кой
силой, что тот опрокинулся, за^| брызгав вином ее юбку,  Карлоса и Генерала.
Одеж да покрылась яркими красными пятнами.
     -- Ты чокнутая сука! -- сказал Карлос. -- Что ты наделала?
     Она посмотрела на него.
     -- Слабак! Ты ничтожество.  Ты  никогда  ни  о  чем не заботился, кроме
карт. Я  была дурой, чтопошла сюда за тобой. -- Она отшатнулась и нечаян  но
столкнула со стола канделябр.
     Время замедлилось до ритма биения  ее сердца, почти различимого  в этой
огромной  комнате.  Онасмотрела,  как пламя взбежало  по  расшитой скатерти,
заплясало на зеленом сукне, побежало по  крес  лам,  гобеленам и даже одежде
генеральских  гостей. Сама Мария так и не почувствовала ни жара, ниболи. Тем
не менее все остальные  кричали так, слов но их жгли  заживо. Только Генерал
неподвижно сидел, не обращая внимания на суматоху.
     Даже  Карлоса  пожирало  пламя.  Он горел,  слов  но  факел,  судорожно
корчась, сбивая  пламя  с  волос  и дико  крича.  Мария  бросилась  к  нему,
безуспешно пытаясь затушить огонь.
     Он  затих в ее объятиях, словно дитя.  "Ма  рия?" --  прошептал он.  На
мгновение его  глазапрояснились,  сияя.  Но пламя потухло,  жизнь иссякла, и
среди разгоравшегося пламени Мария увиде ла,  что держит  в руках  обгорелый
скелет.
     -- Карлос! Нет, нет, Мад.ге о?<? 1)г'051/Музыка оборвалась. По комнатам
засвистел ле дяной  ветер, он раздувал огонь, рвал волосы Марии и ее платье.
Понемногу огни погасли.  Лишь ледяное пламя  горело, разрасталось,  пожирало
все вокруг,
     !  Кирпич не горит.  Но из  него  получаются отлич  ные печки.  Тревога
поднялась слишком поздно,  а дом Генерала был  слишком далеко от городка, от
машин, лестниц и шлангов.
     Дом Генерала пылал, пока не  прогорели  балки,  поддерживающие  верхний
этаж. Он  обрушился, разрушив первый.  Перила  большой  лестницы  упали •  и
рассыпались по полу горящими головешками.
     ! Даже крыша  исчезла.  В конце  концов осталисьлишь  кирпичные  стены,
почерневшие и закопчен  ные,  а  белые колонны лежали рядом,  словно выбитые
зубы.
     Лишь к  утру  коробка дома остыла настолько,что  можно было  пробраться
через   пепел    и   обгорев    шую    древесину.   На    рассвете    Педро,
наполовинуобезумевший   от  усталости   и  страха,  бродил   по  ды  мящимся
развалинам.
     -- Мария! -- кричал он. -- Ради Бога, ответь мне! Где ты?
     Ответом  был  лишь  ветер,  завывающий в  дере  вьях. Ворота  со ржавым
скрипом раскачивались  на медных петлях.  Но вот  до него донеслось странное
бормотание, которое  становилось  громче и громче  по  мере того, как  Педро
приближался к чернеющимостаткам  огромного зала. Из-под опрокинутого фонтана
слышалось тихое  пение. Чем ближе он подби рался к  фонтану,  тем отчетливее
слышался напев.
     Педро подставил плечо  под  резной мрамор, со гнул свои  мощные ноги  и
поднатужился. Фонтан  с треском откатился  в  сторону, расколовшись  надвое.
Мария заморгала, прикрывая глаза от нарастающего света дня.
     Он схватил ее в объятия. '
     -- Матерь Божья! Ты спаслась! Но ради Бога, как тебе  у далось-выжить в
этом аду?
     Мария молчала, дрожа всем телом от солнечного света.
     -- Генерала больше нет, Мария. Его больше  нет!  Она сощурилась, словно
свет был слишком ярок для нее, и она едва видела Педро.
     -- Мария, скажи что-нибудь! Она протянула руку.
     -- Еще одну, -- сказала она. -- Дайте мне еще одну карту