и исключительных тактильных ощущений... Ричард помахивал стеком и следил за ощущениями бедолаги, а они сокращались до ничто, и скоро их передвижение окончательно затухло. Еще не вся правда была в том, что удобно иметь дело с отзывчивым эмпатическим партнером. Иногда незаменимо полезной для канала информации бывает возможность перекрыть его. В последние недели, когда стало обнаруживаться все яснее, что с сыном что-то по-прежнему неладно, прогулки Ричарда участились. Кроме усиления усталости, была возможность улавливать вблизи ребенка его чувства, но Ричарду чрезвычайно не нравилось строить мысленную защиту вокруг Вики. Чтобы поразмыслить об этом, неплохо бы удрать в какое-нибудь другое местечко. - Проклятье! Он пошевелил жука, наблюдающего за тем, как за ним наблюдает человек. Возможно, на этот раз доктор найдет, что доброе можно сказать родителям Денни. Виктория Гиз ухаживала за растениями. Она поливала их, опрыскивала, пропалывала; отщипывала умершие листья, добавляла удобрения, переносила вазы из палисадника во внутренний двор, выставляла их на скамью, перемещала с освещенных солнцем мест в тень и наоборот; мысленно она их ласкала. Синие короткие цветки, а здесь белая петля, там - красный носовой платок, а вон - словно кожаные сандалии... Как бы ни была огорчена сама Виктория, растения всегда получали от нее больше, нежели полезное для них внимание. Зеленые глаза ее украдкой наблюдали за жизнью мира растений, она обнаруживала расхитителей насекомых, наносила точный удар, - и враг поникал, словно увянув, и падал на взрыхленную землю. Виктория сознавала, что в таких случаях допускала прорыв эмоционально неправильного руководства. Пусть так, но это было эффективно. В этот день она не обязана была скрывать собственные мысли и ощущения. Кроме всего прочего, это занимало гораздо больше времени, чем она предвидела. Доктор был все еще здесь, с Денни, и Дик, вероятно, уже давно хотел возвратиться. Вот только его нетерпение могло бы обнаружить себя чуть более явно, а темно-синие петунии все еще выглядят томимыми жаждой. Когда она ощипывала сзади папоротник спаржи, робкая, вопрошающая мысль пришла ей в голову: "А все ли в порядке?" Виктория ощутила присутствие Дика, представила ландшафт, по которому он двигался, сухой и каменистый, дом на вершине холма. Дик проходил вдоль узкого оврага на север. "Не знаю, - отвечала она ему. - Он все еще там, с ним". Она ощущала его, следя за его шагом, ловила шепот его чувств. "Вряд ли он пробудет еще долго", - добавила она. Несколькими минутами позднее Виктория услышала, как в доме закрылась дверь. "Торопится, - послала она тотчас же. - Думаю, закончил". Виктория прошла через ворота, закрыла их за собой, двинулась по кругу к южной стене. Здесь росли только ноготки. Ни она, ни Дик никогда не думали, что цветы необходимы какие-то особенные. Виктория склонилась к ноготкам. - Миссис Гиз? - слабо донесся голос доктора Уинчелла из глубины дома. Она помедлила, наблюдая за цветами. Еще через минуту или... - Миссис Гиз, да где же вы? Теперь зовут из палисадника. Разговор. Дик возвратился! Она вздохнула и двинулась обратно, на голоса. Входя в комнату. Виктория окинула взглядом своего мужа и доктора, которые сидели в креслах друг к другу лицом, осененные геранями. Доктор Уинчелл был молодым, большим мужчиной, румяный, с излишком веса. Его волосы цвета соломы уже изрядно поредели. - Миссис Гиз! - сказал он, когда она появилась, и сделал вид, будто хочет подняться из кресла. Виктория уселась на софу напротив них, и он успокоился, погрузившись обратно в кожаные объятия. - Я только что объяснял вашему мужу, что еще слишком рано давать рискованный прогноз, но... "Давайте, выкладывайте прямо", - вмешался Дик. Уинчелл взглянул на Вики. Она чуть наклонила голову, не отрываясь взглядом от его глаз. - Отлично, - продолжил доктор, не желая, уходить с чисто словесного уровня. - Ситуация не самая ободряющая, но вы должны иметь в виду, что он еще дитя, то есть существо, приспосабливающееся очень легко, и тот факт, что столь изолированное место... - Повреждения непоправимые? - спросил Ричард. - Для меня ответить на ваш вопрос сейчас невозможно. Вы пробыли совсем недолго, и... - Когда же вы сможете сказать точно? - И снова я не могу вам ответить... - А вообще есть что-то, о чем вы можете мне рассказать, Ричард? - проговорила Вики. - Пожалуйста... - Все в порядке, - сказал Уинчелл. - На самом деле я могу рассказать вам больше о причинах случившегося. - Начинайте. - Впервые я увидел Денни, когда вы жили за двадцать миль от ближайшего города, - хороший защитный барьер, построенный на общепринятых основах, известных всем телепатам. Ребенок-телепат достаточно удален от непрерывного воздействия мыслей горожан, - достаточно, чтобы сохранить непосредственность восприятия. Деннис, однако, проявлял все признаки рано пробудившихся способностей к восприятию и взаимодействию с другими телепатами и уходил в кататонию. Никто из вас не страдал страхами того рода, который мог ее вызвать. Врачи предполагали, что некоторая физическая аномалия местности могла повысить восприимчивость Денниса или какой-нибудь из поселков поблизости дал приют человеку - мощному излучателю мыслей, необычайно горестных для ребенка. Тогда мы рекомендовали вам перебраться в отдаленный уголок и пронаблюдать, не прояснятся ли обстоятельства самотеком. Ричард Гиз покачал головой. - С тех пор мы переезжали шесть раз! Руководствуясь тем же так называемым доводом. Ребенку уже тринадцать лет. Он не разговаривает, он не гуляет. Сиделке до сих пор приходится переодевать его и мыть. Все говорят, что больница - это уж совсем крайний случай, и пока я могу присоединиться к этому мнению. Но мы все начинаем снова - и с тем же результатом. - Да, - сказал Уинчелл. - Положение мальчика оставалось, в сущности, неизменным. Он все еще под воздействием той, первоначальной травмы. - Значит, переезд ничего не дал, - заметил Ричард. - Я не это имел в виду. Цель усилий достаточно ясна: в будущем избавить ребенка от воздействия враждебных ему побуждений и дать природным восстановительным силам возможность вернуться к некоторого рода равновесию, что ли. Слишком рано сегодня ожидать свидетельства подобного восстановления. - Или слишком поздно, - вставил Ричард. - Но наши действия были достаточно хорошо обдуманы, - продолжал Уинчелл. - Мы обследовали несколько тысяч известных телепатов, это помогло выяснить устойчивые нормы их существования, однако именно поэтому мы не собираемся принимать результаты собственной работы как Евангелие: не бывает "вечно безотказных" мутаций рода человеческого. Нет, сегодня делать выводы рано, нет и еще раз нет: слишком многое остается неизученным! - Не пытаетесь ли вы доказать, что он был и по меркам телепатов ненормален с самого начала? Уинчелл кивнул. - Именно. Я пытался давать ему несколько специальных развивающих тестов и проводил эксперимент, в который были вовлечены два других телепата. С их помощью я входил в сознание Денниса и использовал его экстрасенсорные способности, чтобы ему же и помочь. Ближайший из моих помощников-телепатов находился в тридцати милях отсюда, второй - в сорока. - Деннис принимал мысли на расстоянии сорока миль? - Да, и это объясняет остроту его первоначальной реакции. В ваших переездах вы никогда не были настолько удалены от источника несчастий. Здесь, однако... Условия, в которых живет Деннис, кажутся чисто функциональными, а у нас в запасе немало историй о ситуациях, которые могут дать мальчику ободрение, зародившееся еще в те дни, когда мутации не было и в помине. - Верно, все это так, - кивнул Ричард. - Что вы нам порекомендуете делать сейчас? - Думаю, следует пригласить одного из новых ТП-целителей. Пусть приедет сюда и поработает с мальчиком - каждый день в течение какого-то срока. Надо попытаться его переориентировать. - Я читала немного о случаях, схожих с тем, что произошло с Деннисом в детстве, - проговорила Вики. - Иногда травма бывает настолько сильной, что даже собственную свою индивидуальность пострадавшим развить не удается... Им нередко приходилось оставлять нетронутой шизоидную коллекцию кусочков информации и блоков, благодаря которым пострадавшие получали свои определяющие впечатления. Другие сразу же уходили в себя и никогда уже... - Нет причин говорить о худшем! - заявил доктор Уинчелл. - Стоит выиграть счастливый номер - и ты здоров, вы же знаете. Вы уже сделали полезную вещь - привезли Денниса сюда. Не упускайте, к тому же, из виду, что теперь целители гораздо больше знают об условиях особых состояний, чем при жизни прошлого поколения или даже десять лет назад. Давайте дадим им шанс! Попытайтесь сосредоточиться на положительных аспектах. Вспомните, как легко могут передаваться ваши чувства, ваши переживания. Вики опустила голову. И тут же спросила: - Можете вы рекомендовать целителя?. - Честно говоря, у меня есть несколько кандидатур возможных помощников. Мне придется проверить их способности. Чтобы построить курс лечения наилучшим образом, нужно было бы привлечь целителя, который мог бы жить здесь же и работать с мальчиком каждый день, - хотя бы какое-то время. Подбором кандидатуры я займусь, как только вернусь домой, и тотчас дам вам знать о результатах, возможно, завтра же. - Прекрасно, - одобрил Ричард. - Скажите им, что у нас есть отличная комната для гостей! Уинчелл начал подниматься. - Нам хотелось бы, чтобы вы остались отобедать, - сказала Вики. Уинчелл сполз обратно вниз, в кресло. - Искренне благодарю! Поднимаясь на ноги, Ричард Гиз улыбнулся впервые за этот день. - Что вы пьете? - Скотч с содовой. Ричард кивнул и выплыл из комнаты. - Сорок миль... - пробормотал он. Лидия Диманш приехала пожить в доме Гизов: маленькая грациозная женщина с музыкальным голосом и глазами, цвет которых почти повторял черный блеск ее волос. Вьющиеся кольцами волосы свидетельствовали о ее полинезийском происхождении. Денниса Лидия видела каждый день, она кормила его, направляла, командовала мальчиком, организовала эмоциональное и экстрасенсорное питание. В часы, свободные от работы с Деннисом, она занималась собой: возвращалась в свою комнату, уходила вниз, в город, поднималась на холмы. Лидия обедала за столом вместе с Гизами, но никогда не выбалтывала им информацию, важную для состояния ее пациента. Если же ее спрашивали начальственным голосом, она, не теряя достоинства, отвечала, что еще слишком рано говорить что-нибудь с уверенностью. Месяц спустя, когда Ричард Гиз отбыл в длительную деловую поездку, положение Денниса казалось неизменным. Ежедневные совещания его врачей продолжались. Вики проводила все больше и больше времени с растениями. Прежние несколько минут работы в палисаднике с утра и несколько минут после полудня выросли в часы. По вечерам Виктория стала читать книги по садоводству, заказала большую теплицу. Как-то утром Лидия, выходя из комнаты Денниса, буквально столкнулась с мамой мальчика. - Виктория! - сказала Лидия, и ее начавшаяся было улыбка моментально пропала. - Я хочу прочитать его мысли, Лидия! Все это время... Я должна увидеть, какой он теперь. - Мне следует привести доводы против вашего пожелания. Я контролировала мальчика очень строго, и теперь навязчивое вмешательство может нарушить баланс, который я попыталась установить... - Я не собираюсь вести передачу мыслей. Просто хочу взглянуть на него. - Смотреть, собственно, не на что. Он покажется вам таким, каким был. - Я должна его увидеть! Я настаиваю! - Вы не оставляете мне выбора, - промолвила Лидия, отступая в сторону. - Но прежде чем вы войдете, подумайте минуту о том, что я сказала. - Уже подумала. Вики вошла в комнату и направилась в сторону кровати. Деннис лежал на боку, наблюдая за ней от дальней стены. Глаза его не двигались, даже не моргнули, когда она проходила в двух шагах от него. Она раскрыла свое сознание и очень осторожно обратилась к мальчику. Затем она вышла из комнаты, глаза у нее были сухие. Вики прошла мимо Лидии, миновала передние комнаты и вышла в палисадник. Женщина села на скамью и стала наблюдать за геранями. Она не пошевелилась, когда Лидия пришла и села рядом с ней. Долгое время обе женщины молчали. Вики, наконец, проговорила: - Как будто наносишь чертеж на труп. Лидия покачала головой. - Так только кажется, - возразила она. - Тот факт, что заметных перемен нет, теперь не может считаться самым важным. За прошедшие месяцы был один момент, когда упражнения, которыми мы занимаемся с Деннисом, приобрели решающее влияние на него, и мы почувствовали разницу между бездействием и стабильностью. Сейчас главное вот что: ваш собственный дух - очень важный фактор окружающей его среды. - Я должна была его видеть, - сказала Вики. - Понимаю. Но, пожалуйста, не поступайте так больше. - Не буду. Не хочу. Спустя некоторое время Вики отметила: "Не могу понять, однако, как может повлиять на его состояние мой дух. И не вижу средств, чтобы управлять моим эмоциональным состоянием. Я не ведаю, как изменить мои ответные чувства, реакции - здесь, внутри. Так долго я боялась реальности... В детстве это касалось моей сестры Эйлин. Она не была ТП, но я могла читать ее мысли обо мне. Позднее - учителя. Потом - весь мир... Мир, спешащий прямо в ад, покачиваясь в ручной корзинке... Затем мой первый муж. Пол... Жизнь была для меня довольно-таки вшивым местечком, пока я не встретила Дика. Я мечтала о ком-то, похожем на него, - чтобы он был старше меня, сильней, чтобы знал, как добиться всего, что мне не давалось, чтобы делать все вместе с ним, делать надежно. И он хотел того же. Пока я не встретила его, постоянно казалось, будто мир на грани какого-то всеобщего и полного обвала. Но муж помог мне уйти прочь от этой мысли или держать ее в узде. И я догадалась: те же мысли преследовали и его. Но я чувствовала, что нет ничего, чего он не мог бы совершить, что вещи всегда будут к нему добры. Мир будет пробивать себе тот путь, которым уже шел мой муж. Одного я не хотела: испытывать боль. Затем... это случилось с Деннисом. И теперь я снова боюсь... Страх растет и растет, с тех пор как это случилось. Я слежу за новостями, но запоминаю только истории об авариях, бедствиях, преступлениях, загрязнении планеты. Я читаю, но получаю впечатления только от злой стороны жизни... Таков мир или такова я? Или, быть может, мы оба таковы? Сейчас Дик опять в отъезде... Я не знаю. Я в самом деле не знаю..." Лидия положила руку ей на плечо. "Вы посмотрели и увидели, и вы боитесь. Страх часто бывает нам полезен. Отчаяние - нет. Страх может раскрыть ваше сознание, укрепить вашу волю для борьбы. Отчаяние тянет назад..." "Но что это значит - бороться? И борюсь ли я теперь?" "Бороться - значит, верить в Денниса. Без этой веры я не смогу верить в собственные силы. Как легко давалась мне работа над другими делами, в которых результаты были более заметны! На каком-то отрезке пути целитель развивает мысли о состоянии пациента, о его шансах на выздоровление. С Деннисом у меня уже пришло это чувство, эти мысли. Я знаю, все будет нелегко и нельзя рассчитывать, что уже вот-вот произойдет выздоровление. На достижение этой цели могут уйти годы, причем работа будет необычайно тяжелой. Но помните, я таю его лучше, чем кто-нибудь иной, даже лучше, чем вы, и чувствую: вы есть все основания для надежды. Вы восприняли только краткий проблеск того, что бурлит внутри ребенка. Я видела больше. Его состояние связано, возможно, с другими вашими страхами. На каком-то уровне внутри вас самой это способно инициировать крушение его развивающейся личности, ведь он сталкивается с теми же проблемами, которые очень сильно волновали вас, пока вы не встретили Ричарда. Возможно, в представлении Денниса живет образ шизоидного мира. Нужно признать тот факт, что Ричард ничем не в состоянии ему помочь, чтобы мальчик сумел сочетать и другие переживания с теми, что возбуждены его тревогой. Можно заметить, как состояние Денниса начинает символически означать для вас дух времени. Деннис существует не сам по себе, к нему притрагивались части многих личностей. Их влившиеся в его сознание куски не соответствуют друг другу, не могут сосуществовать. Они конфликтуют. И сам он где-то там, среди них... С чем бороться? Как вам бороться? Живите надеждой, которую питать никто вам не запретит. Не давайте своему страху перерасти в отчаяние. Не отступайте назад. Скормите свой страх надежде. Преобразите его в терпеливое ожидание". "Вы советуете мне идти трудным путем, Лидия..." "Я знаю. Но я также знаю, что у вас хватит сил". "Попытаюсь..." Холодный ветер с гор ворвался в открытую гостиную и взъерошил герани. Вики откинулась назад и почувствовала ветер лицом, глаза ее глядели за кирпичную стену, туда, где покрытая тенью гора казалась вдруг повисшей над миром. - Он дитя особого времени, - сказала она чуть погодя. - Я буду учиться ждать его. Лидия изучала ее профиль; но вот она кивнула и поднялась. - Я хочу побыть с ним еще. - Да. Конечно, идите. Вики сидела, пока над ней не встала звездная ночь. Наконец она почувствовала, что холодно, и ушла в дом. Осень, зима, весна... Лето. Прошлым вечером я немного выпил в баре старого отеля "Ла Фонда". Теперь я разглядывал фасад здания и ждал, посматривая иногда за низкую сетчатую ограду и направо, вверх по улице. Тоскливое зрелище. Отель "Ла Фонда" исключение: он сам по себе. Кирпичный, штукатуренный. Он разнообразит собой район бурых развалюх, противопоставляя себя местному кирпичу и черепице. Господи, какое солнце! Оно огнем опускалось на площадь, текло мне на спину. Если бы на мне была рубашка с длинными рукавами, я был бы просто подрумянен. Так же я скоро стану испепеленным солнцем трупом или обваренным раком. В зависимости от того, как пойдут дела... Жизнь, скорее всего, череда происходящих с вами происшествий, которые успевают стрястись, пока вы ждете чего-то главного, ибо сама по себе жизнь - коллекция главных событий. Оружие лежало у моих ног. Винтовка была прикрыта темной курткой, которую я носил вчера вечером. С ней я провел день наверху, на холмах, я даже спал с ней ряд прошедших ночей. Вчера я разобрал ее, вычистил, смазал. Теперь винтовка заряжена, готова. Нет нужды возиться с ней снова, пока не пришло время использовать. Другой бы поднял ее, стал бы ей играть, положил бы на место... Пока пространство жизни ожидает меня, я всегда буду убежден в том, что каждый должен делать любое дело хорошо. Мир приходит к вам через чувства. Нет возможности предотвратить его целостность и краткость смерти, как бы я того ни желал. Мир внедряет модель самого себя поверх вашего внутреннего бытия. Таким образом, я чувствую его внутри, вот здесь. Его воля, значит, сильнее, чем моя собственная, и я лишь часть всего, что он мне показал. По правде сказать, высшая форма активности, в которой я могу проявить себя, это созерцание. Итак, я ждал на крыше, ничего не имея против того, чтобы закурить, как я поступал когда-то давно, до того как понял механизм бытия. Другие Дети Земли скажут, что это вредно для здоровья и к тому же загрязняет воздух. На мой-то взгляд, воздух и так достаточно загрязнен. На самом деле даже слишком. Хотя мир по сравнению со мной огромен, я знаю, что он может испытывать боль. Я хочу удержаться и не причинять ему боли нигде - насколько это возможно. Даже если результаты моих усилий будут незначительны, я их увижу, войдя в свой внутренний образ мира с сознанием того, что я - представитель Детей Земли. Но это будет смущать меня во время ожидания и созерцания, - а больше и сказать-то нечего. Что касается вреда моему здоровью... Меня не больно-то заботит, что от моего организма исходит. Человек родится, живет, умирает. С точки зрения бесконечности, я буду оставаться умершим столь же долго, как любой другой. Если какая-то сила не отправит меня в новое воплощение... Но такие фокусы, понятно, случаются не с каждым. Все, что происходит в жизни большинства, это построение образа мира и наслаждение им, оберегая от беспокойства его равновесие, защищая от вреда... Или, как я собираюсь сделать сейчас, защита чего-то полезного или улучшение жизни. Вот это и есть добродетель, причем единственная добродетель, которую я в состоянии видеть. Если я умру, похороните вместе со мной добрые чувства, - и я уйду осуществившимся, воздавшим Земле, матери моей, некоторую плату за то, что она носила меня на себе, какой-то знак благодарности за время моего существования. Что же касается моих останков... Пусть напишут: "Родерик Лейшман. Ему было плевать на себя". Два правительственных лимузина промурлыкали вверх по улице и подсвистели к стоянке перед входом в "Ла Фонда". Я подался вперед, когда из здания вышел охранник, чтобы поговорить с двумя шоферами. Сейчас, вот сейчас... В прошлом году я взорвал две плотины и две атомные электростанции. Да, Дети Земли неплохо поработали. Сегодня, однако, мы можем совершить нечто гораздо более важное. Остановить зло до того, как оно начало действовать. Уиллер и Мак-Кормак, губернаторы Вайоминга и Колорадо, должны встретиться здесь с губернатором Нью-Мексико, чтобы обсудить широкомасштабные энергетические проекты: широкомасштабные эксплуатацию, загрязнение, вред, разрушение. Личной злобы против них я не таю. Не все эти ребята отвратительны чисто по-человечески. Но Земля более важна, чем они. Их гибель значит больше, чем просто смерть их тел... Я наблюдал за поворотом солдата, который направился обратно в "Ла Фонда". Медленно - кому нужна спешка? - я наклонился за винтовкой. Затем поднял ее и стал держать у колена. Я уже получил меловой сигнал Детей Земли - на стене рядом со мной. "Не тяните, ребятки", - вот что я сказал бы вам, солдатики... Два солдата вышли из отеля и замерли у распахнутых дверей; один из них - тот, что разговаривал с водителями. Солдаты даже не смотрели ни вверх, ни вниз по улице. Я снял оружие с предохранителя, оттянул боек, поддерживая винтовку плечом, обвил пальцем спусковой крючок. Четверо мужчин показались в дверях, разговаривая между собой. На такой дистанции я идентифицировал каждого из них без проблем. Мой первый выстрел, самый чистый и легкий, уложил Уиллера. Я отвел ствол в сторону и дважды попал в Мак-Кормака, так как не был уверен в точности своего первого выстрела, которым я его достал. Затем я пригнулся, протер оружие быстро, но тщательно, как планировал, определил ему место под стеной, повернулся, припал к камням и начал отступление по крышам. Позади я слышал выстрелы, но ни один стрелок не подошел ко мне близко. Теперь, если только мой шофер на месте, я мог начать автомобильно-маскировочную рутину, которая унесет меня из города. Хотя меня действительно не очень волнует, что со мной станет, я стараюсь продлить свою жизнь в надежде, что смогу служить тебе, Мать-Земля, как ты того заслуживаешь. Я... Лето. Вики выронила садовый совок от ментального крика. "Лидия?.." - начала она, но тут же поняла, в чем дело. Она выбежала из теплицы, пронеслась через палисадник, вошла в дом. Уже в комнатах почувствовались мысли Лидии, неожиданно спокойные: "Все в порядке. Ничего страшного не стряслось. Не волнуйся". Затем - голос, которого она никогда прежде не слышала: - Мое плечо! Оно, по-моему, сломано! Я упал! Вики рванулась вперед, проскочив мимо Лидии. Деннис встал с кровати. Он стоял на своей стороне, у стены, сжимая правое плечо левой рукой и дико озираясь по сторонам. - Там! - крикнул мальчик, затем оступился и упал. Она поспешила к нему. - Виктория! Уйдите отсюда! - воскликнула Лидия. Вики подняла его на руки. - Он ранен. - Он вовсе не ранен! Дети падают постоянно. Оставьте нас. - Но прежде он никогда не выпадал из кровати и не разговаривал. Я должна... - Я вас серьезно прошу! Дайте его мне и оставьте нас! Я знаю, что делаю! Вики поцеловала дрожащего мальчика и передала его на руки Лидии. - Кроме того, держитесь подальше от его сознания! Это очень важно. Как я могу нести ответственность, если в решающий момент вдруг вмешиваетесь вы?. - Хорошо. Я ухожу. Но при первой возможности приходите и расскажите мне обо всем. Пересекая жилую комнату. Виктория снова услышала крик Денниса. Она обвела взглядом все кресла, затем сообразила, что садиться не хочет, и отправилась на кухню - вскипятить немного воды. Позднее - она не знала, сколько времени прошло - Виктория обнаружила себя сидящей у чайного бара, глядящей в чашку с чаем. Вошла Лидия, покачала головой и села рядом с ней. - Не понимаю, что случилось. Это было мощнее, чем галлюцинация. Возникла некая подлинная личностная структура, личность зрелого человека. Пользуясь тем, что мальчик нуждается в ней, она завладела им полностью. Однако я оказалась в состоянии стимулировать его центры сна, и теперь, Денни отдыхает. Когда он проснется, наводка может исчезнуть полностью. - Как вы думаете, может, позвать доктора Уинчелла? - Нет, путь, идущий от диагнозов, здесь никуда не приведет. Случившееся - всего лишь более эффектно, чем все, что было раньше. Но основывается по-прежнему на том, что Деннис не имеет индивидуальности, не имеет себя самого, принадлежащего исключительно ему. Сегодня он представляет собой поврежденную коллекцию фрагментов каких-то иных личностей, с сознанием которых он столкнулся еще до того, как вы сюда приехали. Каким-то образом он воспринял своего невольного врага и сегодня, тот же эффект произошел в более широком масштабе. Его личность была захвачена в плен другой, более сильной личностью. Кто именно послал ему сигнал и откуда, - на подобное расследование у меня пока не было достаточно времени. Однако, если это обращение нуждающегося за помощью, мне придется обнаружить несчастного. Кстати, происшествие может пойти на пользу Деннису. Нужно использовать новые и неожиданные материалы в построении его собственной индивидуальности. Обещать, конечно, еще слишком рано, но это возможно. - Значит, он не был ранен? - Нет. Ранен был тот человек, с которым мальчик находился в контакте. Он среагировал на чужую боль. - Следует, наверное, позвать Дика и дать ему знать, что случилось. - Вы рискуете понапрасну его растревожить. Думаю, лучше подождать и посмотреть, какова будет ситуация завтра. Тогда вы сможете рассказать мужу всю историю в более полном виде. - Пожалуй, верно. Он уже так давно отсутствует... Лидия, вам не кажется, что он отсюда... убежал? - Возможно, но лишь в какой-то мере. Вы прекрасно знаете, что он в обычной деловой поездке. Ощущение, что он убежал, вероятно, лишь проекция ваших собственных желаний. Ведь он уехал в те дни, когда вас здесь не было, не так ли? - Господи! Да! - Может быть, когда новый маленький кризис минует, вам не помешает взять отпуск. В ваше отсутствие я могла бы присматривать за домом. - Вы правы. Я действительно подумаю об этом, Лидия. Благодарю вас. Поздним утром следующего дня, когда Вики проснулась, Лидия была уже в комнате Денниса. Начинался теплый солнечный день, и Виктория работала в теплице до самого ленча. Лидия не присоединилась к ней, как у них было заведено; поэтому Вики долго стояла у закрытой двери комнаты Денниса, прежде чем вернуться в кухню. Нежные щупальца мыслей обнаруживали в сознании мальчика интенсивную умственную деятельность. Позднее Вики пошла в палисадник и через некоторое время там уснула. Тени стали длиннее, где-то поблизости звала сойка. Затем... "Виктория, где вы?" Она села, проснувшись. "Что случилось?" "Новости... То, что воспринимает Денни... Губернатор Уиллер умер, Мак-Кормак серьезно ранен... Убийца бежал... возможно, он ранен... Деннис был в сознании того человека, был там сегодня. Разорвать связь я не могла. В конце концов я снова уложила его спать. Я предполагала, что он имел контакт с кем-то, кто просто ярко фантазировал, - с психопатом, возможно, - но оказалась не права. Это реальность, и произошло это в Санта-Фе". "Санта-Фе в ста милях отсюда!" - отозвалась Вики. "Знаю! - продолжала Лидия. - Похоже, способности Денниса сильно возросли. Либо тесты доктора Уинчелла несли в себе ошибки". "Может, позвать доктора и Дика?" - спросила Вики. "Надо известить и власти. Я знаю имя раненого террориста - Родерик Лейшман. Он член радикальной экогруппы "Дети Земли". Судя по моим данным, он отправился на север". "Иду. Вы позвоните, куда следует? Кроме Дика". "Конечно!" Мы добрались до фермы Детей Земли в Колорадо к вечеру. Все время я пролежал, придерживая рукой раненое плечо, на заднем сиденье сначала одной машины, потом другой - если уж быть до конца точным, их было четыре. Водитель второй машины раздобыл где-то бинт и пластырь и сделал перевязку. А еще он дал мне аспирин и неполную бутылку виски. Это немного помогло. Ферма Джерри и Бетти - что-то вроде общественной собственности. Там все - члены нашей организации, Дети Земли, но только Джерри с Бетти, да еще парень, которого звали Квик Смит, знали про то, что я должен был сделать и что мне может понадобиться помощь. Чем меньше людей посвящено в такие дела, тем лучше. Меня отвели в спальню в главном доме, ее приготовили заранее, и там Джерри под местной анестезией вытащил пулю тридцать восьмого калибра, промыл рану и заштопал ее, вправил кости, наложил повязку и пластырь, а потом всадил мне лошадиную дозу антибиотиков. Джерри - ветеринар. Другого, такого же надежного, доктора у нас в этом районе нет. - Сколько таблеток аспирина ты проглотил? - спросил он меня. - Десяток, а может, и больше. Джерри - высокий, худой человек от тридцати до пятидесяти, точнее определить невозможно. За свою тяжелую жизнь ему удалось избавиться от всего, кроме мышц и мозолей, да еще, пожалуй, кучи морщин на лице. Он носит очки в металлической оправе, а когда сердится, его губы превращаются в узкую полоску. - Разве тебе не известно, как аспирин влияет на свертывание крови? - Нет. - Так вот знай: аспирин тормозит этот процесс. Кровотечение усиливается. Ты потерял много крови. Возможно, необходимо сделать переливание. - Перебьюсь, - успокоил я Джерри. - Мне удалось до вас добраться и не потерять сознание. Он кивнул, блеснули стекла его очков. - Если бы ко мне привели лошадь... Спиртное и аспирин. И ни крошки во рту за целый день... Я хотел было пожать плечами, но потом передумал. - Ну, если бы обстоятельства сложились иначе, меню было бы несколько иным - впрочем, будь я лошадью, ты бы наверняка меня пристрелил. Джерри ухмыльнулся, а потом посерьезнел. - Да, пожалуй, тебе действительно удалось справиться. Я не был уверен, что ты сумеешь оттуда сбежать. - Мы продумали все детали. Джерри кивнул. - А как ты ко всему этому относишься - сейчас? - Акция была необходима. - Наверное. - Ты видишь какой-нибудь другой выход? Их просто _н_е_о_б_х_о_д_и_м_о остановить. Мы начинаем привлекать к себе внимание. После сегодняшнего они станут гораздо осмотрительнее. - Это-то мне понятно, - сказал Джерри. - Только вот жаль, что нет какого-нибудь другого способа добиться того же результата. Знаешь, во мне еще осталось что-то от священника. Но дело не только в этом. Просто я не могу видеть, как живым существам причиняют боль, как их убивают. Одна из причин, по которой я стал ветеринаром. Умом я все понимаю, но вот мое сердце - оно против таких методов. - Знаю, знаю, - сказал я Джерри. - Ты и представить себе не можешь, сколько я про все это думал. Может быть, даже слишком много думал. - Да, наверное. Я считаю, тебе следует провести ночь у нас, не стоит отправляться дальше в путь прямо сейчас. Ты должен хорошенько отдохнуть. Я покачал головой. - К сожалению, оставаться мне здесь нельзя. Необходимо поскорее убраться из этих мест, только тогда я смогу спокойно отдохнуть. Кроме того, теперь я поеду в фургоне, там на полу постелен матрас, и я лягу. Да и вообще, чем быстрее я отсюда исчезну, тем будет лучше для вас. - Знаешь, если бы меня беспокоила собственная безопасность, я не стал бы ввязываться в эти дела. Нет, за себя я не опасаюсь. Помнишь, я говорил тебе, что не могу видеть, когда живым существам причиняют страдания, когда их убивают? - Ну, у меня гораздо больше возможностей избежать того и другого, если качественно замести следы. Джерри подошел к окну и выглянул наружу. - Кажется, по дороге едет твой фургон. Какого он цвета? - Красный. - Угу. Похоже, он. Послушай, не принимай больше аспирин. - Ладно. Ограничусь только спиртным. - Оно отравляет организм. - Уж лучше пусть отравляет мой организм, зато спиртное не наносит вреда и не загрязняет нашу Землю, - проговорил я. - Она продержится гораздо дольше меня. Выпьешь со мной? Джерри коротко рассмеялся. - На дорожку? Почему бы и нет? Я достал свою бутылку, а он принес из шкафчика стаканы. - Счастливого пути, - сказал Джерри. - Спасибо. Хорошего тебе урожая. Я услышал, как подкатил фургон, подошел к окну и выглянул. Из дома появился Квик Смит, худощавый, рано поседевший человек, который был бы на моем месте, если бы ему выпала такая судьба - все решала подброшенная в воздух монета. Того парня, что сидел за рулем фургона, я уже встречал раньше. Так что я не спеша допил виски, поставил стакан на стол и взял свою бутылку. Пожал Джерри руку. - Знаешь, ты все равно особенно не налегай на спиртное, приятель, ладно? Я кивнул, и тут в комнату вошел Квик с известием, что пора ехать. - Пока. Я последовал за Квиком, забрался в фургон. Водитель - крепкий парень, которого звали Фред, - обошел фургон, чтобы проверить, как я устроился, и показать, где что лежит: еда, фляжка с водой, бутылка вина, револьвер тридцать восьмого калибра и коробка с патронами. Я не совсем понимал, для чего нужно последнее, поскольку не собирался сопротивляться властям. Впрочем, сейчас я даже не смог бы быстро зарядить пистолет. Заметив мою повязку, Фред сделал это за меня, а потом засунул оружие под матрас. - Готов? - спросил он. Я кивнул, и Фред закрыл дверцы фургона. А я устроился поудобнее и закрыл глаза. Доктору Уинчеллу не удалось убедить лейтенанта Мартинеса оказать ему содействие. Тогда он позвонил Ричарду Гизу, поговорил с ним минут десять и сумел добиться своего. Дику же понадобилось всего пять минут, чтобы в Вашингтоне настолько заинтересовались его сообщением, что послали на ферму Гизов специального агента Робертсона, который прибыл вечером того же дня. Робертсон - тридцатилетний, чистенький, холеный, голубоглазый, абсолютно серьезный - сидел в своем абсолютно сером костюме в гостиной напротив Вики и Лидии. - У нас в картотеке нет данных о человеке по имени Родерик Лейшман, - сказал он. - Ничем не могу вам помочь, - ответила Лидия. - Его зовут именно так. Вики бросила на нее удивленный взгляд - ее озадачил голос Лидии, которая вызывающе задрала вверх подбородок и плотно сжала губы. - Простите, - смутился Робертсон. - Не надо сердиться. Проверка продолжается. В прошлом у него могло быть другое имя. Вы правы - он связан с Детьми Земли. На стене оставлен знак этой организации. Лидия кивнула. - А скажите, - начала она, - что с ним будет? Робертсон уже почти улыбнулся, но потом все-таки передумал. - Ну, как это обычно принято: суд, обвинение, приговор - если, конечно, ваша информация окажется достоверной. Что касается деталей, все будет зависеть от адвоката, присяжных, судьи. Вам, должно быть, известна официальная процедура. - Я совсем не это имела в виду, - сказала Лидия. Робертсон наклонил голову набок. - Боюсь, я вас не понимаю. - Я думаю о своем пациенте, - пояснила Лидия. - Мальчик настолько прочно связан с преступником телепатически, что они практически стали единой личностью. Мне нужны следующие гарантии. Если мы станем вам помогать, этот человек не должен пострадать во время ареста. Я не имею ни малейшего представления о том, как отреагирует Деннис на его смерть. И у меня нет никакого желания это выяснять. - Не в моих силах дать вам гарантии... - В таком случае я вряд ли смогу оказаться вам полезной. - Сокрытие улик - серьезное преступление. Особенно в таком деле. - С моей точки зрения, я обязана защищать интересы своего пациента. Впрочем, я сильно сомневаюсь, что данная ситуация может быть истолкована как сокрытие улик. Не думаю, что истории известен хотя бы еще один подобный случай. Робертсон вздохнул. - Давайте не будем спорить по поводу буквы закона, - сказал он. - Этот человек стрелял в двух сенаторов. Один погиб, а другой, может быть, не доживет до утра. Преступник является членом радикальной экологической организации, которая считает насилие одним из допустимых средств борьбы, - так записано в их программе. Он сейчас на свободе, и вы утверждаете, что Деннис в состоянии обнаружить его местонахождение. Если вы откажетесь сотрудничать с нами, мы доставим сюда нашего телепата и он займется Деннисом. По правде говоря, в вашем согласии нет особой необ... - Мистер Робертсон, на этот счет существуют определенные законы. Это называется вмешательством в личную жизнь, причем в самом явном виде... - Деннис ребенок. Нам потребуется всего лишь согласие родителей, а вы тут ни при чем. Он посмотрел на Вики, которая с силой сжала руки и взглянула на Лидию. - Деннис пострадает, если они причинят вред тому человеку? - Думаю, да. - В таком случае я категорически против, - заявила Вики. - Очень сожалею, мистер Робертсон. - Поскольку все это затеял ваш муж, вполне возможно, он согласится на наши условия. Вики положила руки на колени. - А если он это сделает, - сказала она, - я не буду с ним разговаривать до конца жизни. Уйду от него и заберу с собой Денниса. Робертсон опустил голову. - Поймите, дело совсем не в моем упрямстве, - начал он. - Как я могу дать вам хоть какие-нибудь гарантии? Этот человек и нам тоже нужен живым и невредимым. Нам просто необходимо его допросить. Потому что мы хотим узнать про группировку, к которой он принадлежит, как можно больше. Мы обязательно постараемся арестовать его, не причинив вреда. Но ведь существует понятие самозащиты, когда люди начинают стрелять. Даже и в этом случае те, кто будут производить арест, постараются сохранить преступнику жизнь. Однако есть вполне реальная возможность, что его убьют. Ну, будьте же благоразумны. Если вы сообщите нам, где найти этого человека, шансы на то, что с ним все будет в порядке, увеличатся. Что еще я могу вам предложить? - Хорошо, - проговорила Лидия. - Ваши слова звучат вполне разумно. Давайте сделаем так: вы скажете все то же самое тем полицейским, что преследуют Лейшмана. - Договорились, - согласился Робертсон. - Я сам, лично, объясню всем, кто будет отвечать за арест Лейшмана, как обстоит дело. Если хотите, можете послушать, что я буду говорить. Как вы считаете, это справедливо? Лидия посмотрела на Вики. - Давайте, - согласилась та. - Хорошо, - начала Лидия, - он в Колорадо... Когда я проснулся, было по-прежнему темно. Меня мучила жажда, в плече пульсировала боль. Через несколько минут я вспомнил все, что с