сорились. Мне не нравилась идея союза с силами, которых я до конца не понимал. Особенно такого союза, который давал им определенную власть - позволять им использовать нас. Это всегда неразумно, каковы бы ни были обстоятельства. Я был против этого, но большинство думало по-другому, - он улыбнулся. - Двое против одного. Да, нас было трое. Что ж, решение было принято. Мы начали действовать. Была расставлена ловушка и отец устремился на приманку... - Он еще жив? - спросил я его. - Не знаю. Потом все пошло не так, как мы предполагали. После отъезда отца нашим следующим ходом было усиление собственных позиций. Нужно было выждать подобающее время, прежде чем объявить отца мертвым. У меня хватало забот. В идеале, нам нужна была помощь еще одного человека. Каина или Джулиана - безразлично, кого именно. Видишь ли, Блейз уже отправился в отражения и собрал там сильную армию... - Блейз? Он был одним из вас? - Совершенно верно. Мы собрались возвести его на трон, конечно, с кое-какими условиями. Фактически, это был бы триумвират. Так вот, он отправился собирать армию. Мы надеялись на бескровный переворот, но на случай, если слов окажется недостаточно для победы, должны были быть наготове. Если бы Джулиан сдал нам наземные дороги или Каин уступил нам море, мы могли бы быстро подвести войска и одержать победу силой оружия, если уж возникнет такая необходимость. К сожалению, я ошибся в выборе. По моему мнению, Каин был более продажен, чем Джулиан. Поэтому я стал деликатно прощупывать его. Сначала он был вроде бы не против, но потом либо передумал, либо с самого начала мастерски обманывал меня. Естественно, я предпочитаю первый вариант. Как бы то ни было, он в какой-то момент пришел к выводу, что ему выгоднее поддерживать другого претендента на трон. То бишь Эрика. Конечно, надежды Эрика на трон в свете отношения к нему отца казались нереальными, но отец исчез и наш замечательный ход предоставил Эрику возможность выступить в роли защитника трона. К несчастью для нас, такое положение по существу оставляло его в одной ступеньке от трона. И тут еще Джулиан последовал за Каином и вместе со всеми войсками принес присягу Эрику, защитнику отечества. Так образовалось второе трио. Эрик всенародно поклялся защищать трон, и распределение сил стало ясным. Я в это время находился в весьма неудобном положении. Вся их враждебность обрушилась на меня, поскольку они не знали, кто были мои союзники. Но они не могли бросить меня в тюрьму или подвергнуть пыткам, потому что с помощью Карт меня немедленно вырвали бы из их лап. И они хорошо понимали, что попытайся они убрать меня, неизвестные им враги нанесут ответный удар. Поэтому на какое-то время все уперлось в тупик. Они знали уже и то, что я не могу открыто выступить против них. Я находился под постоянным наблюдением. Поэтому мы избрали более хитроумный путь. Я опять был против и опять проиграл, два к одному. Мы собрались использовать те же силы, которые помогли нам избавиться от отца, для того, чтобы подорвать престиж Эрика. Если он с такой легкостью взял на себя защиту Эмбера, то нужно было только доказать, что это ему не по силам. Потом на сцену выходит Блейз, быстренько расправляется с врагами, сам занимает место защитника трона при еще большей поддержке народа. После того, как пройдет некоторое время, он взвалит на себя бремя власти, вернее, позволит взвалить. И все для блага Эмбера! - Вопрос, - прервал его я. - А Бенедикт? Я знаю, что он был в ссоре с остальными и сидел у себя в Авалоне. Но если бы что-то всерьез угрожало Эмберу... - Ты прав, - сказал Бранд, - и по этой причине частью нашего плана было занять Бенедикта его собственными делами. Я вспомнил об Авалоне, изнуренном набегами адских дев. Я вспомнил о культе на месте правой руки Бенедикта. Я открыл рот, чтобы кое-что сказать, но Бранд поднял руку. - Позволь мне закончить, Корвин. Я понимаю ход твоих мыслей. Я чувствую боль у тебя в сердце, и эта боль - близнец моей. Да, я знаю все это и еще многое, - его глаза горели страстным огнем. Он взял еще одну сигарету, и она зажглась сама собой. Он глубоко затянулся и продолжал, выдыхая дым: - Когда было принято это решение, я порвал с ними. Я видел, что риск настолько велик, что в опасности окажется сам Эмбер. И я порвал с ними... Несколько секунд Бранд молчал, наблюдая за дымом, затем снова заговорил: - Но все зашло слишком далеко, и я не мог так просто выйти из игры. Чтобы защитить себя и Эмбер, я должен был стать их противником. Переходить на сторону Эрика было слишком поздно: он не защитил бы меня, даже если бы смог. Кроме того, я был уверен, что Эрик потерпит поражение. И тут я решил применить кое-какие свои новые способности. Меня давно удивляли странные отношения между Эриком и Флорой, которая сидела в этом отражении, Земле, и притворялась, что ей там нравится. У меня было беглое подозрение, что у Эрика есть там кое-какие дела, и что она - его агент. Конечно, я не мог подобраться к Эрику достаточно близко, чтобы удовлетворить свое любопытство, но я был уверен, что будет не так уж и трудно выведать у Флоры, в чем тут дело. Так я и сделал. Внезапно, все понеслось сломя голову. Мою собственную партию заинтересовало мое местонахождение. Затем я нашел тебя и отправил на шокотерапию, чтобы вернуть память. Эрик узнал от Флоры, что на Земле все пошло кувырком. В результате обе стороны вскорости принялись усиленно разыскивать меня. Я решил, что твое возвращение позволит мне пустить по ветру планы всех, а заодно и выбраться из тупика и изменить существующее положение вещей. Право Эрика на трон снова окажется под сомнением, у тебя найдутся собственные союзники, интриги моей партии окажутся бессмысленными. К тому же, я рассчитывал, что ты не забудешь того, что сделал для тебя я. Но ты сбежал из Портеровской больницы и вот тут-то все и началось. Как я потом выяснил, искали тебя все, но по разным причинам. Но у моих бывших союзников было одно очень большое преимущество. Они разузнали, что происходит, нашли тебя и первыми оказались на месте. Само-собой разумеется, существовал очень простой способ сохранить статус-кво, при котором они остались бы в выгодном положении. После выстрелов Блейза ты вместе с машиной угодил в озеро. Блейз почти сразу умчался, думая, что дело сделано. Я вытащил тебя и оказалось, что ты еще жив. Я начал оказывать тебе первую помощь. Вспоминаю, какая неблагодарная это была работа: ведь я не знал, насколько эффективным было лечение, очнешься ли ты Корвином или Карлом Кори. Да и потом это не давало мне покоя, ведь я так и не узнал этого. Когда подоспела помощь, я быстренько смотался. Чуть позже мои союзники нашли меня и упекли в башню, откуда вы меня и вытащили. остальное ты и сам знаешь. - Не все. - Тогда скажешь, когда хватит. Я и сам все узнал только потом. Эриковы прихвостни пронюхали о катастрофе, разыскали тебя и перевели в частную клинику, чтобы ты был в полной безопасности, и распорядились держать тебя под наркозом. - Зачем Эрику понадобилась моя безопасность, особенно если учесть, что мое появление спутало ему все карты? - К этому времени семеро из нас знали, что ты жив. Слишком много. Он просто опоздал. Эрик все еще старался не напоминать остальным слова отца. Случись что с тобой в это время, когда ты находился в его власти, дорога к трону была бы для него закрыта. Если бы Бенедикт когда-нибудь узнал об этом... Или Жерар... Нет, убить тебя он не мог. После коронации - да, но сейчас - ни в коем случае. Когда стало известно, что ты жив, Эрик был вынужден открыть карты. Он назначил дату коронации и решил до нее сделать так, чтобы ты не помешал ему. Крайне поспешное решение, но я не вижу другого выхода из этого положения. Ну, остальное ты все знаешь, поскольку это произошло с тобой. - Я присоединился к Блейзу как раз тогда, когда он двинулся на Эмбер. Не слишком удачно все вышло. Бранд пожал плечами. - Могло выйти и лучше, если бы вы победили, и если бы ты как-нибудь справился с Блейзом. Но на самом деле у тебя не было шансов. Ни единого! С этого времени я перестаю понимать мотивы их поступков, но мне кажется, что этот поход был не более, чем ложной атакой. - Зачем? - Я уже сказал, что не знаю. Эрик уже был у них в руках и в ней не было необходимости. Я покачал головой. Слишком много новостей, слишком мало времени, чтобы осмыслить их. Похоже было, что многие факты - правда, если отбросить пристрастия рассказчика. И все же... - Не знаю, - начал я. - Конечно, не знаешь, - перебил он. - Но если ты спросишь, я тебе скажу. - Кто был третьим в вашей группе? - Конечно, та персона, что пырнула меня. Попробуй угадай! - Не буду. Скажи без загадок. - Фиона. Она все и задумала. - Почему ты сразу не сказал мне? - А ты бы высидел до конца рассказа? Да ты бы бросился сажать ее под стражу, обнаружил, что ее нет, переполошил бы всех остальных, начал бы расследование и потерял бы массу бесценного времени. Ты и сейчас можешь проделать все эти штуки, но зато ты слушал меня достаточно долго, чтобы убедиться, что я знаю, о чем говорю. А теперь, я скажу тебе, что важна быстрота, и что ты должен дослушать меня до конца, и как можно скорее, если ты захочешь, чтобы у Эмбера вообще остались хоть какие-то шансы - теперь, возможно, ты выслушаешь меня, а не пустишься в погоню за сумасшедшей бабой. - Гнаться за ней не стоит? - спросил я, привстав с кресла. - Пока - ну ее к чертям! У тебя есть проблемы посложнее. Ты бы сел. Я так и сделал, но задал еще один вопрос: - А может стоит, послать за ней в погоню кого-нибудь другого, хотя бы Жерара? - Она от нас не уйдет. И вполне возможно, что выслушав меня до конца, ты не станешь гоняться по отражениям за собственной сестрой. Не исключен и такой вариант с твоей стороны, мой братец Корвин. - Ладно, досказывай. Я тебя слушаю. 9 Лунный свет... призрачный свет факелов, точно огни в черно-белых фильмах... звезды... редкие прозрачные нити тумана... Я оперся на перила и смотрел на мир... Абсолютная тишина держала в объятиях ночь, спящий город, всю вселенную. Вдали - море, Эмбер, Арден, Гарнат, маяк Кабры, роща Единорога, моя гробница на склоне Колвира... Молчаливые, далеко внизу, но ясно видные. Наверное, так видят мир глаза богов, или души, свободные от тел и плывущие в небе... в середине ночи... Я приехал туда, где даже духи играют в привидения, где предметы, знаки, предзнаменования и одушевленные желания пробираются по ночным проспектам и высоким дворцовым залам небесного Эмбера. Тир-на Ног-т... Повернувшись спиной к перилам и следам древнего мира, лежащим внизу, я смотрел на улицы и темные террасы, залы владык и кварталы простолюдинов. Луна в Тир-на Ног-те светит ярко, серебря стены наших воображаемых зданий. Я двинулся вперед, опираясь на резную трость, и призраки вокруг зашевелились, появились у окон, ворот, на балконах... Невидимый, я шел по городу, и это - чистая правда, ибо я сам был призраком для тех, кто населяет Тир-на Ног-т, кто бы они ни были. Тишина и серебристый свет луны... Только приглушенное постукивание моей трости... В центре всегда собирался туман... Дворец, словно белый костер... роса, точно капли ртути на тончайшей шлифовке лепестков и ножках цветов в садах вдоль тротуаров... Луна над головой слепит глаза, подобно полуденному солнцу, затеняя звезды, бледнеющие перед ней. Серебристый свет и тишина... Сияние... Я не собирался в Тир-на Ног-т, ибо его предсказания, если можно так сказать, обманчивы, его сходство с городами и людьми, оставшимися внизу, беспокоит, и часто его пейзажи приводят к помешательству. И все же я здесь... Часть моей сделки со временем... Оставив Бранда выздоравливать под присмотром Жерара, я понял, что мне и самому пора отдохнуть, но так, чтобы о моем ранении ничего не знали. Фиона действительно сбежала. Ни с ней, ни с Джулианом нельзя было связаться через Карты. Расскажи я Жерару и Бенедикту то, что я узнал от Бранда, и они бы, несомненно, настояли бы на том, чтобы мы попытались выследить и схватить ее, их обоих. Я был абсолютно уверен, что эти попытки окажутся бесполезными. Я послал за Рэндомом и Ганелоном и удалился в свои комнаты, сообщив, что намерен мерен весь день отдыхать и спокойно размышлять в преддверии ночи, которую я проведу в Тир-на Ног-те - очень разумный поступок для эмберита в трудную пору. Я не очень-то верил в Тир-на Ног-т, но большинство других относились к нему положительно и серьезно. Поскольку время для такого паломничества было самое что ни на есть подходящее, я считал, что мое дневное затворничество никому не покажется подозрительным. Конечно, придется следующей ночью отправиться в Тир-на Ног-т, но и это было к лучшему. Теперь на то, чтобы рана зажила, у меня были день, ночь и часть завтрашнего дня. Я чувствовал, что это время будет потрачено не зря. Но всегда хочется поделиться новостями. Я поделился с Рэндомом и Ганелоном. Сидя в постели, я рассказал им о планах Бранда, Фионы и Блейза, о клике Эрик-Каин-Джулиан. Я рассказал им все, что узнал от Бранда о моем возвращении и о том, как его союзники упекли его в башню. Они поняли, почему сбежали оставшиеся в живых члены обеих группировок - Джулиан и Фиона. Несомненно, собирать свои силы. Возможно, они выступят друг против друга, но вероятность этого невелика. По крайней мере, сейчас. Скорее всего, кто-то из них двинется на Эмбер, чтобы первым захватить его. - Придется им встать в очередь и ожидать, как и всем остальным, - заявил тогда Рэндом. - Не совсем так, - ответил я ему. - Союзники Фионы и твари с Черной Дороги - одна и та же сволочь. - А круг в Лорене? - спросил Ганелон. - Того же поля ягода, только отражение другое. Они прошли долгий и длинный путь. - Вездесущие гады, - заметил со злостью Рэндом. Кивнув, я постарался все объяснить. Так я оказался в Тир-на Ног-те. Когда взошла луна и в небесах появилось слабое отражение Эмбера, с просвечивающимися через него звездами, и бледным ореолом окружили его башни, и крошечные тени замелькали на стенах, я ждал, ждал вместе с Рэндомом и Ганелоном, ждал на самой вершине Колвира, где на камне вырублены три грубых ступени. Когда лунный луч коснулся их, постепенно стала проявляться вся лестница, ведущая через огромную пропасть к небу, туда, где над морем висел город-видение. Когда светит полная луна, лестница прочнее всего. Я ступил на камень... Рэндом держал полную Колоду Карт, моя Колода лежала в кармане куртки. Грейсвандир, выкованный при лунном свете на этом самом камне, сохранял свою силу и в небесном городе, и я взял его с собой. Я отдыхал весь день, и у меня был посох, на который я мог опираться. Иллюзия времени и расстояния... Я как-то поднимался в небо, не обращавшее ни малейшего внимания на Корвина: если вы ступили на небесную лестницу, то поднимаетесь не по-порядку, со ступеньки на ступеньку. Одна нога здесь, другая там, - и четверть пути осталась позади, хотя мое плечо все еще чувствовало прощальное пожатие Ганелона. Если я пристально вглядывался в лестницу, ее мерцающая непрерывность исчезала и далеко под собой я видел океан, точно через прозрачную линзу... Я потерял счет времени, хотя после всегда кажется, что путь был недолог... Справа от меня, в глубине под волнами появились блистающие изгибающиеся очертания Рембы. Я вспомнил Мойру, подумал, как она там живет. Что станет с нашим подводным двориком, если Эмбер когда-нибудь падет? Останется ли отражение в своем зеркале целым? Или камни и люди тоже будут разбросаны, как кости в подводных казино-каньонах, над которыми летят наши корабли? Воды-убийцы молчали, оставив Корвина в смущении, хотя и почувствовал резкую боль в боку. На вершине лестницы я вошел в призрачный город, как входят в Эмбер, по бесчисленным ступенькам, вырубленным в обращенном к морю склоне Колвира. Я оперся на перила, глядя на мир... Черная Дорога уходила на юг. Ночью ее не было видно, но какое это имело значение? Я знал, куда она ведет. Вернее, Бранд сказал мне это. Поскольку, как мне казалось, он истощил отпущенный человеку запас лжи, то я считал, что знаю, куда ведет Черная Дорога. В бесконечность. От сияющего Эмбера и могучего, чистого великолепия ближайшего отражения, через постепенно темнеющие слои отражений, расходящиеся во всех направлениях, дальше и дальше, через какие-то уродливые отражения, и еще дальше, по тем мирам, которые можно увидеть только пьяным, в бреду или болезненном сне, и все дальше, мимо того места, где я вынужден остановиться... Я вынужден остановиться... Как выразить простыми словами то, что совсем непросто? Наверное, надо начать с солипсизма - утверждения о том, что ничего не существует, кроме самого человека, или, по крайней мере, как оно есть на самом деле, кроме своего собственного существования и ощущений. Где-нибудь в отражении я смогу найти все, что воображаю. Как и любой из нас. Честно говоря, это не выходит за пределы человеческого Я. Можно возразить, как это и делаем почти все мы, что мы сами создаем отражения, в которые уходим, из субстанции собственной души, что только мы сами существуем реально, что отражения, по которым мы путешествуем, всего лишь проекция наших собственных желаний. Не знаю, верен ли этот аргумент, но он достаточно весок. Он объясняет многое в отношении нашей семьи к людям, странам и вещам вне Эмбера... А именно - мы кукольники, а они - наши куклы, игрушки, конечно, иногда оживающие и даже опасные, но это входит в правила игры. По своему характеру все мы - импрессарио, и соответственно обращаемся друг к другу. Хотя вопрос "почему?" приводит сторонников солипсизма в некоторое замешательство. Всегда можно избежать этого, объявив неудобный вопрос неправомерным. Как мне часто приходилось замечать, большинство из нас в своих делах почти чистые прагматики. Почти... И все же, все же в эту стройную картину врывается один тревожный элемент. Но ведь есть место, где отражения сходят с ума... Если целенаправленно продираться сквозь отражения, слой за слоем, на каждом шагу, опять-таки преднамеренно, отдавая часть своего разума, то наконец попадаешь в безумную страну, и дальше пути нет. Зачем это делать? В надежде на озарение или на новую игру... Но когда оказываешься там, а все мы были в этой стране, то понимаешь, что дошел до края отражений или до конца собственного сознания - как мы всегда считали, это синонимы. Но теперь... Теперь я знаю, что это не так. Теперь, когда я стою в ожидании во Дворах Хаоса, и рассказываю вам об этом, я знаю, что это не так. Но я знал это и тогда, той ночью в Тир-на Ног-те, и еще раньше, когда я сражался с человеком-козлом в Черном Кругу в Лорене, знал это в маяке Кабры в тот день, когда я бежал из темниц Эмбера, когда я смотрел на загубленный Гарнат... Я знал, что это еще не конец, потому что Черная Дорога вела дальше. Она проходила сквозь безумие и хаос и продолжала свой бег. Твари, проходившие по ней, откуда-то появлялись, но я их не создавал. Каким-то образом я помог им пройти, но они появились не из моего варианта действительности. Они создали сами себя или кто-то еще создал их - в данном случае это значения не имеет - и это разрывало на части всю уютную метафизику, созданную и свитую нами за века. Они вошли в наш заповедник, они были чужаками в нем, угрожали ему, угрожали нам. Фиона и Бранд вышли за все границы и нашли что-то там, где, по убеждению остальных, ничего не существовало. В каком-то смысле эта новость стоила опасности, которую она несла с собой. Мы были не одни, а отражения в действительности не наши игрушки. Никогда уже я не смогу смотреть на отражения по-старому. И все это потому, что Черная Дорога вела на юг и уходила за конец мира, и я не смогу пройти ее до конца... Тишина и серебристый свет... Отхожу от перил, опираясь на посох, прохожу через затянутую туманом, перевитую дымкой, расписанную лунным светом ткань видений, в странный город... Призраки... тени отражений... образы вероятностей... То, что может и могло произойти... потерянная возможность... обретенная возможность... Теперь иду по бульвару... Фигуры, лица многих знакомы мне. Что они делают? Трудно сказать... Губы некоторых двигаются, на некоторых лицах оживление... Я не слышу слов. Я прохожу мимо них незамеченным. Вот одна из этих фигур... Женщина одна, она кого-то ждет... пальцы развязывают минуты, отбрасывая их в сторону... она смотрит в другую сторону, но я хочу увидеть ее лицо... Знак того, что я увижу или должен видеть его... Женщина сидит на каменной скамье под сучковатым кривым деревом... Она смотрит на дворец... Мне очень знакома ее фигура... приблизившись, я узнаю Лорен... она продолжает смотреть вдаль, мимо меня, она не слышит, что я говорю, что отомстил за ее смерть. Не в моих силах быть услышанным в Тир-на Ног-те. То, что дает мне силу, висит в ножнах у меня на боку. Вытащив Грейсвандир, я поднимаю его над головой и узоры на клинке оживают под лунным светом. Я кладу шпагу на землю между нами. - Корвин! Она быстро поднимает голову и узнает меня. В свете луны ее волосы становятся рыжеватыми. - Откуда ты взялся, ведь еще рано? - Ты ждешь меня? - Конечно. Ты же сказал мне. - Как ты попала сюда? - На эту скамью? - Нет, в этот город. - В Эмбер? Я не понимаю. Ты же сам привел меня. Я... - Ты счастлива здесь? - Ты же знаешь, что пока я с тобой, я счастлива. Я не забыл ее ровные зубы, веснушки, едва заметные за мягкой вуалью света. - Что тогда произошло? Это очень важно. Давай на минутку сделаем вид, что я ничего не знаю. Расскажи мне все, что произошло с нами после битвы в Черном Кругу Лорены. Она поморщилась и встала, отвернувшись. - Мы поссорились. Ты последовал за мной, прогнал Мелкина, мы объяснились, и я поняла, что ты был прав, и поехала с тобой в Авалон. Там твой брат Бенедикт убедил тебя начать переговоры с Эриком. Вы не помирились, но он рассказал тебе кое-что, из-за чего ты согласился временно прекратить войну. Он поклялся не вредить тебе, а ты поклялся защищать Эмбер. Бенедикт был свидетелем обеих клятв. Мы оставались в Авалоне, пока ты не раздобыл свои химикаты. Потом мы поехали в другое место, где ты купил какое-то странное оружие. Мы выиграли битву, но Эрик ранен и лежит в постели, - она повернулась ко мне. - Ты думаешь нарушить перемирие, Корвин? Скажи мне, я не ошиблась? Я покачал головой, и хотя знал, что совершаю глупость, протянул к ней руки, чтобы обнять. Я хотел прижать ее к себе, несмотря на то, что кто-то из нас двоих не существовал, не мог существовать, и когда крошечный промежуток, разделяющий нас, исчезнет, рассказать, что произошло или еще произойдет... Удар был несильным, но я споткнулся и упал навзничь поперек Грейсвандира. Мой посох отлетел на несколько шагов в сторону и валялся на траве. Встав на колени, я увидел, что ее лицо-волосы-глаза стали бесцветными. она повернула голову, ища меня, ее губы шептали беззвучные слова-призраки. Я вложил Грейсвандир в ножны, поднялся. Ее взгляд прошел сквозь меня и остановился. Ее лицо прояснилось, она улыбнулась и шагнула вперед. Я отступил в сторону, повернулся и увидел, что она бежит к приближающемуся человеку, что он сжимает ее в объятиях, увидел мельком его лицо, серебристую розу на его одеянии у самой шеи, увидел, как счастливчик-призрак склоняется к ней и целует ее. Человек, которого я никогда не узнаю, серебряный на фоне молчания. И серебра... Ухожу... Не оглядываюсь... Пересекаю бульвар... Голос Рэндома: - Корвин, все в порядке? - Да. - Видел что-нибудь интересное? - Потом, Рэндом. - Извини. И вдруг - сверкающая лестница перед дворцом... Вверх по ней, поворот направо... Теперь не торопись, потихонечку в сад... Цветы-призраки пульсируют на стебельках вокруг меня, кусты-призраки осыпаны цветами, словно застывший фейерверк. Все - без красок. Набросано только самое главное, глаз различает лишь разную силу чистого серебристого свечения. Только сущность. Может быть, Тир-на Ног-т - это особая форма отражении в реальном мире, управляемая нашим подсознанием, отражение нашей души в небе в полную величину, может, даже лечебное средство? Если все это кусочек души, то, доложу я вам, несмотря на все это серебро, ночь очень темна... и тиха. Иду... мимо фонтанов, скамеек, рощ, хитроумных альковов в лабиринтах живых изгородей... Прохожу по дорожкам, поднимаюсь по ступеням, перехожу мостики... Позади остаются кусты, деревья, редкие статуи, валуны, солнечные часы, или здесь они называются лунными? Держась правой стороны, упорно иду вперед, вскоре передо мной северный фасад дворца. Теперь налево, мимо дворика с нависшими над ним балконами, всюду призраки - на балкончиках, за ними, внутри... Обхожу дворец вокруг, просто чтобы увидеть здание садика. В истинном Эмбере при обычном лунном свете они прекрасны. Еще несколько стоящих фигур, они беседуют... Все неподвижно, кроме меня. И тут я чувствую, что меня тянет направо. Я поднимаюсь: бесплатным предзнаменованием пренебрегать не стоит. К высокой живой изгороди, внутри которой небольшая поляна. Если она еще не заросла... Давным-давно здесь было... На поляне две фигуры в объятиях друг друга. Я было отворачиваюсь, но тут они разжимают руки. Не мое дело, но... Дейдра... одна из них Дейдра. Еще до того, как они поворачиваются, я знаю, кто с ней. Как жестоко шутят силы, властвующие над этим серебром, этим молчанием, этими сценами... Назад, назад, прочь от этой изгороди... Поворачиваюсь, спотыкаюсь, падаю, снова встаю... скорее бежать отсюда... Голос Рэндома: - Корвин, все в порядке? - Потом, черт возьми, потом! - Корвин, скоро рассвет. Я хотел тебе напомнить. - Считай, что напомнил! Скорей отсюда, скорей... Время в Тир-на Ног-те - тоже сон. Невелико утешение, но все же лучше, чем ничего. Скорее прочь, скорей. Скорей... К дворцу. Яркая архитектура ума или души, сейчас более четкая, чем в действительности. Судить о совершенстве бессмысленно, но я добежал до дворца. Я должен знать, что там, внутри... Видимо, там моя цель, ибо меня неодолимо влечет туда. На сей раз я не остановился, чтобы снова поднять посох, упавший в сверкающие травы. Я знаю, что я должен идти, что я должен делать. теперь это очевидно, хотя логика, которой я влеком - это не логика бодрствующего ума. Быстрее, вверх по ступеням, к заднему порталу... Боль снова впилась мне в бок. Скорей... Через порог, во дворец... Туда, где нет сияния звезд и лунного света... Свет идет ниоткуда, он точно бесцельно плывет с места на место, иногда сливаясь в озерца. Там, где его нет, тени абсолютно черны, занавешивая большие куски комнаты, коридора, ниши и лестницы. Между тенями, сквозь тени... Теперь я почти бегу... Одноцветность моего дома... Дурное предчувствие настигает меня... Черные пятна теперь кажутся дырами в этой действительности... Я опасаюсь подходить к ним слишком близко... Боюсь провалиться в них и затеряться... Поворот, коридор... наконец-то... Вхожу... Тронный зал... Горы тьмы нагромождены там, где мои глаза должны были увидеть путь, ведущий к трону... Хотя... движение... Я иду вперед и справа от меня что-то перемещается. Тьма... Перемещается и поднимается. Когда я приближаюсь к подножию трона, в поле моего зрения появляются сапоги, потом ноги в этих сапогах. У меня в руках оказывается Грейсвандир, сам по себе находит путь к светлому пятну, снова начинает расти, обманывая глаза, меняя форму, начинает сам по себе сиять. Я ставлю левую ногу на ступень, опираюсь левой рукой о колено. Боль в заживающем боку тревожит, но ее можно терпеть. Я жду, когда чернота, пустота раздвинется словно занавес, открывающий новые театральные эффекты, которыми меня так щедро осыпала эта ночь. И тьма уходит в сторону, открывая ладонь, руку, плечо. Рука сделана из сверкающего металла, ее плоскости - словно грани драгоценного камня. Кисть и локоть - поразительное сплетение серебряных нитей, сколотых искрами. Ладонь стилизована, точно у скелета. Швейцарская игрушка, механическое насекомое, она действует, она смертоносна и по-своему красива... И тьма уходит полностью, открывая его... Бенедикт стоит у трона в небрежной позе, слегка опираясь на него левой механической рукой. Он наклоняется к трону, его губы шевелятся. И тьма уходит в сторону, я вижу, кто сидит на троне. Дара!!! Она повернулась вправо, она улыбается, кивает Бенедикту, ее губы что-то произносят. Я подхожу ближе и вытягиваю Грейсвандир вперед до тех пор, пока его острие не останавливается на впадине, чуть ниже груди. Медленно, очень медленно, она поворачивает голову и встречается со мной взглядом. Она оживает и на ее лице появляются цвета. Ее губы вновь шевелятся, и на сей раз слова доходят до моих ушей. - Кто вы и что здесь делаете? - Нет, это мой вопрос. Ответьте на него, немедленно! - Я Дара. Дара эмберская, королева Эмбера Дара. Я занимаю этот трон по праву крови и силы. А кто вы такой? - Корвин. Тоже эмберский. Не шевелиться! Я спрашивал, почему вы здесь. - Корвин умер много веков назад. Я видела его гробницу. - Она пуста. - Нет, в ней покоится тело. - Вашу родословную, быстро! Она скашивает глаза направо, где все еще стоит призрак Бенедикта. В его правой руке появляется клинок. Он кажется почти продолжением руки, но Бенедикт держит его расслабленно, небрежно. Его левая рука теперь покоится на ее плече. Глаза Бенедикта ищут меня за рукоятью Грейсвандира. Он опускает взгляд на то, что видимо для него, на клинок, и узнает рисунок на нем... - Я праправнучка Бенедикта и адской девы Линтры, которую он любил, но затем умертвил, - Бенедикт при этих словах вздрагивает, но она продолжает: - Я никогда не видела ее. Моя мать и мать моей матери родились в стране, где время течет по-иному, чем в Эмбере. Я первая из линии моей матери, кто имеет все признаки человека. А вы, лорд Корвин, всего лишь призрак из давно умершего прошлого, хотя и опасный. Я не понимаю, как вы попали сюда, но вам не следовало этого делать. Возвращайтесь в свою могилу. Не тревожьте живых. Моя рука вздрагивает. Грейсвандир на какие-то полдюйма отклоняется. Но этого достаточно. Я не успеваю увидеть выпад Бенедикта. Его новая рука приводит в действие новую кисть, а та сжимает клинок, который ударяет по Грейсвандиру. Его старая рука перекидывает Дару через ручку трона, мгновением позже подсознательный образ доходит до меня, я отскакиваю, рублю воздух, выпрямляюсь и рефлекторно занимаю боевую стойку. Схватка духов - нелепо и смешно! Это неравный бой. Он не может даже достать меня, а Грейсвандир... Но нет! Он выпускает Дару, перебрасывает меч из одной руки в другую, поворачивается на месте и сводит старую и новую руки. Его левая кисть с поворотом скользит вниз и вперед. Будь мы оба мертвы, то была бы рукопашная. На какое-то мгновение мы сцепляемся. Этого достаточно... Сверкающая механическая рука, словно свитая из лунного света и огня, тьмы и гладких поверхностей, сплошь углы, ни одной кривой линии, пальцы чуть согнуты, на ладони серебрится вытканный отдаленно знакомый узор - эта рука вылетает вперед, вперед, к моей глотке... Она промахивается, ловит меня за плечо и большим пальцем вцепляется в гортань или в ключицу, не пойму точно, во что. Я бью его левой в живот, но там пустота... Голос Рэндома: - Корвин, сейчас встанет солнце! Спускайся скорей! Я даже не могу ответить. Еще секунда-две и рука вырвет то, за что она уцепилась. Эта рука... Грейсвандир и эта рука, которая по странности чем-то похожа на мою шпагу - вот два предмета, которые существуют в моем мире и в этом городе призраков... - Я вижу тебя, Корвин! Вырывайся и иди на мою Карту! Я вырываю Грейсвандир из плена, размахиваюсь и по большой стремительной дуге опускаю его... Победить этим маневром Бенедикта или его призрак мог бы только другой призрак. Мы стоим слишком близко друг к другу и он не может отразить удар, но его искусно нанесенный контрвыпад оставил бы меня без руки, если бы на этом месте была рука смертного... Но это рука призрака и я наношу удар всей силой своей правой руки. Удар приходится по смертоносному оружию из лунного света и огня, тьмы и гладких поверхностей, вблизи того места, где оно входит в призрак. Сильно рванув меня за плечо, рука отлетает от Бенедикта и застывает, цепляясь за мое плечо. Мы оба падаем... - Вставай! Клянусь Единорогом, вставай, Корвин! Солнце всходит! Сейчас весь город исчезнет! Пол подо мной то и дело становится прозрачным, туманится. Мельком я вижу освещенные солнцем воды... я вскакиваю на ноги, едва увернувшись от призрака, бросившегося за своей потерянной рукой... она цепляется, как клещ, и бок снова болит... Внезапно я становлюсь тяжелым и океан больше не исчезает. Я начинаю проваливаться сквозь пол. Краски возвращаются в мир дрожащими розовыми полосками. С презрением отбрасывающий Корвина пол разверзается, и открывается бездна, убийца Корвина... Я падаю. - Сюда, Корвин, скорее же! Рэндом стоит на вершине горы, пытаясь дотянуться до меня рукой. Я протягиваю руку... 10 И из огня не всегда попадаешь в полымя. Мы распутали руки, ноги и встали. Я тут же снова сел на нижнюю ступень и освободил плечо от металлической руки. Крови не было. Но синяки останутся ой-ой! Я швырнул руку наземь. В лучах восходящего солнца она смотрелась не менее изысканно и угрожающе. Ганелон и Рэндом стояли рядом. - Как ты, Корвин? - В порядке, дайте только отдышаться. - Я тут поесть принес, - сообщил Рэндом. - Можем раненько здесь и позавтракать. - Вот это здорово! Рэндом начал распаковывать провизию. ганелон пнул руку ногой. - Что за чертовщина? - осведомился он. Я покачал головой: - Отчекрыжил у Бенедиктова призрака. Не знаю почему, но она сцапала меня. Ганелон наклонился, подобрал руку и внимательно осмотрел ее со всех сторон. - Я думал, что она куда тяжелей, - удивился он и помахал ею в воздухе. - Такой ручкой человека можно так отделать - мать родная не узнает. - Ясное дело. Он согнул и разогнул пальцы: - Может, настоящему Бенедикту пригодится? - Возможно, - проронил я, - правда не знаю, стоит ли предлагать ее ему, но вполне вероятно, что ты прав. - Как твоя рана? - При таких делах могла быть и хуже. После завтрака смогу ехать верхом, если только не будем нестись сломя голову. - Отлично! Кстати, Корвин, пока Рэндом возится с едой, я давно хотел тебя кое о чем спросить. Может, это и ни к месту... - Валяй, спрашивай. - Ну, для начала я вот что скажу! Я полностью на твоей стороне, иначе меня бы здесь не было. Я буду драться с кем угодно, лишь бы ты занял трон. Но каждый раз, когда речь идет о наследнике трона, кто-нибудь начинает злиться и прерывает разговор, а то и просто меняет тему. Как Рэндом, пока ты гостил в облаках. Для меня не очень важно знать, какие у тебя или у других права на трон, но все-таки любопытно, откуда такие раздоры. Я вздохнул и немного помолчал. - Хорошо, - произнес я через некоторое время. - Хорошо. Если мы сами не можем разобраться в своих делах, то для постороннего они, наверное, вообще темный лес. Бенедикт самый старший из нас. Его матерью была Симнея. Она родила отцу еще двух сыновей - Озрика и Финндо. Потом... как бы поточнее выразиться... в общем, Файла родила Эрика. После этого отцу чем-то не понравился брак с Симнеей и он аннулировал его. Как говорят в моем старом отражении - с самого начала. Хитрый фокус, а? Но он же был королем! - Выходит, все они стали незаконнорожденными? - Не совсем так. Их положение стало менее ясным. Как я понимаю, Озрика и Финндо это здорово разозлило, но они вскоре скончались. Бенедикт либо разозлился меньше, либо оказался благоразумнее прочих. Он не стал поднимать шума. Потом отец женился на Файле. - И Эрик стал его законным сыном? - Стал бы, если бы отец формально признал его. Он обращался с ним так же, как и с остальными, но никогда не заявлял об этом официально. Возникли бы осложнения с семьей Симнеи, а в то время их позиции усилились. - Но он обращался с ним, как со своим собственным сыном... - Да, но позже он официально признал Льювиллу. Она родилась вне брака, но он решил признать отцовство. Как же ненавидели ее за это все дружки Эрика! Ведь его положение стало еще более сомнительным. Ну вот, а потом Файла стала моей матерью, я родился в браке, а потому являюсь первым из тех, у кого есть несомненное право на трон. Если ты переговоришь с остальными, то у них, вероятно, найдутся свои аргументы, но факты остаются фактами, вот так-то. Правда, Эрик мертв, а Бенедикта трон не интересует, и все это кажется совсем не таким важным, как когда-то... Вот такие дела, Ганелон. - Кажется, понимаю, - промолвил он. - Тогда еще вопрос... - Что еще? - Кто следующий? То есть, случись что с тобой... Я покачал головой. - Дальше все еще больше запутывается. Должен был быть Каин, но он мертв. Значит, все перешло бы к детям Клариссы, рыжим. Блейзу, а потом к Бранду. - Кларисса? А что стало с твоей матерью? - Умерла родами. Дейдра. Отец потом долго не женился, и когда, наконец, решил это сделать, то выбрал себе рыжеволосую девку из далекого южного отражения. Я ее никогда не любил. Через некоторое время отец стал разделять мои чувства и начал пошаливать на стороне. После того, как в Рембе родилась Льювилла, они было помирились, в результате чего родился Бранд. Когда они разошлись окончательно, отец назло Клариссе признал Льювиллу. По крайней мере, мне так кажется. - Женщин ты не считаешь претендентками? - Нет. Они не подходят для того, да и сами не рвутся на трон. Но, если считать их, то Фиона была бы впереди Блейза, а после него - Льювилла. После Клариссиных деток идут Джулиан, Жерар и Рэндом. Ах, извини, перед Джулианом еще есть Флора. Даты браков тоже надо учитывать, но окончательный порядок никто не оспаривает. Ну, на этом и закончим. - Ну что ж, закончим, - согласился Ганелон. - Значит, если ты умрешь, то на трон сядет Бранд? - Как сказать... он сам сознался, что предал нас, и никто не пылает к нему особой любовью. В его нынешнем положении вряд ли кто примет его как короля. Но не думаю, чтобы это заставило его отказаться от борьбы. - Но ведь в таком случае королем станет Джулиан! Я пожал плечами. - Если я не люблю Джулиана, то это еще не значит, что он не подходит для трона. Честно говоря, он может оказаться очень энергичным монархом. - Вот он и пырнул тебя ножом в качестве доказательства, - закричал Рэндом. - Идите есть. - И все-таки я не думаю, что это был он, - произнес я, поднимаясь на ноги и направляясь к корзинам с едой. - Во-первых, не вижу способа, которым он мог бы попасть в мою комнату. Во-вторых, все это уж слишком очевидно. В-третьих, если я в ближайшее время умру, то наследника выберет Бенедикт. Это известно всем. Он старший, он умен и силен. Он, к примеру, может просто заявить: "Идите вы к черту с вашими сварами, я - за Жерара". И на этом все кончится. - А что, если он решил изменить собственное положение и захочет сам занять трон? - спросил Ганелон. Мы уселись на землю и разобрали оловянные тарелки, которые Рэндом наполнил едой. - Если бы он стремился к короне, то давно бы получил ее, - ответил я. - Ребенка от аннулированного брака можно расс