минания исчезли. Памяти не было. Я даже не осознавал себя как такового. Я весь превратился в сгусток силы воли. Я был преодолением, только преодолением того сопротивления, которое ощущалось впереди. Восемь... Я больше не чувствовал своего тела. Время стало отвлеченным понятием. Преодоление больше не было преодолением, но лишь едва ощутимым, слабым продвижением посреди ледяного обвала... Девять. Теперь я был просто движением -- нескончаемым, постоянным... Десять. Затем пришло облегчение. Я знал, что ближе к концу идти снова станет труднее, но весь остаток пути уже не будет таким тяжелым. Что-то похожее на медленную, негромкую музыку зазвучало у меня в ушах, когда я снова двинулся дальше. Она продолжала играть в то время как шел сквозь Последнюю Вуаль, и когда мне оставалось сделать всего несколько шагов, я различил, что это "Караван". Дойдя до центра, мы остановились и долгое время стояли в молчании, тяжело дыша. Потом в голове у меня все смешалось, и как я прошел расстояние, оставшееся до выхода из Лабиринта, даже не помню. Однако я постоянно ощущал уверенность в том, что отец так или иначе выведет меня отсюда. Клочья тумана по-прежнему проплывали мимо нас, вдоль Лабиринта, над поляной... -- Я чувствую себя гораздо более сильным, -- наконец объявил Люк. -- Да, я буду охранять его. По-моему, это отличный способ провести время. -- Кстати, Люк, что ты хотел сообщить? -- напомнил я. -- А, я должен был сказать, чтобы ты побыстрее смывался из Хаоса, -- ответил он, -- там для тебя становилось небезопасно. -- Я знал об этом, -- сказал я. -- Тем не менее, я все равно собираюсь вернуться -- у меня остались кое-какие дела. Люк пожал плечами. -- Как хочешь. Сейчас, кажется, ни одно место не представляется полностью безопасным. -- Здесь, во всяком случае, никаких осложнений не предвидится, -- произнес Корвин. -- Ни одна из высших Сил толком не знает, как подобраться к этому Лабиринту и что вообще делать с ним. Он слишком силен как для того, чтобы эмберский Лабиринт втянул его в себя, так и для того, чтобы Логрус смог его разрушить. -- Это утешает. -- Однако пройдет какое-то время, и они снова постараются что-то предпринять против него. -- Ну что ж, поживем -- увидим. О'кей. А что скорее всего может произойти? -- Вероятно, призраки, -- такие же, как мы с тобой, постараются побольше разведать о нем. Ты хорошо владеешь мечом? -- Скажу без ложной скромности -- неплохо. В крайнем случае -- я также в достаточной мере владею магическим искусством, чтобы суметь им противостоять. -- Они подвержены действиям стали, хотя вместо крови у них пламя. Сейчас ты можешь попросить Лабиринт провести тебя по окрестностям. Я присоединюсь к тебе через несколько минут, -- покажу, где находится тайник с оружием и прочее снаряжение. Потом мне нужно будет совершить небольшое путешествие, так что Лабиринт останется всецело на твоем попечении. -- Будь спокоен, -- отозвался Люк. -- А как насчет тебя, Мерль? -- Я вернусь обратно ко Двору Хаоса. У меня приглашение на обед к матери, а потом я должен присутствовать на похоронах Суэйвилла. -- Не думаю, чтобы Лабиринт оказался в состоянии отправить тебя туда, -- сказал Корвин. -- Все-таки это чертовски близко к Логрусу. Но можешь что-нибудь придумать для него, или наоборот. Как там Дара? -- Прошло много времени с тех пор как я видел ее дольше, чем в течение нескольких минут, -- отвечал я. -- Она по-прежнему так же безапелляционна и самоуверенна в обращении со мной, и вмешивается в мои дела сверх всякой меры. Еще у меня создалось впечатление, что она занимается как мелкими придворными интригами, так и делами более значительного масштаба, касающихся отношений Хаоса и Эмбера. Люк прикрыл глаза и тут же испарился. Минутой позже я увидел его возле машины Полли Джексон. Он открыл дверцу, уселся на пассажирское кресло и принялся что-то крутить на приборной доске. Через некоторое время я услышал негромкую музыку, доносящуюся из приемника. -- Да, это на нее похоже, -- сказал Корвин. -- Я никогда не понимал ее, ты знаешь. Она появилась неизвестно откуда, в очень странное время в моей жизни, она пришла ко мне, мы стали любовниками, потом она прошла Лабиринт Эмбера и исчезла. Все это было как странный сон. Казалось очевидным, что она использовала меня в своих целях. Довольно долго я полагал, что ей нужны были от меня только сведения, дающие возможность получить доступ к Лабиринту. Однако впоследствии у меня было время поразмыслить, и сейчас я далеко не уверен в том, что это явилось только случайностью. -- Что именно? -- Твое рождение, -- ответил он.-- Я все больше и больше убеждаюсь в том, что на самом деле ей нужен был сын или дочь, в чьих жилах текла бы кровь Эмбера. Услышав это, я похолодел. Так, значит, мое собственное существование явилось всего лишь результатом продуманного расчета, составной частью какого-то плана, одним из звеньев некой цепи? И ни малейшего проблеска чувства? Я был так потрясен, что почти утратил способность рассуждать. Внезапно мне подумалось, что нечто подобное должен испытывать Колесо-Призрак -- тщательно продуманное и воплощенное в жизнь создание моего разума и воображения, -- ведь основные идеи, для реализации которых он предназначался, безусловно, могли возникнуть только в голове эмберита. Тем не менее, он звал меня "папа", и, кажется, был искренне привязан ко мне. К тому же, в последнее время я начал ощущать в его поведении некие иррациональные моменты, выходящие за пределы холодной компьютерной логики, -- наверное, здесь не обошлось без моего влияния. Может быть, так случилось потому, что мы оказались гораздо более похожими, чем я мог предполагать в начале? -- А почему, как ты думаешь, для нее было так важно, чтобы я появился на свет? -- наконец спросил я. -- Я могу только догадываться об этом по ее последним словам, которые она произнесла, пройдя Лабиринт и полностью приняв демоническое обличье: "Эмбер будет разрушен", -- после чего она исчезла. Меня охватила дрожь. Выводы из всего этого напрашивались столь неутешительные, что мне хотелось заплакать, или уснуть, или напиться. Все что угодно, лишь бы забыться на какое-то время. -- Значит, ты думаешь, что мое рождение было частью какого-то долговременного плана уничтожения Эмбера? -- спросил я. -- Может быть, -- ответил он. -- Но возможно я не прав, малыш. Возможно, я даже сильно ошибаюсь, и если так, то извини, что я настолько расстроил тебя всем этим. С другой стороны, я думаю, что оставлять тебя в неведении также было бы ошибкой. Я потер виски, брови, глаза. -- Но что же мне делать? -- спросил я. -- Я не хочу, чтобы Эмбер оказался разрушенным. На мгновение он привлек меня к себе. -- Послушай, независимо от того, кто ты есть и каковы обстоятельства, окружающие тебя, обязательно настанет такой момент, когда основной выбор придется делать тебе. Ты -- нечто большее, чем просто сумма твоих поступков, Мерлин. Не имеет значения, что привело к твоему появлению на свет, -- главное, что сейчас ты живешь, ты можешь видеть, думать, и ты сам способен разобраться в происходящем. Не позволяй никому запудривать тебе мозги, -- даже мне. И когда придет время, -- а оно придет, -- будь уверен, что главный выбор останется за тобой. И ничто из того, что происходило раньше, не будет иметь к этому никакого отношения. Его слова помогли мне вновь обрести присутствие духа. -- Спасибо, -- произнес я. Он кивнул. -- Но если ты захочешь после всего сказанного как можно скорее разрешить это дело, я бы советовал тебе не торопиться. Единственное, чего ты добьешься -- она узнает о твоих подозрениях. Разумнее будет вести игру с большей осторожностью и посмотреть, что из этого выйдет. Я вздохнул. -- Ты прав, конечно. Кстати, ведь ты пришел за мной в основном для того, чтобы рассказать мне обо всем, а не затем, чтобы помочь мне убежать? Он улыбнулся. -- Тебе следует побеспокоиться о более важных делах, -- заметил он. -- Мы еще встретимся. Произнеся эти слова, он вдруг пропал. Но тут же я увидел его уже возле машины, разговаривающего с Люком. Затем он начал показывать ему, где находятся тайники с оружием и все прочее. Я наблюдал за ними, одновременно гадая, сколько времени могло занять мое отсутствие при Дворе Хаоса. Через какое-то время они обернулись и помахали мне, а потом, обменявшись рукопожатием, скрылись в тумане. Из приемника доносилась "Лили Марлен". Я мысленно сфокусировался и попросил Лабиринт переправить меня во дворец Савалла. Последовала мгновенная вспышка абсолютной черноты. Когда вокруг посветлело, я снова стоял в центре Лабиринта. Я попробовал снова -- на этот раз, назвав крепость Сухьи. И вновь Лабиринт отказался компостировать мой билет. -- Как далеко ты смог бы меня отправить? -- наконец спросил я. Новая вспышка, но на сей раз света. Я увидел, что стою на вершине каменного мыса, белого под черным небом, на берегу черного озера. Два полукружья бледного пламени как бы заключили меня в скобки. О'кей, неплохо. Это были Огненные Ворота -- нечто вроде пограничного знака, отделяющего Двор Хаоса от соседнего Отражения. Я повернулся лицом к озеру и, отсчитав четырнадцатую из расположенных слева от меня башен, в которых вспыхивали огоньки, направился к ней. Через какое-то время я приблизился к полуразрушенной башне. Небо над ней было розовым. Подойдя к ней вплотную, я перенесся в стеклянную пещеру, сквозь которую протекала зеленая река. Я шел вдоль реки до тех пор, пока не достиг каменных ступенек, которые вывели меня на тропинку, петлявшую сквозь осенний лес. Пройдя около мили, я оказался посреди вечнозеленых растений. Затем я спустился по склону горы, откуда еще три обычные дорожки и две -- сотканные из тумана, привели меня куда нужно. Сверившись с небом, я понял, что у меня даже не осталось времени переодеться до обеда с матерью. Я задержался посреди дороги, чтобы хоть немного отряхнуть с себя пыль, поправить одежду и привести в порядок волосы. Пока я этим занимался, мне пришла в голову мысль -- интересно, что случится, если я попробую связаться с Люком по Карте: ответит мне настоящий Люк или его призрак, а то, может, оба одновременно? Могут ли вообще призраки Лабиринта общаться через Карты? Меня также интересовало, что происходит сейчас в Эмбере. Я вспомнил Корал, потом Нэйду... Черт подери! Мне надо было побывать и еще в одном месте... Мало ли где мне надо побывать! Предостережение Лабиринта, переданное через Люка, тоже нельзя было оставить без внимания. Много чего я узнал и от Корвина -- слишком много, чтобы это могло сразу уместиться в голове, и сейчас у меня не было времени подумать обо всем как следует. Мне совершенно не улыбалось быть вовлеченным в происходящее при Дворе Хаоса. Также у меня было предчувствие, что во время похорон что-то должно случиться. Кроме того, я сильно нуждался в дополнительной информации. Оставалось только надеяться, что, если некто хочет добиться чего-то от меня -- по всей видимости, очень важного, -- он, в конце концов, найдет время, чтобы объяснить мне ситуацию, и, возможно, даже попросить меня о содействии. Если это будет кто-то из родственников, так уж и быть, он его получит. Во всяком случае, меня гораздо более устроит просьба о сотрудничестве, чем попытки с помощью всяких там трюков контролировать мои действия. А вообще, я бы с удовольствием послал к черту тех, кто собирался использовать меня в своих играх, да и сами эти игры в придачу. Честно говоря, больше всего мне сейчас хотелось повернуть назад, уйти куда-нибудь в Отражения и затеряться там. Еще я мог бы вернуться в Эмбер, рассказать Рэндому все, о чем я знал и о чем догадывался, а потом попросить у него защиты против Двора Хаоса. Я мог бы также отправиться на Отражение Земля и раздобыв себе новую личину, устроиться на работу в компьютерную фирму... Но если я так и сделаю, то никогда не узнаю ничего из того, что происходит сейчас и что происходило раньше. Что же действительного местонахождения моего отца, -- ведь я смог связаться с ним только во Дворе Хаоса, и нигде больше. Это означало, что он где-то поблизости отсюда. И никто кроме меня не сможет ему помочь. Я двинулся вперед, потом свернул направо. Небо у меня над головой стало пурпурным. Я успевал вовремя.
* * *
Добравшись наконец до дворца Савалла, я прошел сквозь высокую наружную стену, служившую воротами и украшенную поверху сверкающим орнаментом из красных и желтых звезд. Оттуда я попал во двор, а затем спустившись по невидимой лестнице, долгое время стоял, глядя вниз, в глубокую темную впадину, где почти у самых границ Хаоса непрерывно бушевали темные вихри. Упавшая звезда прочертила яркий след на пурпурном небе, когда я повернулся к обитой медью двери, ведущей в Галерею Искусств. Я отворил дверь и вошел. Тут же мне припомнилось, как много раз я заходил сюда, когда был ребенком. Дом Савалла на протяжении многих веков собирал произведения искусства, и к настоящему времени коллекция настолько разрослась, что занимала несколько ярусов, и чтобы осмотреть ее целиком, приходилось идти сквозь длинные туннели, затем спускаться по гигантским спиральным лестницам, а потом вы неожиданно оказывались на чем-то вроде старой железнодорожной платформы, и вам приходилось возвращаться обратной, чтобы разыскать пропущенный поворот. Помнится, однажды я тут заблудился настолько основательно, что не мог выбраться в течение нескольких дней, пока, наконец, меня не обнаружили, несчастного и зареванного, возле коллекции каких-то дурацких голубых башмаков обитых гвоздями по краям. Сейчас я медленно шел по коридорам, глядя на собрания различных диковинок, узнавая уже знакомые и замечая несколько новых. Среди них попадались очень милые вещицы, например, гигантская ваза, казавшаяся вырезанной из цельного куска опала цвета пламени, или набор странных эмалированных дощечек, привезенных из какого-то дальнего Отражения, назначения и принципа действия которых ни один из членов семьи так и не смог выяснить. Я остановился, чтобы еще раз как следует посмотреть на них, потому что весь этот отрезок галереи и в особенности эмалированные дощечки всегда мне очень нравились. Насвистывая одну старую мелодию, которой меня научил Грайл, я приблизился к огненной вазе и принялся ее разглядывать. Вдруг мне почудилось, что я слышу какой-то слабый звук, напоминающий шипение, но, взглянув в оба конца коридора, я никого там не обнаружил. Почти чувственные изгибы вазы, казалось, так и просят чтобы их потрогали. Я вспомнил, что когда приходил сюда в детстве, мне запрещалось это делать. Я осторожно протянул левую руку вперед и дотронулся до нее. Она оказалась теплее, чем я мог предположить. Я погладил ее. Она была похожа на сгусток застывшего пламени. -- Привет, -- шепнул я, вспомнив одно приключение, которое однажды было у нас. -- Прошло столько времени... -- Мерлин? -- произнес тоненький голосок. Я тут же отдернул руку. Казалось, будто ваза решила заговорить. -- Да, -- ответил я. Снова послышался шипящий звук, и какая-то небольшая тень показалась из широкого отверстия вазы, как бы возникая из пламени. -- Тс-с, -- произнесла тень, поднимаясь. -- Глайт! -- воскликнул я. -- Она с-самая. -- Не может быть! Ты ведь много лет назад умерла! -- Не умерла. Вс-сего лишь ус-снула. -- Я не видел тебя с тех пор как был ребенком. Кажется, ты болела, а потом куда-то исчезла. Я думал, что ты умерла. -- Я зас-снула. Я с-спала, чтобы излечитьс-ся. Чтобы забыть вс-се. Чтобы вос-становить с-свои силы. Я протянул руку. Теперь пушистая змейка поднялась еще выше, и, взобравшись по моей руке, обвилась вокруг нее. -- Однако же недурную спаленку ты себе отхватила. -- Я знала, что эта ваза тебе вс-сегда нравилас-сь. И я подумала, что, ес-сли я буду ждать дос-статочно долго, когда-нибудь ты с-снова придешь, чтобы полюбоватьс-ся на нее. И вот я ус-слышала твой голос-с и выбралас-сь из этого великолепия, чтобы приветс-ствовать тебя. Как ты повзрос-слел! -- Ты хорошо выглядишь. Правда, немножко похудела... Я осторожно погладил ее головку. -- Я очень рад, что ты, оказывается, по-прежнему с нами, как добрый дух нашей семьи. Благодаря тебе, да еще Грайлу и Кергме мое детство было гораздо более счастливым временем, чем могло бы быть. Она подняла голову, и, дотянувшись до моей щеки, потерлась о нее. -- Удовольс-ствие видеть тебя с-снова, мой мальчик, с-согревает мою холодную кровь. Далеко ты путешес-ствовал? -- Очень. -- Как-нибудь мы с-с тобой с-сядем у огонька и будем ес-сть мышей, а потом ты мне дашь молока в блюдечке и рас-скажешь обо вс-сех твоих приключениях с-с тех пор, как ты ос-ставил дворец С-савалла. Мы найдем также нес-сколько мозговых кос-сточек для с-старины Грайла, ес-сли, конечно, он еще не... -- Нет, он по-прежнему жив и здоров, и сейчас служит моему дядя Сухьи. А что с Кергмой? -- Не знаю. С-столько времени прошло... Я прикрыл ее рукой, согревая. -- Спасибо, что ты решила очнуться от такого глубокого сна только за тем, чтобы поприветствовать меня. -- Не только за этим. Ес-сть еще одна причина. -- Да ну? И какая же? -- Я с-собиралась показать тебе одну вещь. С-следуй вот этим путем, -- она показала головой. Я двинулся указанной дорогой, которой помнится, уже как-то проходил, к тому месту, где коридор расширялся. Вдруг я почувствовал, Глайт вздрогнула под моей рукой и издала едва слышное урчание. -- Что такое? -- спросил я. -- Мышь, -- ответила она. Мышь где-то здес-сь, поблизос-сти. Я поохочус-сь за ней, пос-сле того как отведу тебя куда нужно. А то мне уже хочетс-ся ес-сть. -- Но если ты действительно голодная, я могу подождать. -- С-спас-сибо, Мерлин, не с-сейчас-с. Нам нужно с-спешить. Не знаю почему, но мне кажетс-ся, это будет важно для тебя. Что кас-сается мес-стных грызунов, я вс-сегда ус-спею ими угос-ститьс-ся. Мы вошли в просторный высокий небесно-голубой зал. Четыре металлические скульптуры -- по большей части из меди и бронзы, -- неровным кольцом окружали нас. -- Нет, не здес-сь,-- произнесла Глайт. -- Дальше. Я свернул направо в следующий коридор и пошел по нему. Через некоторое время перед нами оказалось нечто, напоминающее лес из металлических деревьев. -- Уже с-скоро. С-ступай помедленнее, демоненочек. Я приостановился и замедлил шаг, рассматривая многочисленные деревья, светлые и темные, сверкающие и тусклые. Сделанные из железа, алюминия, латуни, -- они производили впечатление. Когда я последний раз заходил сюда, много лет назад, их еще не было. Впрочем, ничего удивительного. Я успел заметить и другие изменения в залах, через которые проходил раньше. -- Вот это мес-сто. Повернис-сь и пройди чуть-чуть назад. Я повернулся и снова вошел в лес. -- Теперь с-сверни направо. Вон то выс-сокое дерево. Подойдя к изогнутому стволу дерева справа от меня, я остановился. -- Вот это? -- Да, теперь тебе нужно взобратьс-ся на него. -- Влезть на дерево!? -- С-совершенно верно. -- Хорошо. Надо сказать, что отличительной особенностью подобного сорта деревьев, или, по крайней мере, данного конкретного дерева, является множество изгибов, спиралей и выступов, которые дают возможность взобраться по нему гораздо быстрее, чем это может показаться на первый взгляд. Подпрыгнув, я ухватился за ветку, подтянулся, нашел опору для ног, и, оттолкнувшись от нее, полез выше. Оказавшись на расстоянии примерно десяти футов над землей, я остановился. -- Ну, что теперь я должен делать? -- Поднятьс-ся еще выше. -- Но зачем? -- С-скорее! С-скорее! Узнаешь пос-сле. Взобравшись еще на пару футов, я начал ощущать это. Слабый звон и какое-то легкое давление... Иногда звон усиливался, как бы предупреждая о некой опасности. -- Кажется, здесь, -- произнес я. -- Здес-сь. Я обовьюс-сь вокруг ветки голубого дерева, до которой можно дотронуться Повелителю Теней. Пос-сле этого он попадет туда, куда с-следует. -- К чему-то очень важному? -- Надеюс-сь, что да. Хотя мне трудно об этом с-судить. Я плохо разбираюс-сь в людс-ских делах. -- Ты хочешь сказать, что мы пройдем сквозь ствол? -- С-совершенно верно. -- А это не опасно? -- Абс-солютно. -- Ну ладно. Я продолжал взбираться, напрягая все силы, до тех пор пока обе мои ноги не оказались на одном уровне. Я сделал еще один рывок и почувствовал, что прохожу сквозь дерево. Я вытянул руки вперед, чтобы не упасть. Но этого не произошло. Пол у меня под ногами был выложен блестящими черными, серебряными, серыми и белыми плитками. Справа был геометрический узор, а слева -- что-то вроде мозаики, изображающей Темницу Хаоса. Я смотрел под ноги, не в силах отвести глаз. -- Боже милостивый! -- наконец вымолвил я. -- Я оказалас-сь права? Это дейс-ствительно важно? -- спросила Глайт. -- Да, -- ответил я, -- это важно. Глава 6 И повсюду зажженные свечи, многие высотой почти с меня, другие чуть пониже... Серебряные, серые, белые, черные... Искусно расположенные на разных уровнях, они занимали карнизы и выступы на стенах пещеры, образовывали причудливые узоры на полу... Однако основная часть света исходила не от них. Он проникал откуда-то сверху, и вначале мне даже показалось, что это обычный дневной свет. Но когда я взглянул вверх, чтобы прикинуть высоту свода, то увидел, что свет исходит от огромного бело-голубого шара, скрытого темной металлической решеткой. Я сделал шаг вперед. Свеча рядом со мной вспыхнула. Сейчас я стоял перед каменным алтарям, позади которого находилась ниша. Черные свечи горели по обе стороны перед ним, а на нем мерцало несколько маленьких серебряных свечей. Какое-то время я просто стоял, разглядывая его. -- Кажетс-ся, между вами есть некоторое с-сходство, заметила Глайт. -- А я думал, что твои глаза не способны воспринимать двумерные изображения. -- Не забывай, с-сколько времени я прожила в музее. С-скажи, зачем твой портрет повес-сили с-сюда, в это тайное мес-сто? Я подошел поближе, пристально всматриваясь в портрет. -- Это не я. Это мой отец, Корвин из Эмбера. Ваза с серебряной розой стояла на алтаре под портретом. Была ли это живая роза или только создание магического искусства, я не мог сказать. И Грейсвандир лежал поверх алтаря, слегка выдаваясь из ножен... Я знал, что уж он-то, во всяком случае, действительно настоящий, в отличие от той копии, что служила оружием призраку моего отца. Я протянул руку, поднял его и вытащил из ножен. Я почувствовал прилив сил, когда, сжав эфес, взмахнул им в воздухе, затем отсалютовал и сделал выпад, наступая. Мое кольцо внезапно ожило, становясь центром паутины, сплетенной из силовых линий. Взглянув на него, я наконец опомнился. -- Этот меч также принадлежит моему отцу, -- сказал я, возвращаясь к алтарю и кладя его обратно. Не знаю почему, но я решил оставить его здесь. Когда мы возвращались, Глайт спросила: -- Вс-се, что ты увидел, имеет с-серьезное значение для тебя? -- Да, -- ответил я, проходя тем путям, которым мы проникли сюда, и снова оказываясь на вершине дерева. -- Что ты с-собираешься делать с-сейчас-с, мас-стер Мерлин? -- Мать ждет меня к обеду. -- В таком с-случае ос-ставь меня на ветке где-нибудь здесь. -- Я могу посадить тебя обратно в вазу, если хочешь. -- Нет. Я и забыла, когда в последний раз качалас-сь на ветках, с-среди лис-ствы. Будет так чудес-сно повис-сеть на них с-снова. Я вытянул руку. Глайт, раскрутив свои кольца, переползла с нее на дерево и скрылась среди блестящих металлических ветвей. -- С-счастливого пути, Мерлин. Навес-сти меня как-нибудь. Я слез с дерева, разодрав при этом брюки о какой-то сук, и быстрыми шагами двинулся по коридору. Дважды свернув, я вышел к центральному залу и решил отправиться этим путем. Я прошел рядом с гигантским камином, в котором плясали языки пламени, и начал медленно пересекать просторный зал, делая вид, что уже довольно долго тут прохаживался в ожидании. Казалось, кроме меня никого здесь нет. Это меня немного удивило, -- ведь кто-то же должен был зажечь огонь в камине. Я расправил рубашку на груди, кое-как почистил одежду, прошелся расческой по волосам. Когда я осматривал свои ногти, мне показалось, что я слышу шаги на вершине лестницы слева от меня. ... Она казалась сверкающей ледяной башней десяти футов высоты. Отблески света, преломлялись, танцевали на ее гранях, осколки льда позванивали, скатываясь вниз по ступенькам. Перила покрывались инеем, когда ее рука скользила вдоль них. Моя мать. Видимо, она заметила меня в тот же момент, что и я увидел ее, потому что вдруг остановилась. Затем, повернувшись, ступила на следующий лестничный пролет и продолжала спускаться. На протяжении всего спуска ее облик менялся чуть ли не с каждым шагом, все более напоминая человеческий. В свою очередь я приложил собственные усилия, чтобы получить обратный результат, и добился некоторого успеха. Я изменялся по мере ее приближения, и, по-моему, она начала делать то же самое лишь после того, как увидела меня. Однако я не думал, что это некая уступка мне, которую она решила сделать в нашу вторую встречу, у себя дома. К тому моменту, когда она достигла подножия лестницы, ее преображение было полностью завершено. Сейчас передо мной стояла миловидная молодая женщина, одетая в черные брюки и красную рубашку с огненными рукавами. Взглянув на меня снова, она улыбнулась, затем подошла ближе и обняла меня. По идее, мне бы надо было сказать, что я тоже собирался изменить свой облик, да вот не успел, -- или еще что-то в этом духе. Но я промолчал. Она слегка отстранила меня на расстояние вытянутой руки и пристально осмотрела с головы до ног, после чего покачала головой. -- Похоже, ты спал в одежде, а потом еще и подрался с кем-то, -- заметила она. -- Так говорить -- невежливо! -- обиделся я. -- Просто я решил прогуляться, и у меня возникли некоторые проблемы. -- И поэтому ты опоздал? -- Нет. Это произошло потому, что я зашел в Галерею Искусств и пробыл там немного дольше, чем собирался. Кстати, не так уж сильно я и опоздал. Она взяла меня за руку и развернула у к выходу. -- Так уж и быть, я тебя прощаю, -- сказала она, пока мы шли мимо розовых, зеленых и золотистых колон, направляясь к зеркальному алькову, расположенному справа. Я никак не мог придумать, что бы такое сказать в ответ, и в конце концов решил не говорить ничего. Вместо этого я начал смотреть по сторонам, и когда мы вошли в круглый альков, принялся гадать, двинемся ли мы оттуда по часовой стрелке или в противоположном направлении. Ага, против часовой стрелки. Так-так, интересно. Со всех сторон нас окружали наши отражения и отражения наших отражений. Такова была комната, через которую мы проходили. Когда мы в очередной раз сворачивали, обходя одну из колонн, то, казалось, попадали в совершенно другое помещение. Я с любопытством наблюдал за этими калейдоскопическими изменениями, до тех пор, пока мать не остановилась у входа в хрустальный грот рядом с подземным озером. -- А я уже и забыл об этом месте, -- сказал я, шагая по чистому мягкому песку, освещенному яркими отблесками хрусталя, которые одновременно напоминали пламя костра, солнечное сияние, свет свечи и люминесцентный экран, искажали размеры и расстояния и вспыхивали радужным блеском вдоль берега, на стенах, на поверхности черной воды. Вслед за матерью я подошел к небольшому огороженному возвышению, находящемуся справа, на котором располагался накрытый стол. Коллекция подносов со всякой всячиной занимала еще один стол рядом с первым. Мы поднялись по маленькой лестнице, и я, усадив Дару, оправился к подносам. -- Иди-ка ты лучше сядь, Мерлин, -- произнесла она. -- Я сама за тобой поухаживаю. -- Да ладно тебе. Все равно я уже здесь, -- произнес я, наугад приподнимая какую-то крышку. -- Смотри, ничего там не разбей, -- сказала она. -- Не беспокойся. Мы наполнили тарелки и сели за стол. Секундой позже алмазная вспышка света пронеслась над водой и мгновенно осветила сводчатый купол пещеры, который стал удивительно похож на внутренность какого-то громадного животного, проглотившего нас. -- Ничего страшного, -- успокоила Дара. -- Ты же знаешь, молнии сюда не доходят. -- Все-таки подожду, пока прогремит гром, а то и подавиться недолго. Она улыбнулась, так как в этот момент донесся раскат грома. -- Ну, теперь все в порядке? -- спросила она. -- Вот теперь да, -- ответил я, поднимая вилку. -- Странные сюрпризы порой преподносит семейная жизнь, -- задумчиво произнесла она. Я взглянул на нее, стараясь разобраться в ее лице, но безуспешно. -- Да, -- ответил я. Она некоторое время смотрела на меня, но я постарался придать своему лицу непроницаемое выражение, и, кажется, мне это удалось. -- Когда ты был ребенком, то в знак того, что ты чем-то обижен, ты замыкался в себе и давал только односложные ответы, если к тебе обращались. -- Да, -- снова ответил я. Мы принялись за еду. Молнии продолжали вспыхивать над гладкой темной поверхностью озера. При свете одной из них мне показалось, что вдалеке я вижу корабль с раздутыми черными парусами. -- Ты был у Мондора? -- Да. -- Как он? -- Лучше не бывает. -- Тебя что-то беспокоит, Мерлин? -- И очень многое. -- Ну, расскажи мамочке. -- А если это отчасти из-за нее? -- Будь уверен, в противном случае я бы сильно огорчилась. Ну, долго еще ты будешь на меня дуться из-за этого дела с ти'га? Я делала то, что по моему мнению было правильным. Я и сейчас так думаю. Я кивнул, продолжая жевать. Потом сказал: -- Да, ты это уже говорила раньше. Волны озера слегка плескались, набегая на берег. Отблески света играли вокруг нас, иногда освещая лицо матери. -- А какие еще проблемы? -- спросила она. -- Почему бы тебе самой не ответить на этот вопрос? Я почувствовал на себе ее пристальный взгляд, и в свою очередь взглянул на нее. -- Что ты имеешь в виду? -- Тебе известно о том, что Логрус обладает разумом и чувствами, так же как и Лабиринт? -- Это Мондор сказал тебе? -- Да. Но я и раньше об этом знал. -- Откуда? -- Мы пообщались. -- С Лабиринтом или с Логрусом? -- С обоими. -- И что же из этого вышло? -- Ничего особенного. Они затеяли между собой что-то вроде силового поединка и просили меня поддержать одну из сторон. -- И кого ты выбрал? -- Никого. На черта это мне сдалось? -- Тебе следовало бы рассказать мне об этом. -- Зачем. -- Чтобы получить мой совет или помощь. -- Против высших сил Вселенной? Не слишком ли ты самоуверенна? Она улыбнулась. -- Но, возможно, кто-нибудь вроде меня обладает особыми познаниями в том, что касается их действий? -- Кто-нибудь вроде тебя? -- Ну, какая-нибудь чародейка моего уровня. -- Кстати, насколько он высок? -- Не думаю, что мне следует особо распространяться об этом. -- Ну конечно, семейная тайна... Вот почему ты не стала сама учить меня, а отправила к Сухьи? -- Просто у меня нет педагогического таланта. Я не испытываю склонности к тому, чтобы обучать кого-либо. -- Однако ты все же обучила Ясру. -- Это тебе тоже сказал Мондор? -- Нет. -- А кто? -- Какая разница, кто? -- Большая! Потому что я уверена, что ты этого не знал, когда мы виделись в последний раз. Тут я внезапно вспомнил, что именно в тот раз, когда мы встречались у Сухьи, она сама говорила что-то о Ясре, что-то, свидетельствующее об их близких, даже приятельских отношениях. Помнится, я тогда пропустил ее слова мимо ушей, а потом и вовсе о них забыл, особенно когда пошла всякая чертовщина -- с громовыми раскатами, обвалами, призраками и прочим. Я уже хотел спросить, почему, интересно, все началось как раз в тот момент, когда я узнал об этом. Кажется, матери не терпится выяснить, кто мог сказать мне это, чтобы понять, с кем же я встречался с тех пор, как мы расстались. Поскольку призрак Люка был явно далек от политики, мне не хотелось вмешивать его в наши интриги, и я сказал: -- Ну, Мондор и в самом деле обмолвился насчет этого, но тут же попросил меня обо всем забыть. -- Другими словами, -- произнесла она, -- он хотел, чтобы это непременно дошло до меня. Но почему именно таким образом? Странно. Этот человек дьявольски коварен. -- Но ведь он действительно мог случайно проговориться. -- Мондор никогда не проговорится просто так. Ни в коем случае не делай его своим врагом! -- У меня такое впечатление, что мы говорим о двух разных людях. Она нетерпеливо щелкнула пальцами. -- Ну конечно! Ты ведь был еще ребенком, когда познакомился с ним! А потом столько времени отсутствовал. С тех пор, как ты вернулся, вы виделись всего несколько раз. Он в высшей степени коварен, скрытен и опасен! -- Но мы всегда с ним отлично ладили. -- Разумеется, он не станет ненавидеть кого-то без особой на то причины. Я пожал плечами и снова принялся за еду. Через некоторое время она произнесла: -- Когда вы разговаривали последний раз, он не упоминал обо мне? -- Ни разу. По крайней мере, я что-то не припомню. -- Но уж во всяком случае он наверняка давал тебе уроки осмотрительности? -- Нет. Хотя, возможно, они бы мне пригодились. -- Ну, я уверена, что ты все же получил несколько таковых в Эмбере. -- Если и так, они были до такой степени скрытыми и утонченными, что я их просто не заметил. -- Ох, Мерлин! Интересно, смогу я когда-нибудь сказать, что полностью тобой довольна? -- Сомневаюсь. -- Ну ладно. Так чего от тебя хотели Лабиринт и Логрус? -- Я уже сказал тебе: чтобы я выбрал кого-то из них. -- И ты не смог решить, кто вызывает у тебя большую симпатию? -- Я не смог решить, кто вызывает у меня меньшую неприязнь. -- Из-за того, что ты считаешь, что они манипулируют людьми в своих собственных интересах? -- Именно так. Она рассмеялась. -- Отсюда следует, что наши боги ничуть не лучше нас, смертных, -- сказала она, -- хотя и не то чтобы намного хуже. Здесь источники человеческой морали, и, по-моему, лучше иметь такую мораль, чем вовсе никакой. Если тебе недостаточно сказанного мною для выбора одной из сторон, позволь тебе напомнить, что прежде всего сын Хаоса. -- И Эмбера, -- добавил я. -- Ты вырос при Дворе Хаоса. -- Но я также подолгу жил в Эмбере. И мои родственники столь же многочисленны с той стороны, как и с этой. -- Так вот что тебя удержало. -- Разумеется. Иначе все было бы гораздо проще. -- В таком случае, -- произнесла она, -- тебе нужно подойти к делу с другой стороны. -- Что ты имеешь в виду? -- Выбрать не того, кто тебе больше нравится, а того, кто мог бы больше сделать для тебя. Я отпил превосходного зеленого чая, когда раскат грома прокатился над водой где-то совсем рядом. Плеск волн усилился. -- Хорошо, -- согласился я, -- наверное, я так и сделаю. Подавшись чуть-чуть вперед, она улыбнулась, и ее глаза потемнели. Она всегда полностью сохраняла контроль над своим обликом, когда изменяла его в зависимости от настроения. Хотя ее наружность обладала рядом уже сложившихся черт, иногда она слегка модифицировала их и принимала вид совсем юной девушки или, наоборот, зрелой женщины в полном расцвете красоты и силы. Обычно же она выглядела чем-то средним между двумя этими крайностями. Но сейчас что-то бесконечно древнее проступило в ее чертах, -- даже не возраст, а, скорее, печать Времени, и внезапно я вспомнил, что, в сущности, никогда и не знал, сколько же ей лет на самом деле. Глядя на нее, я ощутил присутствие какой-то древней силы, которая окутывала ее, подобно мантии. -- Логрус, -- произнесла она, -- приведет тебя к величию. -- Величию какого сорта? -- А какой сорт ты предпочитаешь? -- Я даже не знаю, хочу ли я вообще величия как такового. Это все равно, что стремиться быть изобретателем вместо того, чтобы на самом деле изобретать что-то, или быть писателем вместо того, чтобы писать. Также и с величием -- оно побочный продукт, а не вещь в себе. Тот, кто думает иначе -- просто самовлюбленный эгоист или жуткий дурак, что, впрочем, одно и то же. -- Но если ты по достоинству заслужил право называться великим? -- Тогда другое дело. Но я, к сожалению, пока не могу этим похвастаться, -- ответил я, глядя на широкий круг света, возникший среди волн и быстро двигавшийся к берегу, как бы гонимый штормом. -- Я еще не успел сделать ничего стоящего внимания, кроме, может быть, нескольких магических инструментов... -- Ты еще молод, конечно, -- перебила она. -- Но настанет время, и ты единственный сможешь сделать то, что будет необходимо. Возможно даже, это произойдет скорее, чем я предполагаю. Если я сейчас воспользуюсь магической силой, чтобы вызвать себе чашку кофе, Дару это заденет? Скорее всего, да. Поэтому я решил налить себе вина. Отхлебнув глоток, я произнес: -- Боюсь, не понимаю, о чем ты говоришь. Она кивнула. -- Ну разумеется, вряд ли ты смог бы что-то выяснить с помощью собственных наблюдений, и я также сомневаюсь, что кто-нибудь оказался бы настолько опрометчивым, чтобы сказать тебе об этом. -- О чем? -- О троне Хаоса. -- Но кое-что из того, что говорил Мондор, действительно могло навести на подобные мысли. -- Что ж, такое возможно. Пожалуй, никто кроме него самого не мог бы в разговоре с тобой назвать вещи своими именами. -- Мне понятно твое стремление увидеть меня в блеске славы, но, к сожалению, ты выбрала для меня род деятельности, к которому я не имею ни таланта, ни склонности, ни подготовки, а кроме того, вообще не испытываю ни малейшего желания этим заниматься. Она сцепила пальцы под подбородком и посмотрела на меня. -- Ты подготовлен к этому гораздо лучше, чем тебе кажется. Что же касается твоего желания -- оно не имеет никакого отношения к делу. -- Ты уж извини, но, будучи заинтересованной стороной, я придерживаюсь другого мнения. -- Даже если это единственный способ защитить своих друзей и родственников, как здесь, так и в Эмбере? Я отхлебнул глоток вина. -- Защитить их? От кого? -- Лабиринт собирается распространить свою власть на все средние Отражения. И скорее всего он обладает достаточной силой для того, чтобы это сделать. -- Но ты говорила о Хаосе и Эмбере -- не об Отражениях. -- Логрус пытается оказать сопротивление его намерениям. Но поскольку сам он слишком ослаблен для того, чтобы одолеть Лабиринт в личном противоборстве, он, видимо, будет использовать в этой игре своих ставленников -- в первую очередь, конечно, представителей высшей знати Двора Хаоса... -- Но это безумие! -- воскликнул я. -- Должен найтись какой-то другой, лучший способ! -- Возможно, он будет найден как раз тогда, когда ты займешь трон и сможешь сам всем распоряжаться. -- Но я не обладаю для этого достаточным умением и опытом. -- Тебе будут помогать, разумеется. -- А как насчет законности моего воцарения? -- Это не твоя забота. -- Но я полагаю, мне следует знать, каким образом это будет достигнуто. Скажи, кому из вас -- тебе или Мондору -- я обязан большинством загадочных смертей? -- Поскольку мы оба из дома Савалла, твой вопрос чисто академ