товления закончены. Я поцеловал Лорен, которая настояла на том, что будет меня провожать, вскочил на коня - мерина по кличке чемпион - и отправился в лагерь. Увидев меня, Ганелон и Ланс в один голос сказали: "Мы готовы". Я подозвал офицеров, отдал последние распоряжения. Отсалютовав, они ускакали. - Теперь скоро, - сказал Ланс, закуривая трубку. - Как ваша рука? - В полном порядке. После тренировочного боя, который мы вчера провели, я чувствую себя абсолютно здоровым. Я поднял забрало и тоже закурил. - Да вы сбрили бороду! - воскликнул Ланс. - Честно говоря, никогда не мог представить вас без бороды. - Так удобнее носить шлем. - Желаю удачи всем нам, - торжественно произнес Ганелон. - Не знаю, существуют ли на свете боги, но если они есть, пусть окажутся сегодня на нашей стороне. - Бог один, - сказал Ланс. - И я молюсь, чтобы он не не оставил нас. - Аминь. - Ганелон запыхтел трубкой. - Мы победим! - убежденно заявил Ланс. - Да, - согласился я, глядя на солнце, позолотившее горизонт на востоке, и слушая беззаботное пение птиц. - Все предвещает нам победу. Докурив, мы выколотили трубки, и каждый спрятал свою за пояс. Затем мы в последний раз проверили доспехи, подтянули где надо ремни, и Ганелон провозгласил: - Пора! Офицеры вернулись ко мне с донесениями. Отряды были готовы. Мы подъехали к границе Круга. Внутри него царила мертвая тишина. - Я все еще думаю о Корвине, - сказал Ганелон. - Где-то он сейчас? - Корвин с нами, - ответил я, и Ганелон как-то странно на меня посмотрел, увидел серебряную розу и резко кивнул. - Ланс, - обратился он к своему другу и помощнику, - отдавай приказ. И Ланс выхватил шпагу из ножен. - Вперед! - вскричал он. Ему ответило громкое эхо. Наш авангард составлял отряд из пятисот всадников. Мы углубились в Круг на полмили, прежде чем увидели черную кавалерию, которая неслась нам навстречу. Мы сломали их строй за пять минут и продолжали скакать вперед во весь опор. Затем мы услышали гром. Засверкали молнии, пошел дождь. Разыгралась буря. Неровная тонкая линия копьеносцев, стоически ожидающих нападения, загородила нам путь. Мы почувствовали ловушку, но не остановились. И черная кавалерия ударила по нашим флангам. Закипела битва. Прошло минут двадцать... Мы сдерживали их натиск, поджидая подхода основных войск. Затем двести наших воинов продолжили свой путь... Люди. Мы убивали людей, а они убивали нас, эти существа с серыми лицами, двигающиеся, словно автоматы. Марионетки. Мне же необходимо было уничтожить их предводителя... Интересно, какова пропускная способность пути, который я им открыл? Я этого не знал. Скоро... Бешеная скачка привела нас на вершину холма, и далеко внизу я увидел темную цитадель. Я поднял шпагу. Мы начали спускаться, и тут на нас напали. Они шипели, рычали и били крыльями. Значит людей у него не осталось. Грейсвандир стала похожа на язык пламени, молнию, портативный электрический стул. Я уничтожал мерзких тварей по мере их приближения, и, умирая, они сгорали. Справа от меня Ланс прорубал дорогу, творя хаос и что-то бормоча себе под нос. Не иначе как молился за тех, кого убивал. По левую мою руку скакал Ганелон, и за хвостом его лошади струилась огненная река. Сверкали молнии, цитадель росла прямо на глазах. В нашем авангарде осталось не более ста человек. Когда мы подъехали к воротам, нас встретил отряд из людей и зверей. Мы атаковали. Они превосходили нас численностью, но я не жалел, что мы так далеко оторвались от своей пехоты. Я знал, что время не ждет. - Я должен пробиться! - закричал я. - Рогатый в цитадели! - Он мой! - прокричал мне в ответ Ланс. - Лично я вам не конкурент! - воскликнул Ганелон, рубя шпагой направо и налево. - Но я с вами! Креститесь, когда сможете! Мы убивали, убивали и еще раз убивали, но вскоре они стали одерживать верх. Звери, похожие на людей, и люди, похожие на зверей, окружали нас со всех сторон. Мы отчаянно защищались, и в это время подтянулась наша основательно потрепанная пехота. Бой закипел с новой силой. Мы вновь бросились в атаку (в нашем авангарде осталось человек сорок-пятьдесят), ворвались в ворота и очутились во дворе, где на нас напал еще один отряд противника. Двенадцать всадников, которым удалось пробиться к входу в высокую черную башню, были встречены ее часовыми и стражниками. - Вперед! - вскричал Ганелон, спешившись и кидаясь в бой. - Вперед! - вскричал Ланс, и я подумал, что они имеют в виду либо меня, либо друг друга. Я решил отнести этот призыв на свой счет, отделился от сражающихся и побежал вверх по лестнице. Я не сомневался, что найду рогатого в верхнем помещении башни. Мне придется вызвать его на дуэль и победить, потому что именно я был виновен в том, что он появился на этом отражении. Может, у меня не хватит сил, но попытка не пытка. К тому же никто, кроме меня, не знал, кто он такой. На верхней площадке лестницы я остановился перед тяжелой деревянной дверью, запертой изнутри на засов. Я отступил на шаг, ударил ногой что было сил, и дверь рухнула с громким треском. Он стоял у окна, человек, одетый в легкие доспехи, с козлиной головой на широченных плечах. Я переступил через порог. Когда дверь упала, он повернулся и теперь смотрел на меня в упор, пытаясь заглянуть в глаза сквозь прорезь шлема. - Смертный, ты зашел слишком далеко, - сказал он. - Ведь ты смертный? - Спроси у Страйгалдвира, - ответил я. - Ты тот, кто убил его, - бесстрастно произнес он. - Скажи, он узнал тебя? - Может быть. На лестнице послышались шаги, и я быстро отступил влево. В комнату ворвался Ганелон. - Стой! - крикнул я. Он вздрогнул, остановился как вкопанный и медленно повернулся ко мне. - Это - оборотень. Кто он такой? - Грех, который я совершил, прокляв то, что любил всем сердцем. Отойди в сторону и не мешай. Он мой. - Я не помешаю. - Ганелон остался стоять на месте. - Ты сказал правду? - спросил рогатый. - Сейчас узнаешь, - ответил я и бросился на него. Но он не скрестил со мной шпаги. Его поступок назвал бы глупостью любой, даже самый неумелый фехтовальщик. Он бросил в меня свою шпагу, сверкнувшую подобно молнии. Когда она летела по воздуху, громыхнул гром. За окном разбушевалась буря. Я сделал легкое движение Грейсвандир, словно парируя простой выпад. Шпага вонзилась в пол и тут же вспыхнула ярким пламенем. За окном сверкнула молния. Ослепленный, я замешкался, и в это мгновение оборотень кинулся на меня. Он прижал мои руки к бокам; рога ударили меня по забралу шлема раз, другой... Затем я напряг мускулы, и захват начал слабеть. Я бросил Грейсвандир, рванулся, высвободился от железных объятий, и в этот момент глаза наши встретились. - Повелитель Эмбера, почему ты убиваешь нас? - спросил он. - Ведь это ты открыл нам путь. - Я сожалею о своем безрассудном поступке и надеюсь исправить ошибку. - Слишком поздно. К тому же отсюда ли надо начинать? И вновь ударил меня рогами. Реакция у него была просто фантастической. Я не успел защититься и отлетел к стене. А затем он поднял руку, сделал знак, и внезапно я увидел придворных хаоса на марше - видение, от которого волосы дыбом встали на моей голове и холодом сковало душу. Что я натворил? - ...Вот видишь? - говорил оборотень. - Ты открыл путь. Так помоги нам сейчас, и мы вернем тебе то, что ты считаешь своим по праву. Какое-то мгновение я колебался. Возможно, он выполнит свое обещание, если я помогу. А дальше что? Мне придется все время быть начеку. Союзники на короткое время, мы будем рады перегрызть друг другу глотки, как только каждый добьется своего... И все же если в моих руках окажется вечный город... - Значит, договорились? - спросил резкий блеющий голос. Я подумал об отражениях и об отражениях отражений... Не торопясь, расстегнул застежки шлема... ...И швырнул его в оборотня, который, казалось не сомневался в моем согласии. По-моему, Ганелон в эту минуту шагнул вперед. Я стремительно кинулся на рогатого и прижал его к противоположной стене. - Нет! - сказал я. Его руки, похожие на человеческие, сомкнулись на моей шее в ту самую секунду, когда я сдавил ему горло. Сжав пальцы, я резко перекрутил ладони. Думаю, он сделал то же самое. Я услышал хруст - так ломается сухая хворостина. Помню, мне стало любопытно, чья шея сломана. Моя болела изо всех сил. Я открыл глаза и увидел небо. Я лежал на одеяле, а одеяло лежало на земле. - Боюсь, что он останется жить, - сказал голос, и, медленно повернув голову, я увидел Ганелона. Он сидел на краешке одеяла рядом с Лорен. - Как дела? - спросил я. - Мы победили. Вы сдержали слово. Когда погиб оборотень, хранители упали без сознания, а животные и прочая нечисть сгорели. - Хорошо. - А я сижу и размышляю, почему я перестал вас ненавидеть. - И к какому выводу ты пришел? - Трудно сказать. Может быть, потому, что мы очень похожи друг на друга. Хотя нет... Не знаю. Я улыбнулся Лорен. - Твои предсказания не сбылись. Сражение закончилось, а ты еще жива. - Смертям дан ход. - Она не ответила на улыбку. - Что ты имеешь в виду? - В памяти людей живы рассказы о том, как король Корвин казнил моего деда - сначала публично избил плетьми, а затем четвертовал - за то, что он восстал против его тирании. - Я здесь ни причем. Это было одно из моих отражений. Лорен покачала головой. - Корвин из Эмбера, я такая, какая есть. - И с этими словами она встала, повернулась и ушла. - Вы так и не ответили, кем был оборотень, - напомнил мне Ганелон, не обращая на ее уход ни малейшего внимания. - Слугой хаоса. Прокляв Эмбер, я распахнул дверь в реальный мир темным силам. Пользуясь предоставленной возможностью, они пытаются захватить все отражения и постепенно добраться до Эмбера, следуя по пути наименьшего сопротивления. Таким образом на Лорен появился Черный Круг. Но я его уничтожил, так что можешь спать спокойно. Я закрыл им путь на это отражение. - И вы за этим сюда пришли? - Нет. Честно говоря, я шел в Авалон, когда увидел Ланса. Не мог же я бросить его в беде. А потом мне пришлось расхлебывать кашу, которую я сам заварил. - Авалон? Значит, вы солгали, что он разрушен? Я покачал головой. Нет. Наш Авалон пал, но на отражениях существует другой, похожий на него. - Возьмите меня с собой! - Ты сошел с ума! - Хочу хоть одним глазком взглянуть на те места, где родился и вырос, чего бы это не стоило. - Я не собираюсь там оставаться. Мне необходимо попасть в Авалон, чтобы раздобыть себе розовый порошок для чистки ювелирных изделий. Однажды я совершенно случайно поджег его в Эмбере. Произошел взрыв. Я использую порошок, как порох, вооружу солдат ружьями, осажу Эмбер и займу трон, который является моим по праву. - А как быть с темными силами, которые, как вы говорите, пытаются захватить все отражения? - Дойдет и до них очередь. А если я проиграю битву, ими займется Эрик. - Вы сказали, что он ослепил вас и бросил в темницу. - Да. Я вырастил новые глаза. Потом сбежал. - Вы - демон. - Мне так часто об этом говорили, что я даже не спорю. - Вы возьмете меня с собой? - Если хочешь. Но ты увидишь не тот Авалон, где родился и вырос. - В Эмбер! - Да ты действительно сумасшедший! - Нет. Я всегда мечтал попасть в этот сказочный город. Поброжу по Авалону, а дальше что? Не просиживать же штаны на одном месте. Разве я был плохим генералом? - Нет. - Тогда научите меня пользоваться этими штуковинами, которые называются "Ружья", и я помогу вам в великой битве. Не так уж долго мне осталось жить на свете. Возьмите меня с собой. - Может статься, кости твои побелеют под горой Колвир рядом с моими. - Исход какой битвы известен заранее? Я готов рискнуть. - Как хочешь. Я не возражаю. - Спасибо, милорд. Мы разбили лагерь, переночевали, а на следующее утро пустились в путь. Вернувшись в замок, я первым делом отправился на поиски Лорен и сразу узнал, что накануне она сбежала со своим бывшим любовником, армейским офицером по имени Мелкин. Хотя я понимал ее состояние, мне было неприятно, что она не дала мне возможности объясниться и поверила слухам. Я решил догнать их. С трудом ворочая головой на негнущейся шее я оседлал чемпиона и поскакал следом. Мне не в чем было упрекнуть Лорен. В замке меня тоже не чествовали как победителя. Слишком свежи были в памяти людей рассказы о том Корвине, который правил этой страной. На меня смотрели, как на дьявола. Солдаты, которых я обучал, с которыми сражался бок о бок, бросали на меня косые взгляды и тут же опускали глаза или оборачивались. Должно быть, они испытали сильное облегчение - все, кроме Ганелона, - когда я стал собираться в дорогу. Ганелон же, я думаю, боялся, что я не вернусь за ним, как обещал. Он хотел поехать со мной, но я не позволил. Мне необходимо было самому во всем разобраться. К своему удивлению, я понял, что Лорен стала мне далеко не безразлична, а ее поступок причинил мне боль. Прежде чем уйти, она должна была по крайней мере меня выслушать. Я расскажу ей о себе и, если она все-таки выберет бравого, но смертного капитана, благословлю их и не буду мешать. Если же она окажет предпочтение мне... Я понял что хочу удержать Лорен, чего бы это не стоило. Прекрасный Авалон подождет. Никуда не денется. Сначала я устрою свои личные дела, а там видно будет. Я ехал по дороге, а птицы пели мне песни, порхая с ветки на ветку. Стоял ясный, погожий день - на голубом небе сверкало солнце, деревья шелестели зелеными листьями, а я радовался в сердце своем, потому что мне удалось избавить землю от беды, которую я на нее накликал. Зло? Какого черта! Я причинил больше зла, чем кто-нибудь другой, но не потерял совести и сейчас наслаждался столь редкими для меня минутами счастья. Когда Эмбер будет моим, совесть не помешает мне порадоваться еще сильней! Ха! Я ехал на север по лесистой долине, изредка спешиваясь, чтобы не потерять свежие следы двух всадников. К вечеру у меня устали глаза и, приметив ярдах в ста от дороги небольшой овражек, я устроился на ночлег. Наверное от того, что шея у меня разболелась не на шутку, мне снился рогатый и наш с ним поединок. "Помоги мне сейчас, и мы вернем тебе то, что ты считаешь своим по праву", - говорил он, и в этот момент я проснулся от собственной громкой ругани. Предрассветное небо побледнело, и я оседлал коня и пустился в путь. Ночь была морозной, а трава сверкала от инея. Плащ, на котором я спал, отсырел. К полудню солнышко стало пригревать, а след двух всадников выглядел совсем свежим. Я нагонял их. Когда я увидел ее, я соскочил с коня и подбежал к тому месту, где она лежала, - под кустом диких роз, на котором не было цветов и который оцарапал колючками ее щеку и обнаженное плечо. Она умерла не так давно, потому что тело было теплым, и из раны в груди, куда вонзился клинок, текла кровь. Камней вокруг не оказалось, и я положил ее в могилу, которую вырыла Грейсвандир. Пусть отдохнет. Он снял с нее ее браслеты, ее кольца и ее драгоценные гребешки - все ее богатство. Мне пришлось закрыть ей глаза, прежде чем я покрыл ее своим плащом, и тут рука моя дрогнула, а зрение затуманилось. Время текло незаметно. Я вскочил на коня и очень скоро догнал его, скачущего во весь опор, как будто за ним гнался сам дьявол, в чем он был не так уж и не прав. Я не сказал ни единого слова, когда вышиб его из седла, но я не взялся за шпагу, когда он вытащил свою из ножен. Его сломанное пополам тело я зашвырнул на высокий дуб и, оглянувшись, увидел черную тучу птиц в ветвях. Я надел на нее ее браслеты, ее кольца и ее драгоценные гребешки, а потом забросал могилу. Вы ведь знали, какая была Лорен. То, что она пережила, и то, к чему стремилась, закончилось смертью. Вот и весь сказ о том, как мы встретились и как расстались. Лорен и я, в стране Лорен, и такова моя жизнь, потому что принц Эмбера - частичка вселенной и в какой-то мере виновен во всех мерзостях, которые в ней творятся. Поэтому я и говорю: "Ха!", Когда речь заходит о моей совести. В зеркалах многих суждений мои руки обагрены кровью. Я являюсь частью зла, которое царит в реальном мире и на отражениях. Иногда мне кажется что я - то самое зло, которое необходимо, чтобы бороться с другим злом. Я уничтожаю дворкиных, которые попадаются на моем пути, и в тот великий день, о котором говорят все пророки, но в который они не очень верят, в тот день, когда мир будет избавлен от зла, я тоже кану во тьму, осыпаемый проклятьями. Возможно это будет скорее, чем я думаю. А пока... Пока это время еще не наступило, я не умою рук своих и не стану бездействовать. Пришпорив коня, я поскакал в замок Ганелона, который знал, но никогда не сможет понять. 4 Вскачь, вскачь, Ганелон и я пробирались чуть заметными таинственными тропами в Авалон; вскачь по аллеям снов и кошмаров; вскачь, когда палящее солнце обжигало спины; вскачь по жарким белым островам ночи. И палящее солнце стало золотым, и острова ночи рассыпались осколками бриллиантов, а луна поплыла по небу, словно лебедь. День принес зеленое дыхание весны, мы переплыли бурную реку, горы покрылись инеем от мороза. Ровно в полночь выпустил я стрелу своей судьбы, и она загорелась в небе и унеслась, как метеор, на север. Единственный дракон, который нам встретился, был хром не обе ноги. При нашем приближении он быстро заковылял в сторону, пыхтя, сопя и сминая маргаритки. Птицы с ярким оперением летели подобно стрелам судьбы, указывая нам путь, а хрустальные голоса озер отзывались эхом, когда мы проезжали мимо. Я громко запел, и через некоторое время Ганелон стал подпевать. Пошла вторая неделя нашего путешествия, и небо, земля и ветер говорили мне, что Авалон близко. Мы разбили лагерь у глухого лесного озера, когда солнце село за гору, а день угасал. Ганелон принялся распаковывать седельные сумки, а я решил искупаться. Вода была холодной, освежающей, и я долгое время плескался, не желая выходить на берег. Затем мне показалось, что я слышу какие-то крики, и хоть мне не было дела до того, что происходит в этом загадочном лесу, я быстро вышел из воды, оделся и поспешил в лагерь. По пути я вновь услышал крик и мольбу о пощаде. Подойдя ближе, я понял, что в лагере разговаривали. Я вышел на небольшую полянку. Седельные сумки были разобраны, костер сложен, но не разожжен. Ганелон сидел на корточках у высокого дуба. На дубе висел светловолосый худощавый паренек. Я отметил себе на будущее, что очень трудно сказать что-либо о человеке или получить ясное представление о чертах его лица, когда он висит вверх ногами в нескольких футах над землей. Руки его были связаны сзади, и он висел на большом суку, привязанный к нему веревкой за правую лодыжку. Он отвечал на вопросы Ганелона быстрыми короткими фразами, лицо его было мокрым от пота, а изо рта текли слюни. Он раскачивался то взад, то вперед, на щеке его проступило красное пятно от пощечины, а на рубашке еще не засохли капельки крови. Я решил не вмешиваться и остановился неподалеку. Ганелон никогда не стал бы мучить мальчишку без особой на то причины, и поэтому жалость к нему не переполняла моего сердца. Я не одобрял подобных методов допроса, но не сомневался, что полученная информация будет представлять интерес. К тому же мне хотелось понять, зачем и почему Ганелон поступил подобным образом, ведь, что ни говори, сейчас он стал моим соратником. А несколько лишних минут головой вниз не могут причинить пареньку особого вреда... Когда тело перестало раскачиваться, Ганелон подтолкнул его острием шпаги. На груди появилось очередное красное пятно, а паренек закричал. Он был очень молод. Ганелон вытянул шпагу, держа ее в нескольких дюймах от горла своей жертвы, отдернул клинок в самый последний момент и ухмыльнулся, когда мальчишка извернулся, как уж, и взмолился. - Пожалуйста, не надо! - Говори! - сурово приказал Ганелон. - Говори, что было дальше! - Я все сказал! Я больше ничего не знаю! - Почему? - Они промчались мимо! - И ты не поскакал вслед? - У меня не было коня. - Почему ты не пошел пешком? - Меня контузило! - Контузило! Ты просто дезертировал. Ты - трус! - Нет! - вскричал паренек. Ганелон вновь поднес шпагу к его горлу и вновь отдернул клинок в самый последний момент. - Да! - завопил мальчишка. - Я струсил! - И удрал? - Да! Я побежал в другую сторону и спрятался в лесу! - И ты не знаешь, чем все закончилось? - Нет! - Ты лжешь! Ганелон поднял шпагу. - Я клянусь! - вскричал паренек. - Пожалуйста... Я решил вмешаться и сделал шаг вперед. - Ганелон, - сказал я. Он взглянул на меня, ухмыльнулся и опустил шпагу. Мальчишка посмотрел на меня умоляющими глазами. - Кто он такой? - спросил я. - Ха! - ответил Ганелон и ударил свою жертву шпагой плашмя по весьма интимному месту, с удовлетворением слушая очередной вопль. - Вор, дезертир и врет презабавно! - Что ж, отвяжи его. Я тоже хочу послушать. Ганелон повернулся, взмахнул шпагой и одним ударом перерубил веревку. Мальчишка упал на землю и принялся рыдать. - Я поймал его, когда он воровал еду из седельных сумок, и решил допросить, чтобы узнать, где мы с вами находимся, - сказал Ганелон. - оказывается он прямехонько из Авалона. Бежал оттуда так, что пятки сверкали. - Почему? - Его взяли в солдаты. Два дня назад, во время битвы, он струсил и дезертировал. Мальчишка попробовал было возразить, и Ганелон ткнул его носком сапога. - Молчать! Сейчас говорю я, и говорю то, что ты сам мне рассказал! Бывший солдат отполз в сторону, как краб, и посмотрел на меня расширенными от ужаса глазами. - Что за битва? - спросил я. - Кто с кем сражался? Ганелон угрюмо улыбнулся. - Вы услышите историю, вам знакомую. Авалон бросил все свои силы в бой с армией сверхъестественных существ, которые долгие годы разоряли страну. - Вот как? - я посмотрел на мальчишку, и он опустил голову, но я успел заметить, что лицо его исказилось от страха. - ...Женщины, - говорил Ганелон. - Прекрасные и неприступные фурии. Вооруженные до зубов и одетые в доспехи. С длинными светлыми волосами и леденящим взором. Верхом на белых огнедышащих скакунах, которые питаются человеческой плотью, они выезжают из пещер, образовавшихся несколько лет назад после землетрясения. Совершая набеги по ночам, они берут в плен молодых мужчин и убивают всех остальных. Уж больно эта картина напоминает мне Черный Круг и его хранителей. - Но после смерти рогатого многие хранители остались живы, - возразил я. - И ни один из них не показался мне лишенным души. Скорее я бы сказал, что они частично потеряли память. Мне непонятно только, почему авалонцы не завалили камнями все выходы из пещер. - Они пытались это сделать, но безуспешно. Завалы таинственно исчезали, а женщин становилось все больше и больше. Я посмотрел на паренька, и он кивнул в знак согласия. Лицо его было пепельно-серым. - Отряды генерала, которого здесь называют протектором, - продолжал Ганелон, - все чаще вступали в бой с этими ведьмами, а сам он провел ночь с их предводительницей, Линтрой, то ли развлекаясь, то ли пытаясь заключить перемирие. Однако все осталось по-прежнему. После их встречи набеги возобновились, и тогда протектор решил атаковать всеми силами в надежде раз и навсегда избавить страну от нечисти. А этот, - Ганелон указал на парнишку острием шпаги, - удрал с поля боя, и теперь мы не знаем, чем закончилось сражение. - Это правда? - спросил я дезертира, который смотрел на шпагу, как зачарованный. Вздрогнув, он на мгновение встретился со мной глазами и медленно кивнул. - Интересно, - сказал я, обращаясь к Ганелону. - Похоже, перед ними стоит задача, которую мы совсем недавно решили. Жаль, конечно, что исход битвы не известен. Ганелон вздохнул и сжал эфес шпаги. - Ничего не поделаешь. А с дезертиром пора кончать. Он действительно больше ничего не знает. - Постой, постой. Насколько я понял, он пытался украсть у нас какую-то еду? - Да. - Развяжи ему руки. Мы его накормим. - Но ведь он - вор. - Не ты ли говорил мне когда-то, что ты убил человека за пару башмаков? - Конечно! Но здесь нельзя сравнивать. - Почему? - Мне это удалось. Я расхохотался. Смех помог мне снять нервное напряжение, но я никак не мог остановиться. Сначала Ганелон насупился, потом на лице его появилось изумленное выражение, в конце концов он тоже рассмеялся. Мальчишка смотрел на нас как на сумасшедших. - Ох ты! - всхлипнул Ганелон, вытирая выступившие от смеха слезы. Он схватил паренька за шиворот повернул спиной и одним движением перерезал стягивающие его руки веревки. - Пойдем, сосунок. Я тебя накормлю. Мы подошли к седельным сумкам. Мальчишка, ковыляя, шел сзади. Он с жадностью накинулся на еду и громко зачавкал, не отрывая взгляда он Ганелона. Я задумался. В стране, где бушевала война, мне будет трудно добиться желаемого. К тому же меня одолели былые страхи и сомнения при мысли о том, что отражениям грозит смертельная опасность. Я помог Ганелону разжечь небольшой костер. - Что будем делать? - спросил он. У меня не было выхода. Битвы кипят на всех отражениях, где существует Авалон. На то они и отражения. А необходимый мне порошок я мог достать только в Авалоне. Пускаясь в путь, я преследовал определенную цель, и если на моем пути мне все время встречались силы хаоса, значит, от них зависело, сумею ли я достичь этой цели. Таковы были правила игры, и я не мог жаловаться, потому что сам их придумал. - Пойдем в Авалон, - ответил я. - И пусть мое желание исполнится! Паренек испугано вскрикнул и - возможно, испытывая ко мне чувство признательности за то, что я не позволил Ганелону наделать в нем дыр, - предупредил: - Не ходите в Авалон, сэр! Ваше желание не может исполниться! Вас убьют! Я улыбнулся и кивнул, а Ганелон, ухмыляясь, небрежно произнес: - Давайте прихватим его с собой! Пусть предстанет перед военным трибуналом за дезертирство! Он еще не успел договорить, а паренек уже улепетывал со всех ног. Продолжая ухмыляться, Ганелон выхватил из-за пояса кинжал и отвел руку для броска. Я ударил его по плечу, и кинжал вонзился в землю. Паренек исчез, будто его ветром сдуло, а Ганелон расхохотался. - Напрасно вы мне помешали, - сказал он, подбирая кинжал. - Пусть живет. - Если он вернется сегодня ночью и перережет нам глотки, вы даже не успеете пожалеть о своем решении. - Не спорю. Но он не вернется, и ты это прекрасно знаешь. Ганелон пожал плечами, отрезал большой кусок мяса и начал разогревать его над костром. - По крайней мере война научила его показывать врагу пятки. Вы правы, мы можем спать спокойно. Он принялся за еду, и я последовал его примеру. Глубокой ночью я проснулся и долго лежал, глядя на звезды сквозь завесу листьев. Я думал о мальчишке-дезертире, и у меня возникло такое чувство, что наша с ним встреча - плохое предзнаменование. Я долго не мог уснуть. Наутро мы закидали костер землей и отправились в путь. К полудню мы очутились в горах, а на следующий день спустились с них и поехали по дороге, на которой виднелись свежие следы кавалеристов и пехотинцев. Однако мы никого не встретили. На другой день мы увидели несколько ферм и коттеджей, разбросанных в небольшой долине, но решили не останавливаться. Я не хотел быстро менять отражения, как в той "Демонической" скачке, когда изгнал Ганелона из страны. Мне нужно было время, чтобы все обдумать, и наш маршрут вполне меня устраивал. Но сейчас до Авалона было рукой подать. К полудню третьего дня над нами раскинулось небо Эмбера, и я молча любовался им, проезжая лес, похожий на Арденский. Правда, в нем не звучал рог Джулиана, не было Моргенштерна и гончих, которые гонялись за мной и Рэндомом несколько лет назад. Слышались лишь птичьи голоса в ветвях огромных дуплистых деревьев, беличьи разговоры, тявканье лисиц и журчание воды в ручейке. Повсюду цвели белые, голубые и розовые цветы. В воздухе веяло прохладой, и я совсем было настроился на лирический лад, когда увидел за поворотом дороги свежевырытые могилы. Чуть дальше чернели следы пепелищ, и дорога заканчивалась, уступая место изломанному кустарнику, сквозь который, видимо, прошло большое войско. Я отвернулся, проезжая мимо трупа лошади с вывалившимися внутренностями. Пахло дымом. Вскоре пейзаж вновь стал мирным, но небо Эмбера больше меня не радовало. К вечеру лес значительно поредел, и Ганелон заметил далекие огни костров к юго-востоку от Авалона. Мы свернули на первую боковую тропинку, ведущую в этом направлении, и пришпорили коней. - Может, это стоит лагерем армия протектора? - спросил Ганелон. - Или того, кто разбил его наголову, - ответил я. Он покачал головой, и рука его невольно потянулась к эфесу шпаги. Поздно вечером мы сделали привал у тонкого прозрачного ручейка, стекавшего с гор. Я выкупался, постриг бороду и тщательно почистил одежду. Наше путешествие подходило к концу, и мне хотелось хорошо выглядеть. Ганелон долго на меня смотрел, а потом тоже привел себя в порядок: ополоснул лицо и громко высморкался. По небу плыла ясная полная луна, и неожиданно я понял, что не вижу перед глазами привычной дымки. На секунду у меня перехватило дыхание, и я начал вглядываться в ранние звезды, края белых облаков, вершины далеких гор. Потом вновь перевел взгляд на луну. Она оставалась такой же ясной и сверкающей. Зрение вернулось ко мне полностью! Услыхав мой смех, Ганелон вздрогнул, но не спросил, почему я смеюсь. С трудом сдерживаясь, чтобы не запеть, я вскочил в седло. Тени удлинились, крупные звезды одна за другой загорались на небосводе. Я вдохнул полную грудь ночи, задержал дыхание, выдохнул. Я снова был самим собой. Ганелон поравнялся со мной и тихо спросил: - Как вы думаете, они выставили часовых? - Безусловно. - И я так думаю. Может, свернем в лес? - Нет. Зачем вызывать лишние подозрения? Если нас проводят в лагерь под конвоем, меня это не волнует. Мы - путешественники. - Они захотят выяснить, с какой целью мы путешествуем. - Хотим наняться на службу. Мы - вольнонаемные солдаты, узнавшие, что в этом государстве идет война. - Правдоподобно. Остается надеяться, что им не придет в голову отправить нас на тот свет, не допросив. Я вслушивался в стук копыт наших лошадей. Тропинка, по которой мы ехали, была извилистой, лес поредел. Преодолев подъем, мы очутились на вершине небольшого холма. Лагерь был виден как на ладони. Повсюду горели костры, стояли палатки, сидели и ходили люди, человек двести, насколько я мог судить. Неподалеку пасся табун лошадей. Ганелон вздохнул. - По крайней мере они похожи на обычных людей. - Да. - Значит, за нами наблюдают в эту самую минуту. Здесь слишком хороший наблюдательный пункт, чтобы не выставить часовых. - Да. Позади нас послышался какой-то шум, и резкий голос произнес: - Не двигайтесь! Я медленно повернул голову и увидел четырех солдат. Двоих - с арбалетами, двоих - со шпагами наголо. Один из них сделал шаг вперед. - Сойдите с лошадей! С правой стороны! И никаких резких движений! Мы спешились и встали поодаль друг от друга, чуть отведя руки в стороны. - Кто вы? Откуда? - спросил он. - Наемники из Лорен, - ответил я. - Мы слышали, что в Авалоне идет война, и ищем человека, который взял бы нас на службу. Мы ехали в лагерь... Надеюсь, это ваш лагерь? - А если я отвечу: "Нет, мы собираемся на него напасть"? Я пожал плечами. - В таком случае я спрошу, не хотите ли вы нанять еще двух солдат. Он сплюнул. - Протектор не нуждается в таких, как вы. Где находится Лорен? - На востоке. - Не встречались ли вам по пути... Какие-нибудь препятствия? - Что вы имеете в виду? - Ничего, - чуть помедлив, ответил он. - Сдайте оружие. Я отправлю вас в лагерь. Вам придется рассказать обо всем необычном, что вы видели на востоке. - Но мы не видели ничего необычного! - Неважно. В любом случае вас накормят. Хотя сильно сомневаюсь, что протектор захочет воспользоваться вашими услугами. Война закончилась. А сейчас - сдайте оружие. Повинуясь его приказу, из-за деревьев вышли двое солдат. Мы отдали им шпаги, взяли лошадей под уздцы и пошли вниз по склону холма. - Стойте! - внезапно воскликнул тот, кто нас допрашивал. Я повернулся и вопросительно посмотрел на него. - Как вас зовут? - Кори. - Не двигайтесь! - он подошел ко мне вплотную и стал вглядываться в мое лицо. Секунд через десять я не выдержал. - А в чем, собственно, дело? Вместо ответа он стал рыться в кошельке, пристегнутом к поясу, достал пригоршню монет и поднес их к глазам. - Черт! Слишком темно! Жаль, нельзя посветить! - Зачем? - спросил я. - Ваше лицо показалось мне знакомым, и я только сейчас вспомнил, где его видел. На старых монетах. Они все еще имеют хождение. Он нахмурился и повернулся к одному из лучников. - Правда, похож? - Да, - согласился тот. - Похож, и даже очень. - А ты не помнишь, кем он был? - Откуда мне помнить? Одним из бывших, должно быть. Меня тогда и на свете-то не было. - И я не помню. Впрочем, неважно. Идите, Кори, - вновь обратился он ко мне. - Отвечайте на все вопросы честно, и с вами поступят по справедливости. Спускаясь с холма, я почему-то представил себе что он смотрит мне в спину и чешет в затылке. Солдаты которых выделили нам в провожатые оказались не разговорчивыми. Меня это устраивало. Шли мы очень медленно, и я вспомнил рассказ паренька о сражении, которое неизвестно кто выиграл. Я достиг цели, попал в Авалон, вернее, аналог Авалона. Теперь, чтобы совершить задуманное, мне необходимо было действовать, исходя из обстоятельств. В лагере приятно пахло дымом, жареным мясом, лошадиным потом, промасленной упряжью. Отовсюду доносились разговоры, бряцало оружие, горели костры. Люди ели, пили, играли, развлекались и смотрели, как мы проходим мимо, направляясь к трем маленьким палаткам, стоящим одна подле другой. Мы остановились у первой из них, и сопровождавший нас солдат о чем-то спросил часового, совершавшего обход. Тот отрицательно покачал головой. Они разговаривали несколько минут, а затем наш солдат вернулся, перекинулся парой фраз со своим товарищем и подошел ко мне. - Протектор собрал всех офицеров на военный совет, - сказал он. - Мы сейчас стреножим ваших лошадей и отведем их на пастбище. Заберите свои вещи. Вам придется подождать нашего капитана. Мы сняли седельные сумки и вытерли лошадей насухо. Хромой пастух взял чемпиона и огнедышащего (коня Ганелона) под уздцы и повел их в табун. Мы уселись на сумки. Кто-то принес нам горячего чаю и одолжил у меня немного табаку. Наши стражники отошли в сторонку и расположились на отдых. Я наблюдал за входом в самую большую палатку, стоявшую в центре. Прихлебывал чай и думал о маленьком ночном кафе на Rue de Char et Pain в Брюсселе на отражении Земля, где я так долго жил. Достав необходимый мне ювелирный порошок, я поеду в Брюссель и заключу сделку с торговцами оружием. Мой заказ будет очень сложным, и сдерут за него три шкуры, потому что военному заводу придется строить новые поточные линии. По собственному опыту я знал, что заказать оружие мог и помимо "Интерармко". На все про все у меня уйдет три месяца. Я стал обдумывать детали, и время потекло незаметно. Часа через полтора в большой палатке зашевелились тени. Затем полог распахнулся, и люди стали выходить на улицу, оглядываясь и оживленно беседуя. Двое задержались на пороге. Я услышал их голоса, но не разобрал, о чем идет речь. Ясно было только, что командир, оставшийся в палатке дает им последние инструкции. Он даже подошел к выходу, что-то объясняя, и я успел разглядеть, что он был худ и очень высок. Наши солдаты все еще сидели в сторонке; один из них указал мне на офицера, стоявшего справа, как на капитана, который должен нас допросить. Я все еще пытался получше рассмотреть командира, но сквозь спины офицеров, естественно, ничего не увидел. Затем он вышел из палатки. Сначала я подумал, что это - игра света и тени... Но нет! Он сделал шаг вперед, и я вздрогнул. У него не было правой руки от локтя и ниже. Окровавленные бинты говорили о том, что руку он потерял совсем недавно. Левая его рука неожиданно рубанула воздух, и я почувствовал, что во мне оживают давно забытые воспоминания. У человека, на которого я смотрел были прямые каштановые волосы, сильный волевой подбородок... Ветерок раздул полы его плаща, и я увидел желтую рубашку и коричневые брюки. Неестественно быстрым движением левой руки человек запахнулся, прикрывая обрубок. Я резко встал, и голова его мгновенно повернулась в мою сторону. Глаза наши встретились, и оба мы замерли, глядя друг на друга. Затем он оттолкнул изумленных офицеров и пошел ко мне. Я услышал, как Ганелон хмыкнул и быстро поднялся на ноги. Человек остановился в нескольких шагах от меня, и его карие глаза блеснули. Он редко улыбался, но на этот раз позволил себе слабое подобие улыбки. - Пойдем со мной, - сказал он и, повернувшись, направился в палатку. Мы пошли следом, оставив седельные сумки на земле. Он отпустил взглядом двух офицеров, остановился перед входом, пропустил нас вперед и закрыл за собой полог. Я увидел походную постель, маленький стол, скамейки, сундучок. На столе горела масляная лампа, лежали карты местности, стояли бутылка вина и несколько кружек. На сундучке горела еще одна лампа. Человек сжал мне руку и вновь улыбнулся. - Корвин, - сказал он. - Все еще живой. - Бенедикт. - Я улыбнулся в ответ. - И тоже не мертвый. Сколько воды утекло! - Да. Кто твой друг? - Его зовут Ганелон. - Ганелон, - повторил Бенедикт, кивая, а затем подошел к столу и налил три кружки вина. - Твое здоровье, брат! - Твое здоровье! Мы выпили. - Садитесь, - сказал он, указывая на ближайшую скамейку. - Приветствую вас в Авалоне. - Спасибо... Протектор. Он поморщился. - Этот титул заслужен. Интересно, мог ли прежний их правитель похвастаться тем же самым? - Поверь мне, мог. Но только в другом Авалоне. Бенедикт пожал плечами. - Естественно. И хватит об этом! Где ты был? Что делал? Зачем пришел? Расскажи о себе. Мы так давно не виделись. Я кивнул. На мое несчастье фамильный этикет (не говоря о расстановке сил) требовал, чтобы я первым ответил на все его вопросы. Он был старше меня, и я вмешался - пусть по незнанию - в сферу его деятельности. Не могу сказать, что мне не хотелось быть почтительным: Бенедикт был одним из немногих, кто мне нравился и кого я уважал. Но мы действительно слишком давно не виделись, и мне не терпелось расспросить его, чтобы выведать все интересующие меня подробности. К тому же я не знал, как вести разговор. Мне было неизвестно, кому Бенедикт симпатизирует, на чьей стороне находится. Я не понимал, почему он не живет в Эмбере, и боялся оказаться в неловком положении, сморозив какую-нибудь глупость. Разговаривая с ним, мне придется быть предельно осторожным, пока я не выясню, что к чему. - Не знаешь, с чего начать? - спросил он, внимательно изучая мое лицо. - Мне безразлично, под каким соусом ты себя подашь. - Не в этом дело. Мне трудно... А, ладно. Начну с самого начала. - Я сделал глоток вина. - Так проще, хотя все, что со мной произошло, я в