глядеть на собак. - Бен спрашивал, разрешим ли мы Джону поехать на охоту? - Нет, он еще мал. - Да нет, охотиться он не будет. Я думал, он мог бы подъехать на пони к месту сбора и доехать со всеми до первой чащи. Он был бы на седьмом небе. - А это не опасно? - Конечно, нет, почему? - Благослови его господь, как жаль, что я его не увижу. - А ты оставайся. - Нет, нет, это невозможно. Не настаивай, Тони. Разговор произошел сразу по приезде Бренды, потом все пошло лучше. На этот раз приехал и Джок, и Аллан с Марджори и еще одна супружеская пара, которую Тони знал с пеленок. Бренда весь уикенд построила с расчетом на Тони, и он был счастлив. В сумерки они с Алланом пошли стрелять кроликов из грачиных ружей, после обеда мужчины играли на биллиарде, а одна из жен глядела на игру. - Старикан радуется, как ребенок, - сказала Бренда Марджори, - он отлично приспосабливается к новому режиму. Запыхавшиеся и раскрасневшиеся мужчины ворвались хватить виски с содовой. - У Тони один шар чуть не вылетел в окошко, - сказал Джок. В эту ночь Тони спал в Гиневре. - Ведь у нас все в порядке, правда? - сказал он вдруг. - Ну конечно, милый. - Знаешь, я тут в одиночестве впадаю в уныние, и воображение работает. - Тони, не хандри. Помни, хандрить запрещается. - Больше не буду, - сказал Тони. Наутро Бренда пошла с Тони в церковь. Она решила весь уикенд посвятить ему, а уж после этого исчезнуть надолго. - Ну как высокая наука, леди Бренда? - Захватывающе. - Скоро все мы будем обращаться к вам за советом, когда превысим кредит в банке. - Ха, ха. - А как поживает Громобой? - спросила мисс Тендрил. - Я на нем поеду на охоту в среду, - сказал Джон. Княгиня Абдул Акбар была забыта в волнении перед предстоящим охотничьим сбором. "Боженька, пожалуйста, сделай, чтоб был хороший след. Боженька, пожалуйста, сделай, чтоб я увидел, как лису загонят. Боженька, пожалуйста, сделай так, чтоб у меня все вышло как надо. Боженька, благослови Бена и Громобоя. Боженька, пожалуйста, сделай так, чтоб я перепрыгнул через высоченную загородку", - всю службу повторял он. Бренда обошла с Тони коттеджи и оранжереи, помогла ему выбрать бутоньерку. За обедом Тони веселился. Бренда уже начала забывать, каким забавным он иногда бывает. После обеда он переоделся и пошел играть в гольф с Джеком. Потом они посидели немного в клубе. Тони сказал: - У нас тут в среду съезжаются окрестные своры. Ты б не мог остаться? - Должен вернуться. Предстоит дебат об этих чертовых чушках. - Жаль. Слушай, а почему бы тебе не пригласить сюда твою даму? Завтра все уезжают. Ты ведь мог бы ей позвонить или нет? - Мог бы. - Думаешь, ей бы тут не понравилось? Я бы ее поместил в Лионесс - Полли там спала два уикенда подряд; наверное, это не так уж неудобно. - Отчего же, ей, пожалуй, тут понравится. Позвоню, спрошу. - А почему бы тебе тоже не поохотиться? Тут у одного типа, Бринкуэлл его фамилия, кажется, можно взять напрокат вполне приличных лошадей. - Пожалуй, так я и сделаю. - Джок остается. К нему приедет лихая блондинка. Ты не против? - Кто? Я? Конечно, нет. - Как прекрасно прошел уикенд. - Мне показалось, что ты веселился вовсю. - Совсем как в прежние времена - до эры экономики, Марджори сказала Джоку: - Как ты думаешь. Тони знает о Бивере? - Конечно, нет. - Я не говорила Аллану. Как ты считаешь, он знает? - Сомневаюсь. - Ох, Джок, и чем это кончится? - Бивер ей скоро надоест. - Беда в том, что Биверу на нее наплевать. Не то она его в два счета бросила б... Она себя ведет как последняя идиотка. - А я бы сказал, что она на редкость ловко обтяпывает свои дела, если хочешь знать мое мнение. Другая супружеская пара тоже обменялась впечатлениями: - Как ты думаешь, Марджори и Аллан знают о Бренде? - Наверняка нет. Бренда сказала Аллану: - Тони рад-радешенек, правда? - Веселится напропалую. - Он меня начинал беспокоить... Ведь никак не подумаешь, что он подозревает о моих шашнях? - Ну что ты, да ему и в голову никогда не придет. Бренда сказала: - Понимаешь, я не хочу, чтоб ему было плохо... Марджори ведет себя так, словно она моя гувернантка. - Вот как? Мы не обсуждали этого вопроса. - Тогда от кого же ты узнал? - Дорогая моя, до этой минуты я и понятия не имел, что ты водишь шашни. И сейчас ни о чем тебя не расспрашиваю. - А... а я думала, все знают. - У тех, кто пускается в загул, одна беда: или им кажется, что никто о них не знает, или что все на свете знают. А на самом деле только дамы вроде Полли или Сибил считают делом своей жизни разузнать подноготную каждого; остальных это просто не интересует. - А. Позже Аллан сказал Марджори: - Бренда пыталась со мной откровенничать по поводу Бивера. - Я не знала, что ты знаешь. - Еще бы я не знал. Просто я решил не допускать, чтобы она меня посвящала: она и так вообразила себя пупом земли. - Не могу тебе передать, как мне не нравится это увлечение. Ты знаком с Бивером? - Встречался. Впрочем, пусть они с Тони сами разбираются - это не наше дело. V  Блондинка Джока звалась миссис Рэттери. У Тони сложилось впечатление о ней из случайно услышанных сплетен Поллй и из отрывочной информации, оброненной Джеком. Было ей слегка за тридцать. Где-то в Коттсморе жил несколько обесчещенный майор Рэттери с сильно подмоченной репутацией, за которым она когда-то была замужем. Американка по происхождению, но уже полностью ассимилировавшаяся, богатая, она не имела движимой и недвижимой собственности, за исключением той, что помещалась в пяти огромных сундуках. Джек положил на нее глаз прошлым летом в Биаррице и снова пленился ею в Лондоне, где она крупно играла в бридж, причем очень удачливо, часов по шесть-семь кряду и меняла отель в среднем раз в три недели. Время от времени она запойно кололась морфием; тогда она забрасывала бридж и по нескольку дней безвыходно сидела у себя в номере, изредка подкрепляясь холодным молоком. Она прилетела днем в понедельник. В первый раз гость прибывал в Хеттон подобным образом, и все домочадцы были заметно взволнованы. Истопник и один из садовников под управлением Джока натянули простыни в парке, чтобы обозначить посадочную площадку, и подожгли сырые листья - указать направление ветра. Пять сундуков заурядно прибыли поездом в сопровождении пожилой вышколенной горничной. В одном из сундуков миссис Рэттери привезла собственные простыни; простыни были не шелковые, не цветные, без кружев и каких бы то ни было украшений, кроме небольших, строгих фонограмм. Тони, Джок и Джон вышли посмотреть, как она приземлится. Она вылезла из кабины, потянулась, отстегнула наушники кожаного шлема и пошла к ним навстречу. "Сорок две минуты, - сказала она, - совсем неплохо при встречном ветре". Высокая и прямая, в шлеме и комбинезоне, она казалась почти суровой; нет, совсем иначе представлял ее Тони. Где-то в глубинах подсознания у него засел довольно нелепый образ хористки в шелковых трусиках и лифчике, выскакивающей из огромного, перевитого лентами пасхального яйца с криком: "Гульнем, ребятишки!" Миссис Рэттери приветствовала их сдержанно и непринужденно. - Вы в среду поедете на охоту? - спросил ее Джон. - Знаете, у нас будет охотничий сбор. - Я бы поехала на полдня, если б достала лошадь. Я в первый раз буду охотиться в этом году. - И я тоже. - Значит, мы оба будем чувствовать себя скованно. - Она говорила с ним, как с ровесником. - Ты мне покажешь окрестности. - Наверное, сначала обложат Брутонский лес. Там есть большая лиса, мы с папой ее видели. Когда они остались одни, Джок сказал: -Хорошо, что ты приехала. Как тебе показался Тони? - Это он женат на той красотке, которую мы встретили в "Кафе де Пари"? - Да. - Ты еще про нее сказал, что она влюблена в того молодого человека? - Да. - Странный у нее вкус. Напомни, как его зовут. - Тони Ласт. Чудовищный дом, правда? - Разве? Я не очень разбираюсь в домах. Миссис Рэттери оказалась неприхотливым гостем: ее не приходилось развлекать. после обеда она вытащила четыре колоды карт и принялась раскладывать на столике в курительной сложнейший пасьянс, которого ей хватило на весь вечер. - Ложитесь, не дожидайтесь меня, - сказала она. - Я не сойду с места, пока он не выйдет. Он иногда часами не выходит. Ей показали, где выключить свет, и оставили за пасьянсом. На следующий день Джок сказал: - У тебя на ферме есть чушки? - Есть. - Ты не станешь возражать, если я взгляну на них? - Ни в коей мере. Но зачем? - А там есть человек, который за ними ходит? Он сможет про них рассказать? - Есть. - Так я, пожалуй, проведу там все утро. Мне в скором времени придется выступать в палате о чушках. Миссис Рэттери они не видели до самого обеда. Тони был уверен, что она спит, пока она не вышла из утренней комнаты в комбинезоне. - Я проснулась рано, - сказала она, - спустилась вниз и увидала, как рабочие обдирают потолок. Я не удержалась - и присоединилась к ним. Надеюсь, вы не против. Днем они поехали в ближайшие конюшни, выбрать лошадей. После чая Тони сел писать письмо Бренде; за последние несколько недель он пристрастился писать письма. "Как прекрасно прошел уикенд (писал он). Благодарю тебя тысячекратно за твою доброту. Очень хотел бы, чтоб ты приехала и на следующий уикенд или осталась подольше в этот раз, но, разумеется, я все понимаю. Лихая блондинка совершенно не такая, как мы себе представляли, - очень невозмутимая и отчужденная. Совсем не в обычном вкусе Джека. Убежден, что она не имеет ни малейшего представления о том, где она находится или как меня зовут. Работа в утренней комнате идет полным ходом. Сегодня мастер мне сказал, что к концу недели они начнут обшивать стены хромированными панелями. Мое мнение ты знаешь. Джон ни о чем, кроме завтрашней охоты, не может говорить. Надеюсь, он не сломает себе шеи. Джок и Л. Б. поедут с нами". Поблизости от Хеттона находились три своры; пигстэнтонцам, которые здесь охотились, при разделе достался самый плохой участок {Вся территория Англии разделена на участки соответственно числу существующих в стране собачьих свор.}, и они вечно зарились на леса вокруг Бейтона. Это была довольно склочная шайка, презиравшая друг друга, враждовавшая с чужаками и раздираемая внутренними противоречиями; объединяла их только общая нелюбовь к Заведующему охотой. Что касается полковника Инча, то эта традиционная непопулярность у охотников была им не заслужена: он был робким, неприметным человечком, который, как мог, обеспечивал охотой весь округ, не скупясь на затраты. Сам он к гончим и близко не подходил и чаще всего или мрачно жевал имбирные пряники на дальней тропинке, или к концу дня тяжело трюхал среди полей - одинокая алая фигурка на фоне вспаханной земли, всматривающаяся в сгущающиеся сумерки и окликающая деревенских. Единственное удовольствие, которое он получал от своего положения, для него, правда, весьма существенное, заключалось в том, что он как бы невзначай упоминал о своем звании на заседаниях правлений руководимых им компаний. Пигстэнтонцы собирались два раза в неделю. По средам обычно приезжало мало народу, но Хеттонский сбор редко кто пропускал: возле Хеттона были расположены лучшие охотничьи угодья, и к тому же перспектива обильного - угощения перед охотой привлекала многих задубленных непогодой старух из соседних свор. Начала стягиваться и многочисленная свита - кто пешком, кто на самых разнообразных видах транспорта, некоторые тушевались где-то позади, другие, мало-мальски знакомые с Тони, толпились у стола с закусками. Племянница мистера Тендрила - она сейчас гостила у дяди - прибыла на моторном велосипеде. Джон стоял рядом с Громобоем, взволнованный и торжественный. Бен раздобыл у соседнего фермера могутную непородистую кобылу; он надеялся поохотиться всласть после того, как Джона отправят домой; по настоятельной просьбе Джона няню заточили дома вместе с горничными, чьи головы сейчас высовывались из окон верхнего этажа; ее на этот день лишили власти. Одевая Джона, она не скрывала своего раздражения. - Если лису затравят при мне, полковник Инч, наверное, меня помажет кровью. - Никого при тебе не затравят, - сказала няня. Теперь она стояла у бойницы и сердито смотрела на столпотворение внизу. Все это глупые затеи Бена Хэккета, думала она. Ей было ненавистно все - гончие, Заведующий охотой, свита, доезжачий и выжлятники, племянница мистера Тендрила в макинтоше; Джок в сборном охотничьем костюме и миссис Рэттери в цилиндре и визитке, не подозревающие о косых взглядах жертвователей; Тони, приветливо беседующий с гостями, сумасшедший старичок с терьерами, газетный фотограф, хорошенькая мисс Рипон, мающаяся со своим молодым конем, боком галопирующим по лужайке, конюхи и запасные лошади, униженные, примазавшиеся зеваки в хвосте. Все это были глупые затеи Бена Хэккета. Вчера ребенок заснул в двенадцатом часу, думала она, так разволновался. Вскоре кортеж двинулся к Брутонскому лесу; туда надо было ехать по южной аллее, потом через Комптон-Ласт, потом полнили по шоссе, затем по полям. - Джон может доехать только до опушки, - распорядился Тони. - Да, сэр, но ведь никакого вреда не будет, если он немножко останется посмотреть, как работают гончие, так ведь? - Да, пожалуй. - А если лиса рванет к дому, никакого вреда не будет, если мы поедем немного следом, все по тропкам да через воротца? - Да, но пусть Джон остается не больше часа. - Вы ведь не захотите, сэр, чтоб я его отправил домой, пока гончие работают, верно ведь, сэр? - Ладно, но пусть к часу будет дома. - Я за ним присмотрю, сэр. Не беспокойся, милок, - сказал он Джону, - ты у меня охоту поглядишь лучше не надо. Они подождали, когда проедет первая линия лошадей, потом примерно поплелись сзади. За ними по пятам шли на первой скорости машины, окутанные выхлопными газами. Джон запыхался, у него кружилась голова. Громобой мотал головой и грыз трензеля. Он дважды пытался отбиться от охотников и возил Джона по кругу, так что Бен сказал: "Попридержи-ка его, сынок", - и подъехал поближе, чтобы в случае, если Громобой понесет, успеть схватить за повод. Пытаясь обойти другую, лошадь, Громобой захватил Джона врасплох, он чуть было не перелетел через голову; но успел ухватиться за седло и виновато посмотрел на Вена. - Я сегодня что-то очень плохо езжу. Как ты думаешь, кто-нибудь заметил? - Не беспокойся, сынок. Охота - это тебе не школа верховой езды. Джок и миссис Рэттери скакали рядом. "А мне нравится эта нелепая лошадь", - сказала она. Она сидела по-мужски, и едва она взлетела в седло, стало ясно, что она прекрасно ездит верхом. Пигстэнтонцы отметили этот факт с плохо скрытой досадой, ибо он опрокидывал их стойкое убеждение, что если собратья-охотники шуты гороховые и трусы, то уж чужаки и подавно все, как один, невежи и психи, и от них во избежание беды надо держаться подальше. На полпути через деревню мисс Рипон едва удалось объехать хлебный фургон. Ее конь то прядал, то пятился, дрожал к крутился на месте, оскользаясь на гудроне. Джон и Бен объехали миссис Рипон, стараясь держаться как можно дальше от ее коня, который грозно косился по сторонам и всхрапывал. Коня этого все отлично знали. Отец мисс Рипон весь сезон пытался продать его и уже спустил цену до 80 фунтов. При случае конь превосходно брал препятствия, но ездить на нем верхом было сущей пыткой. Неужто отец мисс Рипон и впрямь думал, что, выставляя дочь на посмешище, ему скорее удастся сбыть коня с рук? Хотя с этого сквалыги станется рисковать дочкиной шеей из-за 80 фунтов. Да и вообще ей какого коня ни дай, она с ним не справится... Вскоре она уже неслась мимо на легком галопе, лицо у нее раскраснелось, узел волос съехал на сторону, она откинулась назад, натягивая повод всем своим весом. "Эта; девица допрыгается", - сказал Джок. Позже они встретили мисс Рипон у опушки. Конь ее весь вспотел, и уздечка была в мыле, но зато он утихомирился и щипал пучки осоки, редко раскиданные по лесу. Мисс Рипон тяжело дышала, когда она приводила в порядок шляпку, вуаль и волосы, руки у нее тряслись. Джон подъехал к Джоку: - Что там происходит, мистер Грант-Мензис? - Гончие обкладывают опушку. - А. - Ну как, доволен? - Ага. Громобой сегодня ужасно норовистый. С ним такого еще не было. Долго ждали, пока в лесу не протрубит рог. Все собрались на краю большого поля перед воротами. Вернее сказать, все, за исключением мисс Рипон, которая несколько минут назад унеслась прямо на середине фразы по направлению к Хеттон-хиллз. Через полчаса Джок сказал: - Созывают гончих. - Значит, пустой номер? - Видно, так. - Не нравится мне, что такое в нашем лесу случилось, - сказал Бен. - Разговоры всякие пойдут. Так оно и было: пигстэнтонцы, позабыв об оказанном им гостеприимстве, стали вопрошать: чего же ждать, если сам Ласт не охотится, и намекать, будто на прошлой неделе видели, как один из лесников поздно вечером что-то спрятал в лесу. Кортеж снова тронулся прочь от Хеттона. Бен вдруг вспомнил о возложенной на него миссии. - Как вы думаете, сэр, не пора ли отвезти молодого хозяина домой? - А как распорядился мистер Ласт? - Он сказал, что ему можно доехать до опушки, но не сказал, до какой, сэр. - Похоже, в таком случае ему пора домой. - Ой, мистер Мензис! - Что ж делать, поехали, мастер Джон. Хорошенького понемножку. - А я ничего хорошего так не видел. - Если вы сегодня вернетесь вовремя, папаша вам в другой раз позволит поехать. - А может, другого раза не будет? Может, завтра конец света. Ну пожалуйста, Бен. Ну пожалуйста, мистер Мензис. - Просто срам, что лисы не нашли, - сказал Бен. - Мальчонка заждался. - И все-таки я думаю, что мистер Ласт отправил бы его домой, - сказал Джок. Судьба Джона была решена; гончие пошли в одну сторону, они с Беном - в другую. Когда они подъехали к шоссе, Джон чуть не плакал. - Глянь, - сказал Бен, чтобы его подбодрить, - вон мисс Рипон на своем ненормальном гнедом. Похоже, она тоже домой едет. Видать, свалилась. Шляпа и спина мисс Рипон были заляпаны грязью и облеплены мхом. Она провела нелегкие двадцать минут, после того как конь ее понес. - Я его уведу, - сказала она. - Не могу сегодня с ним справиться. Она затрусила рядом с ними к деревне. - Я подумала, может, мистер Ласт разрешит мне позвонить, я тогда попрошу, чтоб за мной прислали машину. Мне не очень-то хочется добираться на нем домой, когда он так разбушевался. Не понимаю, что на него нашло, - добавила она, одумавшись, - в субботу его брали на охоту. За ним такого раньше не водилось. - На нем впору только мужчине ездить, - сказал Бен. - Да с ним и конюх не управляется, а папа и вовсе не хочет к нему подходить, - выдала семейную тайну уязвленная мисс Рипон. - Во всяком случае... то есть я хочу сказать... Я думаю, они бы с ним тоже сегодня не справились. Гнедой, однако, пока вел себя смирно и не отставал от других лошадей. Они шли вровень - пони Джона посредине, мисс Рипон с Беном по бокам. И тут-то все и случилось: у поворота дороги они наткнулись на одноэтажный пригородный автобус. Он и так шел на малой скорости, а завидев лошадей, водитель еще притормозил и отвел машину к обочине. Племянница мистера Тендрила, чьи надежды на охоту не оправдались, следовала за ними на велосипеде почти впритык; она тоже сбавила скорость, а увидев, что конь мисс Рипон может взбрыкнуть, и вовсе притормозила. Бен сказал: - Давайте я сперва поеду, мисс. А ваш за мной пойдет. Не дергайте удила, просто хлестните его разок. Мисс Рипон в точности выполнила его совет; надо сказать, все вели себя очень разумно. Они поравнялись о автобусом. Коню мисс Рипон это пришлось не по вкусу, но казалось, что он все же пройдет. Пассажиры, забавляясь, смотрели на эту сценку. И тут у велосипеда, шедшего на нейтральной скорости, вдруг оглушительно выстрелил мотор. На какую-то долю секунды конь мисс Рипон с перепугу застыл на месте, потом, видя, что опасность угрожает и спереди, поступил как и следовало ожидать: отпрянул в сторону и со всего маху двинул пони боком. Джон вылетел из седла и упал на дорогу; гнедой мисс Рипон, встав на дыбы, пятился задом от автобуса. - Держите его, мисс. Хлыстом его, хлыстом, - кричал Бен. - Мальчонка упал. Мисс Рипон хлестнула коня, тот взвился и понесся по дороге, но перед тем успел ударом копыта отбросить Джона в канаву, где тот и остался лежать - неподвижная, согнутая вдвое фигурка. Все согласились, что винить тут некого. Прошел почти час, прежде чем новость достигла Джока и миссис Рэттери, которые ждали у другой пустой опушки. Полковник Инч отдал приказ прекратить на сегодня охоту и отвести собак в псарни. Стихли голоса, еще пять минут назад заявлявшие, что им доподлинно известно, будто мистер Ласт отдал приказ перестрелять в своем поместье всех лис. Позже, после ванны, все отвели душу, дружно накинувшись на отца мисс Рипон, но в тот момент они были потрясены и молчали. ; Джеку и мисс Рэттери одолжили машину, чтоб они могли сразу же уехать домой, и конюха - присмотреть за лошадьми. - Какой кошмар, - сказал Джок, сидя в чужой машине, - что мы скажем Тони? - Я самый неподходящий человек для такого дела, - сказала миссис Рэттери. Они проехали место, где произошел несчастный случай; тут еще слонялся народ. Слонялся народ и в зале. Доктор застегивал пальто, собираясь уходить. - - Умер на месте, - сказал он. - Удар пришелся в основание черепа. Весьма прискорбно, очень привязался к мальчику. Но винить тут некого. Была тут и няня вся в слезах и мистер Тендрил с племянницей; полицейский, Бен и двое парней, которые помогли принести тело, сидели в людской. - Мальчонку нельзя винить, - говорил Бен. - Да, винить тут некого, - говорили все. - Мальчонке сегодня весь день, бедняге, не везло, - говорил Бен, - если кого и винить, так мистера Грант-Мензиса, зачем велел ему уехать? - Да, винить тут некого, - говорили все. Тони сидел в библиотеке один. Когда Джок вошел, он сразу сказал: - Надо сообщить Бренде. - А ты знаешь, где ее застать? - Она скорее всего на курсах... Но не скажешь же ей вот так по телефону... Да и потом, Эмброуз пытался дозвониться и туда и на квартиру, но не дозвонился... И что, ну что ей сказать? Джок молчал. Он стоял у камина спиной к Тони, засунув руки в карманы. Немного погодя Тони сказал: - Вас ведь не было там, поблизости, верно? - Нет, мы поехали к другой опушке. - Мне сначала сказала племянница мистера Тендрила... Потом мы столкнулись с ними, когда они несли его к дому, и Бен мне все рассказал... Какое потрясение для девушки. - Для мисс Рипон? - Ну да, она только что уехала... Она тоже упала и сильно расшиблась. Ее конь споткнулся... Бедняжка в ужасном состоянии, а ко всему еще и... Джон. Ей сообщили, что она сшибла его, много позднее - она узнала об этом в аптеке, когда ей перевязывали голову. Она поранилась, падая с коня. Она в ужасном состоянии. Я ее отправил домой в машине... Ее нельзя винить. - Да, винить тут некого. Просто несчастный случай. - В том-то все и дело, - сказал Тони. - Несчастный случай. Но как сообщить Бренде? - Одному из нас придется поехать в город. - Да... Мне, наверное, придется остаться. Я не могу тебе как следует объяснить, но тут всякие дела возникнут. Ужасно просить о таких вещах... - Я поеду, - сказал Джок. - Тут всякие дела возникнут... Доктор говорит, что состоится следствие. Чистейшая формальность, конечно, но страшное потрясение для рипоновской дочки. Ей придется давать показания... она ведь сама в ужасном состоянии. Надеюсь, я ничего такого ей не сказал. Только что принесли Джона, и я был не в себе. Вид у нее был отчаянный. Похоже, отец ее ужасно тиранит. Если б Бренда была тут, она умеет с людьми. А я только все запутываю. Мужчины постояли молча. Тони сказал: - У тебя правда хватит духу поехать в Лондон и сказать Бренде? - Да, - сказал Джок. Немного погодя вошла миссис Рэттери. - Приехал полковник Инч, - сказала она. - Я с ним поговорила. Он хотел выразить вам соболезнование. - Он еще здесь? - Нет, я ему сказала, что вас, наверное, лучше не трогать. Он думал, вам приятно будет услышать, что он остановил охоту. - Очень мило, что он приехал... Как провели день, хорошо? - Нет. - Мне очень жаль. На прошлой неделе мы с Джоном видели лисицу в Брутонском лесу. Джок поедет в Лондон за Брендой. - Я подвезу его на аэроплане. Так быстрее. - Да, так, конечно, быстрее. - Пойду переоденусь. Я буду готова через десять минут. - Я тоже переоденусь, - сказал Джок. Оставшись один, Тони позвонил. Вошел молодой лакей, он был очень молод и в Хеттоне служил совсем недавно. - Передайте, пожалуйста, мистеру Эмброузу, что миссис Рэттери сегодня отбывает. Она улетает вместе с мистером Грант-Мензисом. Ее милость, очевидно, приедет вечерним поездом. - Слушаюсь, сэр. - Их надо покормить перед отъездом. Я буду обедать с ними... И позвоните, пожалуйста, полковнику Инчу, поблагодарите за визит, хорошо? Скажите, что я ему напишу. И позвоните еще мистеру Рипону, осведомитесь о здоровье мисс Рипон. И в приход, спросите мистера Тендрила - могу ли я повидать его сегодня вечером? Он случайно не у нас? - Нет, сэр. Он ушел несколько минут назад. - Передайте ему, что я хочу договориться с ним о похоронах. - Слушаюсь, сэр. - Мистер Ласт прямо какой-то бесчувственный, - доносил лакей. В библиотеке царила невозмутимая тишина, рабочие в утренней комнате отложили на день инструменты. Первой появилась миссис Рэттери. - Сейчас подадут обед. - К чему нам обед, - сказала она. - Вы забыли, что мы основательно подкрепились перед охотой. - Все равно лучше поесть, - сказал Тони и немного погодя: - Джеку будет жутко тяжело сообщить Бренде. Я все думаю, когда она приедет. Что-то в голосе Тони заставило миссис Рэттери спросить: - А что вы будете делать, пока ее нет? - Не знаю. Тут всякие дела возникнут. - Послушайте, - сказала миссис Рэттери, - пусть Джок едет в машине. Я останусь с вами, пока не приедет леди Бренда. - Вам будет жутко тяжело. - Нет, я остаюсь. Тони сказал: - Смешно, наверное, но я действительно хотел бы, чтобы вы остались... То есть, я хочу сказать, вам не будет жутко тяжело? Я что-то не в себе. Так трудно поверить, что это правда. - И тем не менее это так. Появился лакей с сообщением, что мистер Тендрил зайдет после чая, а мисс Рипон легла в постель и заснула. - Мистер Грант-Мензис поедет машиной. Он, возможно, вернется к вечеру, - сказал Тони. - Миссис Рэттери побудет здесь, пока не приедет ее милость. - Слушаюсь, сэр. Полковник Инч просил узнать, не желаете ли вы, чтоб охотники протрубили над могилой "Предан земле". - Передайте" что я ему напишу. - Когда лакей вышел, Тони сказал: - Чудовищное предложение. - Как сказать. Он хочет во что бы то ни стало быть полезным. - Охотники от него не в восторге, В половине третьего Джок уехал. Тони и миссис Рэттери пили кофе в библиотеке. - Боюсь, - сказал Тони, - что мы будем себя неловко чувствовать. Ведь мы едва знакомы. - А вы не думайте обо мне. - Но вам, наверное, жутко тяжело. - И об этом не надо думать. - Постараюсь... Глупо, ведь я совсем не думаю об этом, я просто так говорю... А думаю совсем о другом. - Знаю. Молчите, если не хочется разговаривать. Немного погодя Тони сказал: - Бренде еще тяжелее, чем мне. Видите ли, кроме Джона, у нее почти ничего нет... а у меня есть она, и я люблю Хеттон... ну, а для Бренды, конечно, Джон всегда был на первом месте... И потом, она в последнее время очень мало видела Джона. Она подолгу оставалась в Лондоне. Ее это будет мучить. - Никогда нельзя сказать, что кого будет мучить. - Видите ли, я очень хорошо знаю Бренду. VI  Окна были распахнуты, и бой часов, отбивавших время в вышине среди каменной листвы надверший, четко раздавался в тиши библиотеки. Они уже давно молчали. Миссис Рэттери сидела спиной к Тони; она разложила свой сложный четырехколодный пасьянс на ломберном столике; Тони как сел после обеда на стул у камина, так и не вставал. - Всего четыре? - сказал он. - Я думала, вы заснули. - Нет, я просто думал... Джок, должно быть, проехал больше полпути, он теперь где-то под Эйлсбери или Трингом. - Машиной быстро не доедешь. - Это случилось меньше четырех часов назад... Даже не верится, что это произошло еще сегодня, что всего пять часов назад здесь выпивали охотники. Наступила пауза, миссис Рэттери сгребла карты и снова их перетасовала. - Мне сказали в двадцать восемь минут первого. Я тогда посмотрел на часы... А принесли Джона без десяти час... Всего три с лишним часа назад. Даже не верится, правда, что все может так внезапно перемениться? - Так всегда бывает, - сказала миссис Рэттери. - Бренда узнает через час... если Джок ее застанет. Но вряд ли она дома. А он не будет знать, где ее искать, - ведь в квартире никого нет. Она ее запирает, когда уходит, и квартира стоит пустая... а ее часто по полдня не бывает дома. Я знаю, потому что иногда звоню и никто не отвечает. Бог знает, сколько он ее будет разыскивать. Может, пройдет еще столько же времени. Значит, будет восемь. Скорей всего она не придет домой до восьми... Подумайте только, пройдет еще столько же времени, пока Бренда узнает. Трудно поверить, правда? А потом ей еще надо добраться сюда. Есть поезд, который уходит в десять с чем-то. На этот она может попасть. Я все думаю, может, мне тоже надо было за ней поехать. Но мне не хотелось оставлять Джона одного. (Миссис Рэттери сосредоточенно склонилась над пасьянсом, группки карт, ловко, как челнок по ткацкому станку, ходили взад-вперед по столу, ее пальцы претворяли хаос в порядок, она устанавливала предшествование и последовательность, символы у нее приобретали связь и взаимозависимость.) - Конечно, она, может, еще будет дома, когда он приедет. Тогда она успеет на вечерний поезд, она раньше всегда так возвращалась, когда уезжала на день в Лондон, до того, как сняла квартиру... Я пытаюсь представить себе, как все это будет. Джок войдет, она удивится, и тут он ей скажет. Джоку будет жутко тяжело... Она может узнать в полшестого или чуть раньше. - Какая жалость, что вы не умеете раскладывать пасьянс, - сказала миссис Рэттери. - В каком-то смысле мне станет легче, когда она узнает... что-то есть нехорошее в том, что Бренда ничего не знает, словно у меня от нее секреты. Я не представляю, как у нее складывается день. Наверное, последняя лекция кончается около пяти... Интересно, заходит ли она домой переодеться, если ее пригласили на чай или коктейль. В квартире она почти не бывает, там так тесно. Миссис Рэттери посидела в мрачном раздумье над карточным квадратом, потом сгребла карты в кучу и раскинула пасьянс еще раз, теперь уже ничего не задумывая; тут пасьянс бы и вышел, если б не завязнувшая бубновая шестерка и затормозившая все дело группа в одном углу, которую никакими силами нельзя было сдвинуть с места. - С ума сойдешь от этого пасьянса, - сказала она. Снова раздался бой часов. - Всего четверть часа прошло?.. Знаете, я б, наверно, спятил, если б сидел тут один, как вы добры, что остались со мной. - Вы играете в безик? - К сожалению, нет. - А в пикет? - Нет. Я ни одной игры, кроме петуха и курочки, так и не смог освоить. - Жаль. - Мне бы надо послать телеграмму Марджори и еще кое-кому. Но, пожалуй, лучше отложить это до тех пор, пока я не узнаю, что Джок виделся с Брендой. Вдруг она будет у Марджори, когда придет телеграмма. - Постарайтесь не думать об этом. А в кости вы умеете играть. - Нет. - Это просто, я вас научу. У вас должны быть кости для триктрака. - Все в порядке, не беспокойтесь. Просто мне как-то не хочется играть. - Принесите кости и садитесь сюда за стол. Нам надо скоротать эти шесть часов. Она показала ему, как кидать кости. Он сказал: - Я в кино видел, как играли вокзальные носильщики и таксисты. - Конечно, кто ж не видел... это очень просто... Ну вот, вы выиграли, забирайте деньги. Немного погодя Тони сказал: - Знаете, о чем я подумал? - А вы никогда не пробовали дать себе передых - взять и не думать? - А вдруг уже пронюхали вечерние газеты... вдруг Бренда случайно заглянет в газету и прочтет... а там, может, еще и фотография... - Да и я то же самое подумала, когда вы сказали о телеграммах. - Это вполне вероятно, правда? Вечерние газеты тут же все пронюхают. Что же нам делать? - Ничего не поделаешь, придется ждать... Давайте, приятель, кидайте, ваш черед. - Я больше не хочу. Я очень беспокоюсь. - Знаю, что беспокоитесь. Можете мне не говорить... но не бросите же вы игру, когда вам такое везенье? - Простите меня... но это не помогает. Он походил по комнате, подошел сначала к окну, потом к камину. Набил трубку. "В конце концов можно узнать, появилось сообщение в вечерних газетах или нет. Можно позвонить в клуб и узнать у швейцара". - Это не помешает вашей жене прочесть газеты. Нам остается одно - ждать. Как вы сказали, в какую игру вы умеете играть? Петух и что? - Петух и курочка. - Валяйте. - Это ведь детская игра. Вдвоем в нее играть нелепо. - Показывайте. - Ну, так вот. Каждый выбирает себе животное. - Отлично. Я буду собака, вы - курица. Дальше что? Тони объяснил. - Я бы сказала, что это одна из тех игр, для которых нужно хорошее настроение, - сказала миссис Рэттери. - Но давайте попробуем. Каждый взял по колоде и начал сдавать. Вскоре вышли две восьмерки. - Гав-гав, - сказала миссис Рэттери, сгребая карты. Другая пара. - Гав-гав, - сказала миссис Рэттери. - Знаете, вы играете без души. - А, - сказал Тони, - кудах-тах-тах. И немного погодя снова: - Кудах-тах-тах. - Не глупите, - сказала миссис Рэттери. - Тут не пара... Когда Альберт пришел задернуть занавески, они еще играли. У Тони осталось всего две карты, которые он перевертывал без конца, миссис Рэттери пришлось разделить свои - они не умещались в одной руке. Заметив Альберта, они прекратили игру. - Что он мог подумать? - сказал Тони, когда лакей ушел. ("Это ж надо, мальчонка наверху мертвый лежит, а он сидит и кудахчет, как курица", - докладывал Альберт.) - Пожалуй, не стоит продолжать. - Да, игра не очень интересная. Подумать только, что вы других игр не знаете. Она собрала карты и принялась разбирать их по колодам. Эмброуз в Альберт принесли чай. Тони посмотрел на часы. - Пять часов. Шторы задернуты, поэтому мы не слышим, как бьют часы. Джок, должно быть, уже в Лондоне. Миссис Рэттери сказала: - Я б не отказалась от виски. Джок никогда не бывал у Бренды в квартире. Она находилась в огромном, безликом доме," типичном для этого района. Миссис Бивер горько оплакивала потерю площади, занятой лестничными пролетами и пустым вымощенным плитками холлом. Швейцара в доме не имелось, три раза в неделю приходила уборщица с ведром и шваброй. На табличке с именами жильцов значилось, что Бренда дома. Но Джок не слишком этому поверил, зная, что не в характере Бренды, уходя и приходя, помнить о табличке. Квартира оказалась на третьем этаже. После первого пролета мрамор сменился вытертым ковром, который лежал здесь еще до реконструкции, предпринятой миссис Бивер. Джок нажал кнопку и услышал, как за дверью зазвонил звонок. Однако к двери никто не подошел. Было уже начало шестого, и он не рассчитывал застать Бренду. Он еще дорогой решил, что зайдет для очистки совести в квартиру, а потом отправится в клуб и оттуда позвонит всем друзьям Бренды, которые могут знать, где она Он позвонил еще, уже по инерции, немного подождал и собрался было уйти. Но тут отворилась соседняя дверь, и из нее выглянула темноволосая дама в малиновом бархатном платье; в ушах ее качались огромные серьги восточной филиграни, утыканные тусклыми поддельными камнями. - Вы ищете леди Бренду Ласт? - Да. Она ваша подруга? - И еще какая, - сказала княгиня Абдул Акбар. - В таком случае не скажете ли вы мне, где я могу ее разыскать? - Она должна быть сейчас у леди Кокперс. Я как раз туда иду. Ей что-нибудь передать? - Нет, лучше я сам туда поеду. - Хорошо, тогда подождите пять минут, и мы поедем вместе. Входите. Единственная комната княгини была обставлена разношерстно и с подлинно восточным презрением к истинному назначению вещей: сабли, призванные украшать парадные одеяния марокканских шейхов, свисали с картинных реек, коврики для молитвенных коленопреклонений были раскиданы по дивану, настенный бухарский ковер валялся на полу; туалетный столик был задрапирован шалью, изготовленной в Иокогаме на потребу иностранным туристам; на восьмиугольном столике из Порт-Саида стоял тибетский Будда из светлого мыльного камня, шесть слоников слоновой кости бомбейского производства выстроились в ряд на батарее. Другие культуры были представлены набором флакончиков и пудрениц Лалика {Рене Лалик -французский ювелир. Владелец фабрик, в основном изготовлявших туалетные приборы для массового потребления.}, сенегальским фаллическим фетишем, голландской медной миской, корзинкой для бумаг, склеенной из отлакированных акватинт, страхолюдиной куклой, полученной на торжественном обеде в приморском отеле, десятком оправленных в рамки фотографий самой княгини, затейливой мозаикой из кусочков раскрашенного дерева, изображающей сценку в саду, и радиоприемником в ящике мореного дуба стиля Тюдор. В столь крохотной комнате все это производило сногсшибательный эффект. Княгиня села к зеркалу, Джок пристроился на диване за ее спиной. - Как вас зовут? - спросила она через плечо. Он назвался. - Ну, конечно. Я слышала о вас в Хеттоне. Я была там в позапрошлый уикенд... Такой причудливый старинный дом. - Пожалуй, лучше я вам скажу. Сегодня утром там произошло ужасное несчастье. Дженни Абдул Акбар крутанулась на кожаном стуле. Глаза ее вылезли из орбит, рука взлетела к сердцу. - Скорей, - шепнула она. - Говорите. Я этого не перенесу. Смергь? Джок кивнул. - Их маленького сына... лягнула на охоте лошадь. - Малютку Джимми. - Джона. - Джон... умер. Какой кошмар, даже не верится. - Но винить тут некого. - Нет, нет, - сказала Дженнп. - Вы ошибаетесь. Это мол вина. Я не должна была к ним ездить... Надо мной тяготеет страшное проклятье. Повсюду, где я ни появлюсь, я приношу только горе... Ведь умереть должна была я... Я не посмею смотреть им в глаза. Я чувствую себя убийцей... Загублено такое славное юное существо. - Послушайте, знаете ли, не стоит так себя настраивать. - И это уже не в первый раз. Всегда, повсюду меня преследует безжалостный рок... О господи, - сказала Дженни Абдул Акбар. - за что ты так караешь меня? Она удалилась из комнаты, оставив его одного, идти ей, собственно, было некуда, кроме как в ванную Джок сказал через дверь: - Мне пора ехать к Полли, повидать Бренду, - Подождите минутку, я поеду с вами. Из ванны она вышла, несколько взбодрившись. - Вы на машин