не сказал тебе этого. - Исчезновение. Я понимаю это так, что вы имеете в виду уничтожение данных обо мне прежде, чем они попадут в Систему? - Верно. - Но мы не можем сделать этого с другими данными: с академическими записями... с тем, что касается прошлых событий. - Это твои проблемы. - Я ничего не смогу купить на кредитную карточку. - Думаю, что ты мог бы платить наличными. - Но ведь все деньги на учете. Он откинулся назад на спинку кресла и улыбнулся. - А так ли? - спросил он. - Ну, не все, - согласился я. - Так как же? Я размышлял над этим, пока он раскуривал трубку. Пуская клубы дыма, он затянулся. Обманывал ли он меня со свойственным ему сарказмом? Или это было серьезно? Как бы в ответ на мои мысли он поднялся с кресла, пересек комнату и открыл кабинет. Он порылся там некоторое время, затем вернулся, держа стопку перфокарт, как покерную колоду. Он швырнул их на стол передо мной. - Это ты, - сказал он. - На следующей неделе они должны быть введены в машину, как и у всех остальных, - и он снова уселся в кресло, выпустив клуб дыма. - Возьми их и спрячь под подушку, - сказал он. - Спи на них и решай, что ты с ними сделаешь. - Не понял. - Я их отдаю тебе. - А если я их порву - что тогда? - Ничего. - Почему? - Меня это не касается. - Неправда. Вы - глава проекта. В ответ он пожал плечами. - Вы не верите в ценность Системы? - спросил я. Он опустил глаза. - Не более уверен, чем когда-то, - ответил он. - Если я их порву, то официально перестану существовать. - Да. - И что со мной в таком случае станет? - Это твои проблемы. Он сделал шаг в сторону от стола. Я собрал их, сложил в колоду и сунул во внутренний карман. - Что ты станешь делать дальше? - Стану спать на них, как вы мне посоветовали. - Только гляди, чтобы вернуть их утром во вторник. - Конечно. Он улыбнулся, кивнул, и на этом все закончилось. Я взял перфокарты и унес домой. Но я не спал. Нет, только не это. Я не спал... я и не мог уснуть. Я веками думал о них, крепко думал, всю долгую ночь - бродил по комнате и курил. Существовать вне системы... Как я мог бы совершать те или иные поступки без риска быть обнаруженным? Затем, уже около четырех утра, я понял, что должен задуматься над другим, прямо противоположным вопросом: как может Система обнаружить меня, если она не подозревает о моем существовании? Тогда я сел и тщательно составил кое-какие планы. Утром я порвал свои перфокарты, сжег их и развеял их пепел. - Садись в кресло, - приказал высокий и сделал жест рукой. Я подчинился. Они обошли кресло и встали позади меня. Я затаил дыхание и попробовал расслабиться. Прошло с минуту, потом он сказал: - Порядок. Теперь рассказывай все... и сначала. - Я нашел эту работу через Бюро по трудоустройству, - проговорил я, - устроился, работал, исполнял свой долг и встретил тебя. Вот и все. - Одно время поговаривали, и нам кажется, небезосновательно, что правительство может получить разрешение в интересах службы безопасности создать ложную индивидуальность путем подмены записей в Системе. И использовать это в качестве прикрытия для агента. Если кто-то захочет проверить его по Системе, он окажется обычным гражданином. Я промолчал. - Это верно? - спросил он. - Да, - согласился я. - Говорят, что это можно сделать. Впрочем, я не знаю, насколько это верно. - Возможно, ты как раз такой агент? - Нет. После этого они немного пошептались. А затем, судя по щелчку, открылось что-то металлическое. - Ты лжешь. - Нет. Я спас жизнь двоим людям, а вы расспрашиваете меня, как меня звать. Я не знаю, почему, хотя хотел бы знать. Чего плохого я сделал? - Вопросы задаю я, мистер Швейтцер. - Я просто из любопытства. Возможно, вы скажете мне... - Закатай рукав. - Для чего? - Потому что я так сказал. - Что вы собираетесь делать? - Поставить укол. - Вы - медики? - Не твое дело! - Ну, в таком случае, я лично против этого. И когда полиция задержит вас, а я об этом узнаю, тогда поглядим, что скажет Медицинская Ассоциация. - Вашу руку, пожалуйста. - Я протестую, - заметил я, закатывая левый рукав. - Если вы в конце концов прикончите меня, знайте: убийство - штука серьезная. А если же нет, я буду искать вас. Я когда-нибудь найду вас... Я почувствовал, как игла вонзилась в руку. - Интересно, что вы мне воткнули? - спросил я. - Эта штука называется ТС-6, - ответил один из них. - Может, ты слыхал о таком? Ты сохраняешь сознание и у тебя остается возможность пользоваться сознанием. А вот отвечать ты станешь охотнее. Я хихикнул, что они, несомненно, приписали эффекту наркотика, и продолжал дышать по методу йогов. Это не прекращает действия наркотика, но улучшает самочувствие и восприятие. Может, это даст мне несколько секунд на укрепление барьера. Я слышал о таких снадобьях. Они оставляют тебя в сознании, но отнимают возможность лгать и тщательно обдумывать ответы. Я рассчитал, что слабых точек у меня немного. И в запасе был финальный трюк. Вещи, вроде этого ТС-6, больше всего не нравились мне за то, что они иногда дают побочный эффект, влияя на работу сердца. Я вовсе не чувствовал себя подавленным. Самочувствие было самым обычным. Я знал, что это иллюзия. Жаль, что у меня не было возможности воспользоваться противоядием из ящичка, который я держал под видом обычной аптечки в моем шкафу. - Ты слышишь меня, не так ли? - спросил высокий. И я услышал свой ответ: - Да. - Твое имя? - Альберт Швейтцер, - сказал я. Позади меня шумно перевели дыхание, и допрашивающий заставил замолчать своего напарника, заговорившего было. - Твое занятие? - был следующий вопрос. - Я - техник. - Это мне хорошо известно. А кто еще? - Я делаю много вещей... - Ты работаешь на правительство - какое-_н_и_б_у_д_ь_ правительство? - Я получаю зарплату, и это значит, что отчасти я работаю и на правительство. Да. - Я не имел в виду - в этом смысле. Ты тайный агент какого-либо правительства? - Нет. - З_н_а_е_ш_ь_ агента? - Нет. - Тогда почему ты здесь? - Я техник. Я обслуживаю машины... - Что еще? - Я не... - Что еще? На кого ты работаешь помимо проекта? - На себя. - Что ты имеешь в виду? - Моя деятельность направлена на укрепление моего собственного материального благосостояния и поддержание физического существования. - Я говорю о других хозяевах. Они у тебя есть? - Нет. От другого человека я услышал: - Он говорит ясно. - Может быть, - заметил первый, и обратился ко мне. - Что ты будешь делать, если когда-нибудь встретишь меня и узнаешь? - Отдам тебя в руки полиции. - ...И забудешь это? - Если смогу, постараюсь причинить тебе побольше вреда. Может быть, даже убью тебя, если смогу сделать это со ссылкой на самозащиту или подстроить несчастный случай. - Почему? - Потому что ценю свое здоровье. Ты уже причинил мне однажды вред, значит, сможешь причинить и еще. Я не допущу этого - ты имеешь доступ к моему личному делу. - Не думаю, чтобы я полез в него снова. - Твои сомнения для меня ничего не значат. - Итак, ты сегодня спас две жизни и все же хочешь отнять одну жизнь. Я не ответил. - Отвечай. - Ты не задал вопроса. - А может, у него привычка к наркотикам? - вмешался второй. - Я не подумал об этом. Это так? - Я не понял вопроса. - Этот наркотик позволяет тебе сохранить ориентацию во всех трех сферах. Ты знаешь, кто ты, где ты и когда. Но это вещество подавляет твою волю, и поэтому тебе приходится отвечать на мои вопросы. Человек, имеющий большой опыт, иногда в состоянии сопротивляться действию "сыворотки правды", перефразируя задаваемые вопросы для себя и давая двусмысленный ответ. Ты так и делаешь? - Ты плохо формулируешь вопрос, - заметил второй и обратился ко мне: - Ты имеешь опыт приема наркотиков? - Да. - Каких? - Аспирин, никотин, кофеин, алкоголь... - А "сыворотка правды"? - спросил он. - Снадобье, вроде того, что заставляет тебя сейчас говорить? Пробовал его раньше? - Да. - Где? - В Северо-Западном университете. - Для чего? - Я был добровольцем в серии экспериментов. - Какую цель они ставили? - Изучения эффективности снадобья. - Барьер в сознании, - объяснил один другому. - Это может занять не один день. И я думаю, у него подготовка. - Ты можешь сопротивляться "сыворотке правды"? - спросил другой. - Я не понимаю. - Ты можешь лгать нам сейчас? - Нет. - Опять ты не то спрашиваешь, - заметил первый. - Он не лжет. То, что он говорит, отчасти правда. - Так мы добьемся от него ответа. - Не уверен. И они продолжали засыпать меня вопросами, но вскоре выдохлись. - Он меня допек! - пожаловался тот, что пониже. - Так мы его и за неделю не расколем. - А стоит ли? - Нет. Все его ответы - на пленке. Теперь дело за компьютером. Близилось утро, и я чувствовал себя превосходно. Чему немало способствовали вспышки холодного пламени в затылочной части мозга. Я подумал, что сумею разок-другой соврать, если поднапрягусь. За иллюминаторами каюты серел рассвет. Должно быть, меня допрашивали часов шесть, не меньше. Я решил рискнуть. - В этой каюте "жучки", - заметил я. - Что? Что ты имеешь в виду? - Службу безопасности корабля, - ответил я. - Полагаю, что за всеми техниками установлен надзор. - Где устройство? - Не знаю. - Мы должны его найти, - сказал один. - Что от этого толку, - прошептал другой и это обрадовало меня: он поверил - он говорил уже шепотом, зная, что шепот труднее записать. - Сюда давно бы нагрянули, если бы велось наблюдение. - Может, они ждут, когда мы сами полезем им в лапы. Первый, тем не менее, начал осматривать каюту, и я встал, не встречая возражений, протащился через каюту и рухнул на кровать. Моя рука, словно бы случайно, скользнула под изголовье. Я коснулся оружия. Я снял пистолет с предохранителя, выхватил его и нацелил оружие на гостей. - Порядочек, кретины, - сказал я, - теперь вы ответите на мои вопросы. Высокий потянулся к поясу, но я прострелил ему плечо. - Следующий, - сказал я, меняя глушитель. Второй поднял руки вверх и посмотрел на своего приятеля. - Садитесь, - предложил я обоим. Они сели. Я придвинулся к раненому: - Дай сюда руку. Я осмотрел рану. Пуля прошла насквозь... Оружие, отобранное у налетчиков, я положил на шкаф. Потом сорвал с них повязки и изучил их лица. Незнакомые. - Ладно... так зачем же вы здесь? И почему вы хотели узнать то, о чем спрашивали? Они не ответили. - У меня не так много времени, как было у вас, - заметил я. - Придется примотать вас покрепче. Думаю, не стоит валять с вами дурака после того, как вы вкатили мне наркотик. Я достал из аптечки липкую ленту и связал их. - Это место неплохо звукоизолировано, - объяснил я, положив свое оружие рядом, - и насчет прослушивания я соврал, так что можете покричать, если хочется. Тем не менее, вынужден вас предупредить: вы уже заработали, чтобы вам переломали все кости. Так кто вы такие? - повторил я. - Я - механик челнока, - сказал коротышка, - а он - водитель. Напарник посмотрел на него со злостью. - Пойдет, - сказал я. - Мне хватит и этого, тем более, что я вас ни разу здесь не видел. Хорошенько обдумайте следующий мой вопрос: на кого вы на самом деле работаете? Я спросил это, помня, что у меня было то преимущество, которого не было у них. Я работал над собой, поскольку от этого зависела вся моя деятельность независимого подрядчика. Мое имя действительно Альберт Швейтцер - по крайней мере, сейчас. Я всегда становлюсь той личностью, которой должен быть. Спроси они меня, кем я был раньше - тогда бы они могли получить совсем иной ответ. Все это зависит от подготовки и от того, на что настроен разум. - Так кто дергает за веревочки? - настаивал я. Ответа не было. - Лады, - успокоил я. - Полагаю, я должен допрашивать вас по-другому. Головы повернулись ко мне. - Вы подвергли меня насилию, дабы получить несколько ответов, - продолжал я. - Ну, ладно. Думаю, я верну вам этот долг. Но я буду поосновательнее. Просто я стану пытать вас до тех пор, пока вы не заговорите. - Не делайте этого, - посоветовал мне высокий. - Этим вы увеличите ваш индекс склонности к насилию. - Поглядим, - усмехнулся я. Как вы сумеете оставаться несуществующим, пока длится ваше существование? Я же нашел это очень легким. Ведь я был в проекте с самого начала и у меня был широкий выбор возможностей. После того, как я порвал перфокарты со своими данными, я вернулся на работу как обычно. И занялся я тем, что начал искать точку ввода данных. Это было последним из того, что я сделал на работе. Эта точка была на севере, в Туле, на метеорологической станции. Здесь работал старикан, большой любитель рома. Я все еще помню тот день, когда мое судно "Протеус" бросило якорь в его бухте, и я зашел к нему и пожаловался на бурное море. - Я дам тебе приют, - согласился он. - Компьютер не советует выходить в море. - Ладно. Он накормил меня, и мы говорили о морях и о погоде. У меня нашелся ящик вина, и я вытащил его. - По-моему, здесь вполне достаточно автоматики, - заметил я. - Верно. - Тогда почему вас здесь держат? Он засмеялся и сказал: - Мой дядя был сенатором. Мне понадобилось место. Он меня и устроил. Поглядим на корабль? Так мы и сделали. Он был приличных размеров и с мощными машинами. - Это все из-за пари, - объяснил я. - Хочу попасть за Полярный круг. - Глупости. - Знаю, что пари я выиграю. - Возможно, - согласился он. - Когда-то я был вроде тебя - всегда был готов сорваться с места. - Его просоленная борода раскололась в усмешке. - У тебя что-то стряслось? - Верно, - сказал я и предложил выпить, потому что он подкинул мне мысль о Еве. Он выпил, и я небрежно бросил: - Хотя это ей не нравится. Думаю, это было именно то, что он хотел услышать. - Уже месяца четыре, как мы расстались. И не из-за религии или политики - а из-за вещей куда более серьезных. И я принялся врать ему о вымышленной девушке, и он был счастлив, что угадал. - Я встретил ее в Нью-Йорке, когда делал то же, что и она - отдыхал. Она была высокой блондинкой с короткой стрижкой. Я помог ей найти станцию наземки, вошел с ней в вагон, вышел вместе с ней, пригласил поужинать и был послан к черту. Сцена: - Мне это не нравится. - Мне тоже. Но я проголодался. Так идем. - А для чего? - Чтобы поболтать. Я совсем один. - Не на ту напали. - Может быть. - Я вас вообще в первый раз вижу. - А мне все равно хочется спагетти со стаканчиком вина. - От вас трудно отделаться? - Нет. Я вообще веду себя спокойно. - Ладно, съедим спагетти вместе. Так мы и сделали. За месяц, что мы были там, мы сходились все ближе и ближе. Выяснилось, что она жила в одном из тех ненормальных маленьких городов-пузырей на дно моря - и это не значило ничего. Возможно, я мог продолжать крутить с ней и дальше. Она была в отпуске, как и я - смотрела Большую Землю. И я не часто бывал в Нью-Йорке. Я предложил ей выйти за меня замуж. Но она не хотела покидать свой подводный пузырь, а я не хотел отказываться от своих планов на будущее. Я мечтал о большом надводном мире - обо всем. Я зря любил синеглазую бабу с глубины в 500 морских саженей, хотя, возможно, у нас и был шанс как-то договориться. Но я тоже был чертовски независим. Если бы хоть один из нас был нормальным... Но мы не были нормальными, вот в чем беда. ЕВА, ГДЕ БЫ ТЫ НИ БЫЛА, Я НАДЕЮСЬ, ЧТО ТЫ И ДЖИМ СЧАСТЛИВЫ. - С "кокой"? - спросил я. - Отлично, - и опрокинул стакан, а он выпил двойную. - Это мне нравится, мистер Хемингуэй, - заметил он. - Ну что ж, грабь меня. - Ладно. Можешь залечь вон там. - Спасибо. Он зевнул, потянулся и ушел. Я выждал часа полтора и принялся за дело. Его метеорологическая станция имела прямой ввод в центральный компьютер. Я задействовал вход, сделал дело и аккуратно замел следы. Закончив, я знал, что все в порядке. Я смог скормить Центру через этот канал с расстояния в сотни миль все, что угодно и он все сожрет. Будь я проклят, я почти бог. ЕВА, ВОЗМОЖНО, МНЕ НАДО БЫ ДЕЙСТВОВАТЬ ИНАЧЕ. Я НЕ ЗНАЮ. Я помог Биллу Меллингсу наутро справиться с похмельем, и он ничего не заподозрил. Он был очень порядочным стариком, и я был страшно доволен тем, что его никогда не обеспокоит вопрос, а не сделал ли он чего. И никто его не накажет, потому что, я уверен, никто никогда не сможет меня поймать. А даже если и поймают, то не думаю, чтобы ему грозили неприятности. Ведь в конце-то концов его дядя был сенатором. Я был способен стать кем угодно. Я мог полностью сочинить свое прошлое - рождение, имя, образование и т.д. - и я мог поставить себя кем угодно в современном мне обществе. Все, что для этого требуется - связаться с Центром через метеорологическую станцию. Достаточно создать запись - и я буду существовать в любом воплощении, которое сочиню. НО, ЕВА, Я ХОТЕЛ ТЕБЯ. Я - НУ... Я думаю, что правительство время от времени проделывало нечто подобное. Но я уверен, что никто не подозревал о существовании независимого подрядчика. Я знал многое из того, что ценилось - и, пожалуй, более чем необходимо - относительно детектора лжи и сыворотки правды - я ведь скрывал свое имя. Вы знаете, что детектор лжи ненамного изменился с ХХ века? Были, конечно, способы определения по поту, отпечаткам пальцев и другие - но вещи посложнее испытывались в лабораториях. То главное, на что полагались сейчас - это записи в Системе. Все другое немного стоило в суде. Наркотики - другое дело. Мозг с патологией мог сопротивляться и амталу, и пентоталу. Но были и ребята с наркопробой. Что такое наркопроба? Когда идешь искать работу, то проходишь тест на сообразительность или на способности - инвентаризацию личности. Я уверен, что все прошли через это, и все данные заложены в Центр. В случае необходимости вы можете поднять их. Они открываются в вашей юности и ведутся всю жизнь эти проклятые записи. Вы проходите то, что психологи называют пробой личности. Это значит, что вы считаете глупостями именно то, что именуется глупостями в книгах. Итак, вы учитесь давать тот ответ, который они ищут. Вы заучиваете маленькие экономящие время фокусы. Вы чувствуете безопасность, вы знаете, что это игра - и игра сознательная. Это нечто подобное. Если вы не боитесь и если вам и раньше доводилось пробовать наркотики для этих целей, вы можете сопротивляться. Наркопроба есть не что иное, как приобретение опыта сопротивления действию "сыворотки правды". - К черту! Я спрашиваю, ты отвечаешь, - сказал я. Я решил, что старый испытанный метод допроса лучше: пытки и угрозы пытками. И я их использовал. Я встал рано утром и приготовил завтрак. Налив стакан апельсинового сока, я встряхнул его за плечо. - Что, черт бы тебя... - Завтрак, - сказал я. - На, выпей. Он выпил, и мы отправились на кухню завтракать. - Море выглядит сегодня прилично, - заметил я. - Пожалуй, мне пора в путь. Он кивнул, не отрываясь от яичницы: - На обратном пути заворачивай ко мне, слышишь? - Слышу, - сказал я. - Загляну. Мы болтали все утро, угробив три кружки кофе. Выяснилось, что судьбы наши похожи. Когда-то он был медиком, имевшим обширную практику (позже он извлек из меня несколько пуль и не спрашивал, откуда они взялись). Некоторое время он был в отряде первых астронавтов. Позже я узнал, что его жена умерла от рака годов шесть назад. Он тогда бросил практику и больше не женился. Он искал способ покинуть мир, нашел его и воспользовался им. Но хотя мы стали близкими друзьями, я так и не рассказал ему о том, что мне нужна его аппаратура, ни о том, как я ее использовал. Это можно было сделать, я был уверен: он один из немногих, кому бы я доверился. С другой стороны, я не хотел делать его сознательным соучастником моих незаконных операций. К чему причинять беспокойства друзьям, делать их морально ответственными за твои дела? Так я стал человеком, который не существует. И одновременно получил возможность становиться тем, кем хочу. Все, что мне надо было сделать для этого - написать программу и скормить ее Центру через аппаратуру этой станции. Единственное, в чем я нуждался после этого - в выборе жизненного пути. Это было несколько труднее. Я должен был иметь профессию, где мне всегда платили наличными. Кроме того, плата должна была быть достаточно велика, чтобы я мог жить так, как хотел. Это значительно суживало возможности, отсекая многие виды легальной деятельности. Я мог обеспечить себя достаточно реальной биографией, выбрать подходящую область деятельности и стать служащим. Но зачем мне это? Я сотворил новую личность и ввел ее в Центр. Это было забавным пустячком, фривольным капризом, то, что я сделал тогда. Я жил на борту "Протея", поставленного на якорь в маленькой бухточке островка у побережья Нью-Джерси. Я изучал дзю-до. Как, известно, есть три школы: кодокон (японский стиль), будо кваи и система Французской федерации. Последние две очень много заимствовали из правил первой за небольшим исключением: там использовались те же броски, захваты и другие приемы, разве что более грубо. Простой стиль был приспособлен к нуждам людей низкорослой, маленькой расы и больше основывался на скорости, ловкости и отточенности, нежели на физической силе. Две последние системы заимствовали основы техники, хотя это была ухудшенная копия. И это мне подходило: я был большим и неуклюжим. Единственное, что мне мешало - моя расхлябанность. Если вы изучаете кодокон, то вы можете и в восемьдесят лет успешно проводить приемы: дело в том, что там все решает не физическая сила, а техника. Я избрал свой способ: изучил и то, и другое, с одной стороны, действовал погрубее, а с другой - я был уже не так силен, как прежде, в своей юности, поэтому стиль определялся моими возможностями. И это давало возможность поддерживать форму. После того, как кончились занятия всей этой физкультурой, я штудировал и слесарное дело. Немало времени отняло изучение способов взлома даже самых простых замков, и я до сих пор полагаю, что наиболее эффективный способ кражи - высадить дверь, сгрести, что подвернется под руку, и бежать со всех ног. Нет, я не отвергал путь совершения преступлений. Были люди, которые совершали преступления, и были люди, которые их не совершали. Я изучил все подробности того, что, по моему мнению, должно было пригодиться. Я пока, возможно, и не специалист во всем, за исключением своего собственного необычного способа существования, но все же много знаю о всяческих малоизвестных вещах. И у меня было преимущество в моем способе существования - точнее, несуществования. Когда наличность моя начала подходить к концу, я решил разыскать Дона Вэлша. Я знал, кто он таков, хотя он обо мне ничего не знал и, надеюсь, никогда не узнает. Так я выбрал себе способ зарабатывать на жизнь. С тех пор прошло десять лет, и у меня до сих пор нет оснований жаловаться. Как бы то ни было, я посылал открытку Дону каждое Рождество. Не знаю, решили ли они, что я вожу их за нос. Они говорили что-то о моем индексе склонности к насилию, а это значило, что у них есть либо мое личное дело, либо доступ к Центру. Это означало, что я удержал равновесие вплоть до кануна "Румоко". Будильник был установлен на 5.45, и я перевел его на восемь. Если уж им так много известно, то наверняка они знают и расписание дежурств. Итак, наступил перелом. Целый месяц я провел здесь, держа свою руку на грохочущем пульсе проекта "Румоко". Вот только если они знали, сколько времени у меня действительно оставалось - срок, в который их работа закончится, они могли - возможно, даже должны были, протянуть время и придерживать меня. Мне нельзя было оставлять их в моей каюте на целый день, ну а единственная альтернатива - передать их службе безопасности корабля прежде, чем я вытрясу из них их задание - мне страшно не нравилась, так как я не знал, был ли на борту их сообщник, а то и больше, кем бы они ни были, и не затеяли ли они еще чего-нибудь после того, как их фокус с Джи-9 не прошел, как было задумано. Во всяком случае, что-то должно было быть приурочено к 15 сентября, плановой дате проекта. Для того, чтобы заработать вознаграждение, я должен был передать посылку. Но до сих пор ящик был пуст. - Джентльмены, - сказал я, и мой голос показался мне чужим, с замедленными рефлексами. Поэтому я постарался делать поменьше движений и говорить медленно и осторожно. - Джентльмены, роли поменялись. И теперь мое время. - Я развернул стул, сел напротив них, положил руку с оружием на кисть другой, а ту - на спинку стула. - Послушайте предисловие относительно моих дальнейших действий, которые я предполагаю в отношении вас. - Вы не правительственные агенты, - продолжал я, вглядываясь то в одного, то в другого. - Нет. Вы защищаете чей-то частный интерес. Будь вы агенты, вы, несомненно, должны были убедиться, что я не один. Вы прибегли к крайним мерам, вынужденные допрашивать меня таким манером, так что я догадываюсь, что вы штатские, и толкнуло вас на это что-то отчаянное. Это заставляет меня связать ваши действия со вчерашней попыткой диверсии с аппаратом Джи-9 - да, назовем это диверсией. Вы знаете, что это так, и я знаю, что вы это знаете - после того, как я слазил в него, и ожидаемого результата не получилось. Очевидно, это толкнуло вас на сегодняшние действия. Поэтому я даже не задаю вам вопроса об этом. Затем примем во внимание, что я принял сказанное вами за чистую монету - я мог бы вынуть документы из ваших карманов, если они там есть, но ваши имена мне ни к чему. Так что и в карманы к вам я не полезу. В действительности мне нужен ответ только на один вопрос, и это, возможно, не принесет вреда ни вам, ни вашему нанимателю или нанимателям, которые, несомненно, откажутся от вас. - Я хочу знать, кого вы представляете, - сказал я. - Зачем? - спросил высокий, и хмурый взгляд его упал на меня. У рта его был рубец, который я раньше не заметил из-за маски. - От этого зависит ответ - почему вас послали? - И чем это кончится? Я пожал плечами: - Может быть, личной местью. Он покачал головой. - Вы тоже на кого-то работаете, - сказал он, - и если это не правительство, то все равно кто-нибудь из тех, кто нам не по душе. - То есть, вы признаете, что вы не независимые подрядчики. Если вы не говорите мне, на кого вы работаете, может быть, вы скажете, для чего хотите сорвать проект? - Нет. - Ладно. Вывод один - вы связаны с каким-то крупным нанимателем, который является противником проекта. Как это звучит? Могу я сделать такое допущение? Коротышка засмеялся, и второй оборвал его быстрым свирепым взглядом. - Ну, с этим покончено, - сказал я, - перейдем к другому. В моих руках и ваша смерть, и ваше спасение. Я могу даже предположить, что этой каютой заинтересуются ваши друзья, которые вовсе не предполагали просто дурачиться и могут войти на сцену в последнем акте, перед тем, как вам будет крышка. Как это звучит? - Прослушивается это место или нет? - Конечно, нет, - сказал его напарник, - только держи пасть закрытой. - Ну, как это звучит? - повторил я. Он снова покачал головой. - Альтернатива - рассказ всей истории - о наркотиках, допросах и вообще. Как же _э_т_о_ звучит? Или вы хотите дотянуть допрос до пыток? Высокий подумал и снова покачал головой. - И вы это _с_д_е_л_а_е_т_е_? - спросил он меня. - Да. Казалось, он обдумывает это. - Потом я не смогу спасти вас от пыток, как хотел, - заключил я. - Даже если вы и прошли наркопробу, вы знаете, что вас расколют за пару дней, если будут пользоваться наркотиками и всем прочим умело. Так подходящая эта тема для беседы или же поговорим позже? Если вы предпочитаете отложить это, я могу только предположить, что вы спланировали еще кое-что, чтобы сорвать проект... - Проклятье, он слишком сообразителен! - Скажи ему, чтобы он заткнулся, - посоветовал я другому. - Он отвечает мне настолько быстро, что и пошутить не дает. Так что же вы затеяли? Давайте, выкладывайте, - сказал я, - вы же знаете, что рано или поздно я от вас этого добьюсь. - Он прав, - сказал парень со шрамом. Он повернулся ко мне: - Ты чертовски сообразителен. Твой коэффициент интеллектуальности и Личный профиль не показывали ничего такого. Может, тебе денег предложить. - Может быть, - сказал я, - но сумма должна быть соответствующей. Назовите сумму и скажите, кто ее предлагает. - Сумма четверть миллиона долларов наличными, - сказал он. - Это самое большее, что я могу предложить. Освободи нас и занимайся своими делами... Забудь об этой ночи. Я обдумал предложение. Внешне оно выглядело заманчиво. Но я не единожды в год проходил мимо больших куч денег, и мне не нравилось то, что я буду вынужден обмануть частное сыскное агентство Вэлша, третье по величине агентство мира, с которым я желал и дальше сотрудничать в качестве независимого подрядчика. - Так кто же несет расходы, как и почему? - Я могу выдать тебе половину суммы наличными сегодня ночью, а другую - через неделю или десять дней. Ты сам скажешь, как тебе это будет удобнее. Можешь гадать - почему, но не задавать этого вопроса. Это будет одним из того, за что мы заплатим. - Ваш хозяин, очевидно, может кучами разбрасывать деньги, - протянул я, глянув на часы и заметив, что было уже шесть пятнадцать. - Нет, я вынужден отвергнуть ваше предложение. - Тогда ты - не правительственный чиновник. Любой из них позарился бы на такую сумму. - Я же говорил вам, что не работаю на правительство. Что же дальше? - Похоже, что мы зашли в тупик, мистер Швейтцер. - Едва ли, - возразил я, - скорее, добрались до конца предисловия. Поскольку уговорить вас не удалось, придется браться за дело. Приношу вам свои извинения, но другого выхода нет. - Вы действительно решили применить физическое насилие? - Боюсь, что так, - подтвердил я. - И нам не помешают. Поскольку я предполагал, что утром буду с похмелья, то прежде чем пойти спать, сказался больным. Так что в моем распоряжении целый день. Вы уже ранены и рана болит; подумайте же о том, что я могу с вами сделать за день. Затем я осторожно встал, и хотя комната поплыла перед глазами, я вида не подал. Подойдя к стулу коротышки, я сгреб его и поднял вместе с седоком. Я чувствовал себя неважно, но силы еще оставались. Я унес его в душевую и вместе со стулом запихнул под душ так, чтобы вода пока не попадала на голову. Затем я вернулся в каюту. - Теперь расскажу, что я задумал, - сказал я. - Я измерял температуру воды в этой душевой в разное время дня: она колеблется от 140 до 180 градусов по Фаренгейту. И твой приятель окажется под струей кипятка сразу же, как только я включу воду, расстегну рубашку и спущу ему брюки, чтобы побольше открыть тело. Понял? - Понял. Я вернулся в душевую и включил воду - одну горячую. Затем снова вернулся в каюту. Я внимательно рассматривал лицо высокого, и мне показалось, что у него есть что-то общее с коротышкой, какое-то сходство. А не родственники ли они, подумал я. Когда из душевой донесся крик, он попытался сохранить внешнее спокойствие. Но мне было понятно: я сломал его. Он пробовал держаться изо всех сил, глядя то на часы, то на меня. - Выключи, черт возьми! - крикнул он. - Брат? - спросил я. - Двоюродный. Да выключи ты кипяток, обезьяна! - Только тогда, когда у тебя будет что сказать. - Ладно. Только оставь его там и прикрой дверь. Я ринулся в душевую и прикрыл воду. Голова у меня начала проясняться, но я по-прежнему чувствовал себя как у дьявола на жаровне. Я обжег руку, закрывая кран. Оставив жертву висеть на стуле и обтекать, я вернулся в каюту, прикрыв за собой дверь. - Так что ты хотел сказать? - Можно мне освободить руку и взять сигарету? - Нет, но сигарету получишь. - Хотя бы правую. Она затекла. Я подумал и согласился, снова взяв пистолет. Я зажег для него сигарету, сунул ему в рот и освободил его правую руку от ленты. Он выронил сигарету, пока я это делал, но я поднял ее и вернул ему. - Ладно, - сказал я. - Отдыхай секунд с десяток, потом поговорим. Он кивнул, оглядел комнату и глубоко затянулся. - Я полагаю, ты знаешь уязвимые места, - начал он, - и думаю, что ты не от правительства; и если это так, то твое личное дело очень богатое. - Я не от правительства. - Тогда жаль, что ты не на нашей стороне, потому что этот проект - очень вредная штука. Кто бы ты ни был, - уточнил он, - я надеюсь, что ты знаешь, что являешься его соучастником... И он снова посмотрел на часы. Шесть двадцать пять. Он делал это и раньше, но я не обращал на это внимания. Но теперь мне показалось, что он не просто желает знать время. - Когда взрыв? - спросил я на всякий случай. И он внезапно купился на мой блеф. - Принеси моего брата из душевой, чтобы я видел его. - Когда это случиться? - настаивал я. - Очень скоро, - сказал он - но это неважно. Ты опоздал. - Не думаю, - возразил я. - Теперь, когда мне это известно, я потороплюсь. Так... Не время спать. Думаю, мне пора выдать тебя. - А что, если я предложу тебе большую сумму? - Нет. Ты только смутишь меня. И я снова откажусь. - Ладно. Только, пожалуйста, принеси брата обратно и позаботься об ожогах. Так я и сделал. - Вам, парни, придется немного побыть здесь, - сказал я наконец, потушив сигарету у старшего и вновь связывая его. Потом я шагнул к двери. - Ты не знаешь, ты действительно не знаешь, - услышал я позади. - Не валяй дурака, - бросил я через плечо. Я не знал. Я действительно не знал. Но мог и догадываться. Я несся по коридору, пока не добежал до каюты Кэрол Дейт. И я колотил кулаком в дверь, пока не услышал сдавленные проклятия и просьбу обождать чуток. Затем дверь открылась, и Кэрол, с ночным колпаком на голове, уставилась на меня, жмурясь от света и запахивая огромный халат. - Чего тебе? - Насчет вчерашнего, - объяснил я. - Пришел поговорить. Можно к тебе? - Нет, - возразила она. - Я не привыкла... - Диверсия, - бросил я. - Я знаю. И то, о чем мы толковали, еще не кончилось. Пожалуйста... - Заходи, - дверь неожиданно распахнулась, и она посторонилась, пропуская меня. Я вошел. Она закрыла дверь, привалилась к ней и потребовала: - Ладно. Выкладывай! В каюте слабо мерцал свет. Я явно поднял ее с постели: кровать была вся измята. - Видишь ли, в прошлый раз я рассказал тебе не все, - начал я. - Да, это была диверсия: там находилась бомба, и я обезвредил ее. С этим все обошлось. Сегодня же - большой день, день Проекта, и я думаю, что в недалеком будущем нас ждет последняя попытка диверсии. Я знаю: это факт. И думаю, что знаю, в чем заключается диверсия. Поможешь мне? Хочешь, я помогу тебе? Помочь? - Сядь, - сказала она. - Времени мало. - Сядь, пожалуйста. Мне надо одеться. - Только поторопись. Она шагнула в другую комнату, оставив дверь открытой. Я оказался за косяком. И, думаю, это ее не беспокоило, если она доверяла мне и, похоже, так оно и было: она одевалась. - Что за диверсия? - донеслось до меня сквозь шорох платья. - Думаю, что, по крайней мере, один из наших атомных зарядов снабжен "ловушкой для дураков", так что эта птичка чирикнет, едва выпорхнув из клетки. - Почему? - Потому что в моей каюте два человека - оба привязаны к стульям - которые желали побеседовать со мной утром насчет обслуживания Джи-9. - Ты считаешь их врагами? - Они были грубоваты со мной. - А потом? - Когда я одолел их, то так же поступил и с ними. Я заставил их говорить. - Как? - Не твое дело. Но они говорили. Я думаю, надо проверить запалы "Румоко". - Я могу забрать их из твоей каюты? - Да. - Как ты одолел их? - Они не знали, что я вооружен. - Ясно. И я тоже. Мы возьмем их, не волнуйся. Но ты расскажешь, что ты узнал от них, какие ответы выбил? - Отчасти, - сказал я, - и да, и нет, и не под запись. Убери ее, если это место прослушивается. А оно прослушивается? Она вышла, кивнула и приложила палец к своим губам. - Ну, пойдем и займемся делом, - сказал я, - нам лучше поторопиться: не хочу, чтобы эти парни окончательно сорвали проект. - Не смогут. Хорошо. Я решила, что ты знал, что делал. Но вообще-то ты странное существо. Ты сделал такое, чего от тебя никто не ожидал. Это произошло случайно. Мы иногда сталкиваемся с парнями, основательно знающими свое дело и замечающими, когда что-то не так - и тогда они в состоянии об этом позаботиться. Ты считаешь, что за бортом этого корабля скоро взорвется атомная бомба. Верно? - Да. - Ты думаешь, что в одном из зарядов перенастроен таймер? - Точно, - подтвердил я и, посмотрев на часы, отметил, что дело идет к семи. - Держу пари, что осталось меньше часа. - Это займет лишь несколько минут. - Что ты собираешься делать? Она поставила телефон на маленький столик у кровати. - Эксплуатационники! - скомандовала она. - Прекратите отсчет! - и затем: - Казармы, пожалуйста. Сержант, вам необходимо арестовать несколько человек, - она посмотрела на меня. - Какая у вас каюта? - Сорок шесть. Она повторила в трубку и добавила, поглядывая на меня: - Два человека. Верно? Да. Спасибо, - и она повесила трубку. - Сейчас их возьмут, - сказала она. - Так ты думаешь, что заряд может взорваться скоро? - Я уже дважды об этом говорил. - Ты в состоянии предотвратить это? - Если найдется инструмент. Хотя лучше было бы пригласить специалиста. - Займись, - сказала она. - Ладно, - согласился я и ушел делать дело. Минут через пять я вернулся в каюту с тяжелой коробкой на ремне через плечо. - Крови мне это попортило, - сказал я Кэрол, - но я сделал все, что надо. Почему было бы не пригласить хорошего физика? - Нужен был ты, - сказала она, - ты замешан в этом с самого начала. И ты знал, что надо делать. Группа должна быть маленькой и компактной. - Ну и куда это деть? - спросил я, и она повела меня. Затем пробило семь. Вся операция заняла у меня десять минут. Это были детские игры. Они воспользовались моторчиком от старого детского конструктора с аппаратом для автономного питания. Активирован он должен был быть простейшим механизмом. Проклятая штуковина была выброшена за борт и взорвалась. Разминирование заняло менее десяти минут. Мы стояли у поручня, и я навалился на него. - Хорошо, - сказал я. - Очень хорошо, - согласилась она. - Только вот что, - продолжала Кэрол. - Заруби себе на носу. Ты был участником самого серьезного расследования, которое я когда-либо проводила. - Продолжай. Я чист как снег и лебяжий пух. - Вряд ли. Реальные люди так не поступают. - Так потрогай меня. Извини, если тебе не нравится мой образ жизни. - Если ты не обернешься лягушкой, приходи в полночь, и девушка сможет послушать о любви парня, вроде тебя. - Это будет желание очень глупой девушки. Она поглядела на меня немного странно, и я не пытался как-то объяснить себе этот ее взг