такую ситуацию? Он пожал плечами. - Я уже ответил на это. Этого раньше никогда не проделывали. Откуда мне знать? - Но я думаю, что ты знаешь, или можешь сделать на этот счет очень хорошую догадку. Я думаю, что именно это-то ты и планируешь. Именно это ты и хочешь попробовать - потому что это все, что тебе теперь осталось. Я воспринимаю такие действия с твоей стороны, как указание, что отец преуспел и что ты дошел до своей последней карты. Вот для этого тебе нужен я и нужен Камень. Ты не сможешь получить ни того, ни другого. Он вздохнул. - Я ожидал от тебя большего. Ты неправ, но оставим это. Выслушай. Чем потерять все, я предпочту поделить королевство с тобой. - Пропади ты пропадом, Бранд, - вежливо ответил ему я. - Ты лжешь! - Да, ясно, когда это тяжелое испытание будет пройдено, я буду настроен. Ты дашь мне Камень, я начертаю новый Лабиринт, и мы снова у дел. Ничего не разваливается, все держится, жизнь продолжается. - А что насчет Хаоса? - Новый Лабиринт будет неиспорченным. У них больше не будет дороги, дающей им доступ к Эмберу. - Раз отец умер, как будет управляться Эмбер? Он криво улыбнулся. - Мне полагается кое-что получить за свои муки, не так ли? Я буду в этом рисковать своей жизнью, а шансы не так уж и хороши. Я улыбнулся ему в ответ. - Учитывая куш, что помешает мне сыграть самому? - осведомился я. - То же самое, что помешало преуспеть отцу - все силы Хаоса. Они созываются своего рода космическим рефлексом, когда начинается такой акт. У меня было больше опыта с ними, чем у тебя. У тебя не будет ни единого шанса, а у меня может быть. - А теперь давай допустим, что ты мне лжешь, Бранд. Или давай будем добрыми и допустим, что ты видел сквозь всю эту сумятицу нечетко. Что, если отец преуспел? Что, если новый Лабиринт существует прямо сейчас? Что произойдет, если ты сделаешь еще один, здесь, сейчас? - Ты боишься, - заявил он. - Боишься меня. Я не виню тебя за нежелание доверять мне. Но ты совершаешь ошибку. Я сейчас нужен тебе. - Тем не менее, я свой выбор сделал. Он сделал шаг ко мне. Еще один... - Все, что ты хочешь, Корвин. Я дам тебе все, что ты потрудишься назвать. - Я был с Бенедиктом в Тир-на Ног-те, - сказал я. - Глядя его глазами, слушая его ушами, когда ты сделал ему такое же предложение. Подавись им, Бранд. Я собираюсь продолжить свой путь и выполнить свою задачу. Если ты думаешь, что сможешь меня остановить, то сейчас такое же подходящее время, как и любое другое. Я начал идти к нему. Я знал, что убью его, если доберусь до него. Я также чувствовал, что не доберусь до него. Он повторил: - Ты совершаешь большую ошибку, Корвин. Я ответил ему: - Подумаю. По-моему, я делаю именно то, что надо. - Я не буду с тобой драться, - поспешно заявил он. - Не здесь. Не над бездной. Ты, однако, имел свой шанс. Когда мы встретимся с тобой в следующий раз, я отниму у тебя Камень. - Какая тебе от него польза, ненастроенному? - Может, есть еще способ для меня суметь это сделать. Более трудный, но возможный. Ты имел свой шанс. Прощай. Он отступил в лес. Я последовал за ним, но он исчез. Я покинул это место и поскакал дальше, по дороге над ничем. Мне не нравилось думать о возможности того, что Бранд мог говорить правду. Или, по крайней мере, часть ее. Но сказанное им продолжало возвращаться и досаждать мне. Что, если отец потерпел неудачу? Тогда я занимался бесполезным делом. Все уже было кончено, и это было просто делом времени. Я не любил оглядываться назад, просто на случай, что меня кто-то догоняет. Я перешел на умеренную скорость скачки через Отражения. Я хотел попасть к остальным, прежде чем волны Хаоса доберутся до такой дали, просто чтобы дать им знать, что я сохранил веру, и дать им увидеть, что, в конечном итоге, я попытался сделать все, что в моих силах. Тут я задумался, как там шла настоящая битва. Или началась ли она в пределах тех временных рамок? Я пронесся по мосту, который теперь расширялся под светлеющим небом. Когда он принял аспект золотистой равнины, я подумал об угрозе Бранда. Сказал ли он, что сказал, просто для того, чтобы вызвать сомнения, увеличить мою неуютность и повредить моей эффективности? Возможно. И все же, если ему требовался Камень, он должен был устроить мне засаду. А я питал уважение к той странной власти, что он приобрел над Отражениями. Казалось почти невозможным подготовиться к нападению того, кто мог следить за каждым моим ходом и мгновенно перемещаться в место, дававшее ему наибольшие преимущества. Как скоро это может произойти? Не слишком скоро, полагал я. Сперва он захочет потрепать мне нервы, а я и так уже устал и был более, чем малость запален. Раньше или позже. Мне было невозможно проскакать такое огромное расстояние в один переход, как бы я не ускорял скачку через Отражения. Мимо пролетали кружась вокруг меня и заполняя мир розовые, оранжевые и зеленые туманы. Земля под нами звенела, как металл. Иногда музыкальные тона, словно звон хрусталя над головой. Мысли мои плясали. Воспоминания о многих мирах приходили и уходили без порядка. Ганелон, мой друг-враг, и мой отец, враг-друг, сливались и распадались, распадались и сливались. Где-то один из них спросил меня, имею ли я право на трон. Я думаю, что это был Ганелон, желающий знать наши различные оправдания. Теперь я знал, что это был отец, желавший знать мои чувства. Он рассудил, он принял свое решение. Я отказался. Было ли тут виновато остановившееся развитие, желание быть свободным от такого бремени, или дело было во внезапном просвещении, основанном на всем, что я испытал в последние годы, медленно растущем во мне, дающем мне более зрелый взгляд на роль монарха помимо ее мгновенной славы, я не знаю. Я вспоминал свою жизнь на отражении Земля, как выполнял приказы, как отдавал их. Передо мной проплывали лица людей, которых я узнал за века - друзей, врагов, жен, любовниц, родственников. Лорена, казалось, подзывала меня, Мойра смеялась, Дейдра плакала. Я снова сражался с Эриком. Я вспоминал свой первый проход через Лабиринт, мальчишкой, и позже, когда шаг за шагом мне возвращали все мои воспоминания. Убийства, кражи, мошенничества, соблазнения вернулись потому, что, как говорил Мэллори, они были там. Я даже не способен был их всех правильно разместить, в смысле времени. Не было никакого особого беспокойства, потому что не было никакой особой вины. Время, время и еще раз время смягчило грани того, что порезче, сделало во мне свои изменения. Я смотрел на свои прежние "Я" как на других людей, знакомых, которых я перерос. Я дивился, как это когда-нибудь я мог быть кем-нибудь из них. Когда я мчался вперед, сцены из моего прошлого, казалось, материализовывались в тумане вокруг меня. Тут нет никакого поэтического преувеличения. Битвы, в которых я участвовал, принимали осязаемую фирму, если не считать, конечно, полного отсутствия звука - блеск оружия, цвета мундиров, знамена и кровь. И люди - большинство из них умерло - двинулись из моей памяти вокруг меня в немом мультфильме. Никто из них не был членом моей семьи, но все они были людьми, некогда что-то значащими для меня. И все же в этом не было никакой особой системы. Тут были благородные деяния, равно как и постыдные, враги, равно как и друзья - и никто из участвовавших персон не замечал моего присутствия, все было захвачено в какой-то давно прошедшей последовательности действий. Я тогда гадал о природе места, через которое проезжал. Не было ли оно какой-то разбавленной версией Тир-на Ног-та, с какой-то чувствительной к мысли субстанцией поблизости, что вытягивала из меня эту панораму. "Вот это и есть твоя жизнь?" Или я просто начал галлюцинировать? Я был утомлен, обеспокоен, встревожен, расстроен и проезжая по пути, обеспечивающему монотонной мягкой стимуляцией такого рода чувств, что велит грезить наяву... Фактически, я понял, что потерял где-то ранее контроль над Отражениями и теперь просто продолжал следовать прямолинейно через этот ландшафт, пойманный этим спектаклем в капкан своего рода наружного нарциссиэма... Тут я понял, что должен остановиться и отдохнуть - вероятно, даже немного поспать - хотя я боялся это делать в таком месте. Мне придется вырваться на волю и продолжать путь до более спокойного, пустынного местечка... Я исказил свое окружение. Я выворачивал все кругом. Я вырвался на волю. Вскоре я скакал по неровной, гористой местности, а после быстро добрался до пещеры, что я пожелал. Мы въехали в нее и я позаботился о Звезде. Я поел и выпил ровно столько, чтобы притупить чувство голода. Костра я не развел. Я завернулся в свой плащ и в прихваченное с собой одеяло. Грейсвандир я держал в правой руке. Я лежал во тьме у входа в пещеру. Я чувствовал себя немного дурно. Я знал, что Бранд лжец, но его слова все равно беспокоили меня. Но я всегда хорошо умел засыпать, я закрыл глаза и отключился. 5 Меня пробудило ощущение присутствия, или, может быть, это был шум и ощущение присутствия. Что бы там ни было, я проснулся и был уверен, что я не один. Я сжал покрепче Грейсвандир и открыл глаза. Помимо этого я не шелохнулся. Мягкий свет, вроде лунного, лился через вход в пещеру. Как раз у входа стояла фигура, возможно, человеческая. Освещение было таким, что я не мог сказать: стояла ли она лицом ко мне, или лицом наружу. Но затем она сделала шаг ко мне. Я очутился на ногах и острие моего меча уперлось ему в грудь. Фигура остановилась. - Мир, - произнес мужской голос на тари. - Я просто укрылся от грозы. Нельзя ли мне с вами разделить пещеру? - Какой грозы? - спросил я. Словно в ответ донесся раскат грома, за которым последовал порыв ветра, пахнущего дождем. - Ладно, это, во всяком случае, правда, - сказал я. - Располагайтесь поудобнее. Он сел, полностью зайдя спиной к правой стенке пещеры. Я сложил свое одеяло, чтобы было помягче, и уселся напротив его. Нас разделяло метра четыре. Я нашел свою трубку, набил ее, а затем попробовал чиркнуть спичкой, бывшей со мной с Отражения Земля. Она зажглась, сберегая мне массу трудов. Табак имел хороший запах, смешанный с влажным ветерком. Я прислушивался к звукам дождя и разглядывал силуэт своего безымянного спутника. Я обдумывал несколько возможных опасностей, но обращался ко мне отнюдь не голос Бранда. - Это не естественная гроза, - сказал он. - О? Как это так? - Хотя бы потому, что она идет с севера. Они здесь никогда не приходят с севера, в это время года. - Вот так-то и ставятся рекорды. - И еще потому, что я никогда не видел, чтобы гроза вела себя подобным образом. Весь день я наблюдал за ее наступлением - просто твердая линия, медленно двигающаяся, с фронтом, словно лист стекла. Молний столько, что она выглядит словно чудовищное насекомое с сотней сверкающих ног. Крайне неестественно. А за ней все становится очень искаженным. - При дожде такое случается? - Не так, все, кажется, меняет свой облик. Плывет. Словно мир тает - или... Я содрогнулся. Я думал, что достаточно далеко опередил темные волны, чтобы немного отдохнуть. И все же он мог быть неправ и это могло быть просто необычной грозой. Но я не хотел рисковать и повернулся к глубине пещеры, свистнул. Ни ответа, ни привета. Я вошел туда и пошарил наощупь. - Что нибудь случилось? - Пропал мой конь. - Он не мог уйти? - Должно быть, ушел. - Я, однако, думал, что у Звезды больше здравого смысла. Я подошел ко входу в пещеру, но ничего не смог увидеть. За миг, что я пробыл там, я наполовину вымок. Я вернулся на свое место у левой стены. - Мне это кажется достаточно заурядной грозой, - сказал я. - В горах они иногда бывают очень сильными. - Наверное, вы знаете эту местность лучше меня? - Нет, я просто путешествую - дело, которое мне лучше продолжить. Я коснулся Камня, мысленно втянулся в него, почувствовал грозу вокруг себя и приказал ей убраться, красными пульсациями энергии, соответствующими ударам моего сердца. Затем я привалился спиной к стенке пещеры, нашел еще одну спичку и снова раскурил трубку. Силам, которыми я манипулировал, потребуется еще некоторое время, чтобы выполнить свою работу против грозового фронта таких размеров. - Она будет длиться не слишком долго, - сказал я... - Откуда вы знаете? - Привилегированная информация. Он тихо рассмеялся. - По некоторым версиям именно так наступает конец света - начавшись со страшной грозы, пришедшей с севера. - Это верно, - сказал я. - И тут все так. Беспокоиться, однако, не о чем. В самом скором времени все так или иначе кончится. - Это камень, что у вас на шее... Он испускает свет? - Да. - Вы, однако, шутили, что это - конец. Не правда ли? - Нет. - Вы заставляете меня думать о той строке Священной Книги: "Архангел Корвин проследует перед грозой, с молнией на груди..." Вас ведь звать не Корвин, не так ли? - А как там звучит остальное? - "... Когда спросят, куда он путь держит, скажет он: "К концам Земли", куда идет он, не зная, какой враг поможет ему против другого врага, ни кого коснется Рог". - Это все? - Все, что есть об архангеле Корвине. - В прошлом я сталкивался с такой же трудностью при чтении Писания. Оно рассказывает достаточно тебе, чтобы заинтересовать, но никогда не достаточно, чтобы была реальная польза. Впечатление такое, словно автор получает острое наслаждение, поддразнивая. Один враг против другого? Рог? Мне это не по зубам. - А куда вы все-таки путь держите? - Не слишком далеко, если не смогу найти своего коня. Я вернулся ко входу в пещеру. Теперь наступило некоторое прояснение, со свечением словно от луны, за какими-то тучами на западе, и другими на востоке. Я посмотрел в обе стороны вдоль тропы и вниз по склону на долину. Нигде не было видно никаких лошадей. Я повернулся обратно к пещере. Но как раз когда я это сделал, я услышал далеко внизу тонкое ржание Звезды. Я крикнул в пещеру незнакомцу: - Я должен ехать. Можете взять себе одеяло. Не знаю, ответил ли он, потому что тогда я вышел под морось, выбирая себе дорогу вниз по склону. Снова я оказал влияние через Камень, и морось прекратилась, смягчившись туманом. Камни были скользкими, но я спустился вниз до половины склона не споткнувшись. Тут я остановился: и чтоб перевести дух, и чтоб уточнить свои координаты. С этой точки я не был уверен, с какого именно направления донеслось ржание Звезды. Лунный свет стал немного сильнее, видимость лучше, но я ничего не увидел, изучая перспективу перед собой. Несколько минут я прислушивался. Затем я снова услышал тонкое ржание - снизу, слева от меня, неподалеку от валуна или темного скального выхода. У его основания, кажется, была какая-то сумятица теней. Двигаясь с максимальной быстротой, на какую я осмеливался, я проложил свой курс в том направлении. Достигнув наземного уровня, я поспешил к месту действия, прошел очаги наземного тумана, слегка расшевеленные ветерком, дующим с запада. Я услышал скрежещущий, хрустящий звук, как будто что-то тяжелое катили или толкали по каменной поверхности. Затем я уловил отблеск света на темной массе, к которой я приближался. Подобравшись поближе, я увидел в треугольнике света силуэты маленьких, человекообразных фигур, пытавшихся сдвинуть огромную каменную плиту. С их направления доносилось слабое эхо клацания и новое ржание. Затем камень начал двигаться, поворачиваясь, словно дверь, каковой он в действительности и являлся. Освещенный участок уменьшился, сузился до лучины и исчез с гулким звуком, но не раньше, чем прошли сперва трудившиеся фигурки. Когда я, наконец, добрался до каменной массы, все снова стало безмолвным. Я приложился ухом к камню, но ничего не услышал. Но кем бы они ни были, они забрали моего коня. Я никогда не любил конокрадов и убил в прошлом немало их. А прямо сейчас я нуждался в Звезде, как редко нуждался в коне. Так что я принялся шарить наугад, ища края этих каменных ворот. Было не слишком трудно выявить кончиком пальцев их контуры. Я, вероятно, нашел их скорее, чем отыскал бы при дневном свете, когда все сливалось и смешивалось. Узнав их местонахождение, я затем поискал дальше, нащупывая какую-нибудь ручку, за которую я мог бы потянуть. Они, казалось, были ребята маленькие, так что я посмотрел пониже. Наконец, я обнаружил то, что могло быть подлежащим местом и ухватился за него. Затем я потянул на себя, но они оказались упрямыми. Либо они были непропорционально прочными, либо в них имелась какая-то упущенная мной хитрость. Не имеет значения. Тут не время для тонкостей, а время для грубой силы. Я и разозлился, и спешил, так что решение было принято. Я снова принялся тянуть плиту на себя, напрягая мышцы рук, плеч, спины, желая, чтобы поблизости оказался Жерар. Дверь затрещала. Я продолжал тянуть. Она слегка продвинулась, на дюйм, наверное, и застряла. Я не ослабил стараний и увеличил свои усилия. Она снова затрещала. Я откинулся назад, переместил свой вес и уперся левой ногой в каменную стенку сбоку от портала. Потянув на себя, я одновременно оттолкнулся ногой. Опять раздался треск и некоторый скрежет, когда она снова продвинулась - еще на дюйм с чем-то. Затем она остановилась и я мог стронуть ее. Я выпустил ручку и постоял, размышляя и отдыхая. Затем я привалился к ней плечом и толкнул дверь обратно в полностью закрытое положение. Сделал глубокий вдох и снова схватился за нее. Я снова поставил левую ногу туда, где она побывала. На этот раз никакого постепенного нажима. Я рванул и оттолкнулся одновременно. Изнутри раздался треск лопающегося засова и лязг, и дверь прошла вперед примерно на полфута, скрежеща на ходу. Но она, кажется, ходила теперь посвободней, так что я поднялся на ноги и сменил свою позицию на противоположную - спиной к стене - и нашел вполне достаточную точку приложения силы, чтобы толкнуть ее наружу. На этот раз она продвинулась легче, но я не мог удержаться от того, чтобы упереться в нее ногой, когда она начала открываться, и толкнул ее что было сил. Она пронеслась полные 180 градусов, врезалась в скалу по другую сторону с сильным гулким звуком, разбилась в нескольких местах на куски, закачалась, упала и ударилась о землю с грохотом, заставившим ее содрогнуться, разбиваясь на новые осколки, когда она столкнулась с ней. Грейсвандир снова был у меня в руке, прежде чем она упала, и, резко пригнувшись, я прокрался быстро посмотреть за угол. Свет... за углом было освещение... от маленьких ламп, висевших на крючьях вдоль стены... Рядом с лестницей... Спускается вниз... К месту, где больше света и есть какие-то звуки... Вроде музыка... Но в поле зрения никого нет. Я б подумал, что поднятый мной адский грохот привлечет чье-нибудь внимание, но музыка продолжалась. Либо шум каким-то образом не донесся, либо они плевать на него хотели, как бы там ни было. Я поднялся и перешагнул через порог. Моя нога наткнулась на металлический предмет. Я поднял и изучил его. Вывороченный засов. Они заперли за собой дверь. Я бросил его через плечо обратно и принялся спускаться по лестнице. Музыка - скрипки и волынки - стала громче, когда я приблизился. По ослаблению света я увидел, что справа от меня у подножья лестницы был какой-то зал. Ступеньки были маленькие и их было много. Я не трудясь подкрадываться спешил вниз в залу. Когда я повернул и заглянул в зал, то увидел сцену из сна какого-то пьяного ирландца. В задымленной, освещенном факелами зале орды краснолицых людей, одетых в зеленое, в метр ростом, плясали под музыку или поглощали то, что походило на кружки эля, топая ногами, хлопая по столам и друг другу, ухмыляясь, смеясь и крича. Вдоль одной стены выстроились огромные бочонки и перед початым выстроилась очередь из множества пирующих. В яме, на противоположном конце помещения, горел огромный костер, его дым, всасывался через трещину в скальной стене, над парой тянувшихся куда-то пещерных проходов. Звезда была привязана к кольцу в стене, рядом с этой ямой, и коренастый маленький человечек в кожаном фартуке точил какие-то подозрительные на вид инструменты. Несколько лиц повернулись в моем направлении, раздались крики и музыка внезапно прекратилась. Молчание было почти совершенно. Я поднял меч над головой и направился через зал к Звезде. К тому времени все лица были повернуты в моем направлении. - Я пришел за своим конем, - сказал я. - Либо вы приведете его мне, либо я пойду и заберу его. Во втором случае будет намного больше крови. Справа от меня один из мужчин, побольше и более седой, чем большинство других, прочистил горло. - Прошу прощения, - начал он. - Но как вы попали сюда? - Вам понадобится новая дверь, - вместо объяснения ответил я. - Идите и посмотрите, если интересуетесь, если от этого есть какая-то разница - а она может быть. Я подожду, - я шагнул в сторону и встал спиной к стене. - Я это сделаю, - кивнул он и стремглав бросился вон. Я чувствовал, как моя порожденная гневом сила перетекает в Камень и обратно ко мне. Одна часть хотела прорубить, пробить себе дорогу через зал, другая хотела более человеческого урегулирования расхождения с людьми настолько меньшими, чем я, а третья и, наверное, более мудрая часть предполагала, что маленькие ребята могут быть не такими уж слабыми противниками. Поэтому я ждал, какое впечатление произведет мой подвиг с открыванием двери на их делегата. Спустя несколько минут он вернулся, делая большой круг, обходя меня. - Приведите человеку его коня, - сказал он. По залу пробежал внезапный шквал разговора. Я опустил меч. - Приношу свои извинения, - сказал тот, кто отдал приказ. - Мы не желаем никаких неприятностей с такими, как вы. Поищем продовольствия где-нибудь в другом месте. Никаких недобрых чувств, я надеюсь? Человек в кожаном фартуке отвязал Звезду и двинулся в моем направлении. Пирующие расступились и дали дорогу, когда он провел коня через зал. Я вздохнул. - Я просто буду считать инцидент исчерпанным, прощу и забуду, - пообещал я. Человечек схватил с ближайшего стола кубок и передал его мне. Увидев выражение моего лица, он сам пригубил из него. - Тогда не присоединитесь ли к нам за столом? - Почему бы и нет? - сказал я. И, взяв кубок, осушил его, тогда как он сделал то же самое со вторым. Он издал легкое рычание и ухмыльнулся. - То крайне маленький глоток для человека ваших размеров, - сказал он тогда. - Позвольте мне вам принести еще один на дорожку. Это был приятный эль, а я после своих усилий испытывал жажду. - Ладно, - согласился я. Он крикнул поднести еще, когда мне доставили Звезду. - Вы можете намотать поводья на этот крюк, - сказал он, показывая на низкий выступ около дверей. - И он будет в безопасности в стороне. Я кивнул и сделал это, когда отошел тот мясник. Никто больше не пялился на меня. Прибыл кувшин с элем и человек вновь налил из него наши кубки. Один из скрипачей заиграл новый мотив. Спустя несколько мгновений к нему присоединился другой. - Посидите немного, - предложил гостеприимный хозяин, толкнув ногой скамью в моем направлении. - Держитесь, если вам угодно, спиной к стене. Никаких фокусов не будет. Я сел, обогнув стол, он уселся с кувшином вина между нами. Хорошо было посидеть несколько минут, отвлечь хоть ненадолго свои мысли от моего путешествия, пить темный эль и слушать веселый мотив. - Я не стану вновь оправдываться, - сказал мой новый собеседник. - Да и объяснять тоже. Мы оба знаем, что не было никакого неверного понимания. Но право - на вашей стороне, это ясно видно, - он усмехнулся и подмигнул. - Поэтому я тоже считаю инцидент исчерпанным. Мы не умрем с голоду. Просто сегодня ночью не попируем. Замечательный камень у вас на груди. Не расскажите ли мне о нем? - Просто камушек, - сказал я. Снова начались танцы. Голоса стали громче. Я прикончил свой эль и он снова наполнил мой кубок. Заколыхался огонь. Ночной холод убрался из моих костей. - Уютное у вас здесь местечко, - заметил я. - О, да. Именно так. Служило оно нам с незапамятных времен. Не хотите ли осмотреть? - Спасибо. Нет. - Я так и думал, но моим долгом хозяина было предложить. Мы так же будем рады, если вы присоединитесь к танцам, если пожелаете. Я покачал головой и рассмеялся. Мысль, что я буду скакать в этом местечке, вызвала у меня образы из Свифта. - Все равно спасибо. Он извлек глиняную трубку и принялся набивать ее. Я выбил свою собственную и сделал тоже самое. Всякая опасность, казалось, миновала. Он был достаточно добродушным маленьким парнем, а другие казались теперь безвредными с их музыкой и танцами... И все же... Я знал рассказы из другого места, далеко, ох, далеко отсюда... Проснешься утром голый, в каком-нибудь поле, а все следы этого заведения пропали... знал все же... Несколько глотков не казались большой опасностью. Они согревали меня теперь, а пронзительность волынок и пиликанье скрипок были приятными после поворотов в скачке через Отражения, от которых немеет мозг. Я прижался спиной к стене и задымил трубкой. Я наблюдал за танцующими. Человечек все говорил, говорил. Все прочие игнорировали меня. Хорошо. Я слушал какую-то фантастическую байку о рыцарях, войнах и сокровищах. Хотя я слушал ее меньше, чем вполуха, она убаюкивала меня, и даже выудила несколько смешков. Внутри, однако, мое скверное "Я" предупреждало меня: "Ладно, Корвин, ты принял достаточно, время прощаться и уходить..." Но мой стакан казалось по волшебству наполнился вновь, и я принял его и пригубил из него. Еще один, еще один. Это - о'кей. - Нет, - сказало мое другое "Я", - он зачаровывает тебя. Разве ты этого не чувствуешь? Я не чувствовал, что какой-то карлик сможет так перепить меня, что я окажусь под столом. Но я был утомлен, а поел мало. Наверное, было бы осмотрительней... Я почувствовал, что клюю носом. Я положил трубку на стол. Каждый раз, когда я моргал, требовалось, кажется, все больше времени, чтобы вновь открыть глаза. Я теперь приятно согрелся, при всего лишь слабеньком милом покалывании онемения в моих мускулах. Я себя дважды поймал на том, что клюю носом. Я попытался думать о своем задании, о своей личной безопасности, о Звезде... Я что-то пробормотал, все еще смутно бодрствуя за своими веками. Было бы так хорошо, просто оставаться в таком же состоянии еще полминуты... Музыкальный голос человечка стал монотонным, упал до гудения. В самом деле не имело значения, что он говорил. Заржала Звезда. Я резко выпрямился, широко раскрыв глаза и открывшаяся передо мной сцена начисто вымела всякий сон у меня из головы. Музыканты продолжали свое выступление, но теперь никто не танцевал. Все пирующие тихо приближались ко мне. Каждый держал что-нибудь в руке - кубок, дубину, меч... Тот, что в кожаном фартуке, размахивал своим секачом. Мой собеседник как раз притащил толстую палку оттуда, где она стояла у стены. Несколько из них замахивались мелкими кусками мебели. Из пещер, неподалеку от ямы с костром, появлялись все новые и у них были камни и дубины. Всякие следы веселья исчезли, и их лица теперь либо ничего не выражали, скривившись в гримасах ненависти, либо очень мерзко улыбались. Гнев мой вернулся, но он не был добела раскаленным, оставленный мной ранее. Глядя на эту орду перед собой, я не имел ни малейшего желания возиться с ней. Пришла поумерившая мои чувства осмотрительность. У меня было задание. Мне не следует здесь рисковать своей головой, если я смогу придумать другой способ управиться с делом. Но я был уверен, что разговорами мне не отделаться. Я глубоко вздохнул. Я увидел, что они готовы броситься на меня, я подумал вдруг о Бранде и Бенедикте в Тир-на Ног-те. Бранд-то ведь даже не был полностью настроен на Камень. Я снова зачерпнул сил из этого огненного камушка, становясь подтянутым и готовым положить вокруг себя кучу трупов, если дело дойдет до этого. Но сперва я попробую добраться до их нервной системы... Я не был уверен, как сумел сделать Бранд, поэтому я просто потянулся к Камню, как я поступал, когда менял погоду. Странное дело, музыка по-прежнему играла, как будто эта акция маленьких людишек была всего лишь каким-то скверным продолжением их танца. - Стоять смирно, - я произнес это вслух и вложил в это всю свою волю, подымаясь на ноги. - Замрите. Превратитесь в статуи. Все вы. Я ощутил тяжкую пульсацию в своей груди. Я почувствовал, как силы выходят наружу, точь в точь как в тех других случаях, когда я применял Камень. Мои миниатюрные нападающие застыли. Ближайшие стояли, остолбенев, но среди тех, кто в тылу, было еще движение. Затем волынки испустили сумасшедший визг и скрипки замолкли. И все же я не знал, дотянулся ли я до них, или они сами остановились, увидев, что я встал. Затем я почувствовал, как вытекающие из меня огромные волны силы, внедряют все собрание в уплотняющуюся матрицу. Я почувствовал, что все они попали в капкан этого выражения моей воли и, протянув руку, отвязал Звезду. Держа их с такой же полнейшей сосредоточенностью, как все что я использовал, когда проходил через Отражения, я провел Звезду к дверям. Там я обернулся бросить последний взгляд на замершее собрание и толкнул Звезду вперед себя по лестнице. Следя за ней, я прислушивался, но снизу не доносилось никаких звуков возобновившейся деятельности. Когда мы выбрались, рассвет уже осветил восток. Странно, когда я сел на коня, то услышал отдаленное пиликанье скрипок. Спустя несколько секунд мотив подхватили волынки. Впечатление было такое, словно для них не имело значения, преуспеют ли они в своих замыслах против меня, или нет, гулянию предстояло продолжаться. Когда я направился на юг, из дверей, которые я только что покинул, меня окликнула маленькая фигурка. Это был их предводитель, с которым я пил. Я натянул поводья, чтобы лучше уловить слова. - И куда вы путь держите? - крикнул он мне вслед. - Почему бы и нет? К концам Земли! - гаркнул я в ответ. Он отколол джигу на своей разбитой двери. - Счастливого пути тебе, Корвин! - крикнул он. Я махнул ему рукой. Почему бы и нет, в самом деле? Иногда чертовски трудно отличить танцора от танца. 6 Я проскакал меньше тысячи метров к тому, что было когда-то югом, и все остановилось - земля, небо, горы. Я оказался лицом к лицу с листом белого цвета. Я тогда подумал о незнакомце в пещерах и его словах. Он чувствовал, что эта гроза зачеркивает мир, что она соответствует чему-то из местной апокалиптической легенды. Наверное, она и соответствовала. Наверное, это была волна Хаоса, о которой говорил Бранд, двигающаяся в эту сторону, проходящая, уничтожающая, разрывающая. Но этот конец долины был не затронут. Почему должен остаться он? Затем я вспомнил свои действия. Я использовал Камень, заключенную в нем мощь Лабиринта, чтобы прекратить грозу над этим районом. А если это было больше, чем обыкновенная гроза? Если так, то как мне было продолжать свой путь? Я посмотрел на восток, откуда светлел день. Но солнце стояло, вновь взойдя в небеса, даже, скорее, огромная ослепительная, ярко надраенная корона, с висящим, продетым сквозь ее сверкающим мечом. Я услышал откуда-то птичье пение, с нотами почти словно смех. Я нагнулся вперед и закрыл лицо руками. Безумие... Нет! Я бывал прежде в ненормальных Отражениях. Чем дальше путешествуешь, тем более странными они иногда становятся. До тех пор, пока не... Что это я подумал той ночью в Тир-на Ног-те? Ко мне вернулись две фразы из рассказа Айзека Динессона, фразы, достаточно обеспокоившие меня, чтобы заставить запомнить их, несмотря на то, что в то время я был Карлом Кори: "... Немногие люди могут сказать о себе, что они свободны от веры в то, что этот мир, который они видят, является в действительности плодом их воображения. Довольны ли мы им, гордимся ли им тогда?" Краткая философская сводка любимого времяпровождения нашей семьи. Создаем ли мы отраженные миры? Или они есть там независимо от нас, дожидаются услышать звук наших шагов? Или есть несправедливо исключенная середина. Это дело, скорее, более-менее, чем или-или? В горле у меня вдруг поднялся сухой смешок, так как я понял, что могу никогда не узнать ответа наверняка. И все же, когда я подумал о той ночи, есть такое место, где приходит назад "Я", место где солипсизм не является более правдоподобным объяснением посещенных нами областей, найденных нами вещей. Существование этого места, этих вещей говорит, что здесь, по крайней мере, есть разница, а если здесь, то она наверняка тянется "назад через дали Отражения тоже информируя тех, что я не-я", двигая наши эго обратно к меньшей стадии. Потому что это, чувствовал я, было именно такое место, место, где "довольны ли мы им, гордимся ли мы им?" необязательно применимо, как могли быть применимы ближе к дому разорванная долина Гарната и мое проклятие. Во что бы там я, в конце концов, ни верил, я чувствовал, что вот вот вступлю в страну совершенного не-я. За этим пунктом моя власть над Отражениями вполне может потерять силу. Я выпрямился в седле и прищурился от света пламени. Я сказал Звезде одно слово и тряхнул поводьями. Мы двинулись вперед. Какой-то миг это было похоже на скачку в тумане. Только он был намного ярче и не было никаких звуков. Затем мы падали, падали или дрейфовали? После первоначального пока было трудно сказать. Сперва было ощущение спуска, наверное, усиленное тем фактом, что Звезда запаниковала, когда это началось. Но лягать было нечего и, спустя некоторое время Звезда прекратила всякое движение, если не считать, что она дрожала и тяжело дышала. Я держал поводья правой рукой и стискивал Камень левой. Не знаю, уж что я повелел, и как именно я это достиг, но мне хотелось пройти через это место яркого ничто, чтобы снова найти свой путь и двигаться дальше до конца путешествия. Я потерял счет времени. Ощущение спуска исчезло. Двигался ли я или всего лишь парил? Невозможно сказать. Была ли к тому же яркость действительно яркостью? И это омерзительное безмолвие... Я содрогнулся. Здесь было даже большее сенсорное лишение, чем в дни моей слепоты в моей старой камере. Здесь ничего не было - ни звука прошмыгнувшей крысы, ни скрипа о дверь моей ложки, ни влажности, ни холода, ни структуры. Я продолжал тянуться... Мерцание. Оно казалось каким-то разрывом визуального поля, справа от меня, почти неуловимым в своей краткости. Я потянулся и ничего не почувствовал. Оно было таким кратким, что я не был уверен, произошло ли оно на самом деле. Оно легко могло быть галлюцинацией. Но оно, казалось, произошло вновь, на этот раз слева от меня. Насколько долгим был интервал между ними, я не мог сказать. Затем я услышал что-то вроде стона, лишенного направленности. Этот тоже был очень коротким. Следующим - и я в первый раз был уверен - возник серо-белый ландшафт, похожий на лунную поверхность. Возник и пропал, наверное, всего за секунду в малом районе моего поля зрения, влево от меня. Звезда захрипела. Справа от меня появился лес - серо-белый - кувыркающийся, как будто мы миновали друг друга под какими-то невозможными углами. Осколок малого экрана, меньше чем в две секунды. Затем куски горящего здания подо мной... Бесцветность... Обрывки воя над головой... Призрачная гора, процессия с факелами восходящая на нее, по то подымающейся, по то опускающейся тропе на ближайшем склоне... Женщина, висящая на суку дерева, тугая веревка вокруг ее шеи, голова скривилась набок, руки связаны за спиной. Горы, перевернутые вверх ногами, белые, черные тучи над ними... Щелчок. Крошечная дрожь вибрации, словно мы на миг коснулись чего-то твердого. Затем пропало... Мерцание. Головы - катящиеся, истекающие черной кровью... Смешок из ниоткуда... Снова белый свет... Снова белый свет... Щелчок. Мерцание... На время одного удара пульса мы скачем по тропе под полосатым небом. В тот миг, когда она пропадает, я снова тянусь к ней через Камень. Щелчок. Мерцание. Щелчок. Громыхание. Каменистая тропа, приближающаяся к высокому горному перевалу... Мир все еще одноцветен... За моей спиной грохочет вроде грома... Я завертел Камень словно ручку фокусировки, когда мир начал таять. Он снова вернулся... Два. Три. Четыре... Я считал удары копыт... удары сердца, перекрывая воющий фон... Семь, восемь, девять... мир стал ярче. Я сделал глубокий вдох и тяжело выдохнул. Воздух был холодным. Между громом и его эхом я услышал шум дождя. Но на меня не упало ни капли. Я быстро оглянулся. Огромная стена дождя стояла метров в ста позади. Я мог различить сквозь нее лишь самые смутные очертания горы. Я причмокнул языком Звезде, и мы двинулись немного побыстрее, поднимаясь по почти ровному участку, ведшему меж двух, похожих на башни пиков. Мир впереди все еще был этюдом в черных, белых и серых тонах, небо передо мной разделялось сменяющимися полосами тьмы и света. Мы вышли на перевал. Я начал дрожать. Мне хотелось натянуть поводья, отдохнуть, поесть, покурить, пройтись пешком. И все же я был близко от грозы, чтобы потворствовать себе. Стук копыт Звезды эхом отдавался по перевалу, где каменные стены круто поднимались вверх с обеих сторон под этим зебровым небом. Я надеялся, что эти горы прорвут этот грозовой фронт, хотя я чувствовал, что они не смогут. Это была не обыкновенная гроза и меня возникло тошнотворное чувство, что она тянулась всю дорогу назад, до самого Эмбера, и что я попал бы в силки и заблудился в ней навек, если бы не Камень. Когда я наблюдал за этим странным небом, вокруг меня, делая мой путь ярким, начал выпадать буран из бледных цветов. Воздух наполнился приятным ароматом. Гром у меня за спиной смягчился. Мир был охвачен сумеречным ощущением, под стать освещению, и когда я выбрался с перевала, я посмотрел вниз в долину причудливой перспективы, с расстояниями, не поддающимися измерениям, наполненную шпилями и минаретами, отражавшими лунообразный свет полосатого неба, напоминание о ночи в Тир-на Ног-те, усеянную похожими на зеркала озерами, пересекаемую проплывающими духами, местами казавшейся почти террасированной, в других - естественной и волнистой, лишенную всяких признаков обитания. Я не колебался, а начал свой спуск. Почва здесь, подо мной, была меловая и бледная, как кость. И не была ли это самая неотчетливая линия Черной Дороги далеко слева от меня? Я просто не мог разобрать. Теперь я не спешил, так как видел, что Звезда уставала. Если гроза надвинется не слишком быстро, я чувствовал, что мы можем отдохнуть рядом с одним из озер в долине внизу. Я и сам устал и проголодался. По пути вниз я продолжал осматриваться, но не увидел никаких людей, никаких животных. Ветер издал тихий, похожий на вздох звук. Белые цветы зашевелились на побегах рядом с тропой, когда я добрался до нижних уровней, где начиналась постоянная листва. Оглядываясь, я увидел, что грозовой фронт все еще не перевалил через горный хребет, хотя тучи за ним продолжали накапливаться. Я продолжал свой путь вниз, в это странное место, цветы вокруг меня давно перестали выпадать, но в воздухе висел тонкий аромат. Не было никаких звуков, кроме издаваемых мной самим, и постоянным ветерком, справа от меня. Повсюду вокруг меня вырастали странного вида скальные формации, казавшиеся почти изваянными в своей чистоте линий. Все еще дрейфовали туманы. Влажно искрились бледные травы. Когда я следовал по тропе к заросшему