оть и несколько неровное, но зато достаточно широкое. Путь наверх и дальше: мороженое, утренний кофе и сигарета после обеда. Место было красивым, просто роскошным: склон уходил вверх под углом градусов в семьдесят, с большим количеством маленьких уступов - хороший, чистый камень. - Полный кайф! - сказал Келли. Мы не стали ему возражать. Мы хорошо поели и попили, и решили весь день посвятить отдыху. Мы находились в сумеречном мире, разгуливая там, где еще не ступала нога человека, и чувствовали свою уникальность. Было здорово просто вытянуться, расслабиться и попытаться забыть про свои синяки. Я проспал весь день. А когда проснулся, небо было усыпано тлеющими огоньками. Я лежал, и мне не хотелось шевелиться. И сон пропал, столь великолепным был вид, простиравшийся надо мной. Пролетел метеор, оставляя за собой бело-голубой след. Потом еще один. Я обдумал наше положение и решил, что игра стоила свеч. Холодное, жесткое, прекрасное ощущение высоты охватило меня. Я пошевелил пальцами ног. Через несколько минут я потянулся и сел. Посмотрел на своих спящих товарищей. Потом попытался заглянуть в самую глубину ночи. Следующей была гора - я медленно просмотрел наш завтрашний маршрут. В тени я уловил какое-то движение. Что-то было в пятидесяти футах слева и в десяти футах выше от меня. Я поднял ледоруб, встал, преодолел эти пятьдесят горизонтальных футов и посмотрел снизу вверх. И встретился с улыбкой, но не огненной. Женщина, невозможная женщина, непостижимая женщина. Абсолютно невероятно. Во-первых, она должна была бы замерзнуть до смерти в мини-юбке и кофточке без рукавов. Иначе быть никак не могло. Во-вторых, ей было совершенно нечем дышать. Но, похоже, все эти неудобства мало ее беспокоили. Она помахала мне рукой. У нее были темные, длинные волосы. А вот глаз ее мне видно не было. Гладкие бледные щеки, широкий лоб, маленький подбородок создали образ, который удовлетворял простым теоремам, определяющим геометрию моего сердца. Если все углы, поверхности, кривые будут верными, оно пропустит пару ударов, чтобы забиться с новой силой. Я проверил, убедился, что сердце забилось сильнее, и сказал: - Привет! - Привет, Седой, - ответила она. - Спускайтесь вниз, - сказал я. - Нет, ты поднимайся сюда. Я взмахнул ледорубом. Я взобрался на уступ, но ее уже там не было. Я огляделся и снова увидел ее. Она сидела на камне в двенадцати футах выше. - Откуда вы знаете мое имя? - спросил я. - Каждому видно, каким должно быть твое имя. - Хорошо, - согласился я, - а вас как зовут? - ... - Казалось, ее губы шевельнулись, но я ничего не услышал. - Повторите, пожалуйста. - Мне не нужно имя, - сказала она. - О'кей. Я буду называть вас тогда просто "девушка". Она как-будто засмеялась. - Что вы здесь делаете? - спросил я. - Наблюдаю за тобой. - Зачем? - Чтобы увидеть, сорвешься ли ты. - Я могу вам заранее сообщить результат, - сказал я, - я не упаду. - Возможно, - сказала она. - Спускайтесь сюда. - Нет, ты поднимайся ко мне. Я полез. А она поднялась на двадцать футов. - Девушка, вы здорово лазаете по горам, - сказал я, а она засмеялась и отвернулась. Минут пять я преследовал ее, но догнать не мог. Было что-то сверхъестественное в том, как она двигалась. - Вы, кажется не хотите, чтобы я составил вам компанию, - сказал я. - Конечно же хочу, но сначала ты должен поймать меня, - и она снова отвернулась. Я почувствовал, что начинаю злиться. Существует писанное правило: никто не может победить Безумного Джека в горах. Я это написал. Я взмахнул ледорубом и помчался вверх, как ящерица. Пару раз я почти достиг ее, но лишь почти. У меня снова начали болеть натруженные мышцы, но я двигался не сбавляя скорости. В какой-то момент, я заметил, что лагерь остался далеко внизу, и что я карабкаюсь один по незнакомому склону в темноте. Но я не остановился. Наоборот, я еще увеличил скорость, и мое дыхание начало сбиваться. И тут я услышал ее смех. Это еще больше подстегнуло меня. Потом я очутился перед двухдюймовым карнизом, а она уже шла по нему. Я двинулся вслед за ней вокруг большого выступа скалы, где карниз заканчивался. И вдруг она оказалась в девяноста футах надо мной, на вершине острой башенки почти идеальной конической формы. Как девушка смогла попасть туда, я не знал. Дыхание со свистом вырывалось из моей груди, но я достал веревку, закинул ее наверх и начал взбираться. - Ты что, никогда не устаешь, Седой? Я думала, ты уже выдохся. Я перехватил веревку и полез дальше. - Тебе не забраться сюда, ты же знаешь. - Не знаю, - прохрипел я. - Почему ты так хочешь покорить именно эту гору? Есть ведь другие не менее прекрасные горы. - Она самая большая. Вот почему. - Это невозможно сделать. - Тогда о чем вам беспокоиться, и зачем отговаривать меня? Пусть гора сама разберется со мной. Я стал приближаться к ней, но она исчезла. Тогда я добрался до вершины, где она стояла последний раз, и в изнеможении опустился на колени. Снова услышал ее голос и повернул голову. Она стояла на каменном козырьке футах в восьмидесяти от меня. - Не думала, что ты заберешься так высоко, - сказала она. - Ты дурак, Седой. Прощай. И исчезла. Я сидел на вершине башенки - она была совсем крошечной, не больше четырех квадратных футов - и понимал, что здесь я не смогу спать - свалюсь. И усталость... Я припомнил свои любимые проклятья и произнес их все, одно за другим, но лучше мне от этого не стало. Я не мог позволить себе заснуть. Я бросил взгляд вниз и понял, что впереди у меня длинный путь. Я понял: она думала, что мне его не преодолеть. И я начал спускаться. Утром меня разбудили, я по-прежнему чувствовал усталость, но рассказал коллегам свою ночную сказку. Естественно, мне не поверили. До тех пор, пока мы не обогнули выступ скалы, и я не показал им башенку. Она возвышалась как одинокое голое дерево без веток на добрых девяносто футов в прозрачном утреннем воздухе... 5 Следующие два дня мы медленно продвигались вверх, поднялись почти на десять тысяч футов. Затем потратили целый день на штурм мощной шестисотфутовой стены. Далее наш маршрут свернул направо. Вскоре мы продолжили восхождение по западному склону горы. На высоте девяносто тысяч футов мы остановились и поздравили друг друга с тем, что уже преодолели высоту Касла, и напомнили себе, что мы еще не сделали и половины пути. На это у нас ушло еще два с половиной дня, и земля расстилалась под нами, как географическая карта. А ночью мы все увидели существо с мечом. Оно подошло и встало перед нашим лагерем, подняв над головой меч, и оно светилось с такой интенсивностью, что мне пришлось опустить очки на глаза. На сей раз его голос прокатился, как раскаты грома: - Вон с этой горы! - сказало существо. - Сейчас же! Поворачивайте назад! Спускайтесь вниз! Немедленно! Отступите! А потом дождь камней посыпался сверху. Док метнул свою тонкую сверкающую коробочку так, что она заскользила по скале к существу. Свет померк, и мы остались одни. Док подобрал свою коробочку, сделал замеры. И получил те же результаты, что и раньше - то есть никаких. Но теперь-то он, во всяком случае, перестал считать меня свихнувшимся. Если, конечно, не посчитал, что мы все тут не в своем уме. - Не очень-то эффективный страж, - сказал Генри. - У нас впереди еще немалый путь, - сказал Винс и швырнул камень туда, где только что стояло существо с мечом. - Не сладко нам придется, ежели это создание умеет устраивать обвалы. - Ну, это было всего лишь несколько камешков, - сказал Стэн. - Угу, а что будет, если он начнет бросать их, поднявшись на пятьдесят тысяч футов выше? - Помолчал бы уж лучше! - сказал Келли. - Не нужно подбрасывать ему идеи. Он, может быть, нас сейчас подслушивает. Мы почему-то придвинулись поближе друг к другу. Док заставил каждого из нас описать то, что мы видели, и выходило, что видели все одно и тоже. - Хорошо, - сказал я, когда мы закончили сравнивать впечатления, - теперь, когда вы все видели это существо, кто хочет повернуть назад? Все молчали. Тишину нарушил Генри: - Мне нужна вся эта история. Похоже, она получается интересной. Я готов рискнуть повстречаться еще раз с сердитыми энергетическими существами ради нее. - Я не знаю, что это такое, - сказал Келли. - Может быть вовсе и не энергетическое существо. Может быть, нечто сверхъестественное. Я знаю все, что ты можешь мне на это сказать, Док. Я просто говорю о том, какое впечатление оно произвело на меня. Если такое вообще существует на свете, здесь для него самое подходящее место. Главное же - чем бы это не было, мне все равно. Я хочу покорить вершину. Если бы оно могло остановить нас, оно бы уже так и сделало. Может быть, я ошибаюсь, и оно способно нам помешать. И, может быть оно уже устроило нам ловушку где-нибудь повыше. Но мне необходима эта вершина. Сейчас она значит для меня больше, чем все остальное на свете. Если я отступлю сейчас, то буду постоянно о ней думать, до тех пор, пока все равно сюда не вернусь. Только тогда, вряд ли я смогу рассчитывать на вас. Мы не должны отступать, у нас отличная команда. Может быть, лучшая среди всех. Если вершину Серой Сестры можно покорить, я думаю, как раз мы на это способны. - Я согласен, - сказал Стэн. - То, что ты сказал, Келли, - проговорил Малларди, - насчет сверхъестественных сил - очень забавно, так как у меня возникли похожие ощущения в момент, когда я смотрел на него. Оно напомнило мне кое-что из Божественной комедии. Если вы помните, Чистилище-гора. И потом я подумал об ангеле, который охранял восточную дорогу в Рай. По Данте, Рай находился на вершине Чистилища - и перед входом стоял ангел... Так или иначе, я чувствовал будто я, находясь здесь, совершаю некий грех, сущность которого мне не до конца понятна. Но теперь, когда я еще раз все обдумал, я считаю, что человек не может быть виновен в чем-то, о чем ему ничего не известно, не так ли? И я не видел, чтобы это существо предъявляло какой-нибудь документ, удостоверяющий, что оно - ангел. Так что я хочу идти дальше, и посмотреть, что же это там наверху, если только оно не вернется со скрижалями, на которых будет дописана еще одна заповедь. - На Иврите или на итальянском? - спросил Док. - Чтобы удовлетворить тебя, я полагаю, они будут представлены в виде столбца уравнений. - Нет, - сказал он. - Шутки в сторону, я тоже почувствовал что-то странное, когда я увидел и услышал его. И знаете, мы ведь не слышали его в прямом смысле слова. Его слова возникали прямо у нас в голове. Если вы вспомните, как каждый из вас описывал "услышанное", то окажется, что каждый "услышал" пожелание уходить отсюда, сформулированное по-разному. Если оно может передавать понятия телепатически, то, интересно, может ли оно передавать еще и чувства... Ты ведь тоже подумал об ангеле, так ведь, Седой? - Да, - сказал я. - Получается, что мы все почти одинаково мыслили, - сказал Док. Тут мы повернулись к Винсу, потому что он единственный из нас не имел никакого отношения к христианству: он родился и воспитывался на Цейлоне и был буддистом. - А что почувствовал ты? - спросил Док у Винса. - Это было Божество, - ответил он, - которое, я думаю, похоже на ангела. У меня возникло ощущение, что с каждым шагом вверх я получаю столь плохую карму, что хватило бы до конца моей жизни. Только я перестал верить в такие штуки, еще когда был ребенком. Я хочу идти дальше. Даже если мои ощущения верны, я все равно хочу увидеть вершину этой горы. - И я тоже, - сказал Док. - Получается, что мы все одинаково мыслим, - сказал я. - Ладно, пусть каждый лелеет своего персонального ангела, - сказал Стэн. - А сейчас пошли спать. - Хорошая мысль. - Только давайте ляжем подальше друг от друга, - сказал Док, - так что если что-нибудь упадет сверху, нас не накроет всех сразу. Мы устроились так, как предлагал Док, и проспали спокойно до самого утра - больше нас никто - или ничто - не потревожило. Наш путь продолжал уходить вправо, пока мы не поднялись на высоту сто сорок четыре тысячи футов, и не оказались на южном склоне. Далее мы стали отклоняться влево и к ста пятидесяти тысячам футов мы снова вышли на западный склон. А потом, во время дьявольски сложного и коварного подъема по гладкой вертикальной скале, заканчивающейся нависающим козырьком, снова появилась птица. Если бы мы не шли в общей связке, Стэн наверно бы погиб. Собственно, мы все чуть не погибли. Стэн был ведущим в нашей связке, когда огненные крылья птицы появились на фоне фиолетового неба. Она камнем упала из-за козырька, как-будто кто-то пустил огненную стрелу, прямо на Стэна. Мгновение и она растаяла футах в двенадцати от него. Стэн упал и чуть не утащил нас всех за собой. Мы напрягли мышцы и смягчили, как могли, его падение. Он сильно ушибся, но обошлось без переломов. Мы взобрались на козырек, но дальше в тот день решили не подниматься. Камни падали на нас, но мы нашли другой козырек и укрылись под ним. Птица больше не возвращалась, но зато появились змеи. Большие, танцующие алые пресмыкающиеся обвивались кольцами вокруг камней и стремительно надвигались на нас через зазубренные ледяные глыбы. Искры летели от их длинных извивающихся тел. Они сжимались в кольца и, вытягиваясь почти во всю длину, плевали в нас огнем. Казалось, они хотели выгнать нас из-под козырька, чтобы на нас можно было обрушить град камней. Док осторожно придвинулся к ближайшей из змей и направил на нее поле отражателя - змея исчезла. Он внимательно изучал место, где она только что извивалась, и быстро вернулся к нам. - Лед остался нетронутым, - сказал он. - Что? - спросил я. - Ни кусочка льда не растаяло. - Вывод? - Иллюзия, - сказал Винс, и бросил камнем в другую змею. Камень пролетел сквозь нее. - Но ты видел, что случилось с моим ледорубом, - напомнил я ему, - когда я ударил по этой птице. Видимо, она несла на себе электрический заряд. - Может быть, тот, кто посылает все эти штуки, решил, что он только зря тратит энергию, - ответил он, - раз им все равно не добраться до нас. Мы сидели и смотрели на пляску змей и падение камней, пока Стэн не извлек колоду карт и не предложил более интересное развлечение. Змеи остались на ночь, и сопровождали нас весь следующий день. Камни продолжали периодически падать, но похоже было, что их запас у нашего противника подходит к концу. Снова появилась птица, и принялась кружить над нами. Четырежды она пыталась нас атаковать, но мы не обращали на нее внимания, и она, в конце концов, улетела куда-то, видимо на свой насест. Мы сделали три тысячи футов и могли бы сделать больше, но решили остановиться у удобного выступа с уютной пещерой, где все могли разместиться на ночь. Казалось наш противник исчерпал все свои возможности. Во всяком случае, видимые. Однако у нас появилось предчувствие бури. Напряжение росло и росло, а мы сидели и ждали, когда случится то, что должно было всенепременно случиться. Но произошло худшее: все было спокойно. Наше напряжение, ожидание худшего так и не оправдалось. Я думаю, что если бы невидимый оркестр начал играть Вагнера, или если бы небеса раздвинулись как занавес и появился киноэкран, и по написанным наоборот буквам мы поняли бы, что находимся по другую от него сторону, или если бы мы увидели летящего высоко дракона, пожирающего метеоспутники... А так, нас не оставляло предчувствие, что над нами нависла какая-то угроза. И не более того. Я мучился бессонницей. Ночью она появилась снова. Девушка с башенки. Стояла себе у входа в пещеру, а когда я стал подходить к ней, она отступила. Я встал на то место. - Привет, Седой, - сказала она. - Нет, я не собираюсь снова гоняться за тобой - ответствовал я. - А я и не приглашала тебя. - Что девушка вроде тебя может делать в подобном месте? - Наблюдать, - сказала она. - Я же сказал тебе, что не упаду. - Твой друг чуть не свалился вниз. - Чуть не считается. - Ты их лидер, не правда ли? - Правда. - Если ты погибнешь, остальные повернут назад? - Нет, - ответил я, - они пойдут дальше без меня. Тут я нажал кнопку своей камеры. - Что ты сейчас сделал? - спросила она. - Я сфотографировал тебя - чтобы узнать существуешь ли ты на самом деле. - Зачем? - Я буду смотреть на твою фотографию, когда ты уйдешь. Я люблю смотреть на красивые вещи. - ... - она, казалось, что-то сказала. - Что? - Ничего. - Почему ты не хочешь сказать? - ...умрет, - сказала она. - Пожалуйста, говори громче. - Она умирает, - сказала она. - Почему? Кто? Как? - ...на горе. - Я не понимаю. - ...тоже. - Что случилось? Я сделал шаг вперед, она отступила на один шаг. - Ты пойдешь за мной? - спросила она. - Нет. - Возвращайся, - сказала она. - А что на другой стороне пластинки?.. - Ты будешь продолжать подниматься? - Да. - Хорошо! - неожиданно сказала она. - Я... - и она снова замолчала. - Возвращайся, - сказала наконец она равнодушно. - Извини. И она исчезла. 6 Наш путь снова стал медленно уходить влево. Мы ползли, распластавшись на стене, забивали костыли в скалу. Огненные змеи шипели неподалеку. Теперь они постоянно сопровождали нас. В критические моменты появлялась птица, чтобы заставить кого-нибудь из нас сделать неверное движение. Разъяренный бык стоял на карнизе и ревел на нас. Призрачные лучники пускали огненные стрелы, которые всегда рассыпались искрами перед тем, как ударить в цель. Сверкающие вихри налетали на нас и исчезали. Мы снова поднимались по северному склону и продолжали смещаться на запад. И вот достигли ста шестидесяти тысяч футов. Небо было глубоким и голубым, и теперь на нем всегда горели звезды. "Почему гора ненавидит нас, - думал я. - Что в нашем поведении так разозлило ее?" В который раз я смотрел на фотографию девушки и думал, что же она такое на самом деле. Была ли она порождением моего мозга, которому гений горы придал форму девушки, дабы соблазнять нас, вести нас, звать, как сирена, к месту нашего последнего падения? Падать было далеко... Я подумал о своей жизни. Почему человек начинает ходить в горы? Его влечет к себе высота, потому что он боится оставаться внизу? Неужели он так плохо чувствует себя в обществе людей, что хочет обязательно оказаться над ними? Путь вверх труден и долог, но если он будет успешным, то впереди тебя ждет какая-то награда. А если ты сорвешься, то наградой тебе будет слава. Закончить свое существование, сорвавшись с колоссальной высоты вниз, разбиться вдребезги - вот подходящая кульминация для проигравшего, потому что это тоже потрясет и горы, и умы, заставит многих задуматься, ибо в каждом поражении можно обрести победу. Таким холодом веет от подобного финала, что жизнь где-то замирает навсегда, превращаясь в памятник вечному стремлению к цели, на пути которого всегда встает вселенское зло, о чьем существовании мы все догадываемся. Кандидат в святые герои, у которого отсутствуют какие-то необходимые добродетели, все равно может сойти за мученика, так как единственное, что в конце концов остается в памяти людей - это факт его гибели. Я знал, что я должен подняться на Касла, как я поднимался на все предыдущие вершины, и я знал какую цену мне придется заплатить: я потерял свой единственный дом. Но Касла была там, и мой ледоруб сам рвался мне в руки. Я знал, что когда мой ледоруб ляжет отдохнуть на вершине Касла, целый мир внизу перестанет для меня существовать. Но что такое мир, в сравнении с мигом победы? И если правда, красота и добро - единое целое, то почему всегда между ними неразрешимые конфликты? Призрачные лучники стреляли в меня, яркая огненная птица раз за разом бросалась в атаку. Я сжал зубы, а мой ледоруб вгрызался в скалы. Мы увидели вершину. На высоте ста семидесяти шести тысяч футов, поднимаясь по узкому выступу скалы, простукивая ледорубами путь, мы услышали крик Винса: - Смотрите! Мы посмотрели. Вверх и вверх, и еще выше, голубая от мороза, острая, холодная и смертельная, похожая на кинжал дамасской стали, распарывала она небо, зависала, как лезвие замерзшего грома, и врезалась, врезалась, врезалась в центр духа, имя которому желание, поворачивалась и превращалась в рыболовный крючок, с помощью которого притягивала нас к себе, чтобы затем сжечь. Винс первым посмотрел вверх и увидел вершину, и погиб он первым. Это случилось почти мгновенно, и огненные ужасы тут были не при чем. Он поскользнулся. Вот и все. Мы поднимались по трудному участку. Еще секунду назад он шел за мной, и вот его уже не стало. Его тело не нужно было доставать. Он совершил затяжной прыжок. Без парашюта. Голубая тишина подхватила его; серая земля понеслась ему навстречу. Теперь нас осталось шестеро. Мы содрогнулись, и каждый из нас, наверное, помолился как умел. Ушедший Винс, пусть какое-нибудь доброе Божество поведет тебя по Тропе Совершенства. Пусть то, что ты хотел более всего найти в ином мире, ждет тебя там. И если иной мир существует, помни тех, кто произносит эти слова, о, незваный гость небес... Мы мало говорили до конца дня. Огненный страж с мечом пришел и стоял над нашим лагерем всю ночь. Но ничего не сказал. Рано утром ушел Стэн. Он оставил под моим рюкзаком записку. В ней было написано: "Вы должны ненавидеть меня, за мой побег, но я считаю, что это настоящий ангел. Я боюсь этой горы. Я могу взбираться на любые скалы, но я не хочу сражаться с небесами. Путь вниз легче пути наверх, так что не беспокойтесь обо мне. Постарайтесь понять. С." Итак нас осталось пятеро - Док, Келли, Генри, Малларди и я - и в этот день мы вышли на высоту сто восемьдесят тысяч футов и почувствовали себя одинокими. А ночью опять пришла девушка и стала говорить со мной, и я смотрел на черные волосы на фоне черного неба и глаза, в которых прятался голубой огонь. Она стояла, прислонившись к ледяной глыбе. - Двоих уже нет. - Зато остались мы, - ответил я. - Пока остались. - Мы поднимемся на вершину и уйдем отсюда, - сказал я. - Как мы можем причинить тебе вред? Почему ты нас ненавидишь? - Ненависти нет, сэр, - сказала она. - А что же тогда? - Я охраняю. - Что? Что здесь можно охранять? - Умирающую, которая может выжить. - Что? Кто умирает? Как? Но ее слов не было слышно, а вскоре исчезла и она сама. До конца ночи я спал. Сто восемьдесят два, три, четыре и пять. Потом, на ночь, спустились вниз на четыре. Огненные Существа сновали над нами, твердь под ногами пульсировала, и даже сама гора, казалось, начинала раскачиваться, когда мы карабкались вверх. Мы выбили тропу в скале до ста восьмидесяти шести, и три дня ушло на то, чтобы продвинуться еще на тысячу футов. Все, до чего мы дотрагивались, было холодным, гладким и скользким, и отсвечивало голубоватым светом. Когда мы достигли ста девяноста тысяч футов, Генри посмотрел вниз и содрогнулся. - Меня уже не заботит путь наверх - сказал он. - Путь назад - вот, что сейчас пугает меня. Отсюда тучи кажутся маленькими клочками ваты. - Чем мы быстрее поднимемся, тем быстрее отправимся назад, - сказал я, и мы снова полезли вверх. Через неделю от вершины нас отделяла одна миля. Все огненные существа исчезли, но две небольшие ледяные лавины напомнили нам, что мы по-прежнему нежеланные гости. Первую мы пережили без особых проблем, а во время второй Келли растянул правую ногу, а Док считал, что, возможно, он сломал еще и пару ребер. Мы разбили лагерь. Док остался с Келли; Генри, Малларди и я пошли на последнюю милю. Теперь подъем стал ужасным. Гора превратилась в стекло. Нам приходилось рубить лед для каждого следующего шага. Мы работали по очереди. Биться приходилось за каждый фут. Наши рюкзаки казались нам чудовищно тяжелыми и пальцы у нас немели. Наша система защиты - коробочки Дока - похоже, начинали терять силу, или же нечто, мешавшее нам решило удвоить свои усилия против нас, потому что змеи стали подбираться все ближе и гореть все ярче. У меня от них начали болеть глаза. Я их проклинал. Когда до вершины осталась тысяча футов, мы остановились и разбили еще один лагерь. Следующая пара сотен футов выглядела попроще, потом шел тяжелый участок, а дальше было трудно что-либо разглядеть. Проснувшись, мы обнаружили, что остались вдвоем. Малларди не оставил записки. Генри связался с Доком. Я подключился к их разговору и услышал, как Док сказал: - Не видел я его. - Как Келли? - спросил я. - Лучше, - ответил Док, - может быть, ребра у него все-таки целы. Затем с нами связался Малларди. - Я поднялся на четыреста футов, ребята, - услышали мы его голос. - Сюда я добрался без проблем, но дальше будет труднее. - Почему ты полез дальше один? - спросил я. - Потому что у меня возникло ощущение, что меня скоро попытаются убить, - ответил он. - Она наверху, ждет на вершине. Вы, наверное, можете увидеть ее. Похожа на змею. Генри и я взялись за бинокли. Змея? Скорее дракон. Она свернулась на вершине, голова была поднята. Казалось, она достигает в длину нескольких сотен футов и ворочает головой в разные стороны, отчего над ней возникали электрические разряды. Потом я увидел Малларди. Он полз к змее. - Подожди, не двигайся дальше! - сказал я в коммуникатор. - Я не знаю, выдержат ли системы защиты, нужно посоветоваться с Доком... - Нет уж, - ответил Малларди. - Эта малышка моя. - Послушай! Ты можешь первым взойти на вершину, если тебе хочется именно этого. Но не связывайся с этой тварью в одиночку! В ответ он только рассмеялся. - Три наши экрана могут с ним управиться, - сказал я, - подожди нас. Ответа не последовало, и мы рванули вперед. Я оставил Генри далеко позади. Чудовище сверкало на вершине. Я быстро сделал первые двести футов, а когда я бросил еще один взгляд наверх, чудовище уже успело обзавестись еще двумя головами. Из ноздрей у них вырывался огонь, а хвост бил по склонам горы. Я поднялся еще на сто футов и мне стал хорошо виден Малларди, упорно продвигающийся вверх, на фоне яркого сияния, идущего от вершины. Я взмахивал ледорубом и, задыхаясь, бился с горой, идя по следу Малларди. Я начал догонять его, потому что ему приходилось пробивать себе дорогу, а я пользовался его тропой. Потом я услышал, как он говорит: - Подожди, дружище, еще рано, - донесся его голос, искаженный статическими помехами в коммуникаторе. - Вот уступ... Я посмотрел наверх, Малларди исчез. Потом я увидел, как огненный хвост ударил туда, где он только что находился, и я услышал проклятья и почувствовал вибрацию пневматического пистолета. Хвост ударил еще раз и я услышал новые проклятья. Я торопился изо всех сил, опираясь и подтягиваясь по вырубленным Малларди небольшим ступенькам, когда услышал, как Малларди запел. Кажется что-то из Аиды. - Черт тебя подери! Подожди меня! - сказал я. - Мне осталось всего несколько сотен футов. Он продолжал петь. У меня начала кружиться голова, но я не мог двигаться медленнее. Моя правая рука одеревенела, а левая превратилась в ледышку. Ноги стали копытами, а глаза жгло невыносимым огнем. И вот тут-то это и случилось. Вспышка такой яркости, что я пошатнулся и чуть не сорвался. Одновременно пение прекратилось, а дракон исчез. Я прижался к вибрирующему склону и крепко зажмурил глаза, чтобы хоть как-то защититься от света. - Малларди, - позвал я. Ответа не было. Я посмотрел вниз. Генри продолжал подниматься. Я тоже двинулся вперед. И добрался до выступа, про который упоминал Малларди. Там я его и нашел. Его респиратор еще работал. Защитный костюм с правой стороны был опален и почернел. Ледоруб наполовину расплавился. Я приподнял его за плечи и, увеличив громкость коммуникатора, услышал его дыхание. Его глаза, то открывались, то закрывались. - О'кей... - сказал он. - "О'кей", - черт тебя побери! Где у тебя болит? - Нигде... я прекрасно себя чувствую... послушай, я думаю она на данный момент исчерпала свои возможности... иди, установи флаг. Только положи меня так, чтобы мне было видно. Я хочу это видеть... Я устроил его поудобнее и нажал кнопку подачи воды, чтобы он мог напиться. Потом я подождал Генри. Он добрался до нас минут через шесть. - Я останусь здесь, - сказал Генри, садясь рядом с Малларди, - а ты иди, сделай это. И я взошел на последний склон. 7 Мой ледоруб поднимался и падал без устали, и я стрелял из пневмопистолета, и полз, полз вверх. Часть льда растопилась, камень местами почернел. Ничто и никто мне не мешали. Электрические твари исчезли вместе с драконом. Тишина, да сияющие в темноте звезды. Я поднимался медленно, усталость после рывка за Малларди еще не пропала, но я решил больше не останавливаться. Весь мир без шестидесяти футов лежал подо мной, а сверху нависло небо. Неподалеку мигнула ракета. Может быть, это фотокорреспондент щелкнул камерой. Ни птиц, ни стрелков, ни ангела, ни девушки. Пятьдесят футов... Сорок футов... Меня начало трясти: сказывалось нервное напряжение. Я заставил себя успокоиться и двинуться дальше. Тридцать футов... и, казалось, гора начала раскачиваться. Двадцать пять, и у меня закружилась голова, пришлось остановиться, попить воды. Клик, клик - снова застучал мой ледоруб. Двадцать... Пятнадцать... Десять... Я собрался с силами для последней атаки, готовый к любым неожиданностям. Пять... Я взошел на вершину. Ничего не произошло. Я стоял наверху. Выше подниматься было некуда. Посмотрев вниз, а потом вверх, я помахал сверкнувшей невдалеке ракете. Я достал телескопический шток, растянул и надел на него флаг. Здесь бризу никогда не расправить его. Включив коммуникатор, я сказал: - Я здесь. И ни слова больше. Нужно возвращаться и дать Генри его шанс, но сначала я посмотрел вниз на западный склон. Леди снова подмигивала мне. Наверное, восьмьюстами футами ниже, горел красный огонек. Может быть, это был тот самый огонь, который я видел из города во время бури, той ночью, так давно? Я не знал, но мне необходимо было узнать. И я сказал в коммуникатор. - Как дела у Малларди? - Я только что встал на ноги, - ответил он. - Дай мне еще полчаса и я сам поднимусь к тебе. - Генри, - сказал я, - как ты считаешь? - На вид с ним все в порядке, - ответил Леннинг. - Ну, - сказал я, - тогда давайте потихоньку. Когда доберетесь до вершины, меня уже там не будет. Я спущусь немного вниз по западному склону. Я хочу кое-что проверить. - Что? - Не знаю. Поэтому я и спускаюсь туда. - Будь осторожнее. - Я пошел. Спускаться по западному склону было легко. Через некоторое время я понял, что свет исходил из отверстия в склоне горы. Через полчаса я стоял перед ним. Я вошел и был ослеплен. Я пошел было вперед и остановился. Что-то пульсировало, извивалось и пело. Мерцающая стена огня закрывала вход в пещеру от пола до потолка. Огонь не давал мне пройти дальше. Она была там, и я хотел добраться до нее. Я сделал шаг вперед и оказался в нескольких дюймах от стены. Мой коммуникатор наполнился статическим шумом, а руки - холодными иголочками. Огонь не стал на меня нападать. Он совсем не давал тепла. Я смотрел сквозь него туда, где она полулежала с закрытыми глазами. Ее грудь была неподвижна. Я взглянул на дальнюю стену пещеры, у которой находилось множество устройств непонятного мне назначения. - Я здесь, - сказал я и поднял ледоруб. Когда его острие коснулось стены пламени, разразилась настоящая огненная буря, и я, ослепленный, попятился назад. Когда же зрение вернулось ко мне, я увидел перед собой огненного ангела. - Ты не сможешь здесь пройти. - Это из-за нее ты хотел, чтобы я повернул назад? - спросил я. - Да. Возвращайся. - У нее может быть другое мнение по этому вопросу. - Она спит. Возвращайся. - Я это заметил. Почему? - Она должна. Возвращайся. - Почему она сама появлялась передо мной и так странно вела меня за собой? - Я исчерпал все устрашающие формы, которые знаю. Они не сработали. Я вел так странно потому, что ее спящий интеллект оказывал влияние на мои создания. Ее влияние было особенно сильным, когда я использовал ее собственное обличье, так что даже получилось противоречие с директивой. Возвращайся. - Что за директива? - Ее необходимо сохранять от всех существ, которые будут подниматься по горе. Возвращайся. - Почему? Почему ее нужно охранять? - Она спит. Возвращайся. Разговор вернулся к исходной точке. Я засунул руку в рюкзак и вытащил плоскую блестящую коробочку Дока. Я направил луч на нее, на ангела, и тот медленно растаял. Пламя стало отклоняться назад под воздействием коробочки Дока. Я подносил коробочку все ближе к пламени, а оно клонилось и клонилось назад и, наконец образовался узкий проход. Я прыгнул вперед, и оказался по другую сторону от стены огня, но мой защитный костюм почернел, как у Малларди. Я подошел к капсуле, напоминающей гроб, в которой спала она. Я положил руки на край капсулы и посмотрел на нее. Она была хрупкой, как лед. Собственно, она и была льдом... Машина у стены засветилась разноцветными огнями, и я почувствовал, что ее мрачное ложе начало вибрировать. Потом я увидел мужчину. Он полулежал на металлическом стуле у машины. Он тоже был ледяным. Только искаженные черты его лица посерели. Он был в черном, и он был мертвецом, в то время, как она была сияющей статуей. И ее цветами были - белый и голубой. В дальнем углу стоял пустой гроб... Но что-то происходило вокруг. Пещера постепенно наполнилась воздухом. Да, именно воздухом. Он с шипением выходил из отверстий в полу, образуя огромные клубы. Затем резко потеплело и клубы воздуха начали таять. Вокруг стало светлеть. Я вернулся к капсуле, чтобы получше рассмотреть черты девушки. Интересно, как будет звучать ее голос, если она когда-нибудь заговорит? Что скрывается за ее белым алебастровым лбом? Как она мыслит, что любит, а чего нет. Какими будут ее открывшиеся глаза, и когда это произойдет? Я думал обо всем этом, потому что видел - пройдя сквозь стену пламени, я разбудил силы, которые постепенно вернут ее к жизни. Она оживала. А я ждал. Прошло около часа, а я продолжал ждать, наблюдая за ней. Она начала дышать. Ее глаза, наконец, открылись, но еще некоторое время ничего не видели. А потом их голубой огонь обжег меня. - Седой, - сказала она. - Да. - Где я?.. - В самом маловероятном месте, где кого бы то ни было можно найти. Она нахмурилась. - Я вспоминаю, - сказала она и попыталась сесть. У нее ничего не вышло. Она упала назад. - Как тебя зовут? - Линда, - сказала она и добавила, - ты мне снился, Седой. В странных снах... как такое может быть? - Это сложно, - сказал я. - Я знал, что ты придешь, - сказала она. - Видела, как ты сражался с чудовищами на горе, высокой как небо. - Да, мы находимся рядом с ее вершиной. - У т-тебя есть вакцина? - Вакцина? Какая вакцина? - От чумы Доусона, - сказала она. Мне стало плохо. Мне стало плохо, потому что только сейчас я понял, что она спала здесь вовсе не как пленница, а для того, чтобы отдалить смерть. Она была больна. - Вы прибыли сюда на корабле, который летел со скоростью превышающей скорость света? - спросил я. - Нет, - ответила она. - Столетия были потрачены на то, чтобы добраться сюда. Мы находились в анабиозе. И я сейчас лежу в такой капсуле. Я заметил, что ее щеки становятся ярко красными. - Все начали умирать от чумы, - сказала она. - От нее не было спасения. Мой муж - Карл - врач. Когда он понял, что я тоже заразилась, он сказал, что оставит меня здесь, в капсуле, при очень низкой температуре, до тех пор, пока не будет найдена вакцина. Иначе, ты ведь знаешь, через два дня наступает конец. Тут она посмотрела на меня, и я понял, что это вопрос. Я встал так, чтобы загородить от нее мертвое тело: я боялся, что это ее муж. Я попытался проследить ход его мыслей. У него было совсем мало времени, так как он, очевидно, заболел раньше нее. Он знал, что вся колония погибнет. Он, наверное, очень сильно любил ее и был к тому же весьма умен - сочетание, которое помогает сдвинуть горы. Хотя, конечно, главное - его любовь. Он знал, что колония погибнет, и он понимал, что пройдут столетия, прежде чем появится другой космический корабль. У него не могло быть источника энергии, который способен был бы обеспечивать холод так долго. Но здесь, на вершине этой горы было почти также холодно, как и в открытом космосе, так что в энергии не было необходимости. Каким-то образом он доставил сюда Линду и все остальное. Его машина укрывала силовым полем пещеру. Работая в тепле и атмосфере, он погрузил ее в сон и стал готовить капсулу для себя. Потом, когда он выключил силовое поле, безо всякой дополнительной энергии им будет обеспечено долгое ледяное ожидание. Они могли проспать целые столетия на могучей груди Серой Сестры, охраняемые компьютером-защитником. Видимо программировался компьютер в спешке, так как Карл умирал. Он понял, что уже не сможет присоединиться к ней. Он торопился закончить защитную программу, и это ему удалось, только вот блокировку защиты он сделать не успел, выключил силовое поле и начал свой путь по темным и странным дорогам вечности. Таким образом компьютер-защитник атаковал всех, кто пытался подняться на гору, своими огненными птицами, змеями и ангелами, вздымал передо мной стену огня. Карл умер, а компьютер защищал ее холодный сон ото всех, в том числе и от тех кто мог помочь. Мое появление на горе выключило защитную систему. Мое проникновение сквозь огненную стену вызвало Линду к жизни. - Возвращайся! - услышал я голос машины, которая через ангела обратилась к Генри, вошедшему в пещеру. - Боже мой! - послышался его голос. - Кто это? - Давай сюда Дока! - сказал я. - Быстрее! Я все объясню потом. Дело идет о жизни человека! Спускайся до тех пор, пока не сможешь связаться с нашими по коммуникатору, и скажи ему, что это чума Доусона - тяжелое местное заболевание. Торопись! - Я уже в пути, - сказал он, выходя из пещеры. - Там есть врач? - спросила она. - Да. Всего лишь в двух часах хода отсюда. Не беспокойся... но все равно мне совершенно непонятно, как сюда можно было подняться, не говоря уже о доставке всего этого оборудования. - Мы на вершине большой горы - сорокамильной? - Да. - А как ты попал сюда? - Я взобрался на нее. - Ты действительно забрался на вершину Чистилища? Снаружи? - Чистилище? Так вы называете ее? Да, я взобрался по внешним скалам. - Мы думали, что это невозможно. - А как же иначе можно попасть на вершину? - Она огромная внутри, - сказала Линда, - там огромные пещеры и туннели. Сюда было очень просто добраться на вакуумном лифте. Самая обычная развлекательная поездка. Два с половиной доллара в один конец. Доллар за прокат термокостюма и часовая прогулка до вершины. Отличный получался выходной. Красивый вид?.. - Она глубоко закашлялась. - Я себя не очень-то хорошо чувствую, - сказала она, - у тебя есть вода? - Да, - сказал я, и отдал ей все, что у меня осталось. Пока она пила воду, я молился, чтобы у Дока оказались нужн