Послесловие к двухтомнику От составителя Эта книга - не песенник. Хотя, составляя ее и перечитывая стихи Владимира Высоцкого, я все время слышал его голос. За каждой строкой слышал, за каждым словом. И даже тогда, когда мне встречались абсолютно незнакомые сти- хи, все равно где-то далеко в глубине возникала и звучала мело- дия. И голос Высоцкого звучал. Голос, который продолжает жить... Давно уже замечено, что когда умирает известный человек, то число его "посмертных друзей" сразу же начинает быстро расти, в несколько раз превышая количество друзей реальных, тех, которые были при жизни. И объяснить это явление, в общем-то можно: ведь всегда нахо- дятся люди, жаждущие погреться в лучах чьей-нибудь славы - хотя бы и посмертной. Тем более, что обладатель этой славы уже не в силах никому возразить, не в силах что-либо опровергнуть. Поэтому и витийствуют в табачном дыму застолий новоявленные "близкие друзья" и "закадычные приятели", Поэтому они и "вспоми- нают": "Шли мы как-то с Владимиром Высоцким по Басманной..." Или "забегаю это я однажды к Высоцкому, а он мне и говорит...", или - еще хлеще: "А с Володькой мы были - водой не разольешь!.." Я знаю, как много таких "воспоминаний" Объявилось теперь у Вы- соцкого. Ну да бог с ними, пусть потешатся!.. Я - не о них. Я - о том, что у Высоцкого и у его песен и в самом деле вели- кое множество истинных, серьезных друзей! Тех самых друзей, ради которых он работал и для которых жил. Наверное, у каждого человека, знакомого с песенным творчеством Владимира Высоцкого, есть, так сказать, "свой собственный Высоц- кий", есть песни, которые нравятся больше других. Нравятся пото- му, что они чем-то роднее, ближе, убедительнее. "Свой Высоцкий" есть и у меня. Был такой вроде бы неплохой фильм - "Вертикаль". Был и прошел. А песни, написанные Высоцким для этого фильма, остались. Были еще фильмы, были спектакли, которые "озвучивал" Высоцкий, и очень часто песни, созданные им, оказывались как бы на несколько разме- ров больше самого фильма или спектакля. Каждый раз у этих песен начиналась своя отдельная (и очень интересная!) Жизнь. Они сразу же шли к людям, шли, будто бы минуя экран или сцену. И особенно ясно это понимаешь, когда вслушиваешься песни, на- писанные Владимиром Высоцким о войне... Почему все не так? Вроде все как всегда: То же небо опять голубое, Тот же лес, тот же воздух и та же вода, Только он не вернулся из боя. Он молчал невпопад и не в такт подпевал, Он всегда говорил про другое, Он мне спать не давал, он с восходом вставал, А вчера не вернулся из боя. То, что пусто теперь, - не про то разговор, Вдруг заметил я: нас было двое... Для меня словно ветром задуло костер, Когда он не вернулся из боя. Нам и места в землянке хватало вполне, Нам и время текло для обоих... Все теперь одному, только кажется мне, Это я не вернулся из боя. На мой взгляд, песня "Он не вернулся из боя" - одна из главных в творчестве Высоцкого. В ней, помимо интонационной и психологи- ческой достоверности, есть и ответ на вопрос: почему поэт, чело- век, (по своему возрасту явно не мог принимать участия в войне) все-таки пишет о ней, более того - не может не писать? А все дело в судьбе. В твоей личной судьбе, которая начинается вовсе не в момент рождения человека, а гораздо раньше. В личной человеческой судьбе, которая никогда не бывает чем-то отдельным, обособленным от других людских судеб. Она, твоя судьба, - часть общей, огромной судьбы твоего народа. И существуешь ты на Земле, продолжая не только собственных родителей, но и многих других лю- дей. Тех, которые жили до тебя. Тех, которые когда-то защитили твой первый вздох, первый крик, первый шаг по земле. Песни Высоцкого о войне - это, прежде всего, песни очень нас- тоящих людей. Людей из плоти и крови. Сильных, усталых, мужественных, добрых. Таким людям можно доверить и собственную жизнь, и Родину. Та- кие не подведут. Сегодня не слышно биения сердец. Оно для аллей и беседок. Я падаю, грудью хватая свинец, Подумать успев напоследок: "На этот раз мне не вернуться. Я ухожу - придет другой. Мы не успели, не успели, не успели оглянуться, А сыновья, а сыновья уходят в бой". Именно так и продолжается жизнь, продолжается общая судьба и общее дело людей. Именно так и переходят от родителей к детям са- мые значительные, самые высокие понятия. У Владимира Высоцкого есть песни, которые чем-то похожи на ро- ли. Роли из никем не поставленных и - более того - никем не написанных пьес. Пьесы с такими ролями, конечно, могли бы быть написаны, могли бы появиться на сцене. Пусть не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра. Но дело в том, что ждать до завтра Высоцкий не мог, не хотел. Он хотел играть эти роли сегодня, сейчас, немед- ленно! И поэтому сочинял их сам, сам был режиссером и исполните- лем. Он торопился, примеряя на себя одежды, характеры и судьбы дру- гих людей - смешных и серьезных, практичных и бесшабашных, реаль- ных и выдуманных. Он влезал в их заботы, проблемы, профессии и жизненные принципы, демонстрировал их способ мыслить и манеру го- ворить. Он импровизировал, увлекался, преувеличивал, был дерзок и насмешлив, дразнил и разоблачал, одобрял и поддерживал. Причем все это он делал так талантливо, так убедительно, что иные слушатели даже путали его с теми персонажами, которых он изображал в своих песнях. Путали и - восторгались, путали и - не- доумевали. А Высоцкий вроде бы и не обращал на это никакого внимания. Он снова и снова выходил на сцену, продолжая сочинять и петь свои - всегда неожиданные, разноплановые, злободневные - "песни-роли". И в общем-то это уже были не роли, а, скорее, - целые пьесы со сво- ими неповторимыми характерами, непридуманными конфликтами, точно выстроенным сюжетом. Исполняя их, Высоцкий мог быть таким грохочущим, таким штормо- вым и бушующим, что людям, сидящим в зале, приходилось, будто от сильного ветра, закрывать глаза и втягивать головы в плечи. И ка- залось: еще секунда - и рухнет потолок, и взорвутся динамики, не выдержав напряжения, а сам Высоцкий упадет, задохнется, умрет прямо на сцене... Казалось: на таком нервном накале невозможно петь, нельзя дышать! А он пел. Он дышал. Зато следующая его песня могла быть потрясающе тихой. И от этого она еще более западала в душу. Высоцкий, который только что казался пульсирующим сгустком нервов, вдруг становился воплощени- ем возвышенного спокойствия, становился человеком, постигшим все тайны бытия. И каждое слово звучало по-особому трепетно: Я поля влюбленным постелю, Пусть поют во сне и наяву! Я дышу - и, значит, я люблю! Я люблю - и, значит, я живу! Высоцкий пробовал себя в разных интонациях, он искал для своих "пьес" все новые и новые краски, новые детали, поэтому, его песни имеют несколько авторских вариантов, изменений, сокращений. И в этом - тоже он, Высоцкий, - его натура, его неудовлетворенность собой, его способ творчества. Можно сказать, что дверь в его "творческую лабораторию" была постоянно распахнута. Он был весь на виду. Со всеми своими удача- ми и неудачами, находками и проколами, сомнениями и убежден- ностью. Он написал много песен. И, конечно, не все они равны. Но это всегда - неровность дороги, ведущей к постижению исти- ны, к открытию людей и, значит, - к открытию самого себя... Он никогда не пел свои песни свысока, никогда не стоял над зрителем, над слушателем. И эстрада (впрочем, так же как и сцена, и съемочная площадка) была для него не пьедесталом, а местом, от- куда его просто-напросто лучше видно и лучше слышно. А еще она была местом его работы. Работы - с полной самоотдачей. На износ. Всегда и во всем... Много раз я слышал, как его песни исполняли другие порою очень хорошие - певцы. Не могу сказать, что эти певцы недостаточно ста- рались. Нет, они вкладывали в каждую песню все свое умение, весь свой темперамент и опыт! А песня все равно получалась какой-то другой, разученной, взя- той напрокат. Она - будто одежда с чужого плеча - то морщила на спине, то жала в груди, а то вообще расползалась по швам. И дело тут даже не в своеобразной исполнительской манере Вы- соцкого. Ведь в конце концов любую манеру можно скопировать. Манеру - можно, а душу - нельзя... Он был невероятно популярен. Достать билет на его выступление было намного труднее, чем "пробиться" Летом сочинскую или ялтинс- кую гостиницу. Но если для нормальных людей Владимир Высоцкий был своим, был близким, необходимым и любимым актером, то для мещанствующих сно- бов он, прежде всего, был "модным". Я ненавижу публику так называемых "престижных премьер". Не всю, конечно, публику, а ее самодовольную (кстати, не такую уж малочисленную) - снобистскую часть. Ненавижу типов, которые появляются на премьерах вовсе не потому, что в каждом первом спектакле (или концерте) есть, как в рождении ребенка, какая-то щемящая торжественность, соединение боли и радости, достигнутого и недостижимого. Нет, быть на премьере - для снобов не самое главное, для них главное - попасть туда! Попасть, чего бы это ни стоило, "отме- титься", Хотя бы только для того, чтобы обзвонить "не попавших": "Как, вы не были?! Ну-у, много потеряли!.. ТаМ была такая-то с таким-то. И этот был... И та..." Именно такие мещанствующие снобы распускали о Высоцком неле- пые, почти фантастические сплетни и слухи, и в то же самое время заискивали и лебезили перед ним. О, как им хотелось, чтобы он - Высоцкий - стал бы и для них "своим в доску", "рубахой-парнем", Закадычным "дружком-приятелем"! А он ненавидел мещан. И снобов - презирал. Любых. Недаром есть у него горькая и злая песня, которая заканчивает- ся такими словами: Не надо подходить к чужим столам И отзываться, если окликают. Однако, когда Владимира Высоцкого окликали не снобы, а люди - просто люди, - он поворачивался к ним охотно, поворачивался всем корпусом и отзывался всем сердцем! Вспомните, к примеру, его "сказочные песни". Те самые, которые он писал для "Алисы в стране чудес", Для кинофильма "Иван да Марья" И просто так - для себя. Дети, общаясь со взрослыми, мо- ментально распознают, кто из взрослых с ними - на равных, а кто только "прикидывается ребенком". Так вот, сочиняя свои "детские сказочные песни", Владимир Вы- соцкий ребенком никогда не прикидывался. Он просто был им. За хриплым напряженным голосом и жесткой манерой пения до поры до времени скрывалась восторженная и добрая ребячья душа, прятал- ся человек, гораздый на выдумку и озорство, умеющий верить в чудо и создавать его... Догонит ли в воздухе, или шалишь, Летучая кошка летучую мышь? Собака летучая - кошку летучую?.. Эти "вечные вопросы" детства задает себе Алиса, и слезы ее те- кут конечно же - в "слезовитый океан"... А вот как трогательно и вместе с тем категорично звучит сере- нада влюбленного Соловья-разбойника из другой - более взрослой - сказки: Выходи, я тебе посвищу серенаду, Кто тебе серенаду еще посвистит? Сутки кряду могу, до упаду, Если муза меня посетит. Я пока еще только шутю и шалю, Я пока на себя не похож, Я обиду стерплю, но когда я вспылю, Я дворец подпалю, подпилю, развалю, Если ты на балкон не придешь... Ну, кто, по-вашему, сможет устоять перед такими доводами влюбленного? Да никто на свете!.. В одной из "сказочных песен" Высоцкий задает вопрос, удиви- тельный по своей "детскости" И мудрости: Что остается от сказки потом, После того, как ее рассказали?.. А действительно - что? Могу сказать: когда я впервые услышал эти песни, у меня долго не проходило какое-то особое ощущение свежести, улыбки, доброты. И я еще больше поверил в истину: даже тогда, когда в начале сказ- ки все "страшно, аж жуть!" - Конце ее все страхи обязательно ис- чезнут, там непременно светит солнце и торжествует добро! Так, что, после того как сказку рассказали, остается многое. В том числе и чисто профессиональное уважение Высоцкому. Ведь по этим стихам видно, как радостно он работал над ними, буквально "купаясь" в теме! Я даже вижу, как он улыбался, записывая лихие, частушечные, виртуозно сделанные строки: Много тыщ имеет кто - Тратьте тыщи те. Даже то, не знаю что, Здесь отыщете... Так поют скоморохи на сказочной ярмарке. А вот как начинается песня царских глашатаев: Если кровь у кого горяча - Саблей бей, пикой лихо коли. Царь дарует вам шубу с плеча Из естественной выхухоли... Такого раскованного и - одновременно - точного обращения со словами, непринужденного Владения разговорными интонациями в сти- хах добиться очень трудно. А Высоцкий добивался. Но он умел быть не только добрым. И не только покладистым. Когда некоторые "весьма специфические" зарубежные доброхоты пробовали его "на излом", То Высоцкий, оставаясь самим собой, разговаривал с ними жестко и однозначно. Родину свою в обиду он не давал никому. Помню, как в октябре 1977 года группа советских поэтов приеха- ла в Париж для участия в большом вечере поэзии. Компания подобралась достаточно солидная: К. Симонов, Е.Евтушенко, О. Сулейменов, Б. Окуджава, В. Коротич, М. Сергеев, Р.Давоян. Был в нашей группе и Владимир Высоцкий. Устроители вечера явно сэкономили на рекламе. Точнее, она отсутствовала напрочь! И конечно же нам говорили: "Стихи?! B Париже?! Абсурд!.. Вот увиди- те - никто не придет!.." Мы увидели. Пришли две с половиной тысячи человек. Высоцкий выступал последним. Но это его выступление нельзя бы- ло назвать точкой в конце долгого и явно удавшегося вечера. Пото- му что это была никакая не точка, а яростный и мощный восклица- тельный знак!.. Так кем же он был все-таки - Владимир Высоцкий? Кем он был больше всего? Актером? Поэтом? Певцом? Я не знаю. Знаю только, что он был личностью. Явлением. И факт этот в до- казательствах уже не нуждается... Высоцкий продолжает свою жизнь. Его сегодня можно услышать в городских многоэтажках и сельских клубах, на огромных стройках и на маленьких полярных станциях, в рабочих общежитиях и в геологических партиях. Вместе с нашими кораблями песни Высоцкого уходят в плавания по морям и океанам нашей планеты. Вместе с самолетами взмываются в небо. А однажды даже из космоса донеслось: Если друг оказался вдруг И не друг и не враг, а так. Если сразу не разберешь, Плох он или хорош. Парня в горы тяни - рискни. Не бросай одного его. Пусть он в связке одной с тобой. Там поймешь, кто такой... Эту песню пел звездный дуэт космонавтов в составе В. Коваленка и А. Иванченкова. И надо сказать, что здесь все было на высоте - и песня, и исполнение!.. Лучшие песни Владимира Высоцкого - для жизни. Они - друзья лю- дей. В песнях этих есть то, что может поддержатЬ тебя в трудную минуту, - есть неистощимая сила, непоказнаЯ нежность и размах ду- ши человеческой. А еще в них есть память. Память пройденных дорог и промчавших- ся лет. Наша с вами память... Когда-то он написал: " но кажется мне, не уйдем мы с гитарой на заслуженный, но нежеланный покой", правильно написал! Роберт Рождественский Возьмемся за руки, друзья! Менестрель Специальный выпуск - август-сентябрь 1980г. Стенная газета московского КСП. Сомкните стройные ряды! Покрепче закупорьте уши! Ушел один - в том нет беды, Но я приду по ваши души! В.С.Высоцкий Слово прощания 26 июля Москва прощалась с актером московского театра Драмы и Комедии на Таганке, поэтом, бардом Владимиром Семеновичем Высоц- ким. В траурном убранстве помещение театра. На сцене, устланной цветами, на высоком постаменте - гроб с телом В. С. Высоцкого. В зале - множество венков: от министерства Культуры РСФСР, от Союза кинематографистов СССР, коллектива театра, от коллективов других столичных театров, от московского КСП и других учреждений культу- ры, от родных и друзей покойного. На состоявшейся гражданской панихиде выступили Ю. Любимов, М. Ульянов, Г. Чухрай, В. Золотухин, Н. Михалков. В. С. Высоцкий похоронен на Ваганьковском кладбище. Юрий Любимов Есть древнее слово - бард. У древних племен галлов и кельтов так называли певцов и поэтов. Они хранили ритуалы своих народов. Они пользовались доверием народа. Их творчество отличалось ориги- нальностью, неповторимостью и самобытностью. Они хранили традиции своего народа, народ им доверял и чтил их. К этому чудесному племени принадлежал ушедший, который лежит перед нами и который играл на этих подмостках долгое время своей зрелой творческой жизни. Над ним вы видите занавес из "Гамлета", вы слышали его голос, когда он кончал пьесу прекрасными словами поэта, такого же, как и он, и другого замечательного поэта, кото- рый перевел этого гения - Бориса Пастернака. Владимир был неукротимый человек - он рвал свое сердце, оно не выдержало и остановилось. Третий день люди идут день и ночь, - проститься с ним, постоять у его портрета, положить цветы, отк- рыть зонты и охранять цветы от солнца, чтобы они не завяли. Мы мало охраняли его при жизни, но, видно, такова горькая традиция русских поэтов. Но все, что вы видите здесь, говорит само за се- бя. О его мощи я вам приведу один случай. В выходной день мы прие- хали на КАМАЗ всем театром. Вышли и пошли по улице в дом, где мы должны были жить. Все строители открыли окна - улица длилась ки- лометр - выставили магнитофоны - и звучали весь километр его пес- ни на полную мощь. И он шел по городу, как Спартак. Вот какова сила этого таланта, и вот почему он вызывал, конечно, раздражение многих мелких людей. Мы сделаем все, чтобы сохранить его память в театре. У него остались дети - наша святая обязанность - забо- титься о них; святая обязанность детей - помнить, кто их отец. Михаил Ульянов В нашей актерской артели - большая беда. Ушел один из своеоб- разнейших, неповторимых, ни на кого не похожих мастеров. Артель делает общее дело вместе, но каждый мастер может что-то сделать так, как никто другой. Владимир Высоцкий был личностью, артистом такой неповторимости, ни на что не похожей индивидуальности, что его смерть - это зияющая рана в нашем актерском братстве. Говорят, незаменимых нет. Нет, есть! Придут другие, но такой голос, такое сердце и такая ярость и боль уже из нашего актерско- го братства уйдет. Он был замечательным актером, одним из инте- реснейших актеров современности. И он был певец. Для него песня была вторым языком, вероятно, он был создан так, что не мог все выразить словами, как мы не можем многое выразить, но он обладал поразительным даром песни, через которую он любил, ненавидел, презирал, нежно относился, надеялся, мечтал, болел, мучился. Эти песни были как крик, эти песни были как стон сердца, как хруст разрываемого сердца. Его песни любили, не любили, его песни шоки- ровали, удивляли, восхищали, но они были выражением каких-то та- ких народных струн, которые сегодня проявились полной мере. Он прожил короткую жизнь, он действительно не мог остановить своих лошадей, у него не хватило сил. Но ведь этом и весь Влади- мир - или, как его называли, Володя Высоцкий; в том, что его ло- шади в пене, в ярости, в намете, в неостановимости, - и был Вы- соцкий. И, может быть, поэтому такая любовь, такая боль, такая потеря. Кто знает, кто может объяснить? Но рана большая и невос- полнимая. Володя, в одной из песен ты обещал нам: "Я не уйду от вас, и не надейтесь, я буду с вами". Половину ты выполнил, половину - нет. Это не в силах бренного человеческого тела победить воровку - смерть. Ты ушел. И ушел в такую страну, откуда возврата нет. Но ты правду сказал, что останешься нами. Твои песни, твои роли бу- дут жить. Ты, правда, был настолько непохожим, что твои песни никто, кроме тебя, петь не мог. Только ты с твоей яростью, с тво- им темпераментом, твоей нежностью, с твоей любовью, дружбой, русским размахом, волею, - только ты мог эти песни петь так, как ты их пел. Но нам техника стала помогать во всем многом. Спеть за тебя никто не сможет, но слушать тебя будут, как слушали при жиз- ни во всех уголках нашей огромной родины, ибо твои песни что-то такое выражали, очень глубинное, очень сердечное. Прощай, прощай, прощай! Валерий Золотухин Дорогой товарищ наш, дорогой Володя. Мне выпала горькая участь сказать слова прощания от лица твоих товарищей, от лица театра, артистов, постановочной части, от лица всего коллектива. С первого твоего появления на этой сцене, с первых шагов на этих подмостках до последнего слова твоих сочинений мы, твои то- варищи по театру, с любовью, восторгом, любопытством, болью и на- деждой наблюдали за твоей азартной траекторией. Ты был душой на- шей, ты есть счастливая частица наших биографий, биографий всех тех людей, которые хоть на малое время сталкивались с тобой в ра- боте. Ты стал биографией времени. Мы бесконечно скорбим об утрате тебя. Мы донесем детям своим, внукам благодарение за то, что нам выпала счастливая доля рабо- тать с тобой, видеть тебя живого. Для твоих многочисленных парт- неров ты был братом, братом любимым, потому что в глазах твоих всегда было желание удачи и добра другому. Жизнь, которую суждено прожить театру на таганке без тебя, мы, твои товарищи, постараем- ся прожить с такой ответственностью к России, к слову, делу, ко- торая была свойственна лучшим, праведнейшим сынам нашего отечест- ва, одним из которых безусловно, являешься ты, наш друг. Ты как будто предчувствовал свою кончину, когда написал свои предсмертные стихи, в которых звучали такие слова: "Мне есть что спеть, представ перед Всевышним, Мне есть чем оправдаться перед ним". Дорогая Нина Максимовна, дорогой Семен Владимирович, Марина, уважаемые родственники, близкие Володи! Театр бесконечно скорбит, и не только театр, - здесь такое удивительное количество народа - бесконечно скорбит о кончине нашего гениального сына, нашего за- мечательного товарища! Вечная память! Григорий Чухрай Не стало Владимира Высоцкого, артиста, поэта. И десятки тысяч людей сейчас толпятся на улице. Десятки тысяч людей хотели и не сумели придти сюда, чтобы поклониться ему. Значит, он был нужен им, такова их любовь и благодарность за то, что он сделал для них. Бывают артисты любимые - он был своим, он был нужен миллионам людей нашей страны, потому что в том, что он делал, было так мно- го души, так много правды, так много хорошей злости. Хорошей злости. Он был злобным, он был злым. Он был непримиримым к туне- ядцам, трусам, негодяям. И он любил народ, служил ему и потому так отозвалось сердце народа на эту тяжелую утрату. Сегодня он лежит на этой сцене, на которой сыграны такие прек- расные роли. Они останутся в нас, они не уйдут вместе с ним. Его песни тоже не затихнут, они принадлежат народу. Думая сегодня о Владимире Высоцком, о нашем коллеге, об артисте, о поэте, я ду- маю, как же нужна наша работа людям, но настоящая, идущая от сердца. Да, он не щадил своего сердца, он жил в разнос. Его беше- ный темперамент подгонял его жизнь, а он, когда особенно было тя- жело, просил, кричал: "Помедленнее, чуть помедленнее!" Но, види- мо, помедленнее он не мог, таков был норов, такова была личность. И вот сердце разорвалось, и его нет с нами. Горько всем нам. Мои товарищи, кинематографисты, просили низко кланяться тебе, Во- лодя, за все, что ты сделал; не только за фильмы, которые оста- лись для нас дорогими, прелестными бриллиантами с твоими прек- расными ролями. Не только за это. За то, что ты был таким - низкий тебе поклон. Никита Михалков Уста говорят от избытка сердца, но бывают минуты, когда от из- бытка сердца лучше молчать. Но так уж заведено, что самые разные люди, провожая в последний путь человека, говорили о нем прекрас- ные слова, наверное пытаясь этим восполнить то, что не удалось, не смогли или не захотели дать ему при жизни. Но слова остаются, в общем, словами, поэтому в эти минуты чрезвычайно трудно гово- рить любому. Умер Народный артист Советского Союза. В самом истинном смысле этого слова. Потому что его знали все, многие любили, многие его не любили. Но и те, кто его любил, зна- ли, за что его любят, и те, кто его не любил, знали, за что его не любят. Потому что он был ясен, конкретен, чрезвычайно талант- лив. Для нас это был просто Володя, для кого-то он был Владимир Высоцкий, для кого-то Владимир Семенович Высоцкий. Но для всех это был человек чрезвычайно близкий. Близкий. Просто близкий. Герцен сказал, что человек, поступки и помыслы которого не в нем самом, а где-нибудь вне его, тот раб при все храбростях сво- их. Володя был всегда человеком, поступки которого были внутри его, а не снаружи. И он всегда был человеком живым. Для нас он всегда живым и останется. Венок поэту (Булат Окуджава) Сейчас говорить об этом очень трудно. Когда-нибудь мы скажем об этом обстоятельно и, может быть, столь пронзительно, сколь пронзительна и его работа. Эта работа - не просто сочетание удачных стихов с удачным му- зыкальным обрамлением, эта работа - очень значительное явление искусства. Неправда, будто его творчество столь просто, что всеми (!) воспринимается абсолютно и с любовью. Он не кумир людей с низким уровнем, им не восторгаются привер- женцы эстрадной пошлятины, он раздражает умных ортодоксов и шоки- рует ханжей. Он истинный поэт, и его широкое и звонкое призвание - лучшее оружие в борьбе с возбужденным невежеством, с ложью и так называ- емой "массовой культурой". Совсем недавно мы повстречались на Садовом кольце. Он ехал от Таганки к Курскому. Для меня он живой. Юрий Трифонов Умер Владимир Высоцкий. Прекрасный артист, оригинальный поэт и замечательный любимый народом певец. Как щедро одарила его природа! И как нещедро, жесточайше скупо отпустила ему дней на земле! В музыку нашей жизни 60-70 гг. он внес ноту высокой проникно- венности, силы, жизнелюбия. Он пропел много печального о времени и о себе, и он же наградил нас - тех, кто с любовью собирал его записи, кто пел вместе с ним его песни, кто их слышал случайно из распахнутых окон - награждал нас подлинной поэзией, страстью и мужеством, необходимым для жизни. Он был поэтом легендарного темперамента, и он ушел - не раст- ратив его, не исчерпав себя, не изменив своему делу. Белла Ахмадулина Жизнь художника исчисляется не очевидной длиной, но объемом значения. Ее скоропалительная напряженность отнимает у друзей и современников житейское блаженство встреч, созерцание милого зем- ного соседства, но прибавляет дорогому образу и образу таланта вообще черту исключительной драгоценности, беззащитной и родимой непрочности. Безмерность печали, наше обожание артиста, осуществившего свою жизнь не как вялую длительность, а как сильный поступок плодород- ного и расточительного сердца. Дар Высоцкого - дар нам, и мы приняли его с благодарностью и наслаждением, не обделив людей следующего времени, которым предс- тоит получать этот долгий подарок, этот привет от наших дней. Владимир Семенович Высоцкий (25.01.1938 - 25.07.1980) Умер художник большого таланта и удивительного творческого ди- апазона. В сорок два года его жизни вместились сцена, поэзия, му- зыка, кино. Он жил ярко и стремительно. Но быстроте его была чужда торопливость. Это была уверенность мастера и, может быть, пред- чувствие художника, что времени мало. Поэтому он так много успел. В театре на Таганке созрело и засверкало неповторимыми гранями актерское дарование Владимира Высоцкого. Заглавные роли в "Гали- лее" и "Гамлете", Свидригайлов в "Преступлении и наказании" были вершинами его сценической деятельности, и то же время его счаст- ливыми свидетельствами могучего самобытного таланта. Его многочисленные работы в кино отмечены искренностью, ес- тественностью, глубоким постижением человеческой души. Но даже для тех, кто знал и ценил талант Высоцкого, стала откровением его последняя роль в "Маленьких трагедиях". Возможно, его столь вне- запно прервавшаяся работа над новым фильмом раскрыла бы нам та- лант Высоцкого как режиссера-постановщика. К несчастью, никому знать больше этого не дано. Мир песен Владимира Высоцкого - явление неповторимое. Буйство красок непостижимо. Гордый гражданин, тонкий лирик, бесшабашный весельчак, язвительный сатирик, благодарный наследник воинов ве- ликой отечественной войны - таким предстает перед нами этот нео- быкновенный певец и поэт. Он служил искусству верно и самозабвенно. Ему был дан великий дар не щадить себя. Самоотверженность была естественным проявле- нием и его принципиальности, и его доброты. Горько сознавать, что человек столь щедрого сердца скончался от острой сердечной недос- таточности. Если бы каждый, кто любил Владимира Высоцкого, мог отдать ему по часу своей жизни, он жил бы столетия. Если бы ... Личность, судьба, песни (Юлий Ким) Один знакомый мне говорил: "Заладили: "бард, бард" - во-пер- вых, это был замечательный актер". Другой мне сказал: "Музыка у него, по-моему, не очень, а вот стихи - это да. Хороший поэт". Ю.И.Любимов, открывая панихиду, начал так: "Есть такое слово - бард". Конечно, он прав. Во-первых, все-таки бард. Хотя и это для Высоцкого тесно. Да и вообще, привычные опреде- ления - талантливый, выдающийся, художник, мастер - никак не сли- ваются с его именем. Я бы сказал: Высоцкий - это явление. Его личность, его судьба, его песни - единое целое, у которого было свое художественное назначение: выразить сегодняшнее состоя- ние русского (российского) национального духа. В этом вижу я при- чины неслыханной - и естественной, не нуждающейся ни в какой рек- ламе - популярности Высоцкого, популярности повсеместной, во всех кругах и сферах. В этом я и вижу залог его бессмертия. Не скажу: весь русский человек выразился в Высоцком, а скажу так: он, этот суммарный русский человек, тоскует, хохочет, отчаи- вается, ерничает, рискует головой, гуляет безоглядно, яростен, бескомпромиссен, свободолюбив - по Высоцкому. Грустит, утешает, молится, улыбается - по Окуджаве. Надеется - по ним обоим. Я заметил: Высоцкий не любит безысходности. У него волк "Рвал- ся из сил, изо всех сухожилий", за флажки, через запрет, и выр- вался, сбежал. Нелегкая и кривая гнались - гнались - и не догна- ли, сгинули. Кони летели, сломя голову к роковому обрыву, у самого края встали, спаслись. Но если даже и безысходность, - то уж такая сила, что не ве- рится, что так зря и пропадет. Главное орудие Высоцкого - голос. Стихи, музыка, гитара - само собой, но главное - голос, невероятный, неповторимый, незабывае- мый. Как он поет: "...А под горою ви-и-ишня..." Как он тянет это "И -и-и". Или "Нехотя и плавно..." У него звучит: "Плллавннно..." Он поет согласные звуки как гласные. Или "Идет охота на волков, идет охота!" В третьем куплете он повторяет "Идет охота" так, что это уже и никакая не охота, а из- биение младенцев, еврейский погром, тупой садизм, гнусность. Великое дело - техника: сохранила нам его голос. Кино, конеч- но, тоже, но если бы, если бы, если бы кино успело, догадалось, сообразило снять его концерт! Не догадалось. Не успело. Джо Дассену легче. Он не вернулся из боя (Юрий Визбор) Владимир Высоцкий был одинок. Более одинок, чем многие себе представляли. У него был один друг - от студенческой скамьи до последних дней. О существовании этой верной дружбы не имели поня- тия многочисленные "друзья", число которых сейчас, после смерти поэта, невероятно возросло. Откуда взялся этот хриплый рык? Эта луженая глотка, которая была способна петь согласные? Откуда пришло ощущение трагизма в любой, даже самой пустяковой песне? Это пришло от силы. От мос- ковских дворов, где сначала почиталась сила, потом - все осталь- ное. От детства, в котором были ордера на сандалии, хилые школь- ные винегреты, бублики на "шарап", драки за штабелями дров. Волна инфантилизма, захлестнувшая свое время все песенное творчество, никак не коснулась его. Он был рожден от силы, страсти его были недвусмысленны, крик нескончаем. Он был отвратителен эстетам, вы- дававшим за правду милые картинки сочиненной ими жизни. Помните: "А парень с милой девушкой на лавочке прощается". Высоцкий: "Се- годня я с большой охотою распоряжусь своей субботою". Вспомните дебильное: "Не могу я тебе в день рождения дорогие подарки да- рить...". Высоцкий: "...А мне плевать, мне очень хочется!" Он их шокировал и формой, и содержанием. А больше всего он был ненавис- тен эстетам за то, что пытался говорить правду, ту самую правду, мимо которой они проезжали в такси или торопливым шагом огибали ее по тротуарам. Это была не всеобщая картина жизни, но этот ку- сок был правдив. Это была правда его, Владимира Высоцкого, и он искрикивал ее в своих песнях, потому что правда эта была невесе- ла. Владимир Высоцкий страшно спешил. Как будто предчувствуя свою короткую жизнь, он непрерывно сочинял, успев написать что-то око- ло шестисот песен. Его редко занимала конструкция, на его ногах скорохода не висели пудовые ядра формы, часто он только намечал тему и стремглав летел к следующей. Много россказней ходит о его запоях. Однако мало кто знает, что он был рабом поэтических "за- поев" - по три - четыре дня, запершись в своей комнате, он писал, как одержимый, почти не делая перерывов в сочинительстве. Он был во всем сторонником силы - и не только душевной - поэтической, но и обыкновенной, физической, которая не раз его выручала и в тон- ком деле поэзии. В век, когда песни пишутся "индустриальным" спо- собом: текст - поэт, музыку - композитор, аранжировку аранжиров- щик, пение - певец, Владимир Высоцкий создал совершенно неповторимый стиль личности, имя которому - он сам, и где равно и неразрывно присутствовали голос, гитара, стихи. Каждый из компо- нентов имел свои недостатки, но слившись вместе, как три кварка в атомном ядре, они сделали этот стиль совершенно неразрывным, уни- кальным, многочисленные эпигоны Высоцкого постоянно терпели крах на этом пути. Их голоса выглядели просто голосами блатняг, их правда была всего лишь пасквилем. Однажды случилось страшное: искусство, предназначенное для отечественного уха, неожиданно приобрело валютное поблескивание. Однако здесь, как мне кажется, успех меньше сопутствовал автору, артисту. Профессиональные французские ансамбли никак не могли конкурировать с безграмотной гитарой мастера, которая то паузой, то одинокой семикопеечной струной, а чаще всего неистовым боем сообщала нечто такое, чего никак не могли выговорить лакированные зарубежные барабаны. Владимир Высоцкий испытывал в своем творчестве немало колеба- ний, но колебаний своих собственных, рожденных внутри себя. За- летные ветры никак не гнули этот крепкий побег отечественного ис- кусства. Ничьим влияниям со стороны, кроме влияния времени, он не подвергался и не уподоблялся иным бардам, распродавшим чужое горе и ходившим в ворованном терновом венце. У Высоцкого было много своих тем, море тем, он мучился скорее от трудностей изобилия, чем от модного, как бессонница, бестемья. Ему адски мешала неви- данная популярность, которой он когда-то, на заре концертирова- ния, страстно и ревниво добивался, от которой всю остальную жизнь страдал. Случилось удивительное: многие актеры, поэты, певцы чуть не ежедневно совавшие свои лица в коробку телевизионного приемни- ка - признанного распространителя моды - ни по каким статьям и близко не могли пододвинуться в популярности к артисту, не имею- щему никаких званий, к певцу, издавшему гибкую пластинку, к поэ- ту, ни разу (насколько я знаю) не печатавшему свои стихи в журна- лах, к киноактеру, снявшемуся в не лучших лентах. Популярность его песен (да простят мне мои выдающиеся коллеги) не знала ра- венства. Легенды, рассказываемые о нем, были полны чудовищного вранья в духе "романов" пересыльных тюрем. В последние годы Вы- соцкий просто скрывался, репертуарный сборник театра на Таганке, в котором печатаются телефоны всей труппы, не печатал его домаш- него телефона. Он как-то жаловался мне, что во время концертов в Одессе он не мог жить в гостинице, а тайно прятался у знакомых артистов в задней комнате временного цирка Шапито. О нем любили говорить так, как в наше время любят говорить о предметах чрезвы- чайно далеких, выдавая их за легко достижимые. Тысячи полузнако- мых и незнакомых называли его Володей. В этом смысле он пал жерт- вой собственного успеха. Владимир Высоцкий всю жизнь боролся с чиновниками, которым его творчество никак не представлялось творчеством, и которые видели в нем все, что хотели видеть - блатнягу, пьяницу, истерика, иска- теля дешевой популярности, кумира пивных и подворотен. Пошляки и бездарности вроде Кобзева или Фирсова издавали сборники и демонс- трировали в многотысячных тиражах свою дешевую пустоту, и каждый раз их лишь легко журили литературоведческие страницы, и дело шло дальше. В то же время, все, что писал и делал Высоцкий, рассмат- ривалось под сильнейшей лупой. Его неудачи в искусстве были почти заранее запрограммированы регулярной нечистой подтасовкой - но не относительно тонкостей той или иной роли, а по вопросу вообще участия Высоцкого в той или иной картине. В итоге на старт он вы- ходил совершенно обессиленный. В песнях у него не было ограничений, - слава богу, магнитная пленка есть в свободной продаже. Он кричал свою спешную поэзию, и этот магнитофонный крик висел над всей страной - "От Москвы до самых до окраин". За его силу, за его правду ему прощалось все. Его песни были народными, и сам он был народным артистом, и для доказательства этого ему не нужно было предъявлять удостоверения. Он предчувствовал свою смерть и много писал о ней. Она предс- тавлялась ему насильственной. Вышло иначе: его длинное сорокад- вухлетнее самоубийство стало оборотной стороной медали - его яростного желания жить. Что же до того, что Владимир Семенович Высоцкий всячески отме- жевывался от движения самодеятельной песни, то, как мне кажется, и говорить об этом не стоит. Он сам за себя расплачивался и сам свое получал. Просто это было его личное дело. Будущее Владимира Высоцкого (Юрий Андреев) С полной отчетливостью я вижу будущее Владимира Высоцкого. Сейчас и в ближайшее время станет нарастать волна несколько сенсационного интереса к его творчеству, вплоть до того, что один за другим начнут появляться его новые диски, изданные фирмой "Ме- лодия". И постоянно - там и сям будут звучать его произведения: со сцены, с эстрады, по радио, голубого экрана и т.д. Затем, когда в нашей стране неизбежно произойдет то, что на языке официальных документов называется "упорядочение механизма хозяйствования", интерес к его творчеству несколько упадет, - а что, собственно говоря, особенного, будут спрашивать, - в его со- вершенно естественных нормальных речениях гражданина, да еще не всегда композиционно отшлифованных, да еще чреватых огрехами (например, "Борис Буткеев, Краснодар, проводит апперкот" - далее: "...Но он пролез, он сибиряк...")? А уж потом, когда отойдут на задний план и рассеются, как ту- ман проходит, факты времени, тогда станут проясняться, вырисовы- ваться в полный ростральные размеры этого громадного явления на- шей национальной культуры, и возникнет некто, кто без тени сомнения скажет: "Да ведь это гениальный человек! Он ведь ростом с Есенина, однако похож, как все неповторимые люди, только на са- мого себя!".