ей еле-еле, но все еще доносилось пение Бекки, и я смутно сознавал, что должен идти и не останавливаться, пока не доберусь до сияющего впереди света или не перестану слышать ее голос. Кажется, восприятие у меня нарушилось - я был словно на грани между сном и явью. Во всяком случае, я не смог бы даже приблизительно сказать, сколько времен и я вот так шел. И еще я понял, откуда мне знакомы все эти ощущения - легкое покалывание, головокружение, золотые мушки перед глазами... Такое обычно бывает, когда перемещаешься с помощью транскомпа. Но там это длится какие-то секунды, а сейчас я испытывал то же самое гораздо дольше. Я все шел, шел, и свет впереди все увеличивался и приближался. Где-то далеко еще слышался затухающий, но такой необходимый мне сейчас голос Бекки. И вот свет приблизился настолько, что заполнил все пространство у меня перед глазами. Теперь он рос сам по себе, независимо от скорости моих шагов. Через секунду я почувствовал, как свет налетел на меня, и в этот же момент... Последовала короткая, ужасающе яркая вспышка - я словно куда-то прорвался, - и все разом изменилось. Ноги продолжали сами собой идти, однако теперь я, вне всякого сомнения, шагал по земле - по какой-то тропинке, затененной с обеих сторон деревьями. Световое поле рассыпалось, обернувшись звездами и еще каким-то сиянием, маячившим сквозь ветви справа от меня. Было слышно, как ветер шевелит листву. Временами раздавались вскрики ночных птиц и жужжанье насекомых. Мой чувствительный нос едва не лопался от запахов. Пахло здесь все - влажная земля, прелые листья, пробивающиеся тут и там ростки... Порывы ветра доносили слабые запахи животных - некоторые я узнал, некоторые - нет. Кроме того, остро ощущалась близость воды. Все это было более чем странно. Я-то ожидал увидеть пейзажи "ядерной зимы", разрушенные дома, заржавевшие остовы машин, пыль и битое стекло. Вместо этого я шел по мирной лесной тропинке, явно не тронутой никакими атомными ветрами. Находиться здесь было, конечно, куда приятней, но означать это могло только одно: Бекки ошиблась. Я попал совершенно не туда, куда рассчитывал. Я... Нет, только не это! Ряд деревьев справа от меня вдруг оборвался, и я увидел, что яркий свет, который пробивался сквозь листву все время, пока я шел, - не что иное, как полная луна. В ту же секунду у меня бешено зачесались руки, а на лбу выступил холодный пот. Почему-то я начал задыхаться, хотя шел достаточно медленно, и при этом меня все больше охватывало неприятное беспокойство. Теперь я понял, что произошло. Я тут же представил себе Барри - сейчас он, наверное, бродит по руинам опустевшего города. Потому что именно его Бекки перенесла в мертвую зону вместо меня. А вот меня Бекки забросила как раз туда, куда я меньше всего хотел попасть и куда меня не хотели пускать до тех пор, пока я не вырасту и не научусь управлять своим организмом (который, судя по всему, уже начинал проявлять себя). Мало того, что я попал не в ту зону, - я угодил в нее как раз в самое неподходящее время! Тяжело дыша, я остановился и поднес руки к лицу. Все участки, которые я недавно так тщательно выбрил, снова заросли щетиной. Внезапно обе мои ноги свело судорогой - боль охватила сначала икры, затем стремительно переметнулась в ляжки. Я скорее наклонился, чтобы растереть их, и тут почувствовал, как мне прострелило плечи. В довершение всего я, кажется, еще и окосел, потому что теперь мой нос маячил прямо у меня перед глазами и при свете луны казался непомерно длинным и смуглым. Но и это было еще не все. У меня вдруг начали сами собой хрустеть суставы - даже когда я не двигался. Затем появилась острая боль внизу спины. Я попытался вспомнить, что мне известно о таких явлениях. Ведь существуют инструкции для тех, кто имеет склонность к подобным состояниям. Сборники советов - как это легче перенести или вообще избежать этого путем самоконтроля. Увы, ничего конкретного я не помнил - только общие слова насчет того, что, прежде чем пробовать овладеть техникой контроля, надо сперва хотя бы раз испытать это состояние. Хорошенькое дело... Едва я чуть оклемался после древнего обряда перемещения, как меня уже ждут новые сюрпризы. Веселая выдалась ночка!.. Я решил, что мне следует расслабиться и смириться с происходящим. Так легче будет вникнуть в свои ощущения. То ли помогло растирание, то ли боль в ногах прошла сама собой, но судороги прекратились. Однако, когда я захотел выпрямиться, меня поджидала неожиданность: я не мог этого сделать. Такое обычно бывает, если потянешь мышцу спины. Никакой боли, просто не разгибаешься - и все. Прекрасно сознавая, что происходит, я принялся лихорадочно расстегивать ремень и обнаружил, что руки мои уменьшились и заросли шерстью, а от пальцев остались жалкие культяпки. Нет, если уж все равно не миновать превращения, то надо срочно освободиться от одежды. А то представьте - стоит этакий здоровенный псина в джинсах, футболке и теннисных тапочках! Чтобы справиться с этой задачей, мне пришлось лечь на бок. Едва я закончил, тело пронизала такая судорога, что от боли я стал кататься по земле. Теннисные тапочки слетели с ног сами, потому что это, кажется, были уже не ноги, а лапы. А напоследок в районе копчика обнаружилось некое интересное образование, которым мне страстно захотелось повилять. Я сразу же подумал - вот это будет номер, если мне вдруг точно так же внезапно приспичит перевоплотиться обратно. Во что тогда одеваться? А если еще поблизости окажутся дамы... Я бросился скорее собирать свою одежду с намерением связать ее в узел, который потом смог бы тащить в зубах. Увы, слишком поздно - мои руки перестали быть руками. Сколько я ни старался придать своей одежде вид аккуратного узелка, она лишь бесформенной массой свисала у меня из пасти. Нести ее в таком виде было совершенно бессмысленно - она бы только волочилась по земле и задевала за корни. Думая обо всех этих мелких неудобствах, я все же старался не забывать о главном. Важно было прочувствовать и запомнить, что несет с собой каждый новый приступ боли, каждая судорога. Изменения происходили стремительно. Меня бросало то в жар, то в холод, у меня трещали и вытягивались кости. Было несколько моментов, когда мне показалось, что я смог бы как-то управлять этим процессом, но я не решился. Так ведь можно ненароком и испортить все дело. А кому охота становиться оборотнем-уродцем? Поэтому я лежал и не рыпался, предоставив судьбе распоряжаться самой. Один раз, когда меня уж слишком сильно прихватило, я вскрикнул. Вернее, хотел вскрикнуть, но вместо этого у меня получился самый настоящий вой. "Нет, это все-таки заложено в генах, - решил я. - Генетика - никуда от нее не денешься..." Однако чем дальше я превращался, тем больше мои рассуждения попахивали голой теорией. Я знал - метаморфозы наверняка должны коснуться и моего разума, хотя и не был уверен, что смогу их верно распознать. Совершенно определенно, у меня нарушилось чувство времени - мне казалось, что все превращение заняло не более пяти минут, а между тем луна на небе успела порядком подняться. Конечно, это могло мне и померещиться, ведь теперь сам я был ниже (так как стоял на четвереньках), а значит, и видел хуже. А вот слух у меня, наоборот, на удивление обострился. Где листик прошуршит, где какая-нибудь букашка чихнет, зверь когтем поскребет или птица крылом помашет - все это, не спросясь, так и лезло ко мне в уши. Еще никогда в жизни мне не приходилось слышать такого богатого стереоэффекта. А уж мой нюх, и без того отменный, теперь достиг полного совершенства. Достаточно было легкого дуновения ветерка, чтобы я с точностью определил, где протекает ручей. Я мог бы безошибочно сказать вам, под каким кустом и когда пробегал кролик или куда спряталась бродившая неподалеку лиса... Я сделал первый нерешительный шаг. Потом второй. Такое странное ощущение... Я снова шагнул, стал думать о том, какой лапой мне теперь двигать, - и тут же споткнулся. Встал, поднялся, опять шагнул... И опять споткнулся. От досады я даже задрал морду кверху и завыл. При этом я сам немного испугался своего голоса - слишком уж неожиданно получилось. Само собой вырвалось. Зато я понял, что если я могу выть сам собой, то, значит, и идти должен не задумываясь - тогда все получится. Просто надо расслабиться и махнуть на все рукой.., то есть правильнее сказать - лапой. Довериться своим инстинктам. Наверное, разум в таких случаях только мешает. Я попробовал задушить в себе мыслительные процессы - и тут же, как миленький, побежал трусцой. Впрочем, радоваться было рано: неизвестно, какие еще страшные сюрпризы ждут меня впереди. Потому что скорее всего превращение еще не закончилось; вернее, закончилась только физическая его часть. Подтверждение моей догадки не заставило себя ждать. Стоило мне перестать думать и отдать свой разум на откуп новому телу, как меня начали посещать весьма и весьма странные мысли. Не припомню, чтобы я думал о чем-то подобном раньше. Словом.., я почувствовал острое желание поохотиться. Голова моя невольно потянулась к земле, и я стал энергично крутить туда-сюда своим длинным носом, пытаясь напасть на какой-нибудь след. Когда след мне попадался, я тут же определял, кому он принадлежит и когда был оставлен. Я поднимал морду вверх и втягивал запахи, которые носит ветер. Рыская между деревьями, я явственно представлял, как за кем-нибудь гоняюсь. Где-то в глубине моей памяти еще теплилась мысль о том, что раньше у меня была другая цель. Но это происходило как раз в той части мозга, которую я выключил, чтобы перестать спотыкаться. Теперь она была почти полностью подавлена. Я хотел только одного - охотиться, а все остальное не имело никакого значения. Казалось, одна моя половина словно бы заснула, тогда как другая, - о существовании которой я даже не подозревал, - проснулась и теперь вступала в свои права. Как будто я сплю и вижу сон. А может, все наоборот: моя прошлая жизнь была сном, а сейчас наступила явь? Сон... Я вприпрыжку бегу сквозь ночь, полную изумительных запахов и звуков... По склону холма, затем по берегу какого-то ручья. Останавливаюсь, пробую на вкус холодную черную воду. Кругом стоит такая темень, что ничего не разобрать. Зато от земли исходит отчетливый запах всякой мелкой живности. Я беру какой-то след, бегу по нему, потом теряю, принимаюсь за новый... Я бесшумен, словно призрак, даже в темноте нет мне преград. Разум больше не нужен - я живу ощущениями. Я стал частью окружающей меня ночи. Я весь превратился в голод, жажду погони и охотничий пыл. Вот впереди кто-то бежит... Почуял меня... Удирает... Ну и пусть, все равно это моя ночь. Я слышу даже песню, которую поет в небе луна... И нет ни времени, ни пространства - только я один лечу навстречу этому миру, а он летит навстречу мне... Сумрачная жажда охоты поглотила меня - это сладкое наваждение, когда разум спит, когда чувства выползают из самых темных закоулков, чтобы попировать на празднике смерти... Эй вы! Слышите - я несу смерть на остриях своих клыков! Я сам - смерть в собачьем обличье! Ночь - это мое время! Но время исчезло, а ночь подхватила меня и унесла далеко-далеко... Я стал хищником, все остальные - жертвами. Не помню, скольких мелких тварей мне удалось поймать. Когда я ел их, они пищали, а на зубах у меня скрипел мех. И мне казалось, что я делаю все правильно, что так и надо. Можете не верить, но мне действительно так казалось... Один раз среди ночи охотничий восторг так переполнил меня, что из моей пасти сам собой вырвался громкий протяжный вой. И в ту же секунду я услышал, как вдалеке кто-то завыл мне в ответ. Это привело меня в такое смятение, что я даже толком не понял, что со мной происходит. И хотя ответный клич больше не повторился, я еще долго медлил, прежде чем снова взял след. Воспоминания той ночи грешат темными пятнами и провалами, как всегда бывает, когда пытаешься восстановить сон или день, заполненный однообразной работой. Случалось, я уставал и останавливался, чтобы отдышаться. Несколько раз жадно пил из ручьев и мелких лесных водоемов. Но даже когда мое тело отдыхало, а ноги не вели меня по следу, я продолжал мысленно охотиться. Только ближе к восходу мой охотничий пыл начал понемногу стихать. В воздухе появились новые запахи - запахи, означавшие близость человеческого жилья. Впрочем, пока расстояние позволяло особо не беспокоиться. Я остановился на какой-то прогалинке и замер, прислушиваясь. Посмотрели бы вы на меня в тот момент: бока ходят ходуном, язык высунут, уши настороженно торчат... Тогда я был убежден - если можно сказать такое о волке, - что нет на свете существа, которое смогло бы приблизиться ко мне незаметно. Эх, до чего же глубоко мы порой заблуждаемся! Теперь-то я понимаю, что если хочешь стать образованным оборотнем, то одной ночью в лесу не обойдешься. Он зашел с подветренной стороны, причем совершенно беззвучно. Просто удивительно, как такая махина смогла подкрасться, не задев моего сверхчувствительного слуха, - пусть даже я не такой уж опытный. Когда я наконец учуял, что я не один, уже подступало утро - на траву выпала роса, а на небе затеплился первый луч рассвета. Где-то позади меня раздались мягкие шаги. Я тут же вскочил и насторожился. Совсем рядом послышалось глухое рычание, странным образом напоминавшее человеческую речь, а именно - мое собственное имя. И вдруг я увидел прямо перед собой волка - огромного, серого, с горящими желтыми глазами. Бежать? Я решил, что это бесполезно, потому что он все равно нагонит меня и тогда нападет сзади, что еще хуже. Драться? Эта мысль тоже не вызывала у меня особого воодушевления. Впрочем, кажется, другого выхода у меня не было. Зачем бы он тогда подкрадывался ко мне, если не с целью напасть? Ну что ж - драться так драться. Я как раз отдохнул, накопил силы - хуже было бы, если бы он перехватил меня набегу... Я воинственно зарычал и бросился на противника, причем метил зубами прямо в шею. Однако ему достаточно было повести одним плечом - и я уже валялся на земле. В ту же секунду я почувствовал у себя на горле его зубы - к счастью, они не сжимались. Мой дремавший разум на мгновение проснулся, и в памяти у меня промелькнул абзац из учебника о субординации среди волков. Там говорилось, что побежденный должен подставить победителю свою глотку - и тот больше не имеет права нападать. Я замер без движения. Хотя, с другой стороны, что еще я мог сделать? Оставалось надеяться, что этот волк учился по тому же учебнику, что и я. Я продолжал лежать без движения, в то время как противник сдавливал клыками мою шею. Не знаю, сколько это продолжалось, но наконец сжатие прекратилось и я увидел прямо перед собой остроносую морду. Снова послышалось рычание, напоминавшее человеческую речь: "Джеймс..." И вдруг этот волк стал вести себя как-то совершенно не по-волчьему. Сначала он несколько раз поднялся на задние лапы, а передние при этом старался поднять высоко вверх. Затем начал кататься по земле и выбрасывать лапы в разные стороны. И тут я догадался, в чем дело. Постепенно он становился все больше и больше похож на человека, более того - хорошо мне знакомого человека... Тогда я тоже попробовал рычать и одновременно произносить слова. "Дядя Джордж!" - попытался прорычать я. Не уверен, что у меня получилось; тем не менее он улыбнулся и кивнул мне. - Вижу, вижу - пришла пора преподать тебе несколько уроков, - сказал дядя. - Что ж, начнем с одного из быстрых способов перевоплощения обратно. Я послушно кивнул головой.., то есть мордой. Все-таки хорошо, когда в семье есть хоть один специалист этого дела. Глава 7 Едва я закончил перевоплощаться обратно, как сразу же почувствовал, насколько сильно замерз и устал. - Пошли, - сказал дядя Джордж и взял меня за руку. - У меня есть телега недалеко отсюда. Доедем до усадьбы. Мы двинулись, петляя между деревьями. - Может, у тебя найдется какое-нибудь одеяло, - с трудом проговорил я, чувствуя, что зубы у меня начинают стучать. - Что-то мне нездоровится. - Понимаю, понимаю, мой мальчик. Конечно, я взял для тебя теплые вещи. Я с трудом дышал, поэтому мог идти, только опираясь на дядю Джорджа. Ноги мои насквозь промокли от росы. Затем тяжелое дыхание сменилось неудержимой зевотой - я зевал и зевал и не мог остановиться. - Нехватка кислорода, - пояснил дядя. - Тебе нужен свежий воздух. Возможно, дело в том, что я слишком поторопился, когда мы меняли облик. Хотя и без спешки эта процедура не из приятных. - А сам-то ты не устал? - выдохнул я. - Мне-то что, я ведь умею этим управлять. - Придется тебе и меня поучить. - Всему свое время, - ответил он. Наконец мы добрались до телеги. При виде нас смирная коричневая лошадь скосила глаз и всхрапнула. Теперь нам предстояло одеться. С трудом держась на ногах, я облачился в рубашку и брюки, которые захватил для меня дядя Джордж. Его огромный синий плащ болтался на мне, как на вешалке. Когда оба мы были одеты, дядя Джордж подал мне руку, чтобы подсадить в телегу. Думаю, сам бы я сейчас с этим не справился. -Ты знал, что я здесь... - промычал я, устраиваясь поудобнее в телеге и укрываясь плащом. - Угу, - буркнул он и тихонько натянул поводья. Мы поехали, и больше у меня уже не было сил задавать вопросы. Мысли путались и ускользали - сколько ни старался, я не мог перевести их в слова. Оставалось только думать. Я думал, думал, пока не начал куда-то улетать... Потом я уснул. И мне приснился сон - какие-то странные и непонятные обрывки. Кстати, у меня есть один приятель, который работает кассиром в банке. Так вот, он рассказывал мне, что, когда только начал работать там, его преследовали так называемые "сны кассира" - ему все время снилось, как он стоит за стойкой и отсчитывает деньги. Думаю, нечто похожее происходит со всеми, кто занимается каким-либо монотонным трудом. Но мой сон был куда более необычный, потому что выражение "видеть сон" подошло бы к нему не в полной мере. Во сне я снова стал волком, снова рыскал по лесам, но, сами понимаете, в темноте я мало что мог увидеть, поэтому я невольно ощущал во сне все запахи, слышал все звуки. Если у меня и мелькало что-нибудь перед глазами, то прямо под самым носом - трава, корни деревьев, камни или просто голая земля. И вдруг я почуял какой-то знакомый запах - я даже еще не знал точно, кто это, но я уже гнался за ним... Я несся так стремительно, что уже не различал мелькавших мимо меня деревьев. Запах становился все сильнее. Теперь я знал, кому он принадлежит. Я выбежал на какую-то полянку и там, за деревом, я увидел ее. Это была моя мать... И тут я понял, что лежу в телеге, услышал мерный топот лошадиных копыт. Я уже не спал, но и нельзя сказать, чтобы до конца проснулся. Не знаю, как долго я пробыл в таком полусне. Затем я почувствовал, что уже больше не мерзну. Когда я открыл глаза, уже вовсю светило солнце. По его расположению я понял, что проспал не меньше двух часов. Теперь мы ехали не по ухабистой лесной тропинке, а по более ровной дороге. Деревья поредели и сменились кустарником. Судя по всему, мы забрались на какую-то возвышенность, потому что, оглянувшись назад, я увидел раскинувшийся внизу лесной массив. Он был похож на ярко-зеленое море, по которому, словно дрейфующие острова, лениво плыли темные тени облаков. Я снова повернулся вперед и увидел, что мы подъезжаем к большому белокаменному особняку с черепичной крышей. Как и положено, дом располагался на горе и был окружен высокой крепостной стеной. Дорога вела прямо к парадным воротам. Ворота эти были закрыты. - Ну вот, мы почти дома, - сказал дядя Джордж, даже не оглянувшись на меня. - Пить хочешь? Я тут же понял, что хочу, но не успел ответить, как дядя уже подал мне бутылку с водой. Отхлебнув несколько приличных глотков, я закрыл пробку и отдал бутыль. - Спасибо, - выдохнул я и стал с любопытством оглядывать место прибытия. Когда мы подъехали чуть ближе, я услышал какой-то низкий бубнящий звук, похожий на гул множества голосов. Я перевернулся в более удобное положение и немного обследовал свое тело. Удивительно - больше у меня нигде ничего не ныло и не тянуло. Пока я спал, все боли исчезли. Усталость тоже как рукой сняло - я даже не верил, что могу чувствовать себя настолько хорошо. Когда мы наконец-то подъехали к воротам, дядя Джордж помахал двум вооруженным охранникам, и они впустили нас внутрь. - Доброе утро, - сказал он. - Есть добрые новости? - Нет, - ответил тот, что стоял слева. - Но и дурных вроде как тоже. - Прекрасно. Сразу за воротами я увидел военный лагерь. Судя по всему, когда-то на этом месте была мирная зеленая лужайка. Теперь же траву на ней немилосердно вытоптали. Кругом сновали люди, которые чистили оружие, натирали до блеска шлемы, приводили в порядок нагрудные щитки и налокотники. Тут и там дымили походные кухни, распространяя густые ароматы бульона и чая. Справа - обедали, слева - обучались рукопашному бою. - Что, ожидается какое-то нападение? - спросил я. - И да, и нет, - как всегда уклончиво ответил дядя. Еще во время редких приездов дяди Джорджа к нам я заметил, что он не отличается многословием. Если он и говорил что-то, то никогда нельзя было понять, что именно он хочет сказать. И все же я знал, что в случае необходимости дядя Джордж может выразить свои мысли предельно ясно. Значит, сейчас был просто не тот случай. Мы свернули на какую-то узкую дорожку, которая привела нас на задворки усадьбы. Дядя остановил телегу у конюшни, слез, после чего передал ее на попечение конюха, который тут же вышел нам навстречу. Спрыгнув с телеги, я бодро зашагал следом за ним по украшенной флагами вязовой аллее, которая вела к задней стороне усадьбы. - Есть хочешь? - спросил дядя, как только мы вошли в дом. Я кивнул. На самом деле я не просто хотел есть - я прямо умирал с голода. - Я тоже, - сказал он. - Пойдем, покажу тебе комнату, где ты сможешь умыться и привести себя в порядок, пока кухарка соберет нам поесть. Встретимся вон там, за большим столом, - добавил он, указывая через раскрытую дверь куда-то направо. - И поторопись. Комната, в которую он меня привел, была ничуть не больше той, что я занимал у себя дома, зато выглядела гораздо опрятней. Я распахнул ставни, с удовольствием вдохнул свежий воздух и полюбовался видом из окна, который состоял из нескольких могучих деревьев и пары дворовых построек Затем я наполнил водой таз, снял рубашку и начал мыться. Потом я решил, что помыться мне лучше всего полностью, и скинул с себя все остальное. Я извел на себя несколько тазиков воды и добрую пригоршню шампуня, после чего как следует растерся полотенцем. Затем открыл платяной шкаф, о котором говорил мне дядя, и стал подыскивать себе одежду. Напоследок я тщательно причесал волосы, вычистил ногти и прополоскал рот. Только после этого я отправился в небольшую комнату, расположенную за кухней. Еще издали я услышал знакомые голоса. Один из них принадлежал моей тете, Мерил, а другой... - Барри! - воскликнул я сразу же, как зашел. Он поднялся из-за стола и слегка улыбнулся мне: - Слышал, что с тобой приключилось. Я кивнул. - Выглядишь вполне сносно, - добавил он. - Ты тоже, - сказал я, на что Барри ответил кривой усмешкой. Обняв для приличия тетю Мерил - высокую темноволосую даму с чуть заметным шрамом над левой бровью, - я уселся за стол и стал накладывать себе на тарелку еду. Затем по очереди оглядел присутствующих. Барри положил вилку и сказал: - Я прибыл сюда еще вчера. Когда я увидел, что попал в разрушенный город, то сразу понял, что Бекки ошиблась и перепутала сигналы. Было ужасно темно, поэтому я не сразу сориентировался. Но потом все-таки сообразил, что нахожусь абсолютно в другом конце города. Пришлось два часа топать пешком до места, где спрятан транскомп. - Ну и?.. - не выдержал я. - Не было там... Барри покачал головой. - Не было ни Тома, ни каких-либо следов его пребывания, - ответил он. - Я посветил себе спичками, когда спустился в бункер, - там везде был свежий нетронутый слой пыли. На земле следов я тоже не обнаружил - кроме своих собственных. В общем, похоже, что в последнее время в этих местах никто не появлялся. Ну, тогда я настроил транскомп и перебросился сюда, чтобы сообщить, что тебя следует искать где-то здесь. Дядя Джордж кивнул: - Мне лично все стало ясно. Нетрудно было догадаться, что после перемещения ты окажешься примерно на том же расстоянии от нас, что Барри - от транскомпа в том центре, куда забросила его Бекки. - Понятно, - спокойно произнес я. - Значит, папа не был в мертвой зоне. Но тогда, выходит, он должен быть здесь? Так он здесь - или нет? Дядя Джордж отвернулся. На несколько секунд повисло молчание, а потом тетя Мерил отрицательно покачала головой. - Боюсь, придется тебя огорчить, - промолвила она. - К нам он тоже не перемещался. - Что вы хотите этим сказать? - спросил я. - Мы же рассчитали единственно возможные варианты. Либо та зона - либо эта. - Видишь ли.., нет, - пробормотал Барри. - Первоначальное положение стрелки оказалось верным. Я нахмурился: - Не понимаю. Даже если это и так, мы же заблокированы от черных зон. Невозможно перейти туда через наши машины. Он посмотрел на тетю Мерил. - На самом деле это не совсем так, - мягко возразила она. - С помощью определенной настройки возможно. Дело в том, что существуют пиратские установки. - Пиратские транскомпы? - переспросил я. - Впервые о таком слышу. - У тебя еда стынет, - вставил дядя Джордж. - Я не хочу есть. - Хочешь, хочешь, - сказал он. - Ешь, а мы пока разъясним тебе немного, что к чему. Я начал есть, и голод тут же захватил надо мной власть. Теперь меня было уже не остановить. - Твой отец переместился в третью черную зону, - начала рассказ тетя Мерил. - Раньше это была белая зона, но несколько лет назад "черным" удалось подчинить ее себе. Я кивнул, продолжая жевать. Разумеется, я знал об этом. - Но они захватили ее не полностью, - продолжала тетя. - Возникло движение сопротивления, появились партизанские отряды. У них есть свои собственные транскомпы, и мы поддерживаем с ними связь. С первых дней завоевания белые зоны, как могут, помогают им. - Папа тоже об этом знал? - спросил я. - Да. Он долгое время поддерживал связь с одним из таких отрядов. Скорее всего "черным" в конце концов удалось перехватить его сигнал. Они уже многие годы охотятся за частотами белых центров. Кстати, у них тоже есть свои пиратские станции - почти во всех белых зонах. Но этого им мало. Ведь доступ к самой станции - а значит, и к делам центра - открывает новые возможности для их подрывной деятельности. - Вы просто убили меня этой новостью, - сказал я. - "Черные" очень долго пытались вычислить ваш код, - продолжала тетя, - и это им все-таки удалось. Судя по всему, произошло вот что: кто-то переместился к вам на станцию, и Том вступил с ним в схватку, а потом сбежал на одну из пиратских установок... - Так, значит, если вы знаете частоту этой установки, мы сможем переместиться туда и освободить его? - Не все так просто, - ответила тетя. - Как только Том перебросился туда и рассказал, в чем дело, они неминуемо должны были засекретиться и изменить сигналы. Судя по всему, они так и сделали, потому что, сколько мы ни пытались пробиться к ним по старому коду, у нас ничего не получилось. - Но это может означать и то, что все они погибли, а установка просто взорвана! - выкрикнул я. - Наверное, "черные" сначала вышли на партизанский код, а потом путем перехвата поймали сигнал отца. После этого они заслали в нашу зону лазутчика - чтобы разобрался с отцом, - а сами напали на партизан и уничтожили их... - Да нет же, - успокоил меня дядя Джордж. - По частоте можно определить лишь общее направление, а не сам источник сигнала. "Черные" могут и не знать их точный код - они ведь только перехватывают, а не перемещаются. Все, что в их силах, - это перехватить спектр поступающих сигналов. В конце концов, не только ваша станция подверглась... - Постойте-постойте, - перебил я его, откладывая в сторону вилку. - Если я правильно понял, то это нечто вроде войны? - Пожалуй, - кивнула тетя. - Подпольная борьба велась с первых дней завоевания, и все это время белые зоны поддерживали повстанцев. Но настоящий конфликт разгорелся только сейчас. - А что, собственно, такое произошло? - Просто повстанцы последнее время заметно окрепли, - пояснила она. - Им удалось захватить довольно большие территории, включая крупные промышленные города. Стало ясно, что, если так пойдет дальше, они обязательно добьются своего. Разумеется, "черные" в первой зоне всполошились и бросились спешно уничтожать все связи повстанцев с "белыми". Кроме того, нам теперь самим приходится думать, как бы они на нас не напали. Некоторое время я молча вглядывался в лицо Барри. - Ты знал это? - спросил я. - Ну, знал, - ответил он. - И почему же, интересно, ты не сказал об этом мне? - Меня просили не говорить. - Кто просил? - Родители. И твой отец тоже. - А почему они запрещали тебе об этом говорить? - Не знаю. Я снова посмотрел на тетю Мерил. - Ну так почему же? - спросил я. - Почему вы вообще все от меня скрываете? - Давай-ка доедай, - велел дядя Джордж. - Нет, я хочу знать почему! - Я сказал: доедай, - повторил он. - Потом поговорим. Я еще раз обвел всех настороженным взглядом и понял, что по крайней мере сейчас мне от них ничего не добиться. И я снова взял в руки вилку... Глава 8 Нет, похоже, мне суждено до конца дней своих жить среди тайн, которые так и останутся нераскрытыми. В принципе к такому положению вещей я привык с детства - как и другие дети в подобных семьях. Не спорю, это вполне логично. Мы же ходим в школу, заводим себе друзей в тех городах, где базируемся, то есть общаемся с людьми точно так же, как и все остальные. И если бы я в раннем возрасте узнал обо всех делах нашей семьи, я мог бы по глупости проболтаться - и поставил бы своих родственников в неудобное положение. Поэтому, когда я был маленький, мне особо ничего не рассказывали - хотя я и догадывался, что вокруг меня происходит что-то необыкновенное. Дети всегда чувствуют это, даже если не понимают. Вот тогда у меня и началась эта "секретная" паранойя. Всю жизнь мне доверяли что-либо только в случае крайней необходимости. Как я уже говорил, в детстве меня это нисколько не удивляло, хотя иногда я все же задавался вопросом - а так ли строго подходят к этому в других семьях? Помню, как родители часто обрывали разговор, если в комнате появлялся я, и украдкой шептали друг другу: "Потом" или: "Подожди - вот он уйдет". Согласитесь, это любого разозлит - если с ним обращаться, как с какой-то бесчувственной куклой. И вот теперь опять! Я все понимаю. Случилось что-то действительно из ряда вон выходящее, если даже лужайку перед домом Кендаллов отдали под военный лагерь. Но раз уж мне все равно рассказали про повстанцев в черной зоне, про то, что папа сейчас у них, - почему бы не открыть карты до конца? Завтрак закончился в полном молчании. Я ждал, что, может быть, кто-нибудь соизволит хотя бы объяснить мне причину такого поведения. Однако никто не произнес ни слова, пока все не закончили есть, и тогда дядя Джордж сказал: - Далеко не забредай. - Хорошо, - согласился я. - Но почему? - Просто не надо - и все. - Ладно, погуляю где-нибудь за домом. Он кивнул. Я хлопнул задней дверью и вышел на аллею. Мне хотелось побыть одному - я так и заявил Барри, когда он порывался пойти вместе со мной. Через некоторое время я вышел к небольшому ручью, уселся на тенистом берегу и принялся швырять в воду камешки. Это уже даже больше, чем привычка, - все от меня скрывать. Вот родители Барри, например, рассказали ему про войну в третьей зоне, а мой отец не только не посвятил меня, но еще и Барри велел молчать. О чем это говорит? Просто родители Барри доверяют ему, а мой отец мне - нет. Но ведь если ты хочешь узнать, можно ли доверять какому-то человеку, нужно же сначала доверить ему хоть что-нибудь и посмотреть!.. Я бросил следующий камешек с особенным жаром - так, что он ударился о какой-то выступ среди ручья и рикошетом отскочил на другой берег. Вообще-то я терпеть не могу всякие мрачные раздумья по поводу собственной неполноценности. Охота была тратить время на такую чушь! Конечно, раньше меня иногда посещали подобные мысли, но я всегда старался их отогнать, так как понимал, что скрытность родителей полностью оправдана. Только все они словно сговорились относиться ко мне как к недоумку. Барри, значит, можно все знать - мне ничего. Бекки с мамой тоже вечно о чем-то шептались - и боялись, как бы я не услышал. Дейву тоже - уж в этом я не сомневаюсь - известно побольше моего... Не знаю, сколько часов я просидел на берегу этого дурацкого ручья - и никто не пришел за мной, никто даже не окликнул. Иногда я вставал и переходил на другое место, потому что в том кончались камушки. Небо все больше зарастало тучами. Ну давай же, полей меня - мысленно подзадоривал я. Однако дождь так и не пошел. Зато вполне ощутимо понизилась температура воздуха и поднялся ветер. Я посидел еще немного и вдруг, потянувшись за очередным камушком, заметил на другом берегу ручья какое-то странное белое пятно. Приглядевшись, я понял, что это всего лишь облачко тумана, которое, словно легкий занавес, повисло между двух стволов. Надо же, я и не заметил, как оно появилось. И почему-то только одно облачко - в других местах воздух был совершенно прозрачен. Странно... Может, там какой-нибудь болотистый участок? Но тогда почему эту дымку до сих пор не разогнало ветром? На всякий случай я швырнул прямо в середину тумана камушек - никаких изменений. В конце концов я устал бороться с собственным любопытством и отправился искать место, где можно перейти ручей. Ниже по течению я увидел несколько торчащих над водой валунов и по ним благополучно перешел на другую сторону. Затем вернулся по берегу немного назад и сразу же увидел ту самую дымку. Туман как туман. Ничего особенного. Наверное, уж совсем у меня дела плохи, если я начал бродить по кустам и разглядывать облачка тумана. Тем не менее я подошел поближе. Я бы не сказал, что это было болото. Никаких посторонних запахов я тоже не уловил. Сам туман был густой и белый. Я протянул в него руку и сразу ощутил холод. Впрочем, руку я видел. Я слегка подвигал пальцами - туман и не думал расходиться. Когда я уже собрался убрать руку обратно, мне вдруг показалось, что я слышу чье-то отдаленное пение. Я застыл на месте, пытаясь определить, откуда оно доносится - если оно действительно есть, а не плод моего воображения. Пение стихло. Я сделал шаг назад и опустил руку, как вдруг снова услышал тот же голос. Ну и дела. Теперь я не сомневался, что из тумана действительно доносятся какие-то звуки - откуда-то из самой его гущи и, видимо, издалека. Странно было другое - эти звуки казались мне удивительно знакомыми. Впрочем, чему тут удивляться? Просто я забыл, в какой зоне я нахожусь. Здесь же может произойти все, что угодно. Наверняка это какое-нибудь местное магическое явление. Главное теперь - определить, хорошее это явление, плохое или просто никакое. Вдруг это ловушка, которая, как только войдешь внутрь, сразу захлопнется? А может, наоборот, - что-нибудь ужасно полезное и интересное? И почему такой до боли знакомый голос? Это больше всего разжигало мое любопытство - и я решился снова протянуть в туман руку. Пение сразу же зазвучало более отчетливо - и вдруг я узнал его... - Бекки! - радостно вскричал я и рванулся на голос. - Бекки! Это ты? Где ты? Я вошел в этот сумрак, который справа и слева казался молочно-белым, а впереди сгущался в какую-то грязно-серую тьму. Казалось, тьма тянется невероятно далеко, за пределы поместья. Я не различал в ней ни силуэтов деревьев, ни границы между землей и небом. Сделав еще один шаг, я снова позвал Бекки. Теперь и мой собственный голос звучал странно - словно бы я говорил в подушку. - Эй, Джим! - раздался где-то недалеко голос Бекки. - Это ты, Джим? - Да, - отозвался я. - Что ты там делаешь? - А ты где? - Просто я гулял за домом дяди Джорджа и тети Мерил и зашел в туман, - объяснил я. - И вдруг услышал твой голос. - Дальше не ходи, - сказала Бекки. - Только разговаривай. - Про что разговаривать? - Да про что угодно. Это совершенно неважно. Я тут заблудилась. Искала тебя - и заблудилась... Ну вот, кажется, удалось подойти чуть поближе. - Так-так, по-моему, тоже ты теперь ближе. - Давай говори что-нибудь, а я попробую выйти на голос. Я начал, не задумываясь, выбалтывать все, что было у меня на уме, - просто чтобы ей было слышно. Наверняка Бекки и не слушала, что я там несу, так как она снова принялась петь. Я даже сам себя толком не слушал - было бы странно, если бы я всего этого не знал. Ее пение становилось все громче, и вскоре я уже не сомневался, что сестренка где-то рядом. Я стал изо всех сил вглядываться в сумрак и в конце концов слева от себя увидел какой-то смутный силуэт. Я вытянул обе руки и крикнул: - Бекки! Сюда! Она сделала еще один шаг - и через секунду я уже держал ее руки в своих. - Ну вот, а теперь иди обратно тем же путем, что пришел сюда. Мне хватило пары шагов, чтобы оказаться в том месте, где я стоял до этого, - то есть перед стеной тумана. Бекки вышла следом за мной и тут же бросилась мне на шею. Я обнял ее, и туман немедленно стал рассеиваться. - Прости, - прошептала она. - Прости меня. - Ты насчет чего? - спросил я. - Я же все перепутала и отправила вас с Барри не туда, куда надо. Я еще недостаточно хорошо научилась... - Да уж ладно тебе, - успокоил я ее. - Главное, все получилось. Теперь мы оба здесь, у Кендаллов. Самое худшее позади. - А ты.., ты менял облик? - спросила Бекки. - Ну да. - Наверное, плохо было? Впервые за все время я задумался над этим вопросом. - Скорее это было.., ну, что ли, несколько неожиданно, - ответил я. - Нет, я бы не сказал, что это было совсем уж плохо. Знаешь, мне бы все равно пришлось рано или поздно пройти через это. И потом, дядя Джордж говорит, что научит меня управлять превращением. Думаю, мне стоит пожить здесь в свой студенческий год и обучиться всем тонкостям. - Я так боялась, что с тобой что-нибудь случится! Я покачал головой: - Да нет же, со мной ничего такого не случилось. Только вот ни одному из нас не удалось найти папу. - Я знаю. Он в черной зоне, - сказала Бекки. - Тот тип, с которым он дрался, хотел действительно проникнуть в нашу зону, но Тому удалось его подстрелить - слегка подстрелить, - после чего сам он сразу переместился. Затем "черный" сломал нашу установку и... - Продолжай, продолжай! - не вытерпел я. - Только откуда ты все это знаешь? - Уборщики, - ответила она. - Они появились вскоре после того, как вы отбыли. - Но ведь они уже... - начал я и в ту же секунду понял, что она хочет сказать. - Тот человек, видимо, и был "черным" агентом, - продолжала она. - Это его кровь ты тогда учуял. Вероятно, у него есть сообщники в городе, которые в курсе всех наших дел, - они-то и научили его, что надо сказать, чтобы скрыться незамеченным. У них было продумано все до мелочей. - Почему ты так решила? И почему ты так уверена, что те, другие, - настоящие? - А я их узнала. Я как раз смотрела в окно, и тут они подъехали на своей обычной машине. Вспомни - мы же не