е, - спросила она, - или вызвать такси? После чая зашел мистер Тендрил. Тони ушел с ним в кабинет, и они просидели там с полчаса. Возвратившись, он подошел к подносу, который оставили в библиотеке по приказанию миссис Рэттери, и налил себе виски с имбирным элем. Миссис Рэттери снова взялась за пасьянс. - Нелегкий разговор? - спросила она, не поднимая глаз - Жутко тяжелый. - Он быстро выпил виски и налил себе еще. - Принесите и мне рюмку, ладно? Тони сказал: - Я, собственно, хотел только договориться с ним о похоронах. А он пытался меня утешать. Это было крайне мучительно... В конце концов в таком положении меньше всего хочется говорить о религии. - Некоторые это любят, - сказала миссис Рэттери. - Конечно, - начал Тони, немного помолчав, - когда нет своих детей. - У меня два сына, - сказала миссис Рэттери. - Вот как? Извините меня, пожалуйста, я не знал... мы так мало знакомы. Как некрасиво вышло. - Все в порядке. Это не только вас удивляет. Я с ними не так уж часто вижусь. Они где-то в школе. Прошлым летом я водила их в кино. Они довольно большие. Один, мне кажется, будет красивым: у него отец красивый. - Четверть седьмого, - сказал Тони. - Он, наверное, уже ей сказал. У леди Кокперс собрался интимный кружок: Вероника, Дейзи, Сибнл, Суки де Фуко-Эстергази и еще четыре-пять особ: все женщины. Они собрались погадать у новой предсказательницы миссис Норткотт. Открыла ее миссис Бивер: с каждых пяти гиней, которые та зарабатывала по ее рекомендации, миссис Бивер брала два фунта двенадцать шиллингов комиссионных. Она предсказывала судьбу по новейшему методу, читая по подошвам ног. Дамы с нетерпением дожидались своей очереди. - Это же надо, сколько времени она возится с Дейзи. - Она очень дотошная, - сказала Полли, - и потом это щекотно. Немного погодя вышла Дейзи. - Ну как? - спрашивали дамы. - Ничего не стану говорить, не то все испорчу, - сказала Дейзи Они кинули карты, чтобы установить очередность. Идти выпало Бренде. Она прошла в соседнюю комнату к миссис Норткотт, которая сидела на стульчике подле кресла. Миссис Норткотт была затрапезного вида пожилая женщина, с претензиями на благородство произношения. Бренда села, сняла туфлю и чулок. Миссис Норткотт положила ногу Бренды себе на колено, многозначительно уставилась на нее, потом приподняла ступню и принялась обводить ее линии серебряным карандашиком. Бренда блаженно пошевелила пальцами и приготовилась слушать. В соседней комнате говорили: - А где сегодня ее мистер Бивер? - Улетел с матерью во Францию смотреть образцы новых обоев. Бренда весь день места себе не находит - все боится, как бы самолет не разбился. - Ужасно трогательно, верно? Хотя, убей меня бог, не пойму, чем он ее пленил... - Не предпринимайте ничего в четверг, - говорила миссис Норткотт. - Ничего? - Ничего важного. Вы умны, впечатлительны, добры, легко поддаетесь влиянию, порывисты, привязчивы. Вы очень артистичны, хотя и не даете своим способностям расцвести в полную меру. - А о любви там ничего не говорится? - Сейчас перейду к любви. Вот эти линии от большого пальца к подъему означают любовников. - Да, да, расскажите еще... Доложили о приходе княгини Абдул Акбар. - Где Бренда? - спросила она. - Я думала, она здесь. - Ока у миссис Норткотт. - Ее хочет видеть Джок Мензис. Он внизу. - Джок прелесть... Слушай, а с какой стати ты оставила его внизу? - Нет, нет, он пришел по очень важному делу. Ему необходимо увидеть Бренду наедине. - Господи, как таинственно, она скоро выйдет. Им нельзя мешать. У миссис Норткотт пропадет весь настрой. Дженни рассказала им о случившемся. А в соседней комнате за дверью у Бренды уже начала зябнуть нога. - Четверо мужчин определяют вашу судьбу, - говорила миссис Норткотт. - Один - верен и нежен, но он еще не открыл вам своей любви, другой - пылкий и властный, и вы его боитесь. - О господи, - сказала Бренда, - как интересно! Кто бы это мог быть? - Одного вы должны избегать - он вам не принесет добра: он жестокосерд и алчен. - Это наверняка мой мистер Бивер, господь с ним. Внизу Джок сидел в маленькой комнате окнами на улицу, где гости Полли обычно собирались перед обедом. Было пять минут седьмого. Вскоре Бренда натянула чулок, надела туфлю и вышла к дамам - Весьма увлекательно, - объявила она. - Послушайте, почему у вас такой странный вид? - Джок Грант-Мензис хочет с тобой поговорить - он внизу. - Джок? Какая неожиданность. Ничего страшного не случилось, ведь нет? - Ты лучше спустись, поговори с ним. И тут Бренду напугала странная обстановка в комнате и непривычные выражения на лицах подруг. Она опрометью кинулась вниз, в комнату, где ее ждал Джок. - В чем дело, Джок? Говори быстрей, мне страшно. Ничего ужасного не случилось, нет? - Боюсь, что да. Произошел несчастный случай. - Джон? - Да. - Умер? Джок кивнул. Она опустилась на жесткий ампирный стульчик у стены я села тихо-тихо, сложив руки на коленях, как благовоспитанный ребенок, которого привели в компанию взрослых. Она сказала: - Расскажи мне, как это было. Откуда ты узнал? - Я не уезжал из Хеттона после воскресенья. - Из Хеттона? - Разве ты не помнишь? Джон сегодня собирался на охоту. Она нахмурилась, до нее не сразу дошли его слова. - Джон... Джон Эндрю... Я... слава богу... - и она разрыдалась. Она беспомощно плакала, отвернув от Джока лицо и уткнувшись лбом в золоченую спинку стула. Наверху миссис Норткотт держала за ногу. Суки де Фуко-Эстергази. - Вашу судьбу, - говорила она, - определяют четверо мужчин. Один - верен и нежен, но он не открыл еще вам своей любви... VII  Прорезав тишину Хеттона, около комнаты экономки прозвенел телефонный звонок и был переключен на библиотеку. Трубку взял Тони. - Это Джок. Я только что видел Бренду. Она приедет семячасовым поездом, - Как она, очень расстроена? - Разумеется. - Где она сейчас? - Она со мной. Я звоню от Полли. - Мне поговорить с ней? - Не стоит. - Хорошо, я ее встречу. Ты тоже приедешь? - Нет. - Ты был просто замечателен. Не знаю, что бы я делал без тебя и миссис Рэттери. - Все в порядке. Я провожу Бренду. Бренда уже не плакала, она сидела съежившись на стуле. Пока Джок говорил по телефону, она не поднимала глаз. Потом сказала: - Я поеду этим поездом. - Нам пора двигаться. Тебе, наверное, надо взять на квартире какие-то вещи? - Моя сумка... наверху. Сходи за ней. Я не могу туда вернуться. По дороге она молчала. Она сидела рядом с Джоком - он вел машину - и глядела прямо перед собой. Когда они приехали, она открыла дверь и первой прошла в квартиру. В комнате не было почти никакой мебели. Она села на единственный стул. - У нас еще много времени. Расскажи, как все было. Джок рассказал. - Бедный мальчик, - сказала она. - Бедный, бедный мальчик. Потом открыла шкаф и уложила кое-какие вещи в чемодан, раз или два она выходила в ванную. - Вещи упакованы, - сказала она. - Все равно еще слишком много времени. - Не хочешь поесть? - Нет, нет, ни за что, - она снова села, поглядела на себя в зеркало, но не стала приводить лицо в порядок. - Когда ты мне сказал, - начала она, - я не сразу поняла. Я сама не знала, что говорю. - Я знаю. - Я ведь ничего такого не сказала, нет? - Ты знаешь, что ты сказала. - Да, знаю... Я не то хотела... Я думаю, не стоит и стараться - что тут объяснишь. Джок сказал: - Ты ничего не забыла? - Нет, там все, что мне понадобится, - она кивнула на чемоданчик, стоявший на кровати. Вид у нее был убитый. - Тогда, пожалуй, пора ехать на станцию. - Хорошо. Еще рано. Но все равно. Джок проводил ее к поезду. Была среда, и в вагоны набилось множество женщин, возвращавшихся домой после беготни по лондонским магазинам. - Почему бы тебе не поехать первым классом? - Нет, нет, я всегда езжу третьим. Она села посредине скамьи. Соседки с любопытством заглядывали ей в лицо - не больна ли она. - Почитать ничего не хочешь? - Ничего не хочу. - А поесть? - И поесть не хочу. - Тогда до свидания. - До свидания. Отталкивая Джока, в вагон протиснулась еще одна женщина, обвешанная пестрыми свертками. Когда новость дошла до Марджори, она сказала Аллану: - Зато теперь мистеру Биверу конец. Однако Полли Кокперс сказала Веронике: - Насколько я понимаю Бренду, это конец для Тони. Захудалые Ласты были потрясены телеграммой. Они жили на большой, но убыточной птицеферме неподалеку от Принсес-Рисборо. Никому из них и в голову не пришло, что теперь в случае чего Хеттон перейдет к ним. А если б и пришло, они горевали бы ничуть не меньше. С Пэддингтонского вокзала Джок отправился прямо в Брэттклуб. Один из мужчин у стойки сказал: - Какой кошмарный случай с парнишкой Тони Ласта. - Да, я при этом был. - Неужели? Кошмарный случай. Позже ему сообщили: - Звонит княгиня Абдул Акбар. Она желает знать, в клубе ли вы? - Нет, нет, скажите ей, что меня здесь нет, - распорядился Джок. VIII  На следующее утро, в одиннадцать, началось следствие и быстро завершилось. Доктор, водитель автобуса, Бен и мисс Рипон дали показания. Мисс Рипон разрешили не вставать. Она была очень бледна и говорила дрожащим голосом, отец испепелял ее грозными взглядами с ближней скамьи; под шляпкой у нее скрывалась маленькая проплешина, там, где сбрили волосы вокруг ранки. В заключительной речи следователь отметил, что в случившемся несчастье, как явствует из свидетельских показаний, некого винить, остается только выразить глубочайшее соболезнование суда мистеру Ласту и леди Бренде в постигшей их тяжелой утрате. Толпа расступилась, образуя проход для Тони и Бренды. На следствие явились и полковник Инч, и секретарь охотничьего клуба. Следствие велось со всей деликатностью и уважением к скорби родителей. Бренда сказала: - Погоди минутку. Я должна поговорить с этой бедняжкой, рипоновсиой дочкой. И прелестно справилась со своей задачей. Когда все ушли, Тони сказал: - Жаль, что тебя не было вчера. К нам приходило столько народу, а я совершенно не знал, что говорить. - Как ты провел день? - Тут была лихая блондинка... Мы немного поиграли в петуха и курочку. - Петуха и курочку? Ну и как, успешно? - Не очень... Даже не верится, что вчера в это время еще ничего не случилось. - Бедный мальчик, - сказала Вренда. Они почти не говорили друг с другом с приезда Бренды. Тони встретил ее на станции; когда они добрались до дому, миссис Рэттери уже легла, а наутро она улетела на своем аэроплане, не повидавшись с ними. Они слышали, как аэроплан пролетел над домом, Бренда - в ванне, Тони - внизу, в кабинете, где занимался письмами, что стало теперь необходимостью. День редких промельков солнца и буйного ветра; белые и серые облака высоко над головой неподвижны, но голые деревья вокруг дома раскачиваются и сотрясаются, а во дворе конюшни вихрями крутится солома. Бен снял парадный костюм, который надевал на следствие, и занялся делами. Громобою вчера тоже досталось, и он немного прихрамывал на правую переднюю. Бренда сняла шляпу и кинула ее на стул в зале. - Нечего говорить, правда? - Не обязательно разговаривать. - Нет. Наверное, будут похороны. - Как же иначе. - Когда, завтра? Она заглянула в утреннюю комнату. - А они порядочно наработали, верно? Движения ее стали замедленными, а голос монотонным и невыразительным. Она опустилась в одно из кресел, стоящих посреди залы, куда никто никогда не садился, и сидела там не шевелясь. Тони положил руку ей на плечо, но она сказала: "Оставь" - не раздраженно и нервно, а без всякого выражения. Тони сказал: - Я, пожалуй, пойду отвечу на письма. - Хорошо. - Увидимся за обедом. - Да. Она встала, поискала безучастным взглядом шляпу, взяла ее, медленно поднялась наверх, и солнечные лучи, пробившиеся через цветные витражи, осветили ее золотом и багрянцем. У себя в комнате она села на широкий подоконник и стала глядеть на поля, на бурую пашню, на колышущиеся безлистые деревья, на шпили церквей, на водовороты пыли и листьев, клубящиеся внизу у террасы; она все еще держала в руках шляпу и теребила пальцами приколотую сбоку брошь. В дверь постучали, вошла заплаканная няня. - Прошу прощения, ваша милость, но я просмотрела вещи Джона. Это не мальчика платок. Резкий запах и украшенные короной инициалы выдавали его происхождение. - Я знаю, чей это. Я отошлю его хозяйке. - Не возьму в толк, как он к нему попал, - сказала няня. - Бедный мальчик, бедный, бедный мальчик, - сказала Бренда, когда няня ушла, и снова уставилась на взбунтовавшийся пейзаж. - Я вот думал о пони, сэр. - Так, Бен? - Хочете вы его у себя держать? - Я как-то не думал об этом. Да, пожалуй, нет. - Мистер Уэстмэккот из Рестолла о нем спрашивал. Он думает, пони подойдет для его дочки. - Так. - Сколько мы запросим? - Я не знаю... сколько вы сочтете правильным... - Пони хороший, ухоженный. Я так думаю, что не меньше двадцати пяти монет надо за него взять, сэр - Хорошо, Бен, займитесь этим. - Я запрошу для начала тридцать, так, сэр, а потом маленько спущу. - Поступайте как сочтете нужным. - Хорошо, сэр. После обеда Тони сказал: - Звонил Джок. Спрашивал, не может ли чем помочь. - Как мило с его стороны. А почему бы тебе не позвать его на уикенд? - А ты б этого хотела? - Меня здесь не будет. Я уеду к Веронике. - Ты уедешь к Веронике? - Да, разве ты забыл? В комнате были слуги, и они смогли поговорить только позже, когда остались в библиотеке одни, И тогда: - Ты в самом деле уезжаешь? - Да, я не могу здесь оставаться. Ты ведь меня понимаешь, разве нет? - Да, да, конечно. Просто я думал, может, нам уехать куда-нибудь за границу. Бренда словно не слышала и продолжала свое. - Я не могу здесь оставаться. С этим покончено, неужели ты не понимаешь, что с нашей жизнью здесь покончено. - Детка, что ты хочешь сказать? - Не спрашивай... потом. - Но, Бренда, родная, я тебя не понимаю. Мы оба молоды Конечно, нам никогда не забыть Джона. Он навсегда останется нашим старшим сыном, но... - Замолчи, Тони, пожалуйста, прошу тебя, замолчи... Тони осекся и немного погодя сказал: - Значит, ты завтра уезжаешь к Веронике? - Угу. - Думаю, я все же приглашу Джока. - Ну конечно. - А когда мы немного отойдем, тогда подумаем о планах на будущее. - Да, тогда. Наутро. - Очень милое письмо от мамы, - сказала Бренда, протягивая письмо через стол. Леди Сент-Клауд писала: "...Я не приеду в Хеттон на похороны, но буду непрестанно думать о вас и вспоминать, как я видела вас всех троих на рождество. Дорогие дети, в такое время лишь друг в друге вы сможете обрести поддержку. Только любовь может противостоять горю..." - Я получил телеграмму от Джока, - сказал Тони. - Он приедет. - Своим приездом Бренда всех нас свяжет по рукам и ногам, - сказала Вероника. - Я считаю, она могла бы догадаться прислать отказ. Понятия не имею, как с ней говорить. Когда они остались одни после ужина, Тони сказал Джоку: - Я все пытался понять и теперь, кажется, понял. У меня у самого все иначе, но ведь мы с Брендой во многом совершенно разные. Именно потому, что они ей чужие, и не знали Джона, и никогда не были здесь, Бренда хочет быть с ними. В этом все дело, ты согласен? Она хочет быть совершенно одна и подальше от всего, что напоминает ей о случившемся... и все равно я ужасно мучаюсь, что отпустил ее. Не могу тебе передать, какая она была... ну совсем какая-то механическая... Она все переживает гораздо сильнее меня, это я понимаю. Так тяжело, когда ничем не можешь помочь. Джок не ответил. Бивер гостил у Вероники. Бренда сказала ему: - Вплоть до среды, когда я подумала, что ты умер, я и понятия не имела, что люблю тебя. - А говорила ты об этом не так уж редко, - Ты еще в этом убедишься, - сказала Бренда, - дуралей В понедельник утром Тони нашел на подносе с завтраком письмо: "Дорогой Тони, Я не вернусь в Хеттон. Пусть Гримшо упакует мои вещи и отвезет их на квартиру. После этого она мне больше не нужна. Тебе, должно быть, не сегодня стало понятно, что наша жизнь не ладится. Я влюблена в Джона Бивера и хочу получить развод и выйти за него заМуж. Если б Джон Эндрю не погиб, может быть, все пошло бы по-другому. Трудно сказать. А так я просто не смогу начать все сначала. Пожалуйста, не очень огорчайся. Нам, наверное, нельзя встречаться во время процесса, но я надеюсь, что потом мы снова станем близкими друзьями. Во всяком случае, для меня ты всегда останешься другом, что бы ты обо мне ни думал. С наилучшими пожеланиями Бренда". Когда Тони прочел письмо, он решил, что Бренда сошла с ума. - Насколько мне известно, она видела Бивера всего два раза, - сказал он. Позже он показал письмо Джоку, и тот сказал: - Жаль, что все так получилось. - Но ведь это же неправда? - К сожалению, правда. Все давно знают. Однако прошло еще несколько дней, прежде чем Тони полностью осознал, что это значит. Он привык любить Бренду и доверять ей. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ  АНГЛИЙСКАЯ ГОТИКА II I  - Ну как, старикан очень переживает? - Вроде бы. От этого чувствуешь себя такой скотиной, - сказала Бренда. - Боюсь, что ему очень тяжело. - Если б он не переживал, тебе было б неприятно, - сказала Полли, чтоб ее утешить. - Да, пожалуй. - Что бы ни случилось, я останусь твоим другом, - сказала Дженни Абдул Акбар. - Пока все идет гладко, - сказала Бренда. - Хотя и были кое-какие gene {Неприятности (франц.).} с родственниками. Тони последние три недели жил у Джока. Миссис Рэттери уехала в Калифорнию, и Джок был рад обществу. По вечерам они большей частью обедали вместе. В Брэтт-клуб они больше не ходили, не ходил туда и Бивер. Вместо этого они зачастили в Браун-клуб, где Бивер не состоял. Бивер теперь проводил все время с Брендой то в одном, то в другом из полудюжины знакомых домов. Миссис Бивер была недовольна поворотом событий: ее мастеров отослали из Хеттона, не дав закончить работу. В первую неделю Тони имел несколько мерзостных бесед. Аллан попытался выступить в роли миротворца. - Подожди недельку-другую, - говорил он, - и Бренда вернется. Бивер ей быстро надоест. - Но я не хочу, чтобы она возвращалась. - Я прекрасно понимаю твои чувства. Но сейчас, знаешь ли, не средние века. Если, бы Бренда не была так расстроена смертью Джона, кризиса могло бы и не быть. Да еще в прошлом году Марджори повсюду шлялась с этим оболтусом Робином Бизили. Она по нему с ума сходила, а я делал вид, что ничего не замечаю, - и все рассосалось. На твоем месте я бы просто посмотрел на это сквозь пальцы. Марджори сказала: - Ну, конечно же, Бренда не любит Бивера. Да разве можно его любить? А если ей и кажется сейчас, что она его любит, твой долг - помешать ей свалять дурака. Ты должен не давать ей развода, по крайней мере, до тех пор, пока она не подыщет кого-нибудь поприличнее. Леди Сент-Клауд сказала: - Бренда поступила очень, очень неразумно. Девочка всегда была крайне возбудимой, но я уверена, что ничего дурного она не могла сделать, абсолютно уверена. Бренда на такое не способна. Я не знакома с мистером Бивером и не имею ни малейшего желания с ним знакомиться. Насколько я понимаю, он во всех отношениях неподходящая пара для Бренды. Не может быть, чтобы Бренда хотела выйти замуж за такого человека. Я вам объясню, Тони, как это получилось. Бренда, должно быть, чувствовала, что вы ею пренебрегаете, ну самую чуточку, - так часто бывает на этой стадии брака. Мне известно множество подобных случаев - и конечно же, ей польстило, что в нее по уши влюбился молодой человек. Вот и все - ничего дурного в этом не было Но потом этот чудовищный удар - несчастье с маленьким Джоном - выбил ее из колеи,она просто не отдавала себе отчета в том, что говорит и что пишет. Через несколько лет вы еще посмеетесь над этим недоразумением. Тони не видел Бренды со дня похорон. Один раз он говорил с ней по телефону. Шла вторая неделя, когда он особенно тосковал и совершенно потерял голову от разнообразных советов У него долго сидел Аллан, склоняя его к примирению. - Я говорил с Брендой, - сказал он. - Ей уже надоел Бивер. Она только и мечтает, как бы вернуться в Хеттон и зажить с тобой по-прежнему. Пока Аллан был у него, Тони решительно отказывался его слушать, но потом его слова и воспоминания, которые они пробудили, не шли у него из головы. Итак он позвонил: Бренде, и она говорила с ним спокойно и серьезно. - Бренда, это Тони. - Здравствуй, Тони, в чем дело? - Я только что говорил с Алланом. Он сказал, у тебя переменились планы. - Я что-то не понимаю, о чем ты. - Он сказал, что ты хочешь бросить Бивера и вернуться в Хеттон. - Аллан так сказал? - Да, а что, это неправда? - Боюсь, что нет. Аллан - осел и лезет не в свои деда. Он был у меня сегодня. Мне он сказал, что ты не хочешь разводиться, но готов разрешить мне жить в Лондоне и делать все, что мне заблагорассудится, лишь бы не доводить до публичных скандалов. Мне это показалось разумным, и я как раз хотела тебе позвонить, поговорить. Но, наверное, это тоже дипломатический ход Аллана. Как бы то ни было, боюсь, что сейчас вопрос о моем возвращении в Хеттон не стоит. - Понимаю. Я так и думал... Я просто так позвонил. - Ничего. Как поживаешь, Тони? - Спасибо, хорошо. - Вот и отлично. Я тоже. До свиданья. Это был их последний разговор. Оба избегали мест, где могли бы встретиться. Сочли, что в роли истца удобнее выступить Бренде. Тони поручил процесс не семейным поверенным в делах, а другой, менее почтенной фирме, специализировавшейся на разводах. Он скрепя сердце готовил себя к тому, что столкнется с профессиональным цинизмом и даже некоторой фривольностью, но вместо этого встретил мрачность и подозрительность. - Насколько я понимаю, леди Бренда ведет себя весьма неосмотрительно. Вполне вероятно, что вмешается королевский поверенный... {В Англии - судейский чиновник, осуществляющий надзор за проведением бракоразводных процессов.} Более того, встает вопрос о деньгах. Вы понимаете, что раз по настоящей договоренности леди Бренда считается стороной невиновной и потерпевшей, она вправе просить у суда весьма существенных алиментов. - Об этом не беспокойтесь, - сказал Тони. - Я уже все обсудил с ее зятем и решил положить ей пятьсот фунтов в год. У нее четыреста фунтов своих, и, я полагаю, у мистера Бивера тоже есть какие-то деньги. - Жаль, что нельзя ничего оформить письменно, - сказал поверенный, - это могут квалифицировать как тайный сговор - Слова леди Бренды для меня вполне достаточно, - сказал Тони. - Мы стремимся оградить наших клиентов от самых непредвиденных случайностей, - сказал юрист с видом человека, выполняющего свой долг: у него в отличие от Тони не выработалось привычки любить Бренду и доверять ей. Для измены Тони был намечен четвертый уикенд после отъезда Бренды из Хеттона. Был снят номер в приморском отеле ("Мы всегда посылаем туда наших клиентов. Тамошние слуги прекрасно дают показания") и оповещены частные сыщики. - Вам остается только выбрать партнершу, - сказал поверенный, и ни намека на игривость не было в его мрачном голосе. - В некоторых случаях мы оказывали помощь клиентам, но нередко поступали жалобы, так что мы сочли за благо предоставить выбор самим клиентам. Недавно мы вели чрезвычайно деликатное дело, в котором ответчиком выступал человек строгой морали и довольно робкий. В конце концов его собственная жена согласилась поехать с ним и предоставить материал для свидетельских показаний. Она надела рыжий парик. Все прошло весьма успешно. - Не думаю, чтобы это годилось в моем случае. - Разумеется. Я просто привел это как любопытный пример. - Наверное, я смогу кого-нибудь подыскать. - Не сомневаюсь, - сказал поверенный, учтиво кланяясь. Но позже, когда Тони обсудил эту проблему с Джеком, все оказалось далеко не так просто. - Не каждую об этом попросишь, - сказал он, - как ни подступись. Сказать, что это юридическая формальность, - оскорбительно, а с ходу предложить закрутить на всю катушку - большая наглость, если ты до этого не обращал на нее никакого внимания и впредь не собираешься. Правда, в крайнем случае всегда можно рассчитывать на старушку Сибил. Но даже Сибил отказалась. - В любое другое время - со всем моим удовольствием, - сказала она, - но сейчас мне это ни к чему. Если слухи дойдут до одного человека, он может неправильно понять... Есть у меня на примете страшно хорошенькая девушка - Дженни Абдул Акбар ее зовут. Не знаю, знаком ли ты с ней. - Знаком. - Ну и как, она не подойдет? - Нет. - О господи, тогда не знаю, кого и предложить. - Пожалуй, придется изучить рынок в Старушке Сотняге, - сказал Джок. Они обедали у Джока. В последнее время они чувствовали себя довольно неуютно у Брауна: когда люди несчастны, их норовят избегать. Но хотя они осушили огромную бутыль шампанского, легкомысленное настроение, в котором они в последний раз посетили Синк-стрит, не вернулось. И тут Тони сказал: - А не рано туда ехать? - Попытка не пытка. Мы же туда не для развлечения едем. - Разумеется, нет. Двери в э 100 по Синк-стрит были распахнуты настежь, в пустом танцзале играл оркестр. Официанты обедали за маленьким столиком в углу. Группка девушек толпилась у игорного автомата, теряя шиллинги и жалуясь на холод. Они заказали бутылку вина разлива винного завода Монморанси и сели ждать. - Кто-нибудь из этих подойдет? - спросил Джок. - Все равно. - Лучше взять такую, которая нравится. Тебе придется провести с ней довольно много времени. Немного погодя вниз спустились Милли и Бэбз. - Так как насчет почтальонских шапок? - спросила Милли. Они не поняли намека. - Вы ведь были здесь в прошлом месяце, мальчики, нет, что ли? - Боюсь, мы тогда здорово выпили. - Да ну? Милли и Бэбз крайне редко встречали вполне трезвых мужчин в рабочее время. - Подсаживайтесь к нам. Как поживаете? - У меня вроде насморк начинается, - погано себя чувствую. Вот сквалыги: ни за что не хотят топить эту трущобу. Милли была настроена бодрее и раскачивалась на стуле в такт музыке. - Танцевать хотите? - спросила она, и они с Тони зашаркали ногами по пустому залу. - Мой друг ищет даму поехать вместе к морю, - сказал Джок. - В такую-то погоду? Просто находка для одинокой девушки, - Бэбз фыркнула в мокрый комочек платка. - Ему для развода. - А, понятно. Чего бы ему не взять Милли? Она не боится простуды, и потом она знает, как вести себя в отеле. Тут есть много девушек, с которыми можно хорошо провести вечерок в городе, но для развода нужна дама. - Вас часто приглашают для этого? - Бывает. Оно конечно, неплохо отдохнуть, только приходится все время разговаривать, а джентльмены как заведутся о своих женах, так конца-краю нет. За танцами Тони, не мешкая, приступил к делу. - Вам бы не хотелось уехать из города на уикенд? - спросил он. - Отчего бы и нет, - сказала Милли. - Куда? - Я бы предложил Брайтон. - А... Вам для развода? - Да. - Вы не против, если я возьму с собой дочку: она нам помехой не будет. - Ну что вы. - Так я понимаю, вы не против. - Нет, я решительно против. - А... Вы бы не подумали, что у меня есть восьмилетняя дочка, верно? - Нет. - Ее Винни зовут. Я родила ее в шестнадцать лет. Я была младшей в семье, и отчим нам, девчонкам, проходу не давал. Вот почему мне приходится зарабатывать на жизнь. Винни живет у одной дамы в Финчли. Двадцать восемь шиллингов в неделю мне это обходится, не считая одежи. Она ужас как любит море. - Нет, - сказал Тони, - очень сожалею, но это невозможно. Мы с вами выберем там для нее хороший подарок. - Ладно... Один джентльмен подарил ей чудный велосипед к рождеству. Она свалилась с него и расшибла коленку... Так когда надо ехать? - Как вы хотите поехать - поездом или машиной? - Поездом. В машине Винни тошнит. - Винни не поедет. - Да, конечно, но все равно лучше поездом. Они договорились встретиться на вокзале Виктория в субботу днем. Джок дал Бэбз десять шиллингов, и они с Тони отбыли домой. Тони мало спал последнее время. Оставаясь один, он не мог не ворошить в памяти все происшедшее со времени приезда Бивера в Хеттон; выискивал упущенные в свое время улики; взвешивал, мог ли он каким-нибудь словом или поступком, изменить ход событий; возвращался мыслями к первым дням знакомства с Брендой, чтобы хоть там найти объяснение тем переменам, которые произошли в ней; снова воскрешал в памяти сцену за сценой последние восемь лет их жизни. И не мог спать. II  Общее свидание состоялось в билетной кассе первого класса. Первыми - за десять минут до срока - прибыли сыщики. Сыщиков, чтобы Тони не потерял их из виду, ему показали в конторе поверенного. Сыщики, бодрые мужчины средних лет в мягких шляпах и тяжелых пальто, радовались предстоящему уикенду, потому что большую часть своего рабочего времени топтались на углах и следили за парадными, и выезды подобного рода в конторе были нарасхват. В более скромных бракоразводных процессах поверенные довольствовались показаниями гостиничных слуг. Сыщики считались роскошью и требовали соответствующего к себе отношения. В Лондоне в этот день стоял легкий туман. На вокзале загодя зажгли фонари. Следом за сыщиками явился Тони в сопровождении верного Джока, который пришел проводить друга. Они купили билеты и стали ждать. Сыщики, ревнители профессионального этикета, предприняли попытку стушеваться, изучая рекламы на стенах и выглядывая из-за колонны. - Жуткая затея, - сказал Тони. Милли прибыла только через десять минут. Она явилась из мрака - перед нею шествовал носильщик, тащивший чемодан; сзади, цепляясь за ее руку, плелся ребенок. Гардероб Милли составляли преимущественно вечерние платья, ибо дни свои она обычно проводила, сидя перед газовым камином в капоте. Вид у нее был неказистый и довольно приличный. - Извините, если опоздала, - сказала она. - Вон Винни никак не могла отыскать свои ботинки. Я ее тоже взяла. Я знала, что вы на самом деле не против. Она ездит по половинному билету. Винни оказалась некрасивой девчонкой в огромных очках с золотой оправой. Когда она говорила, было видно, что у нее нет двух передних зубов. - Надеюсь, вы не собираетесь взять ее с собой. - А то как же? - сказала Милли. - Она нам помехой не будет - головоломкой своей займется. Тони наклонился к ребенку. - Послушай, - сказал он, - ты ведь не хочешь ехать в какой-то противный отель. Ты поедешь с этим симпатичным джентльменом. Он повезет тебя в магазин и разрешит выбрать там самую большую куклу, а потом отвезет домой на машине. Ты ведь хочешь поехать с ним, правда? - Нет, - сказала Винни, - хочу к морю. Не хочу ехать с этим дядей. Не хочу куклу. Хочу к морю с маманей. Теперь уже не только сыщики, но и кое-какие пассажиры стали обращать внимание на разномастную группу. - Господи, - сказал Тони, - ничего не поделаешь - придется ее взять. Сыщики в некотором отдалении следовали за ними по платформе. Тони поместил своих спутниц в пульмановский вагон. - Ишь ты, - сказала Милли, - в первом классе едем. Правда, здорово? Чаю можно выпить. - А мороженое можно? - У них небось нет мороженого. Зато ты можешь выпить чайку. - А я хочу мороженого. - Мороженое получишь, когда приедем в Брайтон. А теперь не балуйся - займись головоломкой, а то мама тебя не возьмет в другой раз к морю. - Ну и ребенок! Я думал, такие только в книжках бывают, - сказал Джок, покидая Тони. И Винни четко выдерживала эту роль всю дорогу до Брайтона. Изобретательностью она не отличалась, но классические приемы знала назубок, вплоть до таких избитых, но грозных трюков, как сопенье, покряхтыванье и жалобы на тошноту. Номер в отеле для Тони заказывали поверенные. Поэтому дежурный администратор несколько оторопел, увидев Винни. - Мы оставили вам двойной и одинарный смежные номера с ванной и гостиной, - сказал администратор, - мы не предполагали, что вы привезете с собой дочь. Вам потребуется еще одна комната? - Ой, да Винни со мной поселится, - сказала Милли. Сыщики, стоявшие поблизости, недовольно переглянулись. Тони написал "мистер и миссис Ласт" в книге посетителей - С дочерью, - подсказал администратор, ткнув в строку. Тони заколебался: - Это моя племянница, - сказал он и записал на следующей строке "мисс Смит". Сыщик, зарегистрировавшийся строкой ниже, заметил своему коллеге: - На этот раз он выпутался. Башковитый парень. Но только в этом деле все не по-людски. И не по правилам. И еще ребенка с собой прихватили. Одно слово - почтенный семейный выезд. Только этого нам не хватало. А нам ведь надо и о репутации фирмы подумать. Ни к чему, чтоб к нам цеплялся королевский поверенный. - А что, если тяпнуть по-быстрому? - безразлично отозвался коллега. Наверху в номере Винни спрашивала: - А где море? - Прямо через дорогу. - Хочу посмотреть на море. - Уже темно, золотко. Завтра посмотришь. - Хочу сегодня. - Поведите ее сейчас, - сказал Тони. - А вы правда не будете скучать? - Истинная правда. - Мы недолго. - Ничего. Пусть наглядится вволю. Тони спустился в бар и, обнаружив там сыщиков, очень обрадовался. Он стосковался по мужскому обществу. - Добрый вечер, - сказал он. Сыщики подозрительно покосились на него. Все словно нарочно складывалось так, чтобы оскорбить их профессиональные чувства. - Добрый вечер, - сказал старший сыщик. - Паршивая сегодня погода, сырая. - Выпейте со мной. - Ввиду того, что Тони и так оплачивал их расходы, приглашение было явно излишним, но сыщик помоложе инстинктивно оживился и сказал: - А почему бы и нет? - Переходите за мой столик. Мне тут одиноко. Они отнесли выпивку на дальний столик, где их, не мог слышать бармен. - Мистер Ласт, так не годится, сэр, - сказал старший сыщик. - Вам не положено нас узнавать. Уж не знаю, что бы на это сказали в конторе. - Наше вам, - сказал младший сыщик. - Это мой коллега мистер Джеймс, - сказал старший сыщик. - Моя фамилия Бленкинсон. Джеймс в нашем деле новичок. - Совсем как я, - сказал Тони. - Жаль, что такая паршивая погода выдалась для работы, - сказал Бленкинсон, - сырость, и ветер дует. У меня все кости ломит. - Скажите, пожалуйста, - сказал Тони, - берут когда-нибудь детей в такого рода поездки? - Никогда. - Я так и думал. - Раз уж вы спросили, мистер Ласт, я так скажу - это неправильно и неосмотрительно. Не годится так, в этих делах важно произвести хорошее впечатление. Насчет нас с Джеймсом можете не беспокоиться. Мы об этом на суде - ни гугу. Но на слуг полагаться нельзя. Вдруг нарветесь на новичка в судебных делах, а он возьми да и ляпни что не след. Тогда что? Не нравится мне это, мистер Ласт, по правде вам скажу. - А мне и подавно. - А я детишек люблю, - сказал Джеймс, новичок в этом деле. - Ну как, тяпнем еще по одной? Мы угощаем. - Скажите, - попросил Тони, когда они уже порядком посидели за столиком. - Вам, должно быть, пришлось повидать немало пар, подготавливающих здесь развод, скажите, как им удавалось скоротать день? - Летом все проще, - сказал Бленкинсоп, - девицы обычно купаются, а джентльмены читают газеты на эспланаде; одни катаются на машинах, другие просто торчат в баре. Но почти все рады-радехоньки, когда приходит понедельник. Когда Тони поднялся в номер, Милли с дочерью сидели в гостиной. - Я заказала мороженое, - сказала Милли. - Превосходно. - Хочу сейчас ужинать, хочу сейчас ужинать. - Сейчас нельзя, золотко, уже поздно. Тебе принесут мороженое. Тояи вернулся в бар. - Мистер Джеймс, - сказал он, - если я вас правильно поняла, вы сказали, что любите детей? - Да, но в меру, разумеется. - А вы не согласились бы пообедать с девочкой, которая приехала вместе со мной? Я была бы вам весьма признателен. - Нет, нет, сэр, едва ли. - Вы убедитесь, я не останусь в долгу. - Я бы с удовольствием, но, видите ли сэр, это не входит в мои обязанности. - Джеймс было дрогнул, но тут вмешался Бленкинсоп. - Это никак невозможно, сэр. Когда Тони ушел, Бленкинсоп решил поделиться с Джеймсом сокровищами своего опыта; он в первый раз работал в царе с Джеймсом и счел своим долгом научить младшего товарища уму-разуму. - Самое трудное в нашем деле - внушить клиенту, что развод дело серьезное. В конце концов непомерные посулы, две-три порции мороженого и вызванное ими легкое уныние все же заставили Винни пойти в постель. - Как будем спать? - спросила Милли. - Как хотите. - Нет уж, как вы хотите. - Наверное, Винни будет уютнее с вами... но утром, когда принесут завтрак, ей, конечно, придется перейти в другую комнату. Винни устроили в уголке огромной кровати, подоткнули со всех сторон одеялом, и, она, к изумлению Тони, уснула, прежде чем они спустились ужинать. Вместе с одеждой Тони и Милли сменили настроение. Милли надела свое лучшее вечернее платье, огненно-красное с голой спиной, насвежо накрасилась, расчесала обесцвеченный перманент, сунула ноги в красные туфли на высоких каблуках, нацепила браслеты, подушила за ушами, вдела огромные серьги из поддельного жемчуга, отряхнула домашние заботы и, облачившись в форму, приступила к выполнению воинского долга - легионер, вызванный к боевой службе после выматывающей зимы в бараках; и Тони, наполняя перед зеркалом портсигар и опуская его в карман вечернего костюма, напомнил себе, что, какой фантасмагоричной и мерзостной ни казалась бы ему - эта ситуация, он должен вести себя как хозяин; итак, он постучался и спокойно прошел в комнату своей гостьи; вот уже месяц он жил в мире, внезапно лишившемся порядка; казалось, разумное и достойное положение вещей, весь накопленный им жизненный опыт был всего-навсего безделицей, по ошибке засунутой в дальний угол туалетного столика; и в каких чудовищных обстоятельствах он бы ни оказался, какие новые безумства ни заметил бы, это ничего не могло добавить к тому всепоглощающему хаосу, который свистел у него в ушах. Он с порога улыбнулся Милли. - Прелестно, - сказал он. - Совершенно прелестно. Пойдем обедать. Их комнаты были на втором этаже. Ступенька за ступенькой, они рука об руку спустились по лестнице в ярко освещенный холл. - Больше бодрости, - сказала Милли. - Вы что, язык проглотили? - Извините, вам скучно? - Нет, это я шучу. А вы паренек серьезный, верно я говорю? Несмотря на мерзкую погоду, отель, по-видимому, был битком набит съехавшейся на уикенд публикой. Через вращающиеся двери входили все новые и новые гости, глаза у них слезились, а щеки посинели от стужи. - Жидки понаехали, - ненужно комментировала Милли. - Ну да ладно, все равно хорошо раз в кои веки вырваться из клуба. Среди вновь прибывших оказался приятель Милли. Он руководил размещением своих многочисленных чемоданов. В любом другом месте он привлек бы всеобщее внимание, ибо на нем был берет и просторная меховая шуба