бы способы регистрации всех значительных характеристик такого сложного общества, как наше. Если ты видишь другой выход, более приемлемый, - скажи. Я промолчал. Закурив сигарету, я ждал, когда он снова заговорит. Он заговорил: - Ты когда-нибудь подумывал о том, чтобы уйти в тень? - Что вы имеете в виду? - Уволиться. Бросить эту работу. - Не уверен, что правильно понял... - Дело в том, что сведения о разработчиках "системы" поступят в нее в самую последнюю очередь. - Почему? - Потому что я так хочу. Потому что в один прекрасный день ко мне придет кто-нибудь другой и задаст эти же проклятые вопросы. - А до меня вам их задавали? - Если и задавали, какое это имеет значение? - Если я правильно понял, вы можете уничтожить сведения обо мне, прежде чем они поступят в Центральный? - Да. - Но без данных об образовании и трудовом стаже я не смогу устроиться на работу. - Это твоя личная проблема. - А что я куплю без кредитной карточки? - Думаю, у тебя найдутся наличные. - Все мои деньги в банке. Он повернулся ко мне и спросил с ухмылкой: - В самом деле? - Ну... не все, - признал я. - Ну так как? Пока он раскуривал трубку, я молчал, глядя сквозь клубы дыма на его белые-пребелые бакенбарды. Интересно, всерьез он это предлагает? Или издевается? Словно в ответ на мои мысли, он встал, подошел к бюро и выдвинул ящик. Порывшись в нем, вернулся со стопкой перфокарт размерами с колоду для покера. - Твои. - Он бросил перфокарты на стол. - На будущей неделе все мы войдем в "систему". - Пустив колечко дыма, он уселся. - Возьми их с собой и положи под подушку, - продолжал он. - Поспи на них. Реши, как с ними быть. - Не понимаю. - Я их тебе отдаю. - А если я их разорву? Что вы сделаете? - Ничего. - Почему? - Потому что мне все равно. - Неправда. Вы - мой начальник. "Система" - ваше детище. Он пожал плечами. - Сами-то вы верите, что "система" так уж необходима? Опустив глаза, он глубоко затянулся и ответил: - Сейчас я не так уверен в этом, как прежде. - Я вычеркну себя из общества, если поступлю, как вы советуете. - Это твоя личная проблема. Немного поразмыслив, я сказал: - Давайте карты. Он придвинул их ко мне. Я спрятал их во внутренний карман пиджака. - Как ты теперь поступишь? - Как вы и предложили. Положу под подушку. Буду спать не них. - Если не решишься, позаботься, чтобы ко вторнику они были у меня. - Разумеется. Он улыбнулся и кивнул, прощаясь. Я принес перфокарты домой. Но спать не лег. Спать я не мог и не хотел. Какое там спать - я думал! Думал целую вечность, во всяком случае - всю ночь напролет. Расхаживал по комнате и курил. Шуточное ли дело - жить вне "системы"? Можно ли вообще существовать, если сам факт твоего существования нигде не зарегистрирован? Часам к четырем утра я пришел к выводу, что вопрос можно поставить по другому: что бы я ни натворил, как об этом узнает "система"? После этого я уселся за стол и тщательно разработал кое-какие планы. Утром, разорвав каждую перфокарту пополам, я сжег их и перемешал пепел. - Садись, - велел тот, что повыше, указывая на стул. Я сел. Они обошли вокруг меня и встали позади. Я задержал дыхание и попытался расслабиться. Прошло чуть больше минуты. Затем: - Расскажи нам все как есть. - Я устроился сюда через бюро по найму, - начал я. - Работа мне подошла. Я приступил к своим обязанностям и повстречал вас. Вот и все. - До нас доходили слухи - и мы склонны им верить - что правительство, исходя из соображений безопасности, иногда создает в Центральном фиктивную личность. Затем под этим прикрытием начинает действовать агент. Наводить о нем справки бессмысленно - в его "досье" предусмотрено все. Я промолчал. - Такое возможно? - спросил он. - Да, - ответил я. - Слухи действительно ходят. А как там на самом деле, я не знаю. - Ты не признаешь себя таким агентом? - Нет. Они пошептались, затем я услышал щелчок замка металлического чемоданчика. - Ты лжешь. - Нет, не лгу! Я, может быть, двух человек спас от смерти, а вы оскорбляете! Что я такого сделал? - Мистер Швейцер, вопросы задаем мы. - Ну, как хотите. Просто мне непонятно. Может быть, если вы скажете... - Закатай рукав. Все равно какой. - Это еще зачем? - Затем, что я приказываю. - Что вы хотите сделать? - Укол. - Вы что, из медико-санитарной службы? - Откуда мы - тебя не касается. - В таком случае, я отказываюсь. Когда вас сцапает полиция, не знаю уж, по каким причинам... Так вот, когда вас сцапает полиция, я позабочусь, чтобы у вас были неприятности и с Медицинской ассоциацией. - Пожалуйста, закатай рукав. - Протестую! - Я закатал рукав. - Если вы решили меня убить, знайте - ваша игра окончена. Убийство - дело нешуточное. Если же вы меня не убьете, я вам этого так не оставлю. Рано или поздно я до вас доберусь, и тогда... И тут меня будто оса ужалила в плечо. - Что это? - Препарат Тэ-Цэ-Шесть. Возможно, ты слышал о нем. Сознание ты не потеряешь, так как нам понадобится твоя способность логически мыслить. Но честно ответишь на все вопросы. Мое хихиканье они, несомненно, объяснили воздействием сыворотки. Я возобновил дыхательные упражнения по системе йогов, - они не могли нейтрализовать препарат, но повышали тонус. Возможно, именно они дали мне несколько необходимых секунд на концентрацию воли. Помогала и отрешенность, которую я всячески в себе поддерживал. О препаратах типа ТЦ-6 я был наслышан. От них восприятие становится буквальным. Остается способность логически рассуждать, но полностью утрачивается способность лгать. Но я надеялся обойти все рогатки, следуя течению. К тому же, в запасе у меня был один хитрый трюк. Больше всего я не люблю ТЦ-6 за побочные эффекты, сказывающиеся на сердце. Действия укола я не чувствовал. Все было как будто по-прежнему, но я понимал: это иллюзия. Увы, взять подходящий антидот из самой обыкновенной на вид аптечки в тумбочке я не мог. - Ты слышишь меня? - Да, - услыхал я собственный голос. - Как тебя зовут? - Альберт Швейцер. За моей спиной раздались два коротких вздоха. Парень, который повыше, шикнул на приятеля, хотевшего что-то спросить. - Чем ты занимаешься? - Ремонтом оборудования. - Чем еще? - Многим. Я не понимаю... - Ты работаешь на правительство? На правительство какой-нибудь страны? - Я плачу налоги, а следовательно, работаю на правительство. Да. - Я имел в виду не то. Ты - секретный агент? - Нет. - Агент, но не секретный? - Нет. - Кто же ты? - Инженер. Обслуживаю технику. - А еще кто? - Я не... - Кто еще? На кого еще ты работаешь, кроме руководителей "Проекта"? - На себя. - Что ты имеешь в виду? - Моя деятельность направлена на поддержание моего экономического и физиологического благополучия. - Я спрашивал о других твоих хозяевах. Они существуют? - Нет. - Похоже, он чист, - услышал я голос второго. - Возможно, - буркнул первый и снова обратился ко мне. - Как бы ты поступил, если бы в будущем встретил меня где-нибудь и узнал? - Отдал бы в руки правосудия. - А если бы это не удалось? - Тогда я бы постарался причинить вам серьезные телесные повреждения. Возможно, я даже убил бы вас, если бы мог выдать убийство за несчастный случай при самообороне. - Почему? - Потому что я заинтересован в сохранении моего здоровья. Поскольку сейчас вы наносите ему ущерб, есть возможность, что в будущем вы предпримете новую попытку. Я не намерен этого допустить. - Я сомневаюсь, что это повторится. - Ваши сомнения для меня ничего не значат. - Ты совсем недавно спас двух человек, а теперь хладнокровно рассуждаешь об убийстве. Я промолчал. - Отвечай! - Вы не задали вопроса. - Может, он невосприимчив к "психотропам"? - спросил второй. - Мне о таком слышать не приходилось. А тебе? - последняя фраза адресовалась мне. - Не понял вопроса. - Этот препарат не лишил тебя способности ориентироваться во всех трех сферах. Ты знаешь кто ты, где ты и когда. Тем не менее, препарат подавляет твою волю, и ты не можешь не отвечать на мои вопросы. Человеку, который часто подвергается инъекциям "сыворотки правды" иногда удается преодолеть ее воздействие, мысленно перефразируя вопросы и отвечая на них правдиво, но буквально. Скажи, ты это делаешь? - Ты уверен, что правильно задаешь вопросы - вмешался второй. - Ладно, спроси ты. - Тебе приходилось употреблять наркотики? - обратился он ко мне. - Да. - Какие? - Аспирин, никотин, кофеин, алкоголь... - "Сыворотку правды", - подсказал второй. - Средства, развязывающие язык. Тебе когда-нибудь приходилось их употреблять? - Да. - Где? - В Северо-Западном университете. - Почему? - Я добровольно участвовал в серии экспериментов. - На какую тему? - Воздействие наркотических препаратов на сознание. - Мысленные оговорки, - сказал второй приятелю. - Думаю, он натренирован. Хотя это совсем нелегко. - Ты способен побороть "сыворотку правды"? - спросил первый. - Я не понимаю. - Ты способен лгать? Сейчас? - Нет. - Опять ошибочный вопрос, - заметил тот, что пониже. - Он не лжет. В буквальном смысле все его ответы правдивы. - Как же нам добиться от него толку? - Понятия не имею. Они снова обрушили на меня град вопросов и в конце концов зашли в тупик. - Он меня допек! - пожаловался тот, что пониже. - Так мы его и за неделю не расколем. - А стоит ли? - Нет. Все его ответы - на пленке. Теперь дело за компьютером. Близилось утро, и я чувствовал себя превосходно. Чему немало способствовали вспышки холодного пламени в затылочной части мозга. Я подумал, что сумею разок-другой соврать, если поднапрягусь. За иллюминаторами каюты серел рассвет. Должно быть, меня допрашивали часов шесть, не меньше. Я решил рискнуть. - В этой каюте "жучки". - Что? Что ты сказал? - По-моему, корабельная охрана следит за всеми техниками, - заявил я. - Где эти "жучки"? - Не знаю. - Надо найти, - сказал тот, что повыше. - А какой смысл? - прошептал тот, что пониже, и я его зауважал, поскольку подслушивающие устройства не всегда улавливают шепот. - Они здесь установлены задолго до нашего прихода. Если, конечно, установлены. - Может, от нас ждут, что мы сами повесимся? - проворчал его приятель. Тем не менее, он принялся обшаривать взглядом каюту. Не встретив возражений, я встал, дотащился до койки и рухнул ничком. Моя правая рука как будто случайно скользнула под подушку. И нащупала пистолет. Вытаскивая его, я опустил рычажок предохранителя. Затем я уселся на кровати, направив пистолет на "гостей". - Вот так-то, олухи. Теперь я буду спрашивать, а вы - отвечать. Тот, что повыше, потянулся к поясу, и я выстрелил ему в плечо. - Следующий? - Я сорвал глушитель, сделавший свое дело, и заменил его подушкой. Тот, что пониже, поднял руки и посмотрел на напарника. - Назад, - велел я ему. Он кивнул и отошел назад. - Сядьте, - приказал я обоим. Они сели. Я обошел их и встал сзади. Забрал у них оружие. - Дай руку, - приказал я тому, что повыше. Пуля прошла навылет. Я продезинфицировал и перевязал рану. Потом сорвал с "гостей" платки и внимательно рассмотрел лица, оказавшиеся совершенно незнакомыми. - Ну, ладно, - заговорил я. - Что вас сюда привело? Почему вы спрашивали о том, о чем вы спрашивали? В ответ - молчание. - У меня меньше времени, чем было у вас. Поэтому я вынужден привязать вас к стульям. Признаюсь, я не расположен валять дурака, а потому не буду накачивать вас наркотиками. Достав из аптечки катушку лейкопластыря, я надежно привязал пленников к стульям. Потом закрыл дверь на цепочку. - На этом корабле переборки кают звуконепроницаемы, - заметил я, пряча пистолет. - А насчет "жучков" я соврал. В общем, захочется покричать - не стесняйтесь. Но лучше воздержитесь, потому что каждый вопль будет вам стоить сломанного пальца. Так кто вы такие? - Я - техник, обслуживаю "челнок", - ответил тот, что пониже. - Мой друг - пилот. За это признание он получил от напарника злобный взгляд. - Ладно, - кивнул я. - Раньше я вас здесь не встречал, так что поверю. А теперь хорошенько подумайте, прежде чем ответить на следующий вопрос: кто ваш настоящий хозяин? У меня было перед ними преимущество: я работал на себя, как независимый подрядчик. В то время я действительно носил имя Альберт Швейцер, так что лгать на допросе мне не пришлось. Я всегда полностью вживаюсь в образ. Если бы "гости" спросили, как меня звали раньше, ответ, наверное, был бы совершенно иным. - Кто дергает за нитки? - спросил я. Молчание. - Ну, ладно, - сказал я. - Раз вы по-хорошему не понимаете... Две головы повернулись ко мне. - Чтобы получить несколько ответов, вы намеревались причинить ущерб моему здоровью, - пояснил я. - Не обессудьте, если я отыграюсь на вашей анатомии. Бьюсь об заклад, что получу от вас два-три признания. Я подойду к делу чуточку серьезнее, чем вы. Просто-напросто буду пытать вас, пока не заговорите. - Не сможете, - сказал тот, что повыше. - У вас низкий индекс жестокости. Я невесело усмехнулся. - Посмотрим. Легко ли, по-вашему, прекратить свое существование и вместе с тем продолжать его? Я решил эту задачу без особого труда. Но мне проще: я с самого начала участвовал в разработке Системы и мне доверяли. Разорвав свои перфокарты, я вернулся на рабочее место. Делая вид, что тружусь над новой темой, я искал и наконец нашел безопасный терминал. Он находился в холодных краях, на метеорологической станции "Туле". Хозяйничал на ней один забавный старикан, великий любитель рома. Как сейчас помню тот день, когда я высадился с "Протея" на берег бухты и пожаловался старику на жестокость морей. - Можешь отдохнуть у меня, - предложил он. - Спасибо. Он проводил меня на станцию, накормил, потолковал со мной о морях и о погоде. Потом я принес с "Протея" ящик "бакарди", поставил на пол и предоставил старику вскрыть его. - Я вижу, тут все автоматизировано? - заметил я. - Точно. - Так какого черта тебя здесь держат? Он рассмеялся. - Мой дядя был сенатором. Надо было куда-то меня пристроить, вот он и подыскал это местечко. - Он потянул меня за рукав. - Пошли, глянем на твой корабль, нет ли где течи. Мы поднялись на "Протей" - приличных размеров яхту с каютой и мощными двигателями - и осмотрели ее. - Я побился с друзьями об заклад, - объяснил я старику, - что дойду до полюса и привезу доказательства. - Сынок, да ты спятил! - Знаю, но все равно дойду. - А что? Может, и дойдешь. Когда-то и я был таким же - легким на подъем, и здоровьем Бог не обидел. А ты, небось, подрастратил силенки напоследок, а? - Он пригладил прокуренную и просоленную бороду и ухмыльнулся. - Было дело, - буркнул я. - Ты пей. - Мне не хотелось, чтобы он наталкивал меня на мысли о Еве. Он выпил, и на некоторое время разговор увял. Она была не такая. Я имею в виду, мне нечего было рассказать о ней старому похабнику. А расстались мы с ней четыре месяца назад. Не по религиозным и не по политическим причинам. Все было гораздо глубже. Поэтому я наврал ему о выдуманной девице, и он был счастлив. Я повстречал Еву в Нью-Йорке, где занимался тем же, чем и она - отдыхал. Ходил на спектакли, фотовыставки и тому подобное. Она - рослая, с коротко стриженными светлыми волосами. Я помог ей найти станцию метро, вместе с ней спустился и поднялся, пригласил пообедать и был послан к черту. Сцена: - Я к этому не привыкла. - Я тоже. Но голод не тетка. Так пойдем? - За кого вы меня принимаете? - За интересную собеседницу. Мне одиноко. - По-моему, вы не там ищете. - Возможно. - Я вас совсем не знаю! - Я вас тоже. Но, надеюсь, спагетти под мясным соусом и бутылочка кьянти помогут нам решить эту проблему. - А вы не будете ко мне приставать? - Нет. Я смирный. - Ладно, уговорили. Ведите. И мы отправились есть спагетти. День ото дня мы становились все ближе. Мне было плевать, что она живет в одном из этих крошечных сумасшедших "пузырьков". Я был достаточно либерален и считал, что если пропагандой строительства подводных городов занимается клуб "Сьерра", значит, такие города действительно необходимы. Наверное, надо было отправиться вместе с ней, когда закончился ее отпуск. Она звала. В Нью-Йорке я бывал нечасто. Как и Ева, я приплыл туда, чтобы посмотреть на Большую Землю. Надо было сказать ей: "Выходи за меня замуж". Но она не согласилась бы предать свой родной пузырь, а я не согласился бы предать свою мечту. Я хотел жить в огромном мире над волнами - и уже знал, что для этого необходимо. Правда, до рождественских открыток в то время я еще не додумался. Я обожал эту синеглазую ведьму из морской пучины, и теперь понимаю: надо было все-таки уступить. Черт бы побрал мой независимый характер. Если бы мы с ней были нормальными людьми... Но мы не были нормальными людьми, вот в чем беда. Ева, где бы ты ни была, я не скажу о тебе дурных слов. Надеюсь, ты счастлива с Джимом, или Беном, или как его там... - Пей, - повторил я. - Попробуй с кока-колой. Я осушил стакан коки, он - коки с двойной порцией "бакарди". При этом он жаловался на скуку. - Подбирается ко мне проклятая, - сказал он. - Ну ладно, пора и на боковую, - сказал я. - Пора так пора. Можешь ложиться на мою койку, мистер Хэмингуэй. - Спасибо, дружище. - Я тебе показал, где одеяла? - Да. - Ну, тогда спокойной ночи, Эрни. - Спокойной ночи, Билл. Завтрак - за мной. - Идет. Зевая, он побрел прочь. Я выждал полчаса и принялся за работу. С его метеостанции можно было выйти непосредственно на Центральный. Я хотел сделать аккуратную вставочку в программу. На пробу. Спустя некоторое время понял: получилось! Теперь я могу поместить в Центральный любую информацию, и никто не поставит ее под сомнение! В тот вечер я казался себе чуть ли не богом. Ева, быть может, зря я не выбрал другой путь. Утром я помог Биллу Меллингсу справиться с похмельем, и он ничего не заподозрил. Мне отрадно было сознавать, что у этого славного старика не возникнут неприятности, даже если кто-нибудь мною заинтересуется. Потому что дядя Билла - сенатор в отставке. А сам я теперь мог стать кем угодно. Мог запросто создать новую личность (год рождения, имя, сведения об образовании и т.д.) и занять приличествующее место в обществе. Для этого требовалось лишь включить передатчик на метеостанции и ввести в Центральный программу на коротких волнах. Стоило ненадолго выйти в эфир - и можно было начинать жизнь в любой инкарнации. Ab initio. О, Ева, я хотел быть с тобой! Как жаль, что этому не суждено было сбыться. Думаю, правительство тоже знает этот трюк и время от времени им пользуется. Но у меня преимущество: правительство не подозревает о существовании "независимого подрядчика". Я знаю многое из того, о чем следует знать (даже больше, чем необходимо), хоть и с уважением отношусь к "детекторам лжи" и "сывороткам правды". Дело в том, что свое подлинное имя я храню за семью замками. Знаете ли вы, что полиграф Киллера можно обмануть не менее чем семнадцатью способами? С середины двадцатого века его так и не усовершенствовали. Лента вокруг грудной клетки и датчики потовыделения, присоединенные к подушечкам пальцев, могли бы дать чудесный эффект, но эти хитроумные устройства покуда никем не созданы. Возможно, именно сейчас над усовершенствованием "детектора лжи" бьются несколько институтов, но результатов пока что-то не видать. Я могу сконструировать такой "детектор", который никому на свете не удастся обмануть, - но сведения, добытые с его помощью, в суде по-прежнему будут цениться невысоко. Другое дело - психотропные вещества. Но и они не всемогущи. Например, патологический лжец способен не поддаться амиталу или пентоталу. Под силу это и человеку, невосприимчивому к наркотикам. Но что такое "невосприимчивость к наркотикам"? Вам когда-нибудь приходилось искать работу и проходить тестирование на уровень интеллекта и смекалку? Уверен - приходилось. Сейчас каждый с этим сталкивается (кстати, результаты всех этих тестов поступают в Центральный). Постепенно вы к этому привыкаете, приобретая качество, которое психологи называют "невосприимчивостью к тестам". То есть, вы заранее знаете правильные ответы. Да, именно так. Вы привыкаете давать ответы, которых от вас ожидают, и осваиваете некоторые приемы, позволяющие выиграть время. Вы утрачиваете страх перед тестами, сознавая, что можете предугадать все ходы противника. Невосприимчивость к наркотикам - явление того же рода. Если вы не боитесь "сыворотки правды", и если раньше вам приходилось испытывать на себе ее воздействие, - вы ей не поддадитесь. - Я задал вопрос. Отвечайте, черт побери! Я всегда считал, что страх боли, подкрепляемый самой болью, неплохо развязывает язык. Теперь я решил испробовать это на практике. Встав спозаранку, я приготовил завтрак. Налил стакан апельсинового сока и потряс старика за плечо. - Что за черт... - Завтрак, - сказал я. - Выпей. Он осушил стакан. Потом мы отправились на кухню и сели за стол. Глядя на меня поверх яичницы, он сказал: - Будет время - заглядывай ко мне. Слышь? - Загляну, - пообещал я, и с тех пор наведывался к нему несколько раз, потому что он мне понравился. За беседой, длившейся все утро, мы осилили три кофейника. Когда-то он служил врачом на флоте, и практики у него было хоть отбавляй (позднее он извлечет из меня несколько пуль и сохранит это в тайне). Кроме того, он был одним из первых астронавтов. А сейчас, по его словам, ему хотелось быть просто опустившимся старикашкой. Впоследствии я узнал, что лет за шесть до нашей первой встречи у него умерла от рака жена. Он бросил медицину и стал отшельником. Мы с ним и сейчас дружим, но все-таки я не открываю ему, что он дал приют самозванцу, подделавшему свою родословную. Я мог бы рассказать ему все как на духу, ведь он из тех, на кого можно положиться. Но я не хочу взваливать на его плечи моральную ответственность за мои темные дела. Так я стал человеком, которого нет. Но при этом у меня появилась возможность стать кем угодно. Для этого требовался сущий пустяк: составить программу и ввести ее в Центральный. Сложнее было другое: раздобыть средства к существованию. Для этого требовалась работа. Причем, такая, за которую хорошо платят. Я привык жить как мне нравится, id est красиво. Это условие значительно сужало сектор поиска и вынуждало меня отказаться от множества профессий, которые не противоречат закону. Но я мог обеспечить себя надежной "крышей", устроившись на работу по любой специальности, которая не вызывала бы у меня скуки. В конце концов, я так и поступил. Я сообщил Центральному о своей безвременной кончине, и он покорно проглотил "липу". Поскольку родственников я не имел, мой переход в мир иной никому не причинил хлопот. Все мое имущество я превратил в наличные и набил ими карманы. Затем я создал себе новую биографию. Выработал множество привычек, этаких фривольных причуд, свойственных каждому человеку. Жил я на борту "Протея", стоявшего на якоре у побережья Нью-Джерси, под прикрытием островка. "Протея" тоже не существовало в природе. Я трудился не покладая рук и преуспел, став одним из самых удачливых "солдат удачи" на свете. Я вплотную занялся дзю-до. Как известно, есть три школы этой борьбы: кодокон - чисто японский стиль, - будо квай и школа Французской федерации. Два последних стиля похожи на первый, но отличаются более жестокими подсечками, бросками и захватами. Создатели этих школ понимали, что "чистый" стиль был выработан для низкорослых борцов, в нем большая роль отводится быстроте и точности движений, нежели силе. Поэтому они попытались приспособить базовую технику для рослых спортсменов, допустив применение силы в ущерб точности. На мой взгляд, это весьма неплохо, потому что я человек рослый и крепкий. Правда, когда-нибудь, возможно, мне придется пожалеть о своей лени. Когда тебе за сорок, силы уходят с каждым годом. Но если ты занимался дзю-до в стиле кодокон, ты и в восемьдесят останешься мастером. Впрочем, быть может, я наберусь терпения и лет через двадцать снова обрету форму. Не такой уж я увалень - во Французской федерации я получил черный пояс. В свободное от физических упражнений время я прошел курс владения отмычкой. Понадобился не один месяц, чтобы я научился отпирать самый простенький замок. Я и по сей день считаю, что лучше не трогать замок, а выбить дверь ногой, взять, что тебе нужно, и дать деру. Видимо, я не рожден для того, чтобы стать профессиональным преступником. Криминальный талант дается не каждому. Я изучал все, что, по моему мнению, могло пригодиться. Изучал и изучаю. И хоть я считаю себя специалистом только в одной науке - науке существования "в тени" - у меня широкая эрудиция. К тому же, я обладаю важным преимуществом перед всеми людьми: меня нет. Когда мои карманы опустели, я решил обратиться к Дону Уэлшу. Я знал, кто он такой, и надеялся, что он обо мне никогда ничего не узнает. Это решение определило мой modus vivendi. С тех пор прошло более десяти лет, и за это время у меня не возникало к Дону претензий. Правда, мне пришлось-таки набраться опыта в обращении с отмычками, не говоря уже о наркотиках и "жучках". Но я не жалуюсь - работа есть работа. Не знаю, всерьез они считали, что я блефую, или нет. Замечание о низком уровне жестокости наводило на мысль, что у них был доступ к моему "досье" в Центральном или к "личному делу" в сейфе капитана. А если они знакомы с моим "личным делом", то наверняка заглядывали и в расписание дежурств, и знают, что скоро мне на вахту. А до Пробуждения остались считанные часы. Будильник на тумбочке показывал без пяти шесть. В восемь мне предстояло заступить на вахту. Времени, чтобы добиться от "гостей" правдивых ответов, было в обрез. Я ждал этой встречи целый месяц, и результат ее целиком зависел от того, удастся ли мне "расколоть" их за два часа. Я не сомневался, что они будут тянуть время. Они знали, что я не рискну оставить их в каюте на целый день, а единственная альтернатива - выдать их корабельной охране. Но мне этого совсем не хотелось - возможно, на борту у них были друзья. Либо сами они заранее подстраховались, сделав выводы из неудачи с Джей-9. Еще одна диверсия - и пробуждение Румоко, намеченное на пятнадцатое сентября, будет отложено. Чтобы получить деньги, я должен был послать Дону Уэлшу посылку. Но мне пока нечего было положить в посылочный ящик. - Джентльмены! - Я не узнал собственного голоса - по-видимому, у меня были заторможены рефлексы. Я перестарался, сдерживая движения и речь. - Джентльмены, пришел мой черед. - Я развернул кресло и уселся, оперев рукоять пистолета на предплечье, а предплечье - на подлокотник кресла. - Однако, прежде чем приступить к делу, я намерен обратиться к вам с речью, направленной, как вы правильно догадываетесь, на то, чтобы склонить вас к откровенности. - Вы не агенты правительства, - продолжал я, переводя взгляд с одного "гостя" на другого. - Вы представляете здесь интересы частного лица или лиц. Будь вы агентами правительства, вы бы, несомненно, знали заранее, что я таковым не являюсь. Поскольку вы прибегли к крайней форме допроса с пристрастием, у меня есть основания считать, что вы готовы на все. Логика подсказывает мне, что попытка утопить Джей-9 предпринята вами. Это была не случайность, а диверсия, и я уверен в этом, ибо лично сорвал ее. Все вышеизложенное вполне объясняет, почему вы находитесь в моей каюте. Поэтому я не вижу необходимости задавать вам многие вопросы. Я готов допустить, что ваши удостоверения личности - подлинные. В любой момент я могу достать их из ваших карманов, если они там, но ваши имена наверняка мне ничего не скажут. Поэтому я не стану тратить время. Говоря откровенно, я хочу, чтобы вы ответили только на один вопрос, и, возможно, этот ответ не причинит ущерба вашему нанимателю или нанимателям, которые, несомненно, сразу от вас отрекутся. Я хочу знать, на кого вы работаете. - Зачем тебе это знать? - хмуро спросил тот, что повыше, и я впервые заметил шрам, пересекавший его верхнюю губу. - Мне любопытно, кого так заинтересовала моя скромная персона. - Что ты предпримешь, если мы ответим? Я пожал плечами. - Возможно, акт личной мести. Он отрицательно покачал головой. - Ты тоже на кого-то работаешь, - сказал он. - Если не на правительство, то на лицо, которому мы вряд ли симпатизируем. - То есть, вы признаете, что действовали не по личным мотивам? Если не хотите сказать, кто вас нанял, скажите хотя бы, почему он заинтересован в срыве "проекта". - Нет. - Ладно, не буду настаивать. Похоже, вы служите некоей важной особе. Между прочим, я мог бы кое-что предложить в обмен на откровенность. Тот, что пониже, засмеялся, но напарник обжег его взглядом, и он умолк. - Хорошо, оставим эту тему, - сказал я. - Нет, так нет. Поговорим о другом. Я могу вас выдать корабельной охране, обвинив только во взломе и проникновении в мою каюту. Могу даже соврать, будто вы были пьяны и утверждали, что каюта принадлежит вашему приятелю, с которым вы хотите пропустить по стопочке перед сном. Что скажете? - Так есть здесь "жучки" или нет, в конце концов? - спросил тот, что пониже. Он выглядел чуть помоложе своего приятеля. - Конечно, нет, - отозвался тот, что повыше. - Слушай, заткнись, сделай милость. - Что скажете? - повторил я. Он снова покачал головой. - В таком случае, придется рассказать охране все как есть. О наркотиках, допросе и так далее. Что скажете теперь? Тот, что повыше, подумал и опять покачал головой. - Неужели ты это сделаешь? - спросил он. - Сделаю... Казалось, он задумался. - ... и, следовательно, не смогу уберечь вас от болезненных ощущений, как это ни печально. Даже если вы невосприимчивы к наркотикам, все равно, больше двух дней не выдержите, потому что кроме "психотропов" к вам применят все остальные штучки. Рано или поздно вы заговорите. По мне, так лучше рано, ибо я подозреваю, что для срыва "проекта" вы подготовили кое-какие сюрпризы... - Черт бы его побрал! Он слишком сообразителен! - Скажите-ка ему еще разок, чтоб заткнулся, - попросил я того, что повыше. - Он слишком торопится признаться, не дает мне позабавиться. - Ну так как? Выкладывайте, - сказал я, выдержав паузу. - Я ведь все равно добьюсь от вас ответа. - Он прав, - проворчал человек со шрамом. - Ты чересчур сообразителен. По коэффициенту умственного развития и "персональному профилю" этого не скажешь. Могу я тебе кое-что предложить? - Можете, - кивнул я. - Если это "кое-что" будет достаточно весомым. И если заодно вы скажете, от кого исходит предложение. - Хочешь четверть миллиона долларов наличными? Это максимум того, что я могу дать. За это ты должен отпустить нас и заняться своими делами. И забыть о сегодняшней встрече. Я обдумал это предложение. Не буду лукавить: оно выглядело заманчиво. Но за последние годы через мои руки прошло немало денег, и мне не хотелось сообщать "Частному сыскному агентству Уэлша", с коим я и впредь рассчитывал сотрудничать, о своей неудаче. - Кто и когда мне заплатит? И чем? И за что? - Сегодня вечером я смогу выплатить половину суммы, вторую - через неделю, в крайнем случае, через десять дней. Чем? Любой валютой, на твое усмотрение. За что? Думаю, ответ ясен: мы у тебя кое-что покупаем. - Похоже, у вашего босса денег куры не клюют, - заметил я, бросая взгляд на будильник - он показывал шесть пятнадцать. - Увы, я вынужден отклонить ваше предложение. - Значит, ты служишь не правительству. Агент правительства от денег бы не отказался, но все равно выдал бы нас. - Подумаешь, открытие! Я сам только что сказал вам, что не имею отношения к правительству. - Кажется, мистер Швейцер, мы зашли в тупик. - Не думаю. Это была только присказка, сказка - впереди. Я вынужден перейти к решительным действиям. Приношу свои извинения, но иного выбора у меня нет. - Ты в самом деле способен на насилие? - Боюсь, что да. Кстати, хочу вас разочаровать: вчера я малость перебрал и в ожидании сильного похмелья позаботился об отгуле. У меня весь день свободен. Поскольку лично вы уже получили весьма болезненную рану, можете пока отдохнуть. Я медленно встал, ничем не выдавая головокружения. Не отвязывая от стула парня, который пониже, я поставил его на ноги, притащил в ванную и усадил под душ. Он несколько раз пытался ударить меня головой, но безуспешно. - Хочу вкратце изложить мою идею, - сказал я, возвратясь в комнату. - Я как-то раз замерял температуру воды из душа - она меняется в интервале от ста сорока до ста восьмидесяти градусов Фаренгейта. Стоит только расстегнуть на твоем приятеле рубашку и штаны, и он сварится заживо. Уяснил? - Уяснил. Я снова прошел в душ, расстегнул на "госте" одежду, пустил горячую воду и снова вернулся в комнату. Я уже давно заметил черты сходства в лицах моих собеседников. Это навело на мысль, что они родственники. Когда раздались первые вопли, парню, сидевшему передо мной, не удалось сохранить бесстрастный вид. Он затравленно посмотрел на будильник, потом - на меня. - Будь ты проклят, ублюдок! Выключи воду! - Кто он тебе? Кузен? - Родной брат. Выключи воду, бабуин проклятый! - Охотно выполню твою просьбу, если ты сочтешь возможным поделиться со мной информацией. - Ладно. Только пусть он останется там. И дверь закрой. Я стремглав бросился в ванную. В голове у меня почти прояснилось, хотя самочувствие было еще далеко не идеальным. Перекрывая воду, я ошпарил руку. Оставив жертву корчиться в клубах пара, я затворил дверь и возвратился в комнату. - Ну? Я слушаю. - Можешь освободить мне руку и дать сигарету? - Руку - нет, а сигарету - пожалуйста. - Как насчет правой? Я едва ею шевелю. - Ладно, - согласился я, подумав, и взял пистолет. Я зажег сигарету, сунул ее собеседнику в рот. Она выпала. Я поднял ее и снова поднес ко рту "гостя". - Ну, хорошо, - сказал я. - десять секунд тебе на это удовольствие, и - к делу. Он кивнул, обвел комнату взглядом, глубоко затянулся. - Похоже, тебе не впервой причинять людям боль, - заметил он. - Если ты не агент правительства, то хотел бы я знать, кто приложил руку к твоему "досье". - Я работаю не на правительство. - Тогда остается только пожалеть, что ты не с нами. Похоже, ты знаешь свое дело. Он снова бросил взгляд на будильник. Шесть двадцать пять. Но сейчас за этим взглядом, помимо желания узнать время, скрывалось что-то еще. Страх? - Когда это произойдет? - спросил я наугад. И он допустил ошибку. - Приведи сюда моего брата, - тоскливо произнес он. - Я хочу его видеть. - Когда это случится? - повторил я. - Слишком скоро. Ты уже ничего не исправишь. - Сомневаюсь. Но если ты и прав, не стоит особо расстраиваться. Ведь у вас с братом все равно нет выхода. - Отпусти нас, а? Хочешь, я увеличу сумму? - Не стоит. Этим ты меня только расстроишь. Я ведь все равно не соглашусь. Ну, все, мне пора. Надо торопиться. - Ну, как хочешь. Об одном прошу: приведи его сюда и окажи первую помощь. Я выполнил его просьбу. - Придется, вам, ребята, еще немного посидеть здесь, - Я погасил сигарету старшего и привязал его запястье к стулу. Затем я направился к выходу. - Ты же не знаешь! Ты ничего не знаешь! - выкрикнул старший мне вслед. - Не стоит себя обманывать, - бросил я через плечо. Я не знал. Действительно, не знал. Но догадывался. Решительным шагом пройдя по коридорам, я забарабанил в дверь каюты Кэрол Дэйт. Спустя некоторое время раздалось приглушенное ругательство, и дверь отворилась. За ней, моргая спросонья, стояла Кэрол в просторном халате и ночном чепце. - Тебе чего? - Да так, поболтать о том, о сем. Можно войти? - Нет! - отрезала она. - Я не привыкла к... - Диверсиям, - подхватил я. - Знаю. Вот я и хотел бы потолковать о диверсиях, которые, между прочим, еще не закончились. - Входи. - Кэрол распахнула дверь и шагнула в сторону. Я вошел. Она затворила дверь и сказала, прислонясь к ней спиной: - Я слушаю. В каюте светился только ночник, кровать стояла неубранной. - Пожалуй, вчера я не все тебе рассказал, - признался я. - Да, это была диверсия, и мне удалось разрядить мину. Слава Богу, все обошлось, но на этом неприятности не кончились. Сегодня - исторический день, и сегодня будет предпринята последняя попытка. Я уверен в этом. Возможно, я знаю, когда и где это случится. - Сядь, - велела она. - Между прочим, времени в обрез. - Все-таки будь любезен, посиди. Мне надо одеться. Она вышла в соседнюю комнату, оставив дверь открытой. Впрочем, друг от друга нас отгораживала стенка. Ей не о чем было беспокоиться, если она доверяла мне. А она, похоже, доверяла. - Что ты узнал? - спросила она, шурша одеждой. - Мне кажется, к одному из наших атомных зарядов подсоединено взрывное устройство, так что петух кукарекнет раньше срока. - Почему тебе так кажется? - Потому что в моей каюте сидят двое парней, привязанные к стульям. Их заинтриговал случай с Джей-9, и они всю ночь пытались меня разговорить. - Вот как? - Они вели себя очень грубо. - Дальше. - Когда мы поменялись ролями, я тоже не стал миндальничать. Я заставил их говорить. - Как тебе это удалось? - Тебя это не касается. Короче говоря, я думаю, надо еще разок проверить заряды. - Могу я забрать этих людей из твоей каюты? - Разумеется. - Как тебе удалось с ними справиться? - Они не знали, что у меня пистолет. - Понятно. Между прочим, я тоже об этом не знала. Ладно, мы их заберем. Так ты утверждаешь, что задержал их и вынудил признаться? - В некотором роде. И да, и нет. Только это не для протокола. Кстати, твоя каюта прослушивается? Она вернулась в спальню, кивнула и приложила палец к губам. - Не пойти бы нам куда-нибудь? - спросил я. - Иди к черту! - В черных облегающих брюках и в блузке в шахматную клетку она выглядела потрясающе. Я понял, что она неверно истолковала мои слова - ведь я имел в виду совсем не то, что могло прийти в голову какомунибудь идиоту, например, правительственному агенту, подслушивающему наш разговор. - Я в том смысле, что надо спешить, - пояснил я. - Не хочу, чтобы из-за нашей нерасто