рлось темное пространство. Светло-серые линии представляли основные созвездия, соединяя яркие точки звезд. Перед ним расстилалась условная карта неба, используемая для исчисления астрономических координат. Его же место на Земле обозначалось зеленым шариком. Марс отклонился на семнадцать градусов к северу с подъемом над горизонтом небесной сферы в два часа пятьдесят минут. Харви считывал позицию внутри шлема и одним касанием пальца вносил изменения в программу. Маленькая красная точка горела в двадцати градусах справа от ярко-белого солнечного диска. Используя максимальные возможности имитации, Харви мог смоделировать блеск ледников, однако был далек еще от того, чтобы ввести в программу спутники Марса: Фобос и Деймос, которые были значительно меньше и ближе к главной планете, чем Луна к Земле. Ионная волна от солнечного взрыва, направляющаяся к красной точке, предстала его взору в виде растянутой по карте неба серебристой фигуры, напоминающий по форме пончик. Соммерштейн второй раз произвел касание для пуска новой радиограммы. Во исполнение по черному пространству побежали серые столбцы цифр, показывавшие небесные координаты и дальность в километрах до цели. За десятую долю секунды машина сообщила ему два угла: Земли и Марса, определяя характер отклонения. Показался голубой конус, указывавший движение луча, вонзавшегося дальним концом в красную точку. - Хорошо, Дональд, - сообщил Харви оператору, сидевшему в кабине передатчика, - передавай сообщения этим путем. Соммерштейн знал, что сейчас в шлеме у оператора бегут те же самые цифры, которые надо всего-навсего переадресовать киберу, управляющему внешним устройством станции. - Понял, - послышалось в ответ. Антенна повернулась и обеспечила связь, отправив в пространство луч, окрашенный в программе Соммерштейна желтым. Когда предполагаемый и истинный пути сошлись, появились зеленые участки, показывавшие места совпадения. Зеленых мест было не так уж много, и накрыть полностью планету не удалось. Проблема возникла с передатчиком. Снова и снова антенна, двигающаяся на гидравлической платформе и вращающаяся внутри люльки-противовеса, не поспевала за командами Харви и сигналами имитатора, как если для бильярда у него был не кий, а небольшое сосновое поленце. - Ничего, Дональд, - ободряюще сказал он, - это только начало. Посмотрим, будет ли на этот раз ответ. Пройдет без малого тридцать три минуты, - двадцать на передачу и еще тринадцать на ответ с ночной стороны Марса, переданный через ретранслятор на Фобосе, - прежде чем Харви узнает, какая часть зеленых совпадений конуса сумела донести его сообщение, или вообще, имеет ли смысл принцип отражения сигналов от ионизованной волны. - Жди, - сказал Харви оператору. - Но будь в готовности попробовать еще раз без десяти три. - Слушаюсь, босс. Зачем вообще Соммерштейн взялся за это? За какой надобностью ему потребовалось тратить усилия, время, часы сна и драгоценные премиальные на это нелепое занятие? Особенно, если учесть, что солнечный взрыв, как отмечалось в бюллетене НАСА, являлся просто аномалией, явлением, которое на Земле не наблюдали уже сотню лет. Да потому что в глубине души Харви Соммерштейн не верил этому. То, что произошло в космосе единожды, может повториться снова. А вдруг взрывы и ионизированные волны станут неизбежным явлением, появляясь столь же неожиданно как тайфуны или ураганы. Как показали последние три дня, эти феномены могут оказаться очень опасными для разбросанного по планетам солнечной системы человечества. В особенности, это касается линий связи. Если луч смещения Соммерштейна сработает хоть раз для оповещения, защиты, а может статься, и спасения жизней, то все затраченные усилия не напрасны. А если взрывы станут частым явлением, то его вкладу не будет цены. Однако в тот момент, после тринадцати последовательно неудачных попыток, вклад Харви в теорию и практику межпланетных коммуникаций не стоил, казалось и ломаного гроша. Но Соммерштейн намеревался попытаться снова, еще через двадцать восемь минут, а если понадобится, он был готов работать всю ночь. Хребет Тарсиса Олимпийские горы Долина Маринерис Плато Хрисеиды КОМПАНИЯ "МЮРРЕЙ ХИЛЛ ЛАБОРАТРИЗ", 24 МАРТА, 11:23 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ Харви Соммерштейн показался на рабочем месте в лаборатории как раз перед ленчем. Его била нервная дрожь, и он часто позевывал, ведь поспать удалось лишь четыре часа. Перед глазами плясали разноцветные точки и линии, не то последствия чрезмерного физического и умственного напряжения, не то образы, оставшиеся после пятнадцати часов непрерывного сопоставления планетных координат и векторов передачи внутри компьютерного шлема. Здравый смысл подсказывал Харви, что в таком состоянии ему лучше провести денек дома. Но инстинкт политика говорил, что ему надлежит быть в готовности, доложить результаты, ЛЮБЫЕ результаты, администраторам лаборатории, после того, как он израсходовал огромные объемы эфирного времени и денег в бесплодных попытках поздороваться с обитателями Марса. По прибытии Соммерштейн первым делом опустошил ящик с электронной почтой. И точно, поверх бумаг лежал электронный запрос от Пола Пирса, предлагавший явиться на официальную встречу тет-а-тет в кабинете администратора. Записка гласила: "как только окажется удобным", что на языке политических терминов означало: "немедленно, сукин сын". Соммерштейн уже собирался дать ответ, когда некое шестое чувство подсказало ему задержаться на пару минут и просмотреть содержимое до конца. В ящике было двадцать три письма, и все с инопланетной маркировкой. Харви всмотрелся пристальнее. На всех стояло слово "Марс". Соммерштейн немедленно принялся читать. - Получили вашу радиограмму от 13:45 единого времени, - сообщил оператор ночной смены из Аэрополитанского центра на Хребте Тарсиса. - Передача чистая, без повреждений, - был ответ из обсерватории в олимпийских горах. - Привет, Харви!.. Поздравляем! - пришло послание от пятнадцатилетнего корреспондента из Июс Часмы, которая являлась частью долины Маринерис. - Уже получили три ваших сообщения. Все получены без единой ошибки, - ответили с геофизической станции "Хрисеида", неподалеку от кратера Домор. - Продолжаем принимать сообщения, - прокомментировали со станции на Тарсисе немного позже. - Уже целых семь! - восторгался подросток. - Наверное, хватит! - из Майя Валлис. - Харви, это начинает надоедать. - Ваша точка зрения элегантно подтвердилась... В завершение, Харви получил письмо, подписанное кем-то из руководства центра на Тарсисе, в котором просили "освободить оператора для других задач". Каждая из двадцати девяти переданных Соммерштейном радиограмм была принята кем-либо на Марсе. Некоторые были даже переданы дальше через трансформатор, а две получены на освещенной стороне Марса, но во временных рамках они все уложились в период после смещения. Эксперимент Харви успешно претворился в жизнь. Но почему же он ничего не слышал от получателей во время своих двадцати девяти сеансов радиосвязи? Ответ лежал на самом донышке. Это была записка от кибера, который отвечал за доставку электронной почты в лабораторию. Текст был доставлен последним и, в соответствии с протоколом "первый входящий - первый исходящий", лежал в самом конце. "Документы через Межпланетную Почтовую службу Марса были задержаны на двенадцать-двадцать часов при прохождении в силу систематических отказов ретранслятора на Фобосе. Почтовая служба приносит официальные, пусть и не гарантирующие восполнение потерь, извинения за опоздание при доставке". Теперь становилось понятным упорное молчание абонентов, когда он снова и снова слал сигналы, а также хлынувший поток ответов. Собрав распечатки всех писем, Соммерштейн принялся оформлять отчет для собеседования с заместителем администратора. Все прочее было уже делом техники.  * ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ДНЕЙ ПОСЛЕ ВСПЫШКИ *  Сколь превосходны дела рук твоих, Повелитель Вселенной! По небу Плывет Млечный Путь Открытый для странников, Для тварей со всей земли... Встающий, сияющий, в странствиях и возвращении Всю тьму вещей сотворил ты один: Города и деревни, дороги и реки. Всякий видит тебя, О Атон над Землей. Из "Гимна Солнцу" фараона Эхнатона 29 В ОЖИДАНИИ Валет Бубен Туз треф Двойка треф ...Дама червей КАБИНА Б-9 НА БОРТУ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО КОСМОЛЕТА "ЮЛА-3", 24 АПРЕЛЯ 2081 ГОДА Питер Спивак уставился на появившуюся перед ним червонную даму. Когда карта мелькнула перед ним в первый раз, Питер подумал было, что это еще один валет, идущий к открытому им бубновому валету и валету пик, который он держал закрытым. С тремя валетами кон останется за ним. Но сейчас выяснилось, что перед ним вероломная дама черв. Плохая карта во всякой игре для Питера, так что увидеть ее было двойным потрясением. Он уставился на ее лицо, сиявшее холодной жеманной улыбкой Моны Лизы. - Пит, ты собираешься играть? - спросил Митч Норт. - Двадцать за тобой. - Он по-прежнему волнуется насчет своей девушки, - заметил Эрик Портер, точно прочитав мысли Питера. - Я... м-м... ну, может быть, немного, - ответил Спивак, надеясь, что смущением сумеет скрыть правду о том, что втайне надеялся на третьего валета. - Женщины - это боль, - заметил бывалый космоплаватель Митч, - люби и оставляй их на Земле, которой они и принадлежат. - Пит хочет, чтобы она прилетела к нему на Марс, - объяснил Портер. В кабине Б-9, где четверо мужчин размещались всего на пятнадцати кубометрах пространства, всякий раскрытый в ночной тьме секрет рано или поздно становился известным всем. Но черт побери Эрика за его болтливость. - Она спросила, можно ли ей приехать, - тихо сказал Спивак. - До того как ты улетел? - громко осведомился "космический волк". - Нет, потом. Ей понадобилось время, чтобы привыкнуть к мысли покинуть Землю. Она еще ничего не решила, когда я улетал. - А как ты узнал об этом? - Она послала мне пленку с записью через неделю после того, как мы вышли на орбиту Марса... Кто-то напал на нее в Нью-Йорке, и она решила покинуть Землю. - Ну и что ты ей сказал? - Естественно, пригласил к себе.. - Ты говорил с ней лично? По двусторонней связи? - Нет, я не был уверен во временной разнице. Поэтому оператор предложил мне просто послать ночное письмо. - Весьма интересно, - заметил космолетчик. - Это было очень энергичное письмо, - пустился в объяснения Питер, - ведь я действительно хотел, чтобы она представила свои работы Фонду как технический иллюстратор - и вылетела со следующим кораблем. - Но она ничего не ответила, - объяснил Портер, - ни строчки! - И все это в ту неделю, когда мы достигли орбиты и сошли с нее, - задумчиво произнес Норт. Он постукивал картами по столу, словно о чем-то размышляя. - Это было как раз в то время, когда нас настиг солнечный взрыв, так? - За день или два до того. - Правильно, - согласился Норт, хотя было неясно, к чему он клонит, - потом ты связывался с ней? - Ну... - Питер сделал паузу. Его глубоко обидело ее молчание. И сейчас он не был уверен, хочет ли, чтобы сотоварищи разбирали по косточкам его интимную жизнь, затрагивая мужскую гордость... Но какая разница! Так или иначе, все дойдет до их ушей. - Она была не совсем уверена в своих планах, когда отсылала кассету, - выговорил Питер, - поэтому, когда на мое письмо ответа не последовало, Я склонился к мысли, что она опять передумала. - И ты больше с ней не связывался? - Нет. - Даже из радиорубки, просто, чтобы убедиться, что твое письмо получили? - Почему я должен был это делать? - Хотя Норт задавал вопросы в весьма дружелюбном тоне, от такого допроса Питер медленно приходил в ярость. - А почему бы и нет? У нас здесь исследовательский космолет, а не гостиница. Порой письма задерживаются в пути или даже... Господи! Тебе же никто ничего не сказал! - Так скажи мне ты, в чем все-таки дело?! - Питер уже устал от разговора. - Был сбой связи. Солнечный взрыв вызвал к жизни волну насыщенных энергией статических помех, которые разорвали все линии. Это случилось примерно за день до того, как мы свернули работу, готовясь к магнитному шторму. Так что, если твое ночное письмо транслировалось в этот момент, следов теперь не сыскать. - Но почему же связист ничего не проверил? - изумился Питер. - Что? Проверить неофициальный разговор? Да он, наверняка, даже не зарегистрировал письмо при передаче. - Тогда... она наверняка думает... что я не... - Месяц - большой срок, парень. Наверное, ты снова ее потерял, - Митч Норт склонился над картами. - Так ты будешь делать ставку, или как? Кручение Вращение Удар! Удар! 112 ДАК ПОНД СЕРКЛ, СЭГ ХАРБОР, БОЛЬШОЙ НЬЮ-ЙОРК, 25 АПРЕЛЯ Вилка в руке Шерил Хастингс ходила все быстрее и быстрее, превращая розанчик масла в желтое месиво. Когда оно стало сползать с тарелки, мать Шерил посмотрела на нее. - Дорогая, ты так все размажешь, - тихо заметила она. - Извини, мама. - Надо отдавать себе отчет в том, что ты делаешь. - Знаю, но не могу думать... - Шерри, ты и не думала. Ты мечтала. - Джейн Хастингс энергично сдвинула на край стола книгу рецептов и выставила вперед локти. Лекция начиналась: - Одни мечты уносят нас куда-нибудь, а другие - просто водят по замкнутому кругу. - Хорошо, Мама. Значит я мечтала. - Не можешь ли ты назвать мне предмет мечтаний? - М-м... Мне нужно услышать ответ из Фонда. Либо да, либо нет, но они молчат. И я не могу понять причину. То есть, мои труды не настолько хороши, чтобы понадобилось созывать какой-нибудь всемирный комитет для экспертизы. С другой стороны, они и не настолько плохи, чтобы никто не решился мне позвонить, боясь обидеть. Так почему никакого ответа? Полная неопределенность. - Может у них слишком много обращений, так что быстро и не решить, - предположила Джейн. - Прошел лишь месяц. К тому же все эти обсуждения в комитетах, судейских группах - бумажная работа отнимает столько времени. - Но хоть что-то я должна услышать. - Это все, что тебя волнует? - Ну... Питер тоже. От него давно должна была прийти весточка. - Разве я не предупреждала тебя, что не нужно посылать пленку из больницы. Дорогая, ты выглядела не самым лучшим образом. - Я хотела быть честной с ним. - Быть честной означает держать лицо подальше от видеокамеры, пока оно не заживет. Нет, мне кажется, что ты хотела быть жестокой - показать Питеру, к чему привел его отъезд... Или надавить на его жалость. - Нет. Я просто думала, что он может увидеть... - Ты хотела показать ему, что не умеешь сама о себе позаботиться? Чтобы он подумал, что ему следует сделать это за тебя? И мне кажется, ты показала лишь, какой дурочкой можешь быть. - Ладно, мама. Пусть будет так. Джейн Хастингс слегка вздохнула: - Нет, дорогая. Я не хочу этого "пусть будет так". Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. - Я хочу поехать на Марс. Хочу быть с Питером. - Тогда хватит мечтать об этом. - Почему нет? - В дни моей юности - о которой ты можешь думать, как о временах юбок с разрезом и открытых автомобилей, - женщине вовсе не обязательно было быть столь застенчивой и далекой от жизни. Или столь же глупой. - Мама! - Почему бы тебе самой не сделать что-то? Позвонить в Фонд и вежливо спросить, получили ли они твое прошение, или оно затерялось на почте? Свяжись с Питером и спроси его о том же.. - Не знаю. Я полагаю, что боюсь быть отвергнутой. Дважды. - Когда впереди долгий путь, знать наверняка менее больно, чем просто ждать и надеется. Бум Бум Бум Бумм! РАДИОРУБКА КОСМОЛЕТА "ЮЛА-3", 25 АПРЕЛЯ Связист первого класса Уилбур Фредрикс оторвался от игры, увидев, что к нему приближается Питер Спивак, держась за левый локоть. - Ударился? - дружелюбно спросил он. - Неудобное место для поворота, - смутился Питер. - Да, я сам здесь всегда притормаживаю... Чем могу быть полезен? - Хочу послать кассету. Нет, лучше двусторонняя связь, если это возможно. - Почему нет. Куда? - Как и в прошлый раз, Сэг Харбор, Большой Нью-Йорк. - Так, а временная разница... неплохо, - заметил Фредрикс. - Мы только что получили почту, и на одном из писем стоит обратный код Сэг Харбора. Интересное совпадение, правда? - Сообщение вернулось? - лицо молодого человека застыло, словно после удара по голове чем-то тяжелым. - Да нет же! Кто заплатит, чтобы вернуть испущенные волны. Я имел в виду, что письмо пришло из Сэг Харбора. - Для меня? - Сейчас, посмотрим. - Фредрикс отложил в сторону игру, повернулся к пульту и стал прогонять список сообщений. Под номером семнадцатым он отыскал искомое сообщение. - Ну если ты Питер Спивак, то для тебя. - Я могу его получить? - Парень, мне надо все рассортировать. Сначала я отделю документы от частной переписки, затем декодирую и отправлю официальные бумаги, а уж потом займусь письмами. Давай после обеда... Питер слабо улыбнулся: - Не мог бы ты один раз нарушить обычный порядок, вытащить письмо под номером семнадцать и просто отдать его мне? - Придется делать специальный отбор. - ...А это тяжело? Фредрикс изучал молодого человека. - Да, работа тяжелая, - важно заметил специалист по связи. - Но вот что я тебе скажу. Для такого друга как ты, разобьюсь в лепешку. - Ур-ра! - А однажды скажем, когда мы вернемся на Землю, может быть, ты сделаешь одолжение для меня. - М-м... конечно. Какое? - Представь меня этой девушке. - Почему нет. Я думаю она будет рада тебя видеть. - Вдруг у нее есть сестра, которая хочет эмигрировать. Спивак долго смотрел на Фредрикса. - Извини, у нее нет сестер. - А близкая подруга? - Конечно. Шерил знает массу интересных людей на Земле. - Тогда по рукам, - оператор повернулся к пульту и стал распаковывать сообщения. Вдруг он внезапно повернулся к Питеру: - А ты собираешься послать свое. Питер улыбнулся: - Дам тебе знать через две минуты. 30 ПРЕСТУПНАЯ ХАЛАТНОСТЬ Цянг пр ГК2Б 3:2 Д Морис Био пр УитЦен 2:1 Д Карлин и др пр ЛунБер 9:4 П Ааронсон и др пр Вирти 30:1 П КОМПАНИЯ "БИНГЭМ И БИНГЭМ", ТРОЙ, НЬЮ-ЙОРК, 29 АПРЕЛЯ 2081 ГОДА Боже, что это? Кто это? Наверное, просто ошибочная распечатка. Луи Бингэм по прозвищу "Затычка" подергал мускулом левой щеки, чтобы перегнать линии на экранах. Ну какой дурак поставит на столь незначительные шансы, когда тридцать выступают против одного? Когда курсор подошел к директории "Ааронсон этал", Луи кивком головы вызвал справочные материалы. Теперь все стало на свои места, и Бингэм подумал, что стареет и теряет былую зоркость. Во-первых, там было имя истца, первое в ряду других, а во-вторых, сокращение "этал" от латинского термина "эталиа", что означало "и другие". Так Луи сделал вывод, что перед ним гражданский иск, рассмотрение которого судом становилось все более ненадежным. Тем более такого уровня. "Вирти" представляла собой аббревиатуру компании "Виртуалити", известной как конгломерат, занимавшийся кибер-имитацией информации и развлечений. Причины для иска, на взгляд Луи, были весьма необоснованными. Под названием "Ааронсон и др." скрывались 2.254.361 истцов, которые либо были сами клиентами компании, либо наследниками и опекунами, действовавшими от их имени. Клиенты, чьи головы пострадали в результате солнечного взрыва двадцать первого марта, предъявляли иски компании на основании якобы имевшей место халатности фирмы во время передачи "сигналов для электроорганического интерфейса" через "цепи, подверженные внеземным воздействиям, включая электромагнитные помехи из всех источников". Иными словами, компании не следовало использовать коммерческие телефонные лучи для связи с клиентами. А если лучи все же использовались, то следовало установить предохранители в оборудование для обычной и конференц-связи за счет компании с целью защиты пользователей от возможных взрывов на Солнце. - Правильно! - воскликнул Луи Бингэм, который сам знал кое-что о преступной халатности. - Я и сам куплю такой. При таком повороте дела тридцать к одному выглядели великодушно. Бингэм знал, что было время, когда гражданские иски являлись сугубо частным делом. Ведущие тяжбу обсуждали дело в зале судебных заседаний, а потом суд присуждал иск той или другой стороне. Лишь в случае, если судившиеся были известными людьми, суд привлекал к себе внимание прессы. Все это было около ста лет назад, когда существовало понятие гражданского долга. В те годы граждане могли заседать в суде, выслушивать обе стороны и даже выносить порой разумный вердикт. Однако с 2032 года штат Калифорния, к примеру, не созывал суд при слушании дел гражданского состояния и лишь несколько раз разбирались уголовные дела. К тому времени многие люди не могли стать членами суда в силу судимостей или по другим мотивам. Они даже не регистрировались как избиратели и уклонялись от налогообложения. Некоторое время все дела разбирались в судебной палате, пока список дел на рассмотрение не растянулся аж до грядущего века. А затем "судейский бунт" в 2042 году положил конец рассмотрению всех дел, хотя человеческое желание взыскать убыток с обидчика осталось. Посему, потворствуя духу игр и развлечений, законодательная палата Калифорнии провело Закон от 2044 года о присуждении дела Актом рефери и референдума. В нем говорилось, что всякий, желающий взыскать ущерб с другого, должен подать петицию (тут же развелась масса профессиональных жалобщиков, готовых за деньги состряпать прошение) и представить ее юридическую комиссию штата. Если комиссия находила прошение обоснованным, тогда оно в купе с еще четырьмя запускалось в один из будущих выпусков лотереи "Лотто". Ну а потом всякий, кому доставался такой билет, мог выступить в роли вершителя правосудия. Все решения суда народного арбитража считались окончательными. Прошло немного времени, с тех пор как все другие штаты, заваленные разбором дел, приняли похожие законы. Вся суть заключалась в том, что во всяком штате, да и во многих округах и муниципалитетах тоже, имелись свои лотереи. В пожарном порядке федеральный суд установил такой закон для большинства дел, как гражданских, так и уголовных. А еще через некоторое время компания "Будущее закона" открыла сети пунктов по исчислению шансов и проведению ставок по искам. Честно говоря, она не была ни первой, ни единственной системой тотализатора, образовавшейся вокруг суда народного арбитража. Однако эта компания одна лишь сумела устоять после целой серии скандалов. Теперь она вышла на общенациональный уровень и публиковала "Око закона", реестр, в котором ежедневно для удобства игроков публиковались текущие дела. Большинство игроков составляли юристы, которые зарабатывали на существование тем, что пытались угадать победителей и состязаться с досужей публикой. К примеру, четырнадцать местных фондов, двадцать шесть зарегистрированных консорциумов и инвестиционных групп, а также порядка тысячи любителей пустить на ветер денежки держали счета в компании "Бингэм и Бингэм". Фирма Луи руководила их действиями и раз в квартал отчитывалась о доходах и тратах. Вся деятельность юристов свелась фактически к написанию кратеньких, в один абзац, описаний мотивов иска для желающих затеять тяжбу, сбору подписей под петицией и представлению ее в судебную комиссию. За такую деятельность Бингэм мог взять с клиентов не больше пяти сотен долларов. Согласно правилам этики, юрист не мог делать ставки по мотивам, которые сам и излагал, поскольку здесь имело место некое столкновение интересов в силу знания обстоятельств дела, полученного из первых рук. Немногие крупные фирмы занимались гражданскими исками, поскольку на других делах можно было заработать значительно больше. Так есть ли сегодня утром что-нибудь получше этого Ааронсона? "Карлин и др. пр. Лун-Бер" предъявлял другой иск того же рода, а потому никто им не заинтересовался. Однако при чтении кое-что интересное обнаружилось. Доводы лишь немного превосходили по обоснованности мотивы предыдущего иска. Истцы утверждали, что в силу недоработок в конструкции скафандров, они получили высокие дозы облучения. В справке солнечный взрыв двадцать первого марта впрямую не упоминался, однако это и так было очевидно. "Карлин и Ko" считали, что постоянство "космической радиации", которая, в отличие от взрыва, является полностью предсказуемым феноменом, должна была заставить управляющего курортом обеспечить костюмы значительно большей защитой от радиации. Довод был, конечно, слабым, поскольку космические лучи при нормальных условиях испускания к летальному исходу не приводили. Однако все, что имело отношение к радиации, являлось фитилем к пороховой бочке некомпетентной публики. Так почему прогноз столь пессимистичен, всего-навсего девять к четырем? На первый взгляд, в группу входили разные люди. Большинство, несомненно, являлось клиентами компании "Лунные берега", однако при внимательном прочтении оказалось, что в число истцов входит и гид, который выводил группу на прогулку по Луне и являлся служащим компании. Присутствие в списке кого-либо, кому следовало знать о риске, на который идет фирма и, тем самым, сделавший свой выбор добровольно, снижало шансы на половину. Хотя, возможно, и не настолько, чтобы повлиять на решение суда народного арбитража. Судьи никогда не читают справки, правило первое. А если и прочтут, то не поймут - вот вам и второе правило. Еще одним слабым моментом являлось имущественное состояние ведущих тяжбу. Все они, исключая, пожалуй, гида, являлись весьма богатыми людьми, могущими позволить себе роскошь отдохнуть на Луне. Половина из них к настоящему времени уже скончалась от радиации, а это означало, что их состояние унаследовали родичи. Симпатии публики не простираются так далеко, чтобы подкармливать толстосумов. Девять к четырем: весьма четкий анализ. Следующий иск, связанный с солнечным взрывом, выглядел более обещающим. Компания "Мориссей Биодизайнс" вела прекрасное, если не сказать, изумительное дело против космодрома Уитни. К моменту, когда груз компании был отправлен в стартовую шахту, где он и был уничтожен из-за магнитной нестабильности, НАСА уже предупредила операторов центра о последствиях взрыва. Записи сохранились. Операторы пошли на вычисленный риск, и проиграли. Встречный иск космодрома о форс-мажорных обстоятельствах не пройдет, учитывая публичное заявление НАСА. Так что дело будет открыто и закрыто. На руку компании играет и то обстоятельство, что теперь учинить иск правительству, или даже полу-правительственной организации, как этот космодром, стало легче, чем выловить рыбу из ванной. Единственное, что удерживало ставки от дальнейшего роста, был фактор жалости: люди могут чувствовать себя немного глупо, когда будут присуждать два миллиона за невыполнения контракта клиенту, в то время как космодром потерял семнадцать миллиардов при той же аварии. Однако, на глупость играющей публики рассчитывать не приходиться. У Луи "Затычки" было свое правило - не заниматься исками, обреченными на успех. На верных делах нельзя развернуться. За дело Цяна, с его точки зрения, браться не стоило. Доводы были слишком логичны. Уинстон Цян-Филипс не стал выдвигать иск за полученную нервную травму, хотя доказательства на сей счет имелись, и сочувствие публики можно было гарантировать. Вместо этого, он опротестовал решение биржи Гонконг-2 вернуть рынок назад на десять часов после разрушения сетей связи. Тем самым, по мнению Цян-Филипса, его заработанные деловые перспективы растаяли как дым. Обычно биржевые дела и споры мало интересовали общественность. Люди привыкли относиться к обеим сторонам как к жуликам и мошенникам. Однако полюбуйтесь, где предъявлял свой иск Цян! В Калифорнии! Здесь его китайская фамилия неизбежно привлечет к себе внимание азиатского меньшинства штата, а китайские игроки известны своим пристрастием в таких делах. Наверняка они изучили справки, чего никогда не делают судьи и купили лишние билеты, чтобы иметь возможность высказать свое мнение. Так что еще надо посмотреть, чем дело кончится. Что до его бизнеса, от солнечного взрыва практически никакого толку не было. Луи смог найти всего с десяток таковых случаев из тысячи представленных файлов. Бингэму даже пришла в голову мысль черкнуть заметку в его месячный бюллетень, советуя клиентам держаться в стороне от астрономических казусов. Статья под интригующим названием, нечто вроде "Держитесь лучше астрологии". Самое время заняться основой основ его благополучия - разводами и транспортными происшествиями. Луи Бингэм дважды подергал мускулами лица, меняя регистры на экранах. Так, посмотрим, что у нас по несчастным случаям. 31 ГЛЯДЯ НА ЗВЕЗДЫ Вращение... Остановка... Удержание... Скольжение! СОЛНЕЧНЫЙ ТЕЛЕСКОП МАК-МАТ, ТАКСОН, ШТАТ АРИЗОНА, 5 МАЯ 2081 ГОДА Пьеро Моска оглядел безжизненную комнату. Помещение слегка подсвечивалось бледным отблеском неба, отражавшегося в системе зеркал. Десяток карманных фонариков, которые держали в руках По и его спутники, отбрасывали неясные тени. Под ногами колыхались отливавшие золотом на свету комочки пыли. Сооружение оказалось в гораздо худшем состоянии, чем ожидал Моска, а внутри еще хуже, чем это казалось снаружи. С дороги, которая вела к звездным обсерваториям на пике Китта, Телескоп Мак-Мат казался произведением оригами, потрясающим своим совершенством. Тридцатиметровая вышка, поддерживающая следящий за Солнцем гелиостат, так и сияла. Яркие панели из широких листов белого металла защищали подъемные и следящие устройства от прямого ветра, а также скрывали и защищали шестиугольник из цементных плит, уходивший глубоко в горную крепь. Другое видимое на поверхности сооружение - верхушка оптического туннеля, представлявшая собой тубу водяного охлаждения, установленную на полярной оси, чтобы передавать солнечный облик на сто сорок метров вглубь, ярко лучилась. Ее закрытый плитами параллелограмм под уклоном в сорок пять градусов и касался верхнего края вышки. Сама вышка и верхний край туннеля, напоминали вырезанные из чистой бумаги фигурки, склеенные вместе Фантазером-ребенком. Прошли десятилетия с тех пор, как телескоп прекратили использовать, но климат Аризоны пощадил его. Солнце лишь выбелило стороны, а там, где краска сошла, сильные ветры отполировали поверхность до зеркального блеска, не позволив редким дождям оставить ржавый след. Но внутри холма телескоп сохранился не так хорошо. Врывавшиеся через открытый верх туннеля вольные ветры нанесли небольшие дюны из коричневой пыли туда, где основная и вспомогательная вогнутые линзы удерживали солнечный облик шириной в добрых полтора метра, поддерживали его и направляли в глубину - в комнату наблюдений и в отсек спектрографа. Там, в нишах, отстоящих на десять-тридцать метров от земной поверхности, шел лабиринт плит, камер, дифракционных решеток, которые преобразовывали солнечный диск в кадры на пленке и серии термических проб или анализов длины волн. Как обнаружили По и его товарищи, именно здесь ущерб был наиболее значительным. После того как телескоп Мак-Мата забросили, никому и в голову не пришло переместить, или просто оградить массивный гелиостат и закрепленные в туннеле линзы. Что до более легкого и портативного оборудования, то оно было продано, обменено или просто разбито. Комната наблюдений и кабинеты превратились в пустые холодные боксы. Из голых стен торчали остатки проводов и труб. С потолков поснимали даже крепления для ламп. По посмотрел наверх, на последнюю линзу, установленную над комнатой наблюдений. Через нее виднелся неправильно отцентрированный гелиостат. Измененное отображение состояло на девяносто процентов из голубого неба, подернутого на один квадрант легкой дымкой, а десять процентов составляли заросли темно-зеленого кустарника, окружавшего комплекс и уже загораживавшего часть неба. Вид снизу напоминал Моске наблюдение за пейзажем из карманного бинокля. - Настоящее болото, - высказал свое мнение По, - безнадежно. Султана Карр, наверняка следовала за его взглядом, поскольку девушка щелкнула языком, чтобы привлечь внимание, а затем поймала его взгляд в темноте. - Не так уж плохо, беззаботно ответила она. - Линзы надежны и все целы, я только что проверила. Когда мы заменим старье на современное обеспечение, гелиостат заработает как часы. - Не лучше выйти на орбиту или на Луну? - спросил По. Составлявшие их группы выпускники института Лоуренса, которые учились и работали под руководством доктора Фриде, собрались в кружок, слушая, как лидеры выясняют отношения. - Мы не получим денег на пуск нового комплекса, или на монтаж его на Луне, - ответила Султана. - Быстро нам их не дадут, и пусть даже нам сделают ассигнование, на два-три года мы выйдем из игры. А станцию можно привести в чувство, максимум, через полгода... Плюс к этому, здесь мы получим фотографии Солнца при полном освещении и в метр диаметром. Шире нам не получить ни на одном из работающих телескопов. Имея снимки такого размера, мы сможем резать их и анализировать нужные области. - Да, все это так, если не считать пятисот километров загрязненной атмосферы над нами. Султана пожала плечами: - Если мы хорошо поработаем здесь, нам, может быть, удастся вывести комплекс на орбиту. - А Дональдсон пообещала тебе это? - поинтересовался Моска. Хилари Дональдсон являлась одним из директоров НАСА, одним из главных начальников Джеймисона и высшим руководителем, до которого смогли добраться Султана с группой в те золотые деньки, когда они исследовали Солнце, а их предупреждение о солнечном взрыве с такой наглядностью подтвердилось. - Много она не обещала, - признала Султана, - но дала ясно понять, что так будет. - Видимо, лучшего нам не найти, - проворчал По, проводя носком ботинка по слою пыли, лежащему на виниловом покрытии. - Впереди много работы. Участники экспедиции уставились на голые стены. - И мы не сможем проводить текущие магнитометрические измерения, - добавил По через минуту. - Уж отсюда точно... А ведь вы знаете, что только так мы сумеем предсказать зарождение нового пятна. Таким путем шел Фриде. Нам нужна платформа, вращающаяся на близкой к Солнцу орбите, подобно "Гипериону". - Ну, НАСА не обещала, что запустит целый корабль, по крайней мере, сейчас. Но они согласились сделать целую серию автоматических зондов, а результаты проб сообщить через космопорт Ванденберг. - И все же придется убедиться, что они выделили кибера для сбора и сопоставления информации, - не унимался Моска. Султана не стала ничего отвечать. Вместо этого девушка прошла дальше, двигаясь вглубь по коридору. - Как ты думаешь, сколько времени понадобится на то, чтобы привести здесь все в порядок? - спросил Лоуэлл Чэн. - Зависит от того, что мы найдем здесь, - ответил По. - Если структурное наблюдение еще можно как-то провести, в чем я лично, сильно сомневаюсь, то в остальном придется начать с нуля... Нужно будет купить новое оборудование, это точно, а кое-что придется даже сделать самим. Я имею в виду оборудование для основания телескопа, дифракционные сетки и коллимационные зеркала для стопятидесятисантиметрового спектрографа. Уверен, что ни одна компания такие не выпускает. Собравшиеся издали легкий смешок. - Ну а потом, компьютерный интерфейс, - продолжал загибать пальцы По. - Никто не делает платы с двойным зарядом такого размера. Нам либо придется сделать специальный заказ в Сингапуре или собрать подобие решетки из меньших частей. Пожалуй, так будет дешевле. - По? - позвала его из прохода Султана. - Иди сюда. Моска догнал девушку и вместе с ней ступил в затемненный коридор. Две светящиеся точки от фонарей высвечивали то кусок бетонной стены, то выщербленный от времени пол. - Это административный блок, - объясняла на ходу Султана. - Естественно, все очищено до нитки. Представляешь, я обнаружила что-то вроде логова. Сделано не медведями, не то людьми. - Когда По неожиданно остановился, она добавила: - Не волнуйся. Вот уже несколько лет она заброшена. - Ты уверена в этом? Султана пожала плечами и улыбнулась. - Н-да, мы здорово повеселимся, приводя все в порядок. Повернув вправо, Султана остановилась возле второго проема и посветила фонариком. В тусклом свете виднелась большая квадратная комната. Вдоль левой стены располагались книжные полки, вдоль правой в ряд выстроились шкафы. По даже ухитрился разглядеть керамическое оборудование в маленькой умывальной комнатке, видневшейся за раскрытой дверью. - Вот твой рабочий кабинет, - провозгласила Сули. - Ну вот еще! - откликнулся По. - Мне не нужен кабинет. - По меркам института, помещение было огромным. В нем можно было проводить небольшие семинары, а отсутствие окон компенсировалось высокими потолками. - Так ты мне и должность подыщешь. - Я думала об "управляющем", если, конечно, звание "декан" тебе не нравится больше. В недалеком будущем мы будем получать много просьб от людей, которые захотят у нас учиться... К тому же тебе всегда хотелось работать на посту Альберта Уитерса, я права? - Султана лукаво улыбнулась. - Сули, не слишком ли мы торопимся? Я имею в виду, что сейчас мы на гребне истерии, поднятой публикой из-за взрыва на Солнце. Пройдет месяц - и все забудут о шумихе, авариях и беспорядках. Тогда все начнут волноваться по поводу эпидемий, землетрясений и прочих событий, а те фонды, на которые ты так рассчитываешь, достанутся бактериологам, сейсмологам или кому угодно еще. - Ты забыл о первом правиле берущего, - возразила Султана. - Это каком? - Когда деньги сами плывут в руки, бери их и улыбайся. - Там было только ОДНО солнечное пятно, Сули. Большое, конечно, но одно. С такими данными закономерных выводов не сделаешь. - Значит, утреннее сообщение тебе на глаза не попалось. - Нет, я был слишком занят приготовлениями к походу. - Обсерватория Циолковского обнаружила аномалию и передала информацию НАСА. - И что же они обнаружили? - Парочку пятен. Маленькие, даже близко не похожие на нашего большого собрата. Пятна располагаются так далеко от полюса, почти восемьдесят пять градусов к северу, что эффект Уилсона делает их практически невидимыми. Но все равно, пятна есть пятна. - Значит, начался цикл? - По, почувствовал, как сильно забилось сердце. - А что же еще? - Тогда... это меняет все. - Для многих, - кивнула Султана. - Это касается всей солнечной системы. Теперь людям придется ждать увеличения помех при связи и сбоев в незащищенной аппаратуре. С другой стороны, увеличение количества тепла, исходящего от Солнца, приведет к климатическим изменениям, на которые Национальное бюро погоды не готово отреагировать.