ейчас я ничего не должен тебе. Принц оборачивается: -- Эти люди тоже нужны мне. Гор качает головой и поднимает руку. Вдруг: -- Какая трогательная встреча, -- заполняет комнату голос, -- наконец-то три братца собрались вместе! Гор отдергивает руку как от змеи -- тень черной лошади лежит между ним и Принцем. Он закрывает глаза рукой и опускает голову. -- Я забыл, -- говорит он, -- из того, что я сегодня узнал, следует, что я -- и твой... родственник. -- Не принимай слишком близко к сердцу, -- произносит голос, -- ведь я знал это тысячу лет и ничего, прожил и с этим. Оаким и Генерал просыпаются от смеха, похожего на свист ветра. БРОТЦ, ПУРТЦ И ДУЛЬП -- Передай пустую иголку, пожалуйста. -- Что-что? -- Передай пустую иголку! -- У меня ее нет. -- Она у меня. -- Почему ты сразу не сказала? -- Почему ты сразу не спросил? -- Извини. Только дай ее мне. Спасибо. -- Зачем ты все шлифуешь ее? Она готова. -- Ну, чем-то же надо заняться. Ты всерьез думаешь, что он когда-нибудь пошлет за ней? -- Конечно, нет. Но это не основание для безделья! -- А я считаю, что он пошлет за ней! -- Тебя никто не спрашивает. -- А я никому и не отвечаю. Просто говорю, что он за ней пошлет. -- На что она ему? Инструмент, который никто не сможет использовать. -- Раз он заказал ее, она ему нужна. Он единственный из своего племени, кто приходит сюда по делу, и еще он -- джентльмен, я знаю, что говорю. Скоро он или кто-нибудь им посланный явится сюда, чтобы забрать ее. -- Ха! -- Вот тебе и "ха"! Подожди, сам увидишь. -- Выбора-то у нас все равно нет. -- На, забери свою пустую иголку. -- Почему бы тебе не сесть на нее?! ЦЕРБЕР ЗЕВАЕТ Пес перебрасывает перчатку от одной головы к другой, пока, зевнув, не промахивается, и та падает на землю. Он извлекает ее из костей, валяющихся вокруг, виляет хвостами, сворачивается клубком и закрывает четыре глаза. Но еще четыре глаза горят, как угли, во тьме, что лежит за Не Той Дверью. Над ним, в лабиринте, мычит Минотавр... БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ Пятьдесят тысяч приверженцев Старых Сандалий, ведомые шестью жрецами-кастратами, поют величественную литанию. Тысяча воинов, обезумевших от наркотиков, выкрикивает "слава -- слава-слава" и потрясает копьями пред алтарем Неодеваемых. Начинается дождь, но на него не обращают внимания. НИКОГДА НЕ БЫТЬ Осирис держит в руке череп и смеется, нажимая кнопку: -- Когда-то смертная, теперь ты вечно будешь пребывать в Доме Жизни. Когда-то красивая, ты увяла. Когда-то гордая, ты докатилась до этого. -- А кто, -отвечает череп, -- кто виноват? Не ты ли, Повелитель Дома Жизни, не дающий мне отдыха? И опять смеется Осирис: -- Знай же, что я использую тебя как пресс-папье. -- Если ты когда-нибудь любил -- прошу, разбей меня и позволь умереть! Не оживляй часть той, что когда -- то любила тебя!.. -- Но, дорогая моя леди, однажды я могу вернуть тебе тело, чтобы вновь почувствовать твои ласки... -- Мысль об этом мне отвратительна. -- Мне тоже. Но когда-нибудь она может показаться мне забавной. -- Ты мучаешь всех, кто навлек на себя твою немилость? -- Нет-нет, скорлупа смерти, разве я так жесток? Правда, Ангел Девятнадцатой Станции попытался убить меня, и сейчас его нервная система живет, вплетенная в ткань ковра, на котором я стою; правда и то, что другие мои враги существуют в более простых формах -- в каминах, холодильниках и пепельницах. Но не подумай, что я мстителен. Как повелитель Жизни, я только обязан воздавать тем, кто угрожал жизни, по делам их. -- Я не угрожала жизни, Повелитель. -- Ты угрожала покою моего сердца. -- Тем, что напоминала твою жену, леди Пойду? -- Замолчи! -- Ай-яй-яй! Я походила на Королеву Шлюх, твою женушку. Потому ты и пожелал меня, а потом решил уничтожить... Тут речь черепа резко обрывается -- Осирис с силой швыряет его о стену. Обломки и разбитые микросхемы разлетаются по ковру, Осирис выкрикивает проклятая и бросается к переключателям на панели, нажатие на которые пробуждает множество голосов. Один из них вырывается из динамика в стене: -- О мудрый череп, так обмануть бога-предателя! Взглянув на панель и увидев, что это сказал ковер, Осирис прыгает на нем и бьет по нему пятками. Вопли в Доме Жизни. СИЛА ПСА В места темные и пользующиеся дурной славой, на мир Валдик, приходят два воителя, Мадрак и Тифон. Посланные Тотем Гермесом Трисмегистом выкрасть перчатку необычайной мощи, они идут сражаться со стражем этой перчатки. Валдик, давно опустошенный, захватили орды тварей, поселившихся под поверхностью в пещерах и подземных залах вдали от дня и ночи. Темнота, сырость, вырождение, братоубийство, кровосмешение и насилие -- самые употребительные слова у тех немногих, кто брался описывать этот мир. Перенесенные сквозь пространство способом, известным только Принцу, воители победят или останутся здесь навсегда. Сейчас они идут подземными галереями туда, откуда доносится мычание. Так им посоветовал Принц. -- Как ты думаешь, тень черной лошади, -- спрашивает воин-священник, -твой брат сможет вернуть нас? -- Да, -- отвечает тень. -- Но если и не сможет, меня это мало заботит. В любой момент я могу уйти и сам. -- Да, но я-то не могу. -- Вот ты и беспокойся. Ты сам вызвался идти со мной, сам и выпутывайся. Я тебя с собой не приглашал. -- Тогда я вверяю себя в руки Любого Возможного, большего, чем жизнь и смерть, -- если это поможет мне сохранить жизнь. Если же нет, то не вверяю. Если эти мои слова покажутся дерзостью и, следовательно, не понравятся Любому Возможному, которое может слушать меня или же не обращать на меня внимания, то я беру назад свои слова и прошу прощения, если это необходимо. В противном случае, я ничего не беру назад и прощения не прошу. С другой стороны... -- Аминь! И заткнись, пожалуйста! -- грохочет Тифон. -- Я слышу что-то похожее на мычание -- слева от нас... Он неслышно скользит вдоль стены, огибает угол и уносится вперед. Мадрак щурится сквозь инфракрасные очки и кривит улыбку, как издевательское благословение, на все, с чем встречается. -- Глубоки и обширны пещеры Любого Возможного, -- заключает он. Ответа нет. Вдруг он оказывается у двери, которая может быть Той Дверью. Открыв ее, он натыкается на минотавра. Он поднимает посох, но зверь мгновенно исчезает. -- А где?.. -- ошеломленно бормочет Мадрак. -- Прячется, -- сообщает Тифон, внезапно появившись рядом, -- где-нибудь в закоулках своего логова. -- А почему? -- Кажется, на таких, как он, здесь охотятся создания, похожие на тебя. Ради мяса и охотничьих трофеев. Минотавр боится встречи с ними, ведь люди всегда могут иметь с собой те орудия, что они применяют на бойнях. Давай войдем в лабиринт и будем надеяться, что больше его не встретим. Вход в нижние помещения, который нам нужен, где-то там, внутри. Полдня они блуждают, тщетно разыскивая Не Ту Дверь. Они отпирают дверь за дверью, но обнаруживают только кости. -- Интересно, а как там путешествуют другие? -- осведомляется воин-священник. -- Лучше или хуже. А может быть, и точно так же, -- отвечает тень лошади и смеется. Мадраку, впрочем, не до смеха. Оступившись на куче костей, он едва успевает заметить разъяренного зверя. Священник поднимает свой посох и начинает отбиваться. Он молотит его меж рогов и по хребту. Он колет тварь, рубит, толкает и бьет. Он хватает ее за рога и борется врукопашную, пока минотавр не отрывает его от папа и не отшвыривает; когда Мадрак пытается подняться, раздается душераздирающее мычание, и, нагнув рога, минотавр бросается вперед. Но тень черной лошади падает на тварь, и та исчезает -- полностью и навсегда. Мадрак склоняет голову и поет литанию Возможно Подлинной Смерти. -- Прекрасно, -фыркает его спутник и, когда Мадрак заканчивает, произносит: -Аминь. А сейчас вот что, жирный отец, -- я думаю, что нашел Не Ту Дверь. Я мог бы войти и не открывая ее, но ты на это не способен. Как быть? -- Подожди минутку, -- говорит Мадрак, вставая -- Доза наркотика, и я буду как новенький и сильнее, чем прежде. Тогда мы войдем вместе. -- Хорошо, я жду. Мадрак делает себе инъекцию, становясь подобным богу. -- Теперь покажи мне дверь и давай войдем. -- Сюда. Он указывает на запретную дверь, большую и бесцветную в инфракрасных лучах. -- Открой ее, -- говорит Тифон, и Мадрак открывает. Цербер резвится в бликах света, терзая перчатку. Величиной он превосходит двух слонов. Лежа на груде костей, он развлекается со своей игрушкой. Одна из его голов чует порыв ветра из-за Не Той Двери, две головы рычат, а четвертая роняет перчатку. -- Ты понимаешь меня? -- спрашивает Тифон, но в восьми красных глазах нет и проблеска разума. Хвосты пса дергаются, он поднимается в мерцании огней -- чешуйчатый и злобный. -- Славный песик, -- комментирует Мадрак, а песик машет хвостами, разевает пасти и прыгает к нему. -- Убей его! -- вопит воин-священник. -- Не могу, -- отвечает Тифон -- По кранная мере сейчас. ПОДОШВЫ НА АЛТАРЕ Войдя в зеленую двою,, открытую поэтом, и прибыв наконец на мир Интерлюдии, Оаким и Фрамин оказываются в безумном мире дождей и религий. Уставшие, они стоят на влажной траве рядом с городом, окруженным мрачными черными стенами. -- Сейчас мы войдем, -- размышляет поэт, поглаживая свою изумрудно-зеленую бороду. -- Мы войдем через эту маленькую дверь слева, которую я заставлю открыться. Останется загипнотизировать или подчинить охранников, если они там окажутся, и пройти к великому храму... -- ...Чтобы выкрасть сандалии для Принца, -- говорит Оаким -- Странное это для меня дело. Если бы он не обещал мне вернуть мое имя -- мое настоящее имя, -- прежде чем я убью его, я бы не согласился. -- Это я понимаю, лорд Рэндалл, сын мой(2) -- говорит Фрамин, -- но скажи мне, что ты намерен делать с Горам, который также хочет убить его -- и который сейчас работает на него, только чтобы заполучить эту же возможность? --------------------------------------------------------------- 2 "Лорд Рэндалл, сын мой, тебя опоили..." (строка из шотландской народной баллады.) --------------------------------------------------------------- -- Убью, если потребуется, сначала Гора. -- Твоя решимость бесподобна, но позволь узнать -- какая тебе разница, кто его убьет -- ты или Гор? Он ведь в любом случае будет одинаково мертв. Оаким молчит, явно озадаченный. -- Это доя миссия, -- говорит он наконец. -- Он в любом случае умрет, -- повторяет Фрамин. -- Но не от моей руки. -- Правильно. Но я не улавливаю разницы. -- И я не улавливаю, но убить Принца поручено мне. -- Возможно, Гору тоже кто-то поручил. -- Но не мой хозяин. -- А почему у тебя есть хозяин, Оаким? Почему ты не хозяин сам себе? Оаким трет лоб. -- Я... действительно... не знаю... Но я должен сделать то, что мне сказано. -- Понимаю, -- говорит Фрамин, и пока сбитый с толку Оаким раздумывает, крошечная зеленая искра слетает с кончика трости поэта и касается шеи посланца Дома Мертвых. Оаким раздраженно чешется. -- Что это?.. -- Местное насекомое, наверно, -- говорит поэт. -- Пошли! Дверь перед ними открывается от постукивания трости, а охранники засыпают после короткой зеленой вспышки. Позаимствовав у них два плаща, Оаким и Фрамин направляются к центру города. Найти храм легко. Войти -- куда сложнее. Ибо перед входом -- охранники, обезумевшие от наркотика. Двое в плащах подходят и требуют впустить. Восемьдесят восемь копий наружной охраны нацелены на них: -- Публичного поклонения не будет до закатных дождей, -- воины дергаются марионетками в такт своим словам. -- Мы подождем. И -- ждут. С закатным дождем они присоединяются к процессии промокших паломников, входят во внешний храм и пытаются пройти дальше. Их останавливают триста пятьдесят два копьеносца, охраняющие следующий вход. -- У вас есть знаки молящихся внутреннего храма? -- спрашивает капитан. -- Конечно, -- говорит Фрамин, поднимая свою трость. После этого капитан, очевидно, решает, что знаки у обоих есть, и им дарован вход. Затем, на подходе к самой Святая Святых, они остановлены офицером, командующим пятьюстами десятью стражниками, также одурманенными наркотиком, которые охраняют последний проход. -- Оскоплены?! -- спрашивает он. -- Оскоплены, оскоплены, -- уверяет Фрамин звучным сопрано. -- О, дай нам пройти, -- глаза его сверкают зеленым, и офицер отступает. Войдя, они видят алтарь с его пятьюдесятью охранниками и шестью странными жрецами. -- Сандалии там, на алтаре. -- Как их заполучить? -- Лучше по-тихому, -- говорит Фрамин и, пока не началась телевизионная служба, проталкивается поближе к алтарю. -- Как по-тихому? -- Хорошо бы подменить их нашими собственными, а священные надеть и без суеты уйти отсюда. -- Подходит. -- Что если бы они были украдены пять минут назад? -- Я понял тебя, -- говорит Оаким и склоняет голову, как в молитве. Служба начинается. -- Аве, Сандалии, -лепечет первый жрец, -- владеющие ступнями... -- Аве! -- поют остальные пять. -- Добрые, благородные и блаженные Сандалии... -- Аве! -- ...пришедшие к нам из хаоса... -- Аве! -- ...просветить наши сердца и уберечь наши ноги. -- Аве! -- О Сандалии, несущие человечество с начала времен... -- Аве! -- ...превосходные вместилища ступней. -- Аве! -- Аве, удивительные, носившие бога Котурны! -- Мы поклоняемся вам. -- Мы поклоняемся вам! -- Мы обожаем вас в величии вашей сущности! -- Слава! -- О, изначальная обувь! -- Слава! -- Высшая идея Сандалий! -- Слава! -- Что бы мы делали без вас? -- Что? -- Наши пальцы были бы исколоты, пятки исцарапаны и мы бы страдали плоскостопием. -- Аве! -- Защитите нас, ваших обожателей, добрые и блаженные Сандалии... -- Пришедшие к нам из хаоса... -- ...в день мрака и скорби... -- ...из пылающей бездны... -- ...пылающей, но не опалившей вас, о Сандалии? -- ...вы пришли успокоить и поддержать нас... -- ...укрепить и ободрить нас... -- Аве! -- ...вы понесете нас открыто и смело вперед... -- ...ныне, присно и во веки веков!.. Оаким исчезает. Ледяной вихрь проносится над залом. Это-ветер изменения времени; и на алтаре возникает туманная тень. За пять минут до того семь безумных копьеносцев лежат, странно вывернув шеи, а появившийся из воздуха Оаким торопит Фрамина: -- Открой нам дверь, быстро! -- Ты надел их? -- Разумеется. Фрамин поднимает трость, но медлит. -- Боюсь, будет небольшая задержка, -- и взгляд его делается изумрудным. Все глаза в храме вдруг оказываются обращенными на них. Сорок три безумных копьеносца, как один, с боевым кличем бросаются вперед. Оаким пригибается и вытягивает руки. -- Таково есть царство небесное, -- комментирует Фрамин, и испарина, как капли дождя, блестит на его челе. -- Интересно, как все это запишется на видеолентах? ИГЛА И НИТЬ -- Где мы? -- спрашивает Гор. Стальной Генерал стоит неподвижно, словно потрясенный, но это впечатление -- ложное. -- Мы пришли в место, которое не мир, а просто место, -- говорит Принц-Который-был-Тысячей. -- Здесь нет ни тверди, ни нужды в ней. Света мало, но те, кто пребывает здесь, слепы, так что это не имеет для них значения. Температура сама приспосабливается к любому живому телу, потому что так желают здешние обитатели. Пищу и воду они извлекают из воздуха, так что им не приходится есть в прямом смысле этого слова, а природа этих мест такова, что здесь никто и никогда не нуждается в сне. -- Это напоминает ад, -- замечает Гор. -- Глупости, -говорит Стальной Генерал. -- Я живу так, неся мир внутри себя самого, поверь мне, достаточно долго и не терплю никаких неудобств. -- Ад, -- упрямо повторяет Гор. -- С этим мы разберемся позже, -- прерывает его Принц, -- а сейчас берите меня за руки и пойдемте. Сквозь тьму и свет я проведу вас к тем, кого мы ищем. Они соединяют руки. Принц сбрасывает свой плащ, и трое плывут над сумрачной землей без горизонта. -- А где это место... которое не есть мир? -- спрашивает Генерал. -- Никогда об этом не думал, -- говорит Принц. -- Может быть, оно существует лишь в каком-нибудь светлом закоулке моего темного разума... Все, что я знаю, так это как сюда попасть. Через безвременный промежуток времени они, наконец, приближаются к странному строению, похожему на серый кокон, парящему перед ними в пространстве без верха и низа. Принц касается его поверхности кончиками пальцев, кокон вибрирует и в нем открывается нечто. Принц входит, бросив через плечо "идите за мной", и исчезает в туманном проеме. Внутри сидят БРОТЦ, ПУРТЦ и ДУЛЬП и занимаются чем-то совершенно неестественным и чуждым всем человеческим понятиям, но нормальным и обычным для них, так как они -- не люди и понятия у них иные. -- Привет вам, кузнецы Парна, -- говорит Принц, -- я пришел получить то, что когда-то заказывал. -- Я говорила тебе, что он придет, -торжествующе вопит один из сероватых холмов, передергивая длинными влажными ушами. -- Пожалуй, ты была права, -- отвечает другой. -- А где эта пустая иголка? Я хочу еще разок по -- шлифовать ее, прежде чем... -- Чушь! Она совершенна. -- Значит, она готова? -- спрашивает Принц. -- О, она готова уже века. Держи! Сероватый холм извлекает полосу холодного голубого света из обтянутого чернотой футляра и передает ее Принцу. Принц берет ее в руки, разглядывает, кивает и убирает обратно. -- Прекрасно. -- ...А плата? -- Она у меня здесь. -- Принц достает из своего плаща сумку и помещает ее перед собой в воздухе, где та -- естественно -- и остается висеть. -- Кто из вас будет первым? -- Он. -- Она. -- Оно. -- Ну, раз вы не можете решить, я выберу сам. Принц открывает сумку с хирургическими инструментами и операционной лампой, а три создания начинает бить дрожь. -- Что происходит? -спрашивает Гор, который только вошел и стоит рядом. -- Я собираюсь оперировать этих ребят, и мне понадобится в помощь вся ваша сила -- твоя и Генерала. -- Оперировать? Для чего? -- спрашивает Генерал. -- У них нет глаз, -отвечает Принц, -- а они опять хотят видеть. Я принес с собой три пары и собираюсь их вставить. -- Это потребует адаптации всей нервной, системы. -- Она уже сделана. -- Кем? -- Мной, когда я дал им газа в прошлый раз. -- Что же с ними случилось? -- О, они редко остаются надолго. Через какое-то время тела Норнов отторгают их. Правда, обычно соседи успевают ослепить их раньше. -- Почему? -- Думаю, просто потому, что они ходят повсюду и хвастаются, что только они одни могут видеть. Соседям это не нравится и приводит к уравниванию возможностей. -- Ужасно! -- вздыхает Генерал, потерявший счет тому, сколько раз его самого ослепляли. -- Я должен остаться и помочь им. -- Они не примут твою помощь, -- улыбается Принц. -- Не так ли? -- Конечно, -говорит один из них. -- Мы не желаем использовать наемника против собственного народа, -добавляет другая. -- Это нарушило бы права личности, -говорит третье. -- Какие права? -- Право ослепить нас, разумеется. Что ты за варвар? -- Нет-нет, я не настаиваю... -- Спасибо. -- Благодарю. -- Очень признательно. -- Что нужно от нас? -- спрашивает Гор. -- Вы вдвоем должны схватить моего пациента и держать его, пока я буду оперировать. -- Зачем? -- Они не могут потерять сознания, а анестезия на них не действует. -- Ты хочешь сказать, что будешь оперировать их просто так? Довольно оригинальный способ, не правда ли? -- Да. Вот поэтому вы мне и нужны: пациент должен быть лишен возможности двигаться, а они очень сильны. -- Но зачем тебе вообще это делать? -- Потому что они так хотят. Это -- условленная плата за их труды. -- Зачем? Чтобы быть зрячими несколько недель? А потом -- на что тут вообще смотреть? Пыль, темнота и несколько хилых огоньков... -- Нормы хотят посмотреть друг на друга и на свои инструменты. Они величайшие искусники во Вселенной. -- Да, я хочу опять взглянуть на пустую иголку -- если ДУЛЬП не потеряла ее. -- А я -- на свой любимый гульт. -- А я -- на когтистый фитиль. -- То, чего они желают, стоит ужасной боли, но зато им будет что вспомнить на много веков вперед. -- Да, воспоминания стоят того, -- говорит одно из созданий, -- только не я первый! -- И не я! -- И не я! Принц раскладывает в воздухе свои инструменты и указывает пальцем. -- Вот этот, -- говорит он, и начинается крик. Генерал отключает на несколько часов свой слух и большую часть человечности. Гору вспоминаются забавы его отца, а также славный город Лигламенти, что на Д'донори. Рука Принца тверда. ...Дело сделано, на созданиях -- бинты, которые им пока нельзя снимать. Все трое стонут и причитают. Принц вытирает руки. -- Спасибо тебе, Принц-Который-был-Хирургом, -- плачет одно из созданий. -- ...за то, что ты сделал для меня. -- ...и для меня. -- Не за что, мои прекрасные Норны. Спасибо вам за отличный жезл. -- О, это пустяки. -- ...Дай нам знать, когда тебе понадобится еще один. -- ...И цена будет той же. -- Итак, я ухожу. -- До свиданья. -- Прощай. -- Привет. -- Хорошего вам зрения, друзья мои. И Принц обнимает Гора и Генерала, направляясь в Марачек, до которого, впрочем, лишь один шаг. Позади них раздаются новые причитания, а затем быстро и неистово творятся самые нормальные и обычные для Норнов вещи. Но прежде чем они возвращаются в Цитадель, Гор незаметно вынимает голубой жезл из ножен на поясе Принца. Ибо он знает, что это такое. Это -- точное подобие оружия, которым солнцеглазый Сет бился с Безымянным тысячу лет назад. ИСКУШЕНИЕ СВЯТОГО МАДРАКА У Мадрака единственный шанс пережить нападение: он бросает свой посох и ныряет вперед и вниз. Это мудрое решение. Он счастливо избегает пса, когда тот прыгает и перекусывает посох. Рука Мадрака задевает странную перчатку, которой забавлялась тварь. Внезапно он успокаивается, он уверен теперь в своей непобедимости. Эта уверенность -- нечто такое, чего не мог дать ему даже наркотик. Он быстро натягивает перчатку на правую руку. Пес разворачивается к нему, а Тифон встает на дыбы. Черная тень падает между Мадраком и псом. Щекоча и шевелясь, перчатка достигает локтя Мадрака, расползается по спине и груди. Пес бросается вперед и воет, натолкнувшись на тень, черной лошади. Одна из его голов безжизненно падает. но другие продолжают рычать. -- Отправляйся же, Мадрак, -- говорит Тифон. -- Я займусь этой тварью, а затем последую за тобой. Перчатка растет, скользит по левой руке, покрывает голову, грудь и достигает пояса. Мадрак, и прежде могучий, вдруг тянется вперед и под его правой рукой камень рассыпается в пыль. -- Я не боюсь его, Тифон. Я сам его уничтожу. -- Именем моего брата приказываю тебе -- уходи! Склонив голову, Мадрак отступает во тьму. Позади него шум яростной схватки. Он идет логовом минотавра, пробирается вверх по бесчисленным и бесконечным коридорам. Бледные твари с полупрозрачной кожей и сверкающими зелеными глазами встают на пути Мадрака, но его руки легко убивают их. Он идет дальше, и новые порождения лабиринта выходят из его сумрачных глубин, но на этот раз он не убивает, а говорит им: -- Неплохо бы вам задуматься над тем, что вы имеете нечто, которое может противостоять распаду ваших тел -- условимся именовать этот гипотетический элемент душой -- для удобства аргументации. Предположив, что... Но они нападают на него, и он вынужден убить их. -- Жаль, -- вздыхает он и повторяет литанию Возможно Подлинной Смерти. Поднявшись наверх, он наконец приходит в назначенное место. И стоит там. У Врат Преисподней. На Валдике... -- Ад был ужасен, -- говорит он. -- А ведь я почти непобедим. Странно, эта старая вещь -- перчатка Сета?.. Почему же она лишь наполовину покрывает меня... Или я -- в большей мере человек, чем был Сет? -- Он переводит взгляд на свой живот и усмехается -- А, может быть, и нет. Но какая мощь в этой штуке... Могущество! Привести к повиновению развращенных и попытаться обратить их -- может, для того она и оказалась на моей руке. Божественен ли Тот? Не знаю. Но желал бы знать. Если Тот божественен, на меня падет грех... Он приказал, а я не исполню... Если, конечно, именно это не было его тайным желанием... -- Смотрит на свои руки, обтянутые перчаткой. -- Моя сила сейчас безмерна. Как я использую ее? С этой штуковиной можно обратить весь Валдик, было бы только время. Но он приказал мне иное... -- Улыбается. Перчатка не закрывает его лица. -- Что, если он все-таки божественен? Сыновья, порождающие собственных отцов, вполне могут быть благими. Мне вспоминается миф об Эдеме. Эта перчатка подобна Змею и еще... ну чем не Запретный Плод?.. -- и пожимает плечами. -- Но сколько добра можно сделать... Нет! Это ловушка! Но я мог бы вбить Слово в их головы... И я сделаю это! Правда, "зев Ада широк", как говорит Фрамин, но чего только Фрамин не говорит... Когда он уже собирается уходить, его подхватывает вихрь, высасывающий слова из горла, и швыряет в пустой и холодный колодец. Позади него слились в схватке тени, широко распахнутый зев Валдика исчезает, и Принц призывает Мадрака к себе. РАСКАТЫ ГРОМА ...Но Оаким -- Скиталец уже одел сандалии и поднимается над плитами пола -- он стоит в потоках воздуха, он смеется. От каждого его шага за пределы храма разносится грохот и смешивается снаружи с ударами начинающейся грозы. Воины и молящиеся падают ниц. Оаким взбегает по стене и останавливается. Подошвы его упираются в потолок. Зеленая дверь возникает за спиной Фрамина. Оаким спускается и шагает в нее. Фрамин следует за ним. -- Аве? -- робко напоминает один из жрецов. Одурманенные копьеносцы поворачиваются к нему и разрывают его на куски. Когда-нибудь, спустя века, могучее воинство отправится на поиски Священных Сандалий. ...А пока -- алтарь пуст. Идут вечерние дожди. ТОТ, КТО ПОЛУЧАЕТ ЖЕЗЛ На Марачеке, в Цитадели, стоят они все, и головы их кружатся. -- У меня сандалии, -- говорит Оаким. -- Теперь ты можешь получить их -- в обмен на мое имя. -- У меня перчатка, -добавляет Мадрак и прячет лицо. -- ...А у меня жезл, -- заключает Гор, и луч голубого света выпадает из его рук. -- Он достанется мне, -говорит Принц, -ибо он сотворен не из примитивной материи и суть его не относится к тем, которыми ты в состоянии владеть... И разум Принца закрыт для внутреннего взгляда Гора. Гор делает шаг вперед и сейчас он -- не более, чем меняющийся темный силуэт, чья левая нога длиннее правой, но он стоит совершенно прямо на теперь уже неровном полу, а узкое окно за спиной Принца вдруг вспыхивает как солнце, и Стальной Генерал становится золотым и призрачным, и Фрамин горит зеленоватым пламенем, не дающим света, а Мадрак -- истрепанная жирная марионетка, подвешенная на резиновой нити; стены вокруг ревут и пульсируют, сжимаются и разжимаются в такт, а взбесившееся Время в музыке перемешанных полос спектра уносится в туннель, начинающийся под окном, в самом конце которого -- пылающий тигр, чьи полосы -- мед, текущий янтарными каплями на жезл, который чудовищно вырос и сейчас действительно -- не более чем луч голубого света, слишком тонкий, чтобы быть видимым здесь -- в сумрачной вечности башни, возвышающейся над Цитаделью Марачека в сердце Средних Миров, где выросла улыбка Принца... Гор делает еще один шаг, и тело его открыто для его чувств, и все, что внутри него, немедленно становится ясным и пугающим. -- Выходит как джинн -- луна из лампы волшебной ночи.. Дорожка, что светом полна, мой взор направляя, хочет -- ковер приподнять из дней -- где буду когда-нибудь. И сквозь все пещеры небес -- по ней мы проложим наш дальний путь... -- читает голос, странно похожий и не похожий на голос Фрамина. И Гор поднимает руку на Принца... Но Принц уже сжимает его запястье обжигающей хваткой. И Гор поднимает другую руку... Но Принц уже держит и это запястье леденящей хваткой. И Гор поднимает третью руку, и ее бьет электрическим ударом. И Гор поднимает четвертую руку, и она чернеет и умирает. И он поднимает еще сто рук, но они превращаются в змей и пожирают друг друга, и шепчет он: -- Что творится со мной? -- Это мир, -- отвечает Принц, -- это все мир, в который я перенес нас. -- Нечестно выбирать такое поле сражения, -- говорит Гор. -- Этот мир слишком похож на тот, который я знаю -- он так близок и так искажен... -- и слова его -- всех цветов Блиса, и они текучи и округлы, как капли. -- А честно ли тебе желать моей смерти? -- Мне поручили сделать это, но таково и мое желание. -- Итак, ты проиграл, -- смеется Принц, вынуждая его встать на колени на Млечном Пути, который становится полным звезд прозрачным кишечником, мучимым судорожными сокращениями. Вонь невыносима. -- Нет! -- шепчет Гор. -- Да, брат. Ты побежден. Ты не можешь убить меня. Самое время смириться и идти домой. -- Не раньше, чем я убью тебя! Звезды как язвы горят в его чреве, и он собирает все силы своего тела против загадки, которая есть Принц. Принц падает на одно колено, и это рождает пение ему осанны. Поют бесчисленные собаколицые цветы, выступившие на его челе подобно испарине. Они сливаются в стеклянную маску, и из трещин ее летят молнии. Гор протягивает руки к девятнадцати лунам, и змеи его пальцев пожирают их... И кто кричит над всем этим, как не совесть его отца, птицеголового ангела на небесном троне, плачущего слезами крови? Смириться? Никогда! Отправляться домой? Огненный хохот звучит, когда он бьет стоящее внизу нечто с лицом брата: -- Сдайся и умри! Но он -- отброшен... ...далеко вперед ...где Время-прах и дни-лилии без числа... и ночь -- пурпурный василиск, чьему имени отказано в забвении... Он становится деревом без кроны, подрубленным и падающим вечно. И в конце Вечности он лежит на спине и смотрит вверх на Принца-Который-есть-его-Брат, стоящего над ним, и читает в глазах его приговор своей свободе. -- Теперь я разрешаю тебе уйти, брат, ибо я победил тебя в честном бою, -- и слова его приходят, как теплое зеленое сияние. Гор склоняет голову, и этот странный мир исчезает. И -- возвращается старый. -- Брат, я хочу, чтобы ты убил меня, -- говорит он и заходится в хрипе. -- Я не могу. -- Не отсылай меня обратно с тяжестью такого позора. -- Что еще я должен сделать? -- Даруй мне помилование. Я не знаю, какое. -- Тогда выслушай меня и иди с честью. Знай, что я убил бы твоего отца, но пощажу его ради тебя, если только он поможет мне, когда придет время. -- Какое время? -- Это решать ему. -- Я не понимаю. -- Разумеется, не понимаешь. Но как бы там ни было, передай ему это. -- Договорились? -- Хорошо, -- отвечает Гор и начинает подниматься. Когда он встает на ноги, то видит, что вокруг -- гобелены Дома Жизни и что в Зале Ста Гобеленов он один. Но в то последнее, самое страшное мгновение он кое-что узнал... Он спешит записать ускользающую мысль. ЛЮДИ, МИРЫ И ВЕЩИ -- Где Гор? -- спрашивает Мадрак. -- Он только что был здесь. -- Он уже дома, -- отвечает Принц, потирая плечо. -- Теперь позвольте мне кое о чем напомнить... -- Имя, -говорит Оаким, -верни мне мое имя. -- Да, -- соглашается Принц, -- я верну его тебе. Ты -- часть того, о чем я собирался сказать. -- Имя, -- повторяет Оаким. -- Ты не чувствуешь себя как-то иначе в этих сандалиях? -- Чувствую. -- Как именно? -- Не знаю... Верни мое имя. -- Дай ему перчатку, Мадрак. -- Мне не нужна перчатка! -- Надень ее, если хочешь узнать. -- Хорошо. Он надевает перчатку. -- Теперь ты знаешь свое имя? -- Нет. Но я... -- Что? -- Я чувствую что-то знакомое, очень знакомое... В том как привычно она облекает мое тело... -- Разумеется. Мадрак вздрагивает: -- Не может быть! -- Не может? -- спрашивает Принц.. -- Подними этот жезл и держи его, Оаким. Вот ножны, повесь их на пояс... -- Что ты делаешь со мной? -- Возвращаю то, что по праву принадлежит тебе. -- По какому праву? -- Подними жезл. -- Я не хочу! Ты не можешь заставить меня! Ты обещал мне мое имя. Скажи его! -- Не раньше, чем ты поднимешь жезл. Принц делает шаг к Оакиму. Оаким отступает. -- Нет! -- Подними его! Принц идет вперед. Оаким отступает. -- Я -- не могу! -- Можешь. -- Что-то в нем такое... Касаться этой вещи -- запретно для меня, я знаю! -- Подними его и ты узнаешь свое имя -- свое истинное имя. -- Я... Нет! Мне больше не нужно мое имя! Оставь его себе! -- Ты должен поднять жезл. -- Нет! -- Написано, что ты должен поднять его. -- Где? Кем? -- Я написал это. Я... -- Анубис! -- кричит Оаким. -- Услышь мою мольбу! Я взываю к тебе, Хозяин, во всей мощи твоей! Внемли мне в этом месте, где стою я среди твоих врагов! Тот, кого должен я уничтожить, совсем близко! Помоги мне против него, ведь я предлагаю тебе его жизнь! Фрамин очерчивает себя, Мадрака и Генерала пентаграммой зеленого пламени. Стена за спиной Оакима медленно тает -- теперь там бесконечность. С безвольно висящей рукой, ощерившись по-собачьи, на них смотрит Анубис. -- Превосходно, слуга! -- приходят слова. -- Ты нашел его, ты загнал его в угол. Остается последний удар -- и твоя миссия завершится. Используй фугу! -- Нет, -говорит Принц, -- он не убьет меня, даже с помощью фуги, пока не узнает то, что давно знаешь ты, Анубис: имя. Его истинное имя идет к нему. Он хочет его услышать. -- Не слушай его, Оаким, -кричит Анубис. -Убей его сейчас же! -- Хозяин, это правда, что он знает мое имя? Мое настоящее имя? -- Он лжет! Убей его! -- Я не лгу. Подними жезл, и узнаешь правду. -- Не дотрагивайся до него! Это ловушка! Ты умрешь! -- Стал бы я громоздить все эти сложности, чтобы убить тебя, Оаким? Кто бы из нас ни умер от руки другого, выиграет лишь шакал. Он это знает и послал тебя совершить подлость. Смотри, как он смеется! -- Потому что я выиграл, Тот! Оаким пришел убить тебя! Оаким приближается к Принцу, затем наклоняется и берет жезл. Он кричит, и Анубис вздрагивает от этого. Затем крик в его горле превращается в смех. Он поднимает жезл вверх. -- Молчать, пес! Ты использовал меня! О, как ты меня использовал! Тысячу лет ты обучал меня смерти, чтобы я без содрогания мог убить моего сына и моего отца. Но теперь ты смотришь на Сета Разрушителя, и дни твои сочтены! -- глаза его сверкают сквозь перчатку, которая покрывает все его тело, и он стоит в воздухе. Луч голубого света бьет из жезла, но Анубис успевает растаять раньше: с ними остается лишь его вой. -- Сын мой, -говорит Сет, касаясь плеча Тога. -- Сын мой, -отвечает Принц, склоняя голову Позади них тает кольцо зеленого пламени. А темная вещь все кричит и плачет где-то во тьме. СЛОВА Между мной и тобою -- слова, как раствор разделяют и держат наши страсти и тайную нежность, но сказать их -- узнать, что права одинаковость наша под кожей... О, как странны они и -- похожи на стремящийся к вечности шпиль.. И -- наставшее завтра -- сегодня, но оно есть -- не капля чернил, а текущее в вечность-пространство... Нас с тобой голосов постоянство окружает, как вечная ночь. Влажно стерты и смазаны лица, двери заперты -- нам не помочь! И раствор -- отмечает границы... -- Что это значит? -- спрашивает лорд Юискиг Рыжий, отправившийся с двадцатью своими людьми поднимать Пограничный край против Дилвита Лигламентского. Его отряд сквозь туман вглядывается в скалу, на которой высечены слова. -- Я слышал об этом, мой повелитель, -- отвечает его капитан. -- Это дело рук поэта Фрамина: у него занятный способ -- он бросает свои поэмы на ближайший мир, и куда бы те ни упали, они сами записывают себя в самом надежном месте, какое только найдут. Фрамин гордится тем, что записал притчи, проповеди и поэмы на камнях, листьях и в ручьях. -- О, так это он? Ну а что означает эта поэма? Можно ли ее считать добрым предзнаменованием? -- Она ничего не означает, Повелитель, ведь все знают, что Фрамин безумен, как голинди во время гона. -- Ну, тоща давайте помочимся на нее и поедем дальше. -- Да, Повелитель. ТЕНЬ И МАТЕРИЯ -- Отец? -- кричит тень черной лошади на стене. -- Да, Тифон. -- Отец! -- крик разрывает барабанные перепонки, -- Анубис сказал, что ты погиб! -- Он солгал. Осирис тоже, должно быть, уверял, что ударил Молотом для спасения Вселенной, так как я проигрывал битву? -- Именно так он и сказал, -- говорит Принц. -- Но я не проигрывал, я выигрывал сражение. Он хотел убить меня, а не Безымянное. -- Как тебе удалось спастись? -- Я ушел в фугу в момент удара. Но Осирис все -- таки задел меня, а Анубис нашел, бесчувственного, и утащил в свой Дом, а мои доспехи разбросал по всем Средним Мирам. Он готовил меня, чтобы сделать своим послушным орудием. -- Чтобы убить Тога? -- Именно. -- Так пусть он умрет! -- говорит Тифон и, очерчиваясь пламенем, встает на дыбы. -- Постой, брат, -- останавливает его Принц, -- ему это не удалось, а шакала мы могли бы еще использовать... Но тень черной лошади уже исчезла, и Принц опускает голову. Затем смотрит на Сета: -- Не стоит ли его остановить? -- Зачем? Анубис и так уже прожил лишнюю тысячу лет. Пусть теперь защищает себя сам. Никто, даже я, не сможет остановить Тифона, когда он в безумии. -- Хорошо, -- говорит Принц и, обернувшись, долго и пристально смотрит на Фрамина. -- Если хочешь служить мне и дальше, мой бывший Ангел Седьмой Станции, отправляйся в Дом Мертвых. Там скоро потребуется присутствие кого-то, кто умеет обращаться с его механикой. -- Тифон был Ангелом Дома Огня, -напоминает Фрамин. -- Я боюсь, что он отомстит, но не останется в доме Мертвых. Насколько я знаю своего брата, Тифон потом будет разыскивать направившего Молот: следовательно, он возьмется за Осириса. -- Тогда перенеси меня в Дом Мертвых. Мадрак, ты составишь мне компанию? -- Если я не нужен Принцу здесь. -- Нет. Ты можешь идти. -- Повелитель, -- говорит Фрамин, -- ты доверяешь мне, хотя в войне станций я не был с тобой... -- Те дни ушли, и мы стали другими, не так ли? -- Я надеюсь, что так -- и благодарю тебя. Принц скрещивает руки на груди и склоняет голову. Фрамин и Мадрак исчезают. -- Чем, -- говорит Стальной Генерал, -- я могу помочь тебе? -- Мы снова отправимся сражаться с Безымянным, -- отвечает Принц-Который-был-Тысячей. -- Ты будешь с нами, чтобы прийти на помощь? -- Тогда я позову Бронза? -- Зови. Ветры гонят пыль. Сквозь нее пробивается в следующий день усталое солнце