. Она смеялась очень осторожно, почти беззвучно, так как, боялись снова закашляться. На стене дома были развешены цветные фотографии, свидетельствующие о чудодейственном лечении профессора. Они освещались специальными прожекторами, которые в данный момент не были включены. -- Видишь, какой это крупный специалист, -- сказал Колен. -- Другие дома украшены не так пышно. -- Это только доказывает, что у него много денег, -- сказала Хлоя. -- Либо, что он человек со вкусом, -- заметил Колен. -- Фасад оформлен очень художественно. -- Ага. Напоминает образцовую мясную лавку, -- сказала Хлоя. Они вошли в подъезд и оказались в большом круглом вестибюле, полностью покрытом белой эмалью. Их встретила медицинская сестра. -- Вы записаны на прием? -- спросила она. -- Да, -- ответил Колен. -- Правда, мы, быть может, немного опоздали. -- Это не имеет значения, -- сказала сестра. -- Сегодня у профессора больше операций не будет. Прошу вас. Они послушно двинулись за ней, и их каблуки гулко зацокали по эмалированному полу. В круглой стене было множество дверей, и сестра подвела их к той, на которой была воспроизведена из чеканного золота в миниатюре гигантская эмблема вывески. Сестра отворила дверь и пропустила их вперед. Колен толкнул вторую дверь, массивную и прозрачную, и они оказались в кабинете. Стоя у окна, профессор, вооружившись зубной щеткой, покрывал свою бородку благовонным экстрактом опопанакса. Он обернулся на шум и, протянув руку, двинулся навстречу Хлое. -- Ну, так как же вы себя сегодня чувствуете? -- Эти пилюли ужасны, -- сказала Хлоя. Профессор потемнел в лице и стал похож на мулата. -- Досадно, -- пробормотал он. -- Впрочем, так я и думал. С минуту он постоял, размышляя, потом заметил, что все еще держит в руке зубную щетку. -- Возьмите, -- сказал он Колену, протянув ему щетку. И добавил, повернувшись к Хлое. -- Садитесь, детка. Д'Эрьмо обошел вокруг своего письменного стола и тоже сел. -- Видите ли, -- сказал он ей, -- у вас что-то с легким, точнее, в легком. Я надеюсь, что это... -- Он оборвал фразу и резко встал. -- Да чего попусту болтать, идемте со мной. А вы, -- добавил он, обращаясь к Колену, который решительно не знал, что ему делать с зубной щеткой, -- положите ее, куда хотите. Колен хотел было пойти вслед за Хлоей и профессором, но не смог, пока не отодвинул невидимую, но плотную пелену, которая вдруг оказалась между ними. Он почувствовал странное теснение в груди, и сердце его забилось с перебоями. Он сжал кулаки, силясь прийти в себя. Собрав всю свою волю, он все же ухитрился сделать несколько шагов, и как только он коснулся руки Хлои, все разом прошло. Профессор вел Хлою за руку. Они вошли в небольшой кабинет с белыми стенами и хромированным потолком. Какой-то приземистый, сверкающий полированным металлом аппарат занимал целиком одну из стен. -- Вам лучше сесть, -- сказал профессор. -- Это не займет много времени. Напротив аппарата висел экран из червонного серебра в хрустальной раме, и только одна черная эмалированная ручка посверкивала на цоколе. -- Вы хотите присутствовать? -- спросил профессор Колена. -- Да, если можно, -- ответил Колен. Профессор д'Эрьмо повернул ручку. Свет из кабинета убегал ярким потоком в щель под дверью и в вентиляционную решетку над аппаратом, и постепенно экран осветился. XXXIX Профессор д'Эрьмо ободряюще похлопывал Колена по спине: -- Да вы не огорчайтесь, старина. Может, обойдется. Колен стоял, не поднимая глаз, вид у него был раздавленный. Хлоя держала его под руку. Она изо всех сил старалась казаться веселой. -- Ну, конечно, -- сказала она. -- Должно же это когда-нибудь пройти... -- Наверное, -- пробормотал Колен. -- Короче говоря, -- заключил профессор, -- если она будет точно выполнять мои назначения, то ей, вероятно, станет лучше. -- Вероятно, -- повторил Колен. Они стояли втроем в круглом белом вестибюле, и голос Колена, отражаясь от потолка, звучал словно издалека. -- Как бы то ни было, -- добавил д'Эрьмо, -- я пошлю вам счет. -- Само собой разумеется, -- сказал Колен. -- Благодарю вас за ваши хлопоты. -- Если дело не пойдет на поправку, вы снова ко мне придете. Остается еще возможность оперативного вмешательства, которую мы пока даже не обсуждали... -- Да, конечно, -- сказала Хлоя, стиснув локоть Колена, и на этот раз она зарыдала. Профессор обеими руками подергивал бородку. -- Весьма досадно, -- сказал он. Воцарилась тишина. Сквозь прозрачную дверь они увидели, как появилась медицинская сестра и дважды коротко постучала. В толще двери вспыхнули зеленые буквы указателя: "Войдите". -- Приехал какой-то месье, -- доложила она. -- Он просит передать, что Николя уже здесь. -- Благодарю вас, Шлюха, -- сказал ей профессор. -- Вы свободны. И сестра удалилась. -- Ну, что ж, -- пробормотал Колен. -- До свидания, профессор д'Эрьмо. -- Несомненно, -- сказал профессор. -- До свидания, лечитесь... Постарайтесь куда-нибудь уехать... XL -- Что, плохо? -- спросил, не поворачивая головы, Николя, прежде чем машина тронулась с места. Хлоя все еще рыдала, уткнувшись в белый мех, а Колен выглядел как мертвец. Запах тротуаров заметно усиливался, испарения эфира обволокли всю улицу. -- Поехали, -- сказал Колен. -- Что у нее? -- снова спросил Николя. -- Самое скверное... Тут Колен сообразил, что он говорит, и взглянул на Хлою. Он так любил ее в эту минуту, что готов был убить себя за неосторожно вырвавшиеся у него слова. Хлоя, забившись в угол сиденья, кусала себе пальцы. Ее шелковистые волосы упали ей на лицо, а меховая шапочка валялась под ногами. Она вся исходила в плаче, будто грудной младенец, только плач этот был беззвучный. -- Прости меня, Хлоя, я чудовище. Колен придвинулся к ней и прижал ее к себе. Он целовал ее бедные, обезумевшие глаза и слышал глухие и редкие удары своего сердца. -- Мы тебя вылечим, -- сказал он. -- Я только хотел сказать, что для меня нет ничего ужаснее, чем видеть тебя больной, какой бы ни была твоя болезнь... -- Мне страшно, -- сказала Хлоя. -- Он наверняка сделает мне операцию. -- Нет, -- сказал Колен. -- До этого дело не дойдет, ты вылечишься. -- Что у нее? -- снова спросил Николя. -- Я могу чем-нибудь помочь? Он тоже выглядел крайне несчастным. От его обычной самоуверенности не осталось и следа. -- Хлоя, милая моя Хлоя, -- умолял Колен, -- успокойся! -- Конечно, -- сказал Николя, -- она очень быстро вылечится. -- Нимфея... -- произнес Колен. -- Подумать только! Где она могла ее схватить? -- У нее нимфея? -- с недоверием переспросил Николя. -- Ну да, нимфея, или, если угодно, водяная лилия, в правом легком. Профессор сперва думал, что там всего лишь какой-то зверек. Но оказалась нимфея. Мы видели ее на экране. Она уже довольно большая, но в конце концов с ней, наверное, все же удастся справиться. -- Разумеется, -- сказал Николя. -- Вы не представляете себе, что это такое, -- рыдала Хлоя. -- Мне так больно, когда она там колышется! -- Не плачьте, -- сказал Николя. -- Слезами горю не поможешь, а вы только устанете. Машина тронулась. Николя медленно вел ее, пробираясь через нагромождения домов. Солнце постепенно исчезало за деревьями, и ветер свежел. -- Доктор советует ей уехать в горы, -- сказал Колен. -- Он уверяет, что холод убьет эту мерзость. -- Она подцепила ее во время нашего путешествия, -- сказал Николя. -- На той дороге было полно всякой дряни этого рода. -- А еще он сказал, что вокруг Хлои все время должны быть цветы. Это испугает нимфею. -- А зачем ее пугать? -- спросил Николя. -- Чтобы она не зацвела. Не то она даст новые побеги. - Ответил Колен. -- Но мы этого не допустим. -- В этом и состоит все лечение? -- спросил Николя. -- Нет, не все. -- А еще что? Колен ответил не сразу. Он чувствовал, как Хлоя плачет, уткнувшись ему в плечо, и ненавидел ту пытку, на которую он вынужден ее обречь. -- Ей нельзя пить, -- выговорил он наконец. -- Как?.. Совсем ничего? -- Ничего. -- Ну, не может же быть, чтобы совсем ничего!.. -- Две чайные ложечки в день... -- прошептал Колен. -- Две чайные ложечки!.. Больше Николя ничего не спрашивал. Он уставился в дорогу перед собой. XLI Ализа дважды позвонила и стала ждать. Входная дверь показалась ей как-то уже, чем обычно, а ковер на лестнице --- более блеклым и не таким ворсистым. Николя открыл. -- Здравствуй!.. -- сказал он. -- Ты пришла их навестить? -- Да, -- ответила Ализа. -- Они дома? -- Входи. Хлоя дома. Он затворил за Ализой дверь. Она внимательно поглядела на ковер. -- Тут стало значительно темней, чем было раньше, -- сказала она. -- Как это объяснить? -- Не знаю, -- ответил Николя. -- Странно. А разве на этой стене не висела картина? -- Не помню. -- И Николя неуверенно провел рукой по волосам. -- В самом деле, здесь как будто что-то изменилось в обстановке. -- Вот именно, -- сказала Ализа. На ней был хорошо сшитый коричневый костюм. В руке она держала букет нарциссов. -- А вот ты в отличной форме, -- сказал Николя. -- Все в порядке? -- Да... В порядке... Видишь, Шик подарил мне костюм... -- Он тебе очень идет. -- Мне повезло, что герцогиня де Будуар носит тот же размер, что и я. Костюм этот куплен по случаю. Шик захотел получить записку, которая лежала в его кармане, вот ему и пришлось купить весь костюм. Она поглядела на Николя и добавила: -- А ты неважно выглядишь. -- Не знаю... Мне кажется, я старею... -- Покажи-ка мне твой паспорт, -- сказала Ализа. Николя полез в задний карман брюк. -- Вот, держи. Ализа раскрыла паспорт и побледнела. -- Сколько тебе лет? -- спросила она тихо. -- Двадцать девять. -- Погляди-ка, какой здесь стоит год рождения. Он посчитал. Получилось, что ему теперь тридцать пять. -- Ничего не понимаю, -- пробормотал он. -- Видимо, ошибка, -- сказала Ализа. -- Тебе и на вид не больше двадцати девяти. -- Но до сих пор мне никто не давал больше двадцати одного. -- Надеюсь, это как-нибудь обойдется, -- сказала Ализа. -- У тебя красивые волосы, -- сказал Николя. -- Пошли к Хлое. -- Что же здесь все-таки происходит?.. -- задумчиво проговорила Ализа. -- О, все дело в этой болезни. Она нас всех потрясла. Как только Хлоя выздоровеет, я снова помолодею. Хлоя лежала на кровати в лиловой шелковой пижаме и длинном стеганом халате из бежевого атласа с оранжевым отливом. Вокруг стояло много цветов, главным образом орхидей и роз, но были также и гортензии, гвоздики, камелии, длинные ветки цветущих персиков и миндаля и целые охапки жасмина. Грудь ее была открыта, и под правым соском на янтарной коже отчетливо виднелся синий венчик. Скулы ее чуть порозовели, глаза горели сухим блеском, и легкие, шелковые нити волос казались наэлектризованными. -- Укройся, ты простудишься! -- воскликнула Ализа. -- Нет, -- пробормотала Хлоя. -- Так надо. Это лечение. -- Какие красивые цветы! Колен небось разорится на цветах, -- пошутила Ализа, чтобы рассмешить Хлою. -- Да, -- прошептала Хлоя и жалко улыбнулась. -- Он ищет работу, поэтому его сейчас нет дома. -- Почему ты говоришь так тихо? -- спросила Ализа. -- Я хочу пить, -- беззвучно прошептала Хлоя. -- Ты в самом деле пьешь только две чайные ложки в день? -- Да, -- вздохнула Хлоя. Ализа наклонилась и поцеловала ее. -- Ты скоро поправишься. -- Да. Завтра Николя увозит меня отсюда. -- А Колен? -- спросила Ализа. -- Он остается. Ему придется работать. Мой бедный Колен!.. У него нет больше инфлянков... -- Почему? -- Из-за цветов... -- Она растет? -- спросила Ализа. -- Нимфея? -- совсем тихо переспросила Хлоя. -- Нет, мне кажется, она засыхает. -- Значит, все хорошо? -- Да, -- сказала Хлоя. -- Но мне так хочется пить. -- Почему ты не зажигаешь свет? Здесь очень темно. -- Это длится уже некоторое время. Да, уже некоторое время, и тут ничего не поделаешь. Вот попробуй сама. Зажги... Ализа повернула выключатель, и вокруг лампы вспыхнул тусклый ореол света. -- Лампы умирают, -- сказала Хлоя. -- И стены уменьшаются. И вот это окно тоже... -- Правда? -- спросила Ализа. -- Погляди. От огромного окна, занимавшего прежде всю стену, остались всего два узких проема с закругленными углами. А между ними выросло некое подобие стены, преграждавшее путь солнечным лучам. Потолок заметно опустился, а антресоли, на которых стояла кровать Колена и Хлои, теперь едва возвышалась над уровнем пола. -- Что же это происходит? -- спросила Ализа. -- Не знаю. Гляди-ка, вот нам и принесли немножко света. В спальню вбежала мышка с черными усиками и внесла маленький осколок одного из цветных стекол кухонного окна, который излучал яркий свет. -- Как только становится темно, -- объяснила Хлоя, -- она мне всегда приносит немного света. И Хлоя погладила мышку, которая положила свой трофей на столик у изголовья кровати. -- Как мило с твоей стороны, Ализа, что ты пришла меня проведать! -- Ты же знаешь, -- сказала Ализа, -- я люблю тебя. -- Знаю. А как поживает Шик? -- Нормально. Вот купил мне костюм. -- Красивый, -- сказала Хлоя, -- и тебе идет. Она умолкла. -- Тебе больно? -- спросила Ализа. -- Бедняжка. -- Она наклонилась и погладила Хлою по щеке. -- Да, -- простонала Хлоя. -- Я так хочу пить... -- Понимаю, -- сказала Ализа. -- Я тебя поцелую, быть может, это хоть немножко утолит твою жажду. -Да. Ализа снова наклонилась к ней. -- О, -- вздохнула Хлоя, -- твои губы такие прохладные... Ализа улыбнулась, ее глаза были полны слез. -- Куда ты уезжаешь? -- спросила она. -- Недалеко, -- ответила Хлоя. -- В горы. -- Она повернулась на левый бок и спросила: -- Ты очень любишь Шика? -- Да, но он любит свои книги больше, чем меня. -- Не знаю. Может, ты и права. Если бы я сама не вышла замуж за Колена, я так хотела бы, чтобы ты была с ним. Ализа снова поцеловала ее. XLII Шик закрыл за собой дверь книжной лавки. Ничего интересного он там для себя не обнаружил. Он шел, пристально разглядывая свои ботинки из коричнево-красной кожи, и с удивлением заметил, что один ботинок тянет его в одну сторону, а другой в противоположную. Он остановился, подумал, потом мысленно вычертил биссектрису ' этого угла и двинулся по ее направлению. При этом он едва не попал под колеса жирного такси и сохранил свою жизнь только благодаря изящному прыжку, в результате которого сбил с ног прохожего. Ругаясь на чем свет стоит, тот поспешил в клинику, чтобы ему оказали первую помощь. Шик пошел дальше, придерживаясь того же курса, и попал на улицу Джимми Нуна, где был книжный магазин с вывеской, подражающей "Mahogany Hall de Lulu White". Он толкнул дверь, которая в ответ грубо толкнула его. И тогда он, решив не настаивать, вошел через витрину. Владелец магазина покуривал трубку мира, удобно устроившись на полном собрании сочинений Жюля Ромена, который писал свои тома исключительно для этой цели. У него была очень красивая трубка из вересковой глины, и он набивал ее листьями оливкового дерева. Рядом стоял тазик, потому что от курения то и дело возникали позывы рвать когти, влажная салфетка для освежения висков и графинчик с мятной настойкой в подкрепление действия трубки. Книготорговец упер в Шика безжизненный и дурно пахнущий взгляд. -- Что вам угодно? -- спросил он. -- Посмотреть книги... -- ответил Шик. -- Смотрите. Он резко наклонился над тазиком, но тревога оказалась ложной. Шик направился в глубь магазина. Вся обстановка предвещала возможность находок. Какие-то насекомые захрустел и у него под ногами. Пахло старой кожей и дымом от листьев оливкового дерева, и это сочетание запахов было, честно говоря, тошнотворным. Книги стояли в алфавитном порядке, но хозяин плохо знал алфавит, и поэтому Шик обнаружил полку Партра между буквами "Б" и "Т". Вооружившись лупой, он принялся изучать переплеты и тотчас обнаружил на одном из экземпляров книги "Он и неон" -- знаменитом критическом исследовании светящихся реклам заинтересовавший его отпечаток пальца. С лихорадочной поспешностью Шик вытащил из кармана маленькую коробочку, в которой кроме кисточки с мягким ворсом находился графитный порошок, и памятку для шпика-любителя, составленную конюнником Вуй. Он очень тщательно обработал этот отпечаток, сличил оттиск с образцом, вынутым из бумажника, и замер, прерывисто дыша. Оказалось, что это и в самом деле был доподлинный отпечаток указательного пальца левой руки Партра, который до сих пор нигде не удавалось обнаружить, кроме как на чубуках его старых трубок. Прижимая к сердцу ценную находку, он подошел к книготорговцу. -- Сколько вы хотите за этот томик? Тот взглянул на книгу и усмехнулся: -- Вы его все-таки нашли. -- А что в нем особенного? -- спросил Шик с деланным удивлением. -- Ха! -- прыснул книготорговец, роняя трубку, которая упала в тазик и погасла. Он грубо выругался и потер руки, радуясь, что ему больше не нужно держать и зубах эту пакость. -- Я вас спрашиваю... -- настойчиво повторил Шик. Сердце его готово было выпрыгнуть наружу, оно дико, с перебоями колотилось о ребра. -- Ох-ох-ох! -- бормотал книготорговец. Он катался по полу, задыхаясь от смеха. -- Ну и комик же вы!.. -- Послушайте, -- растерянно начал Шик. -- Объяснитесь, пожалуйста... -- Чтобы получить этот отпечаток пальца, я должен был несколько раз приглашать его выкурить со мной трубку мира, да еще стать заправским фокусником и изловчиться незаметно подменить трубку книгой... -- Все ясно, -- сказал Шик. -- Раз так, то скажите. Сколько вы хотите за эту книжку. -- Недорого, но у меня есть кое-что получше. Владелец магазина встал, исчез за невысокой перегородкой, разделявшей пополам торговое помещение, порылся в каком-то ящике и тут же вернулся. -- Вот, -- сказал он, швырнув на прилавок брюки. -- Что это такое? -- с тревогой прошептал Шик. Им овладело сладостное возбуждение. -- Брюки Партра, -- с гордостью заявил книготорговец. -- Как вам это удалось? -- Шик был в экстазе. -- Во время лекции, -- объяснил книготорговец. -- Он даже не заметил. К тому же они в нескольких местах прожжены трубкой... -- Покупаю, -- сказал Шик. -- Что именно? -- осведомился владелец магазина, -- потому что у меня есть и еще кое- что... Шик прижал руки к груди. Сердце у него сорвалось с цепи -- так бешено оно запрыгало. -- Вот, -- снова сказал торговец. Это была трубка, и Шик тут же увидел на ее мундштуке отметину от зубов Партра. -- Сколько? -- спросил Шик. -- Вы, конечно, знаете, что в настоящее время он готовит издание двадцатитомной энциклопедии о блевотине со всей иконографией, и у меня будут рукописи отдельных статей... -- У меня не хватит денег, -- простонал Шик, сраженный этой перспективой. -- А мне наплевать. -- Сколько вы хотите за эти три предмета? -- спросил Шик. -- Тысячу инфлянков, -- ответил торговец. -- И учтите, это мое последнее слово. Вчера я отказался отдать их за тысячу двести. А вам готов уступить только потому, что вид у вас чокнутый. Побледнев как полотно, Шик вытащил свой бумажник. XLIII -- Видишь, -- сказал Колен, -- мы уже не кладем скатерти. -- Да это не имеет никакого значения, -- сказал Шик, -- но я все же не понимаю, почему стол такой жирный. -- Не знаю, -- рассеянно сказал Колен. -- Кажется, его не удается отмыть. Жир все время проступает откуда-то изнутри. -- Скажи, ведь прежде у вас был шерстяной ковер, правда? -- спросил Шик. -- А этот выглядит хлопчатобумажным. -- Ковер тот же самый. Не думаю, чтобы он изменился. -- Странно, но почему-то мне кажется, что все вокруг как-то уменьшилось и потускнело. Николя принес жирный суп, в котором плавало что-то вроде гренок. Он налил им по полной тарелке. -- Что это такое, Николя? -- спросил Шик. -- Бульон из кубиков, заправленный макаронной мукой, -- ответил Николя. -- Высший класс! -- А! Вы нашли этот рецепт у Гуффе? -- поинтересовался Шик. -- Скажете тоже! Это рецепт де Помиана. Гуффе годится только для снобов, а кроме того, он требует особой кухонной аппаратуры!.. -- Но ведь у нас все это есть! -- У нас? -- возмутился Николя. -- У нас только газ да голодильник, как у всех. Несете черт те что! -- Ну ладно, ладно, -- сказал Шик и заерзал на стуле, не зная, как продолжать разговор. -- Хочешь вина? -- спросил Колен. -- У меня в погребе осталось только вот это. Но оно недурное. Шик протянул свой стакан. -- Позавчера Ализа приходила навестить Хлою. Я, к сожалению, ее не видел. А вчера Николя отвез Хлою в горы... -- Знаю, Ализа мне говорила, -- сказал Шик. -- Я получил счет от профессора д'Эрьмо. На большую сумму. Видимо, это толковый врач. У Колена болела голова. Ему хотелось, чтобы Шик болтал без умолку, рассказывал какие-нибудь истории, неважно, какие, лишь бы говорил. А Шик сосредоточенно глядел на окно. Вдруг он встал и, вынув из кармана складной метр, пошел мерить раму. -- Мне кажется, здесь что-то изменилось, -- сказал он. -- Разве? -- равнодушно спросил Колен. -- Окно заметно сузилось, и комната тоже... -- Как это может быть? С точки зрения здравого смысла... Шик не ответил. Он достал записную книжку и карандаш и записал какие-то цифры. -- Ты нашел ра