- Что он там еще придумал? - воскликнул Триммер. - Возвращаться  теперь
нельзя. Если нас снова запрут в казармах, все солдаты дезертируют.
   В кают-компанию вошел командир минно-артиллерийской боевой части.
   - Что происходит? - спросил Йэн.
   - Туман.
   - Неужели вы со всеми вашими приборами не можете отыскать остров?
   - Возможно, вы правы. Может, мы еще найдем его. Он должен  быть  где-то
поблизости.
   Подводная лодка находилась в надводном положении  с  открытым  рубочным
люком. Ночь  для  высадки  была  выбрана  с  участием  лучших  синоптиков.
Небольшой необитаемый остров должен был поблескивать в сиянии луны в  фазе
между второй четвертью и полнолунием. Но ни луны,  ни  звезд  в  эту  ночь
видно не было. Все застлал туман.
   Прошло полчаса. Словно что-то вынюхивая  в  спокойной  воде,  подводная
лодка осторожно тыкалась носом то в одном,  то  в  другом  направлении.  В
кают-компанию еще раз заглянул командир.
   - Сожалею. Похоже, что нам придется  закругляться.  Видимость  -  ноль.
Туман может, конечно, подняться так же быстро, как опустился. Время у  нас
еще есть.
   Йэн наполнил стакан. Вскоре он начал зевать. Затем дремать. Очнувшись в
следующий раз, он обнаружил, что в кают-компании снова появился командир.
   - О'кей, - сказал он. - Нам везет. Ясно, как днем, и ваш  остров  прямо
по носу. По моим подсчетам, в вашем распоряжении  полтора  часа  для  всех
ваших дел.
   Триммер и Йэн проснулись.
   Матросы вытащили на палубу четыре резиновые лодки и  надули  их  сжатым
воздухом из баллонов. В лодки погрузили подрывное имущество. Члены  группы
"Пугач" расселись по двое в каждую  их  четырех  слегка  покачивавшихся  у
борта корабля лодок.  Перед  ними  на  расстоянии  сотни  ярдов  виднелись
невысокие холмы. Затем члены группы "Пугач" вооружились веслами  и  начали
подгребать к берегу.
   Приказания отдавались подробные и  четкие.  Два  человека  -  береговая
партия - останутся у лодок. Сержант должен выгрузить взрывчатку  и  ждать,
пока Триммер с Йэном проведут  рекогносцировку  башни,  которая,  судя  по
макету, расположена в самой высокой части острова в  полумиле  от  берега.
Все  это  время  они  должны  находиться  на  дальности  связи  с  помощью
сигнальных фонарей.
   Когда Йэн неуклюже перевалился через резиновый планшир  и  оказался  по
колени  в  воде,  в  которой  мягко  покачивались  густые  водоросли,   он
почувствовал, как в его жилах приятно взыграло виски. Он никогда не  питал
слишком большой привязанности к кому-нибудь. До этого момента  Триммер  не
очень-то нравился ему. Его раздражала искусственно  создаваемая  атмосфера
популярности, которой обволакивали Триммера на Итон-терэс.  Но  сейчас  он
ощущал братские чувства к товарищу по оружию.
   - Держись,  старина!  -  громко,  сердечным  тоном  сказал  он,  когда,
споткнувшись, Триммер растянулся во весь рост.
   Йэн помог ему подняться. Взявшись  за  руки,  они  вдвоем  вступили  на
вражескую территорию. Оперативная группа "Пугач" высадилась на берег.
   - Как насчет того, чтобы продолжать курить, сэр? - спросил сержант.
   - По-моему, можно. Не вижу никаких причин, почему бы нельзя было.  Я  и
сам не прочь затянуться.
   На берегу замелькали слабые огоньки.
   - Так, сержант, действуйте по плану.
   Прибрежные скалы были преодолены  без  особого  труда.  Триммер  и  Йэн
спотыкались и несколько раз падали, но вскоре идти  стало  легче  -  скалы
сменились поросшими травой склонами. Они быстро  пошли  вперед  по  полого
поднимающемуся склону.
   - Мы, вероятно, увидим очертания этой башни на фоне  неба,  -  довольно
неуверенно сказал Триммер. - Местность здесь, кажется, более плоская,  чем
на макете острова.
   - "Очень плоская, Норфолк", - сказал Йэн напыщенным тоном.
   - Это еще что такое?
   - Виноват, это я прочел строку из моей любимой пьесы.
   - Какое отношение она имеет к нам?
   - Собственно говоря, никакого.
   - Слишком хорошо все получается, что-то здесь нечисто. Дело серьезное.
   - Только не для меня, Триммер.
   - Вы пьяны.
   - Еще нет, старина. Но  должен  сказать,  что  буду  пьян  прежде,  чем
настанет утро. Я проявил мудрую  предусмотрительность,  захватив  с  собой
бутылку.
   - Ладно, дайте и мне глотнуть.
   - Еще рано, старина. Я забочусь исключительно о твоих  интересах.  Пока
нельзя.
   Пошатываясь, он стоял в обманчивом  лунном  свете.  Триммер  озабоченно
осматривался вокруг.  Слабые  звуковые  эффекты,  сопровождавшие  операцию
"Пугач": шорох волн у берега, тихий говор,  доносившийся  из  расположения
подрывной партии, тяжелое дыхание двух  офицеров,  возобновивших  движение
вверх по  склону,  -  все  это  внезапно  было  нарушено  вызывающим  ужас
чужеродным звуком, пронзительным и  не  слишком  отдаленным.  Оба  офицера
замерли на месте.
   - Что за черт? Что  это?  -  испуганно  прошептал  Триммер.  -  Похоже,
собака.
   - А может быть, лисица?
   - Разве лисицы так лают?
   - Не думаю.
   - Но откуда же здесь могла оказаться собака?
   - Может быть, волк?
   - Постарайтесь держать свои шутки при себе.
   - У тебя что,  повышенная  раздражительность  на  собак?  Была  у  меня
тетка...
   - Собаки не бывают без людей.
   - А-а, теперь понимаю, о чем ты думаешь. Постой,  постой,  я,  кажется,
читал где-то, что гестапо использует ищеек...
   - Не нравится мне все это, - прервал его Триммер. - Что же нам  делать,
черт возьми?
   - Командир ты, старина. На твоем месте я просто поторопился бы.
   - В самом деле?
   - Конечно.
   - Но вы пьяны.
   - Совершенно верно. Если бы я был на твоем месте, я все  равно  был  бы
пьян.
   - О боже! Что же делать?
   - Торопись, дружище. Все тихо. Возможно, это была галлюцинация.
   - Вы так думаете?
   - Давай допустим, что так и было. Пошли.
   Триммер вытащил пистолет и тронулся вперед. Они взобрались  на  вершину
поросшего травой хребта и увидели в полумиле от  себя  на  фланге  неясную
массу, возвышающуюся темным пятном на фоне  посеребренного  лунным  светом
ландшафта.
   - Вот она, твоя башня, - обрадовался Йэн.
   - Ничего похожего на башню.
   - "Лунный свет бывает жестоко обманчив, Эменда!"  -  процитировал  Йэн,
подражая голосу Ноэля Кауэрда. - Пошли, пошли.
   Они медленно пошли вперед. Неожиданно снова залаяла собака,  и  так  же
неожиданно Триммер выстрелил из пистолета. Пуля попала в дерн в нескольких
ярдах впереди, но звук выстрела был потрясающим. Оба офицера упали ничком.
   - Зачем же, черт возьми, ты выстрелил? - спросил Йэн.
   - А вы думаете, что это сознательно?
   В здании впереди них зажегся свет. Йэн  и  Триммер  продолжали  лежать.
Свет вспыхнул и в  нижнем  этаже.  Открылась  дверь,  и  в  ней  появилась
приземистая женская фигура, ясно различимая, с лампой в руке и  дробовиком
под мышкой. Собака продолжала неистово лаять, гремя цепью.
   - О боже, она собирается стрелять, - прошептал Триммер. - Я смываюсь.
   Он вскочил и стремглав бросился бежать. Йэн следовал за ним по пятам.
   На их пути оказалась проволочная изгородь, они перемахнули через нее  и
скатились вниз по крутому склону.
   - Sales Boches! [Грязные боши! (фр.)] - крикнула женщина и выпалила  из
обоих стволов в их направлении. Триммер свалился на землю.
   - Что случилось? - спросил Йэн, подбежав к  тому  месту,  где,  издавая
стоны, лежал Триммер. - Не могла же она попасть в тебя!
   - Я споткнулся обо что-то.
   Йэн стоял, тяжело дыша. Собака, по-видимому,  не  преследовала  их.  Он
осмотрелся вокруг.
   - Я могу сказать тебе, обо что ты споткнулся. О линию железной дороги.
   - Железнодорожная линия? - удивился Триммер, приподнявшись.  -  Что  за
чертовщина? Действительно линия.
   -  Сказать  тебе  еще  кое-что?  На  острове,  на  котором  мы   должны
находиться, нет никаких железных дорог.
   - О боже, - пробормотал Триммер, - где же мы находимся?
   - Мне думается,  мы  на  материке,  во  Франции.  Где-нибудь  в  районе
Шербура, по-моему.
   - У вас еще цела та бутылка?
   - Конечно.
   - Дайте мне ее.
   - Спокойно, старина. Один из нас должен быть трезвым, а я таковым  быть
не собираюсь.
   - Я думаю, у меня что-то сломано.
   - Да, но я не сидел бы здесь слишком долго. Подходит поезд.
   До их слуха доносился ритмичный стук колес приближавшегося поезда.  Йэн
подал Триммеру руку. Проковыляв несколько шагов, тот со  стоном  опустился
на землю. Вскоре показались отблески огней и вылетавшие из трубы  паровоза
искры, и мимо них медленно прошел грузовой состав. Йэн и Триммер  зарылись
лицом в покрытый сажей дерн. Ни тот, ни другой  не  промолвили  ни  слова,
пока поезд не скрылся из виду и стук колес не замер. Затем Йэн сказал:
   - А ты знаешь, прошло всего шестнадцать минут с того  момента,  как  мы
высадились.
   - Шестнадцать проклятых минут... Это не так уж мало.
   - У нас еще много времени,  чтобы  возвратиться  к  лодкам.  Не  спеши.
По-моему, нам надо сделать небольшой крюк. Не нравится мне эта старушка  с
ружьем.
   Триммер встал, опираясь на плечо Йэна:
   - Кажется, у меня ничего не сломано.
   - Конечно, нет.
   - Почему "конечно"? Очень просто  могло  бы  быть  и  сломано.  Я  ведь
здорово грохнулся.
   - Послушай, Триммер, сейчас нет времени спорить. Я очень рад, что ты не
ранен. Давай пошли, может быть, мы еще доберемся до своих.
   - Мне все же чертовски больно.
   - Да, да, конечно, я не сомневаюсь. Давай быстрей, скоро все  кончится.
Можно подумать, черт возьми, что пьян ты, а не я.
   Им понадобилось двадцать пять минут, чтобы добраться до лодок. Переход,
по-видимому, пошел на пользу потрясенному Триммеру. К концу марша он начал
двигаться быстрей и уверенней,  но  очень  страдал  от  холода.  Его  зубы
выбивали дробь, и  только  чувство  долга  не  позволило  Йэну  предложить
Триммеру виски. Они прошли мимо места, где оставили подрывную  партию,  но
там никого не оказалось.
   - По-моему, они драпанули, когда услышали выстрел, - сказал Триммер.  -
Вряд ли их можно упрекать за это.
   Однако, добравшись до места высадки, они увидели, что все четыре  лодки
на месте и охраняются оставленными  на  них  солдатами.  Остальных  членов
группы "Пугач" поблизости не оказалось.
   - Они пошли вглубь, сэр, сразу после того, как прошел поезд.
   - _Вглубь_?
   - Так точно, сэр.
   - Вот черт! - Триммер отвел Йэна в сторону и озабоченно спросил: -  Что
нам теперь делать?
   - Сидеть и ждать их, я думаю.
   - А по-вашему, мы не можем возвратиться на подводную лодку, оставив  их
здесь? Пусть они добираются самостоятельно!
   - Нет.
   - Нет? По-моему, тоже. Проклятие, здесь чертовски холодно.
   Дрожа от холода и чихая, Триммер каждые две минуты посматривал на часы.
   - По приказу мы должны отойти от берега в ноль плюс шестьдесят.
   - Времени еще много.
   - Черт бы их взял!
   Зашла луна. До рассвета было еще далеко.
   Наконец, посмотрев на часы, Триммер сказал:
   - Ноль плюс пятьдесят две. Я замерз. Какого черта этот сержант поперся,
куда его не просили?  Ему  было  приказано  ждать  приказаний.  Сам  будет
виноват, если останется здесь.
   - Надо подождать до ноль плюс шестьдесят, - возразил Йэн.
   - Уверен, что эта женщина подняла тревогу. Наверное, их захватили.  Там
сейчас наверняка уже целая толпа орущих гестаповцев с ищейками разыскивает
нас... Ноль плюс пятьдесят пять.
   Он чихнул. Йэн сделал большой глоток из бутылки.
   - Дорогой Уотсон, - подражая Шерлоку Холмсу, сказал он,  -  если  я  не
ошибаюсь, подходят наши клиенты с той или другой стороны.
   Послышались осторожные,  приближающиеся  к  ним  шаги.  Замигал  сигнал
зашторенного фонарика.
   - Тогда мы отваливаем! - воскликнул Триммер, не желая терять времени на
встречу возвращавшихся солдат.
   В глубине суши блеснула вспышка, раздался оглушительный взрыв.
   - О боже! - воскликнул Триммер. - Мы опоздали!
   Он бросился к лодке.
   - Что это было? - спросил Йэн сержанта.
   - Пироксилин, сэр. Когда мы увидели проходивший  поезд  и  не  получили
никаких приказаний капитана, я решил пойти сам и заложить шашку.  Давайте,
ребята, в лодки, но потише.
   - Великолепно! - воскликнул Йэн. - Геройский поступок!
   - О, я бы не сказал  этого,  сэр.  Просто  я  подумал,  что  не  мешает
показать фрицам, что мы побывали здесь.
   - Через пару дней, - сказал  Йэн,  -  вы,  капитан  Мактейвиш,  и  ваши
солдаты проснетесь и обнаружите, что вы -  герои.  Не  хотите  ли  немного
виски?
   - Весьма признателен, сэр.
   - Ради бога, идите скорее, - поторопил их Триммер из лодки.
   - Иду, иду. Держи хвост морковкой, великий Триммер, и будь мужчиной. Мы
милостью божьей зажжем в Англии такую свечу, которая, надеюсь, никогда  не
погаснет.
   Перед рассветом было послано  короткое  донесение  об  успехе  высадки.
Подводная лодка погрузилась, и командир засел в своей каюте над отчетом  о
морской  части  операции.  В  кают-компании  Йэн  натаскивал  Триммера  на
составление ее  сухопутной  версии.  В  подводном  положении  поддерживать
хорошее настроение нелегко. Однако в то утро все были довольны.
   Днем при сходе на берег в Портсмуте их встречал офицер по  планированию
общей части штаба особо опасных операций. Он был взволнован, держался чуть
ли не почтительно.
   - Что мы можем сделать для вас? Только скажите.
   - Пожалуй, вот что... - важно заявил Триммер. - Нельзя ли  смотаться  в
отпуск? Портсмут порядком осточертел ребятам.
   - Вам придется поехать в Лондон.
   - Не возражаю, если требуется.
   - Генерал Уэйл хочет увидеться с вами. Он, разумеется, захочет услышать
обо всем от вас самого.
   - С этим, пожалуй, лучше справится Килбэннок.
   - Правильно, - поддержал его Йэн. - Эту сторону дела лучше предоставьте
мне.
   Позже, вечером того же дня, он рассказал  генералу  все,  что,  по  его
мнению, тому следовало знать.
   - Чрезвычайно успешная операция. Как раз то, что нам надо.  Чрезвычайно
успешная, - похвалил генерал. -  Для  сержанта  следует  добиться  военной
медали. Мактейвиш тоже должен отхватить что-нибудь.  Пусть  не  орден  "За
выдающиеся заслуги", но уж военный крест обязательно.
   - А вы не намерены попросить и для меня что-нибудь, сэр?
   - Нет. От вас мне требуется только представление к награде  Мактейвиша.
Сейчас же отправляйтесь и приступайте к делу. Завтра  можете  позаботиться
об опубликовании сообщения в печати.
   На протяжении своей карьеры на Флит-стрит Йэн выполнил  немало  трудных
заданий для более требовательных хозяев. Сейчас был именно  такой  случай.
Через десять минут Йэн возвратился к  генералу  Уэйлу  с  отпечатанным  на
машинке текстом.
   - Для официального представления к  награде  я  преподнес  это  дело  в
довольно сдержанных выражениях. Строго придерживался фактов.
   - Да, да, конечно.
   - Когда будем передавать это в печать, изложим все несколько красочнее.
   - Конечно, конечно.
   Генерал Уэйл прочитал вслух:

   - "Капитан Мактейвиш  подготовил  и  возглавил  небольшую  диверсионную
группу, которая высадилась на побережье  оккупированной  Франции.  В  ходе
операции он проявил выдающуюся самоотверженность,  которую  сумел  привить
своим  солдатам.  Лично  проводя  рекогносцировку,  он  попал  под   огонь
стрелкового  оружия.  Ответив  на  огонь,  он  принудил   вражеский   пост
прекратить  стрельбу.  Капитан  Мактейвиш  проник  в  глубь  территории  и
обнаружил  полотно  железной  дороги.   В   результате   наблюдения   было
установлено, что по железной дороге осуществляются  интенсивные  перевозки
стратегических материалов. Часть  железнодорожного  полотна  была  успешно
разрушена, и это создало  серьезные  помехи  военным  усилиям  противника.
Несмотря на полученные в ходе операции травмы, капитан Мактейвиш обеспечил
успешный отход всей своей группы, которая, не понеся потерь,  возвратилась
на подводную лодку в точном соответствии с  плановой  таблицей.  Во  время
заключительной фазы операции он проявил примерное хладнокровие".

   - Отлично, - сказал генерал Уэйл, - как раз то, что нужно.



        5

   - Нет, аута не было! - воскликнул мистер Краучбек.
   Малорослый игрок с битой, отбивавший мяч, потер колено. На другом конце
поля      быстроногий      боулер      Грисуолд,      капитан      команды
"Богородицы-Победительницы", в отчаянии смотрел на судью.
   - О, сэр!
   - Виноват. Боюсь, я просто не заметил.  Но  вы  ведь  знаете,  сомнение
толкуется в пользу проигрывающего.
   Мистер Краучбек сидел,  накинув  на  худые  плечи  свитер  быстроногого
боулера, завязав рукава узлом у горла. Он был рад  хоть  такой  защите  от
пронизывающего вечернего ветра.
   Грисуолд пошел назад, сердито перебрасывая  мяч  из  руки  в  руку.  Он
разбегался издалека и мчался на большой скорости. Мистер Краучбек  не  мог
различить положение его ноги  в  момент  броска.  Похоже,  он  значительно
переступил линию. Мистер Краучбек хотел было не засчитать мяч, но не успел
открыть рот, как воротца упали. На этот раз парень, несомненно, переступил
черту.  Однако  время  истекло,  и  первый  матч  семестра  был   выигран.
Выигравшие из команды "Богородицы-Победительницы" возвращались в павильон,
окружив Грисуолда и похлопывая его по спине.
   - В первый раз он переступил черту, - настаивал вратарь.
   - О, я не знаю. Крауч не согласился с этим.
   - Крауч отвлекся, он смотрел на самолет.
   - Так или иначе, какая разница?
   Мистер Краучбек возвращался в отель "Морской  берег"  вместе  с  миссис
Тиккеридж, приводившей Дженифер и Феликса на матч. Они пошли более длинной
дорогой, по пляжу, и Дженифер бросала в море  палки  для  Феликса.  Мистер
Краучбек спросил:
   - Вы видели сегодняшнюю утреннюю газету?
   - Вы имеете в виду рейд на железную дорогу во Франции?
   - Да. Какой, должно быть, великолепный  молодой  человек  этот  капитан
Мактейвиш. Вы обратили внимание на то, что до  войны  он  работал  дамским
парикмахером?
   - Как же!
   - Вот это-то и ободряет. Такие вот храбрецы  и  побьют  немцев.  То  же
самое было и в первую мировую войну. Слава богу, в нашей стране  нет  этих
высокомерных ретроградов. Такие люди выдвигаются в  момент,  когда  страна
нуждается в них. Возьмите этого Молодого человека. Завивал локоны женщинам
на лайнере, называл себя французским именем, никто и не подозревал, что за
этим кроется. Могло случиться так, что ему никогда и  не  представился  бы
случай проявить себя. Но начинается война - он откладывает свои ножницы  в
сторону и без какой-либо суеты совершает самые смелые  в  военной  истории
подвиги. Ни в какой другой стране, миссис Тиккеридж,  этого  не  случилось
бы.
   - На фотографии он выглядит не очень привлекательно, вы не находите?..
   - Он выглядит таким, какой есть -  подмастерьем  дамского  парикмахера.
Честь ему и слава. По-моему, он очень  скромный  человек.  Храбрецы  часто
бывают такими. Мой сын никогда не говорил о нем, а они ведь довольно долго
были в Шотландии вместе. Наверное, Мактейвиш чувствовал себя там среди них
довольно неуютно. Ну что ж, он показал им всем.
   Когда  они  вошли  в  отель,  к  мистеру  Краучбеку  обратилась  миссис
Вейвесаур:
   - Ах, мистер Краучбек, я так ждала вас, чтобы спросить. Вы  не  против,
если я вырежу кое-что из вашей газеты, когда вы прочитаете ее?
   - Конечно. Ради бога. Буду рад.
   - Я имею в виду фотографию капитана Мактейвиша. У меня есть рамочка как
раз такого размера.
   - Он заслуживает рамки, - согласился мистер Краучбек.


   Сообщение об операции "Пугач" дошло до Сиди-Бишра сначала  из  передачи
Би-Би-Си, а позже в виде поздравительной радиограммы главнокомандующего  в
адрес штаба группы Хука.
   - По-моему, это надо передать в отряд командос "Икс", - предложил майор
Хаунд.
   - Конечно. Во все отряды. Зачитать перед строем.
   - Испанцам тоже?
   - Особенно испанцам. Они всегда хвастаются тем, что взрывали  монастыри
во время гражданской  войны.  Пусть  увидят,  что  мы  тоже  не  пустяками
занимаемся. Заставьте потрудиться этого толстяка переводчика.
   - А вы знаете этого парня, полковник, Мактейвиша?
   - Конечно. Я взял его к себе,  когда  был  командиром  отряда  командос
"Икс". Ты помнишь. Гай?
   - Да, действительно.
   - Ты и Джамбо Троттер пытались избавиться от него. Помнишь? Я хотел  бы
иметь здесь побольше таких офицеров,  как  Мактейвиш.  Интересно  было  бы
посмотреть на старину Джамбо, когда он прочитает это сообщение.


   Действительно, прочитав  это  сообщение,  Джамбо  буквально  засиял.  В
офицерском собрании алебардийского казарменного городка он заявил:
   - Бедняга Бен Ритчи-Хук, не разбирался он в  людях.  Первоклассный  был
вояка, знаете Ли, но и на солнце бывают  пятна.  Если  уж  затаит  зло  на
человека, его никак не уломаешь. Вы знаете, ведь это он выгнал  Мактейвиша
из  корпуса  алебардистов.  Парню  ничего  не  оставалось,  как  пойти   в
шотландский полк простым солдатом. А вот _я_  сразу  заприметил  его.  Это
солдат не мирного, а военного времени, понимаете? Но ведь и сам Бен  такой
же. Оба они высечены из одного и  того  же  камня.  Поэтому-то  они  и  не
сошлись характерами. Такое часто бывает. Сам видел десятки раз.


   Дамы на Итон-терэс сокрушались:
   - Как же теперь с нашим Шотландчиком?
   - В самом деле, как же это мы?
   - Мы обращались с ним по-свински.
   - Не может быть!
   - Не так уж часто.
   - Я всегда питала к нему слабость.
   - Не пригласить ли его зайти?
   - Ты думаешь, он придет?
   - Можно попробовать.
   - Так нам и надо, если он будет презирать нас.
   - Скорее я сама буду презирать себя.
   - Вирджиния, почему ты молчишь? Следует ли  нам  попытаться  заполучить
Шотландчика?
   - Триммера? Делайте что хотите, мои дорогие, только без меня.
   - Вирджиния, ты не оговорилась? Неужели ты  не  хочешь  загладить  свою
вину?
   - Я? Нет, - ответила Вирджиния и удалилась.


   "Лейтенант (временный чин), состоящий  в  штатной  должности  капитана,
Мактейвиш (офицерский корпус его величества).
   По вопросу: _о дальнейшем использовании_".


   - Право же, - пробурчал председатель, -  я  не  понимаю,  из  чего  это
вытекает, что наш комитет должен заниматься этим вопросом?
   - Памятная записка военного кабинета, сэр.
   - Удивительно! А я-то думал, что они  заняты  по  горло  более  важными
делами. Так в чем там дело?
   - Так вот, сэр, вы помните Мактейвиша?
   - Да, да, конечно.
   - А вы читали о нем в "Ежедневном сплетнике"?
   - Конечно нет.
   - Так вот, сэр. Вы же знаете,  что  лорд  Коппер  всегда  имел  зуб  на
регулярную армию. Старые приятельские связи, протекция друзьям  по  одному
выпуску и тому подобный вздор.
   - Я не знал, - возразил генерал, набивая трубку. - Я никогда  не  читаю
этот грязный листок.
   - Так или иначе, но они откопали эту историю о том, что Мактейвиш начал
войну в качестве кандидата в офицеры в корпусе алебардистов и был отчислен
из него. Они говорят, потому якобы, что он был парикмахером.
   - В этом нет ничего плохого.
   - Вот именно, сэр. Однако все алебардисты, имевшие к нему то  или  иное
отношение, находятся теперь на Ближнем Востоке. Мы  попросили  представить
объяснения,  но  на  это  потребуется  некоторое  время,  и  если,  как  я
предполагаю,  они   будут   неудовлетворительными,   то   мы   не   сможем
воспользоваться ими.
   - Столько шума из-за таких пустяков!
   - Так точно,  сэр.  "Ежедневный  сплетник"  воспользовался  историей  с
Мактейвишем как примером. Утверждает, что армия якобы теряет своих  лучших
потенциальных командиров из-за снобизма. И дальше  пишет  о  всяких  таких
вещах, знаете ли.
   - Нет, не знаю! - отрезал генерал.
   - Один из лейбористских членов парламента сделал запрос о нем.
   - О господи, неужели? Это уже хуже.
   - Министр настоятельно требует, чтобы Мактейвишу  подыскали  должность,
соответствующую его заслугам.
   - Ну что ж, это не так  уж  трудно.  На  прошлой  неделе  было  принято
решение сформировать еще три отряда командос. Нельзя ли назначить  его  на
один из них?
   - Я не  думаю,  что  он  достаточно  подготовлен,  чтобы  занять  такую
должность.
   - В самом деле, Малыш? Мне следовало бы догадаться, что он  принадлежит
как раз к числу тех молодых офицеров, которых  вы  всегда  затираете.  _Вы
сами-то_ ничего не имеете против того, что он был парикмахером, а?
   - Ни в коем случае, сэр.
   - На прошлой неделе вы засыпали  его  похвалами.  Имейте  в  виду,  ему
должна быть найдена соответствующая должность в вашей части.
   - Слушаюсь, сэр.
   - Надеюсь, вам понятно, что под соответствующей должностью я  вовсе  не
имею в виду должность вашего адъютанта.
   - Боже упаси, - прошептал Малыш.
   - Я имею в виду что-нибудь такое, что дало бы понять этим лейбористам в
палате общин, что мы знаем, как использовать хороших людей, когда  находим
их.
   - Слушаюсь, сэр.
   Командующий сухопутными частями, предназначенными для проведения  особо
опасных операций, возвратился в свой  штаб,  как  всегда  после  посещения
военного  министерства,  в  глубоком  отчаянии.   Он   послал   за   Йэном
Килбэнноком.
   - Вы перестарались с этим делом, - буркнул он.
   Йэн сразу понял, что имеет в виду генерал.
   - Триммер?
   - Триммер! Мактейвиш! Как бы там, черт возьми, его не звали!  Вы  зашли
слишком далеко и втянули в это дело политиков. Теперь нам не отделаться от
него до конца войны.
   - Я уже размышлял над этим.
   - Очень мило с вашей стороны.
   - Знаете, генерал, - рассердился Йэн, который  с  тех  пор,  как  он  и
генерал сделались, по существу, соучастниками обмана, все  более  усваивал
фамильярный тон в служебных разговорах, - прибегая к сарказму, вы  никогда
не добьетесь ничего  хорошего  от  своих  подчиненных.  Я  много  думал  о
Триммере и кое-что придумал. Как мужчина он весьма привлекателен.
   - Чепуха!
   - Я убедился в этом в кругу  близких  мне  людей,  особенно  после  его
прогулки во Францию. Я привлек к  нему  внимание  министерств  информации,
снабжения, авиапромышленности и иностранных дел. Для повышения  морального
состояния гражданского населения и укрепления англо-американской дружбы им
требуется герой, обладающий как раз такими данными, какие есть у Триммера.
Можете дать ему любой чин, какой угодно, и  отправить  в  командировку  на
неопределенный срок.
   Генерал-майор Уэйл довольно долго молчал.
   - Это идея, - сказал он наконец.
   - Особенно важно выдворить его из Лондона, - добавил Йэн.  -  Последнее
время он постоянно околачивается в моем доме.



        6

   В дневнике  старшины  Людовича  были  не  только  эссе,  но  и  отрывки
описательного  характера,  которые  в  свое  время  непременно  удостоятся
похвалы критиков.

   "Майор Хаунд - плешивый, его макушка и лицо блестят. Рано утром,  после
бритья, это сухой блеск. По прошествии часа майор начинает потеть, и блеск
становится сальным. Руки майора Хаунда начинают потеть раньше,  чем  лицо.
Макушка у него всегда сухая. Пот появляется на два дюйма выше  бровей,  но
на лысине его никогда не  бывает.  Для  чего  ему  нужен  мундштук?  Чтобы
уберечь пальцы и зубы от налета никотина или чтобы отвести дым от глаз? Он
часто посылает денщика вытряхнуть пепельницу. Капитан  Краучбек  презирает
майора Хаунда, а полковник Блэкхаус считает его полезным. Для  меня  майор
Хаунд  почти  не  существует.  Я  записал  все   эти   наблюдения,   чтобы
зафиксировать его образ в своей памяти".

   Поражение в Греции сохраняли в тайне, пока остатки армии не  прибыли  в
Александрию. Их собрали и распределили для переформирования и снаряжения.

   "Мы живем, - записал старшина Людович в дневнике,  -  в  век  чисток  и
эвакуации. Вывернуть себя наизнанку - вот  задача  современного  человека.
Добиваться вызывающего  отвращение  вакуума.  Земля  принадлежит  богу,  и
пустота от него же".

   Все  имевшиеся  войска  были  отправлены  на  запад  в   Киренаику.   В
Александрии  осталась  только  оперативная  группа  Хука.  Она   оказалась
единственным защитником города.
   Гай проводил долгие часы в клубной библиотеке за чтением  переплетенных
комплектов журнала "Каунтри лайф". Иногда он присоединялся к своим  старым
друзьям из отряда командос "Икс" в отеле "Сесил" или в баре "Юнион". Отряд
командос  "Икс"  не  захотел  утруждать  себя  хлопотами  по   организации
офицерской столовой. Воины отряда держали в своей палатке запас  сваренных
вкрутую яиц, апельсины и  консервированные  сардины;  они  покрикивали  на
ленивых, хихикающих слуг-берберов, чтобы  те  приносили  им  чай  и  джин;
швыряли себе под ноги  окурки  сигар,  пустые  сигаретные  пачки,  спички,
пробки, кожуру от апельсинов и консервные банки.
   - Можно подумать, что  находишься  на  Лидо  [пляж  на  курорте  вблизи
Венеции, славившийся в свое время невероятной загрязненностью],  -  сказал
как-то Айвор Клэр, с отвращением глядя на усеянный  мусором  песчаный  пол
палатки.
   Офицеров  отряда  командос  охотно  принимали  в   нескольких   богатых
греческих домах, в  которых  неизменно  оказывалась  и  вездесущая  миссис
Ститч. Гай не наносил ей новых визитов, но ее имя  произносилось  повсюду.
Офицеры отряда командос "Икс" всегда ощущали ее присутствие, как будто она
была их доброй феей, всегда готовой прийти на выручку. Когда миссис  Ститч
находилась поблизости, ничего непоправимо  плохого  с  ними  произойти  не
могло.
   Так шел день за днем, пока на третьей неделе мая война не  приблизилась
вплотную и к майору Хаунду.
   Как обычно, об этом возвестили церемониальные  фанфары  предварительных
приказов и контрприказов, но, прежде чем прозвучали их первые ноты, миссис
Ститч сообщила об этом Айвору Клэру, а тот передал Гаю.
   - Я слышал, что нас в любой момент могут отправить на  Крит,  -  сказал
Гай майору Хаунду.
   - Чепуха!
   - Что ж, поживем, - увидим, - заметил Гай.
   Сидевший за  письменным  столом  майор  Хаунд  сделал  вид,  что  занят
просмотром документов. Немного погодя он откинулся в кресле  и  вставил  в
мундштук сигарету.
   - Откуда дошел до вас этот слух?
   - Отряд командос "Икс".
   - На Крите отбиты обе атаки, - возразил майор Хаунд.  -  Положение  там
полностью под нашим контролем. Уж я-то знаю.
   - Вот и хорошо, - отозвался Гай.
   Наступила еще одна пауза, во время которой майор Хаунд сделал вид,  что
читает документы. Затем он спросил:
   - А вам не приходило в голову, что наша первоочередная задача - оборона
Александрии?
   - По-моему, Крит в данный момент важнее.
   - Гарнизон на Крите сейчас и  так  больше,  чем  позволяют  возможности
снабжения.
   - Тогда, значит, я не прав.
   - Конечно, не правы. Вам следовало бы знать это и не  принимать  всякие
слухи на веру.
   Еще одна пауза; это был тот таинственный час, в который, как записал  в
дневнике старшина Людович, блеск на лице начальника штаба бригады  менялся
с сухого на сальный.
   - К тому же, - сказал он, - наша бригада не имеет средств для  действий
в обороне.
   - Тогда как же мы обороняем Александрию?
   - Мы стали бы оборонять ее только в крайнем случае.
   - Но ведь, возможно, на Крите как раз крайний случай.
   - Я не спорю с вами, Краучбек. Я просто высказываю свое мнение.
   Молчание. Затем майор Хаунд продолжал:
   - Почему этот денщик не вытряхивает пепельницы? А что  вам  известно  о
возможностях нашего морского транспорта, Краучбек?
   - Ничего.
   - Вот именно". К вашему сведению, мы не в  состоянии  послать  на  Крит
подкрепления, даже если бы и хотели этого.
   - Понятно.
   Еще пауза. В этот день майор  Хаунд  был  явно  обеспокоен  чем-то.  Он
прибегнул к своему испытанному методу нападения.
   - Кстати, чем сегодня занимается ваше подразделение?
   - Наносят тонкие красные линии. Карта Крита - точная копия с греческого
издания, поэтому я приказал  нанести  на  нее  полудюймовую  сетку,  чтобы
картой можно было пользоваться.
   - Карты Крита? Кто приказывал кому бы то ни было получать карты Крита?
   - Я сам выписал их вчера вечером из Рас-эль-Тина.
   - Вы занялись не своим делом, Краучбек. Именно так и рождаются слухи.
   Вскоре в кабинет вошел Томми. Гай и майор Хаунд встали.
   - Из Каира еще ничего не было? - поинтересовался он.
   - Почта отправлена на регистрацию, полковник. Ничего срочного.
   - Раньше десяти часов в ставке главнокомандующего  к  работе  никто  не
приступает.  Телефонограммы  посыплются  через  несколько  минут.  А  пока
передайте  подразделениям  предварительные  распоряжения.   Надеюсь,   вам
известно, что мы отбываем?
   - Обратно в зону канала для реорганизации?
   - Боже мой, да нет же! Где ваш помощник по тылу? Нам нужно  разработать
плановую таблицу погрузки. Вчера  вечером  у  мадам  Каприкис  я  встретил
адмирала, командующего эсминцами. Он уже  все  подготовил  для  нас.  Гай,
раздобудь несколько карт Крита для выдачи командному составу до командиров
отделений включительно.
   - Все уже сделано, полковник, - поспешил доложить майор Хаунд.
   - Отлично.
   В четверть одиннадцатого по  телефону  из  штаба  главнокомандующего  в
Каире  посыпались  длинные,  скучные,  противоречивые  распоряжения;   они
продолжали  поступать  в  течение  всего  дня.  Майор  Хаунд   выслушивал,
записывал и с воодушевлением передавал их дальше.
   - Да, сэр. Слушаюсь, сэр. Все ясно. Все оповещены, - отвечал  он  штабу
главнокомандующего.  -  Пошевеливайтесь,  пошевеливайтесь!  -  торопил  он
подразделения.
   Но Людовича это показное рвение не обмануло.
   "Странно, но майор  Хаунд,  кажется,  не  имеет  ни  малейшего  желания
сложить голову в бою", - записал он в дневнике.


   Для майора Хаунда это была первая боевая погрузка на корабли, а для Гая
-  третья.  Гай  равнодушно  наблюдал  за  обменом  "любезностями"   между
начальником штаба бригады,  его  помощником  по  тылу  и  офицером  штаба,
ведавшим  погрузкой,  сначала  серьезными,   затем   озабоченными,   потом
озлобленными; за вереницами навьюченных и угрюмых солдат,  проходивших  по
тесным палубам и неуклюже спускавшихся вниз по трапам; за моряками,  ловко
сновавшими между грудами военного имущества. Все это было знакомо  Гаю  по
прежнему  опыту,  и  он  держался  от  всего  в  стороне.  Разговаривая  с
зенитчиком-артиллеристом морской пехоты, Гай услышал:
   - Никакого воздушного прикрытия. Наша  авиация  на  Крите  разгромлена.
Если мы не управимся с переходом туда и  обратно  в  темное  время  суток,
уцелеть шансов нет. Высаживаться вашим ребятам придется  гораздо  быстрее,
чем они грузятся сейчас.
   Под погрузку оперативной группы  Хука  выделили  крейсер-минзаг  и  два
эскадренных миноносца; на всех  кораблях  были  заметны  следы  участия  в
эвакуации войск из Греции. Корабль, выделенный под погрузку штаба бригады,
был потрепан больше других.
   - Нашему кораблю нужен минимум месяц на  ремонт,  -  продолжал  морской
пехотинец. - Если хватит пороху на переход, наше  счастье,  а  уж  о  том,
чтобы в случае чего-нибудь справиться с противником, и разговора  быть  не
может.
   С  наступлением  сумерек  они  вышли  в  море.  На  борту  эскадренного
миноносца вместе со штабом находились три роты второго отряда командос. На
палубах и в кубриках  вповалку  лежали  солдаты;  офицеры  разместились  в
кают-компании. Томми Блэкхауса пригласили на  ходовой  мостик.  Постепенно
установились сравнительная тишина и спокойствие.
   - Краучбек, - спросил Гая майор Хаунд, - вам не приходило в голову, что
Людович ведет дневник?
   - Нет.
   - Это запрещено уставом - вести личный дневник на фронте.
   - Да, конечно.
   - Вот именно. Вы лучше предупредите-ка его. Я совершенно уверен, что он
записывает что-нибудь неофициальное.
   В восемь часов стюард-мальтиец накрыл стол для обеда, поставив в центре
вазу с розами. Командир  корабля  остался  на  мостике.  Старший  помощник
командира извинился и за отсутствие командира, и за неудобства размещения.
   - Мы не в состоянии оказать гостеприимство в таких масштабах, -  сказал
он. - Боюсь, что мы во всем будем испытывать нехватку.
   Солдаты достали свои кружки, котелки, ножи  и  вилки.  Денщики  помогли
стюарду. Обед был отменный.
   - До рассвета не будет никакой тревоги,  -  заверил  старший  помощник,
покидая их.
   Командир эсминца уступил свою каюту Томми, майору Хаунду и  заместителю
командира второго отряда командос. Чемоданы и постельные скатки оставили в
лагере. Армейские офицеры устроились в креслах, на диванах  и  на  полу  в
кают-компании. Вскоре все уснули.
   Проснувшись на рассвете, Гай вышел  на  свежий  воздух.  Восхитительное
утро после безветренной ночи; море спокойное, вокруг  ни  одного  корабля,
земли не  видно.  Довольно  медленно  двигавшийся  эскадренный  миноносец,
казалось, плыл в фосфоресцирующей пустоте.  Гай  встретился  со  вчерашним
артиллеристом.
   - Ну как, здесь начнутся неприятности? - спросил Гай.
   - Нет, не здесь. - Затем артиллерист, поскольку ему показалось, что  на
лице Гая появилось удивление, добавил: - Замечаете что-нибудь  странное  в
положении солнца?
   Гай посмотрел на солнце. Оно находилось слева по носу, довольно  высоко
над горизонтом, яркое, но пока еще не жаркое.
   - Нет, - ответил он.
   - Разве оно там, где вы ожидали увидеть его?
   - А-а! - воскликнул Гай. - Теперь я понимаю, что вы имеете в виду.  Оно
должно быть с другого борта.
   - Вот именно. Через час мы будем  снова  в  Александрии.  Неисправность
машин.
   - Как нескладно все это получилось!
   - Я же говорил вам, что корабль нуждается в серьезном ремонте.  К  тому
же его здорово потрепало в Эгейском море. Меня это вполне устраивает. Я  в
этом году еще ни разу не увольнялся на берег.
   За завтраком Томми молча хмурился;  майор  Хаунд  открыто  ликовал.  Он
приложил к губам штуцер своего спасательного жилета и  исполнил  пантомиму
игры на волынке.
   - Дьявольски не везет, - обратился Томми к Гаю. - Но есть надежда,  что
в Александрии нам дадут другой эсминец.
   Майор Хаунд повернулся к Гаю:
   - Краучбек, вы говорили по тому вопросу с Людовичем?
   - Еще нет.
   - Сейчас самое подходящее время.
   На горизонте уже показался берег, когда Гай разыскал старшину Людовича.
   - До меня дошло, что вы ведете дневник, - сказал он.
   Людович пристально посмотрел  на  него  своими  вызывающими  неприятное
впечатление глазами с серо-розовыми зрачками.
   - Вряд ли я назвал бы это дневником, сэр.
   - Вы понимаете, что все письменные материалы, могущие  попасть  в  руки
противника; подлежат цензуре?
   - Я всегда прекрасно понимал это, сэр.
   - Боюсь, что мне придется попросить вас дать мне дневник для просмотра.
   - Слушаюсь, сэр. - Людович достал блокнот из кармана шортов. -  Пишущая
машинка  осталась  в  лагере,  сэр,  вместе   с   остальным   канцелярским
имуществом. Не знаю, сможете ли вы разобрать, что здесь написано.
   Гай прочитал: "Капитан Краучбек -  человек  уравновешенный.  Он  -  как
свинцовый шар, который в вакууме падает не быстрее пушинки".
   - Это все, что вы написали?
   - Все, что написал с тех пор, как мы выбыли из лагеря, сэр.
   - Понятно. Что же, я  не  думаю,  что  это  составляет  военную  тайну.
Интересно, как я должен воспринять это?
   - Это не предназначалось для прочтения вами, сэр.
   - По правде говоря, я никогда не  верил  в  эту  теорию  о  пушинках  в
вакууме.
   - Да, сэр. Она совершенно противоречит законам природы. Я употребил это
выражение в фигуральном смысле.
   Когда эсминец пришвартовался к стенке, Томми и  майор  Хаунд  сошли  на
берег. Их встретили старшие офицеры штаба, армейские  и  флотские,  и  все
вместе они направились в одно из зданий  управления  порта  на  совещание.
Солдаты, склонившись над поручнями, плевали в воду и ругались.
   - Так и есть, обратно в Сиди-Бишр, - говорили они.
   Вскоре Томми и Хаунд возвратились на борт. Томми выглядел веселым.
   - Они подготовили другой эсминец. На  Крите  все  находится  под  нашим
контролем. Военно-морской флот отбил попытки противника высадить десант  с
моря  и  потопил  массу  судов.  Противник  удерживает  только  два  очага
сопротивления,  и  новозеландцы  полностью  окружили  его.   Каждую   ночь
прибывают  подкрепления  для  перехода   в   контрнаступление.   Начальник
оперативно-разведывательной части штаба  сообщает  из  Каира,  что  войска
противника в мешке. Нам поставлена очень сложная задача - совершить  рейды
на коммуникации в Греции.
   Томми верил всему этому. Майор Хаунд тоже. Ни его подготовка,  ни  опыт
предыдущей службы еще не сделали Хаунда скептиком.
   Перегрузка на  новый  корабль  прошла  быстро.  Солдаты,  как  муравьи,
вереницами спускались с одного трапа и поднимались по другому,  вполголоса
чертыхаясь. Помещения для них отвели точно такие же, как и  на  предыдущем
эсминце. Новые флотские офицеры встретили их знакомыми приветствиями и  не
менее знакомыми извинениями. К  заходу  солнца  все  устроились  на  своих
местах.
   - Выходим в море в полночь, - сказал Томми. - Они не хотят подходить  к
проливу Карсо завтра до наступления темноты. Не вижу причин, почему бы нам
не пообедать на берегу.
   Томми и Гай отправились в бар "Юнион". Им почему-то не пришло в  голову
пригласить с собой майора Хаунда. Ресторан, как  всегда,  был  переполнен,
несмотря на общеизвестный кризис людских ресурсов. Они  заказали  плов  из
омаров  и  большое  блюдо  из  перепелов,   приготовленных   с   мускатным
виноградом.
   - Возможно, это наша последняя приличная  еда  на  ближайшее  время,  -
заметил Томми.  -  Начальник  оперативно-разведывательной  части  главного
штаба откуда-то узнал, что на Крите туго со свежей провизией.
   Они съели по шесть перепелов  каждый  и  ра