ч! -- поднялся тот из-за своего стола и, пожимая руку посетителю, предложил: -- присаживайтесь. Лет сорока, то есть совсем молодой для новой должности, высокий, атлетически сложенный... "Идеал политика и мужчины", -- хмыкнул про себя Кольский. -- Курите, если хотите, -- предложил Вице-премьер, -- и я покурю. -- Он мягко улыбнулся, доставая сигарету и щелкая зажигалкой. "Ох хо-хо, -- вздохнул Евгений Дмитриевич, -- универсал! Мягко стелет -- жестко спать! Обаятельный в первые две недели, а потом щепки-то полетят. Не удержусь!" -- решил он про себя. -- Чем порадуете, Евгений Дмитриевич? Как ваш бизнес? -- Все в порядке. Я решил нашим донорам установить тарифы в условных единицах. -- Что, обороты падают? Кольский чуть не подавился дымом. "Ничего себе. Скорость мозгов! Или утечка информации?" -- Да, упали за полгода. -- Ну что ж, верное решение. Есть какие-нибудь проблемы? Помощь нужна? -- Да нет. У нас все в порядке. -- Не мог же Кольский тут же рассказать незнакомому человеку, несмотря на то, что тот Вице-премьер, о своих проблемах. -- Евгений Дмитриевич, -- неожиданно взял в свои руки инициативу Витебский, чем насторожил Кольского, -- секретности вашего бизнеса придается в Правительстве большое значение, и я понимаю, почему. Но вот до меня дошли слухи, что некто Кудрин, -- при этой фамилии под мышками Кольского потекли струйки холодного пота, -- интересуется этой проблемой слишком серьезно. И гибель Николая Ивановича Евдокимова связывают с его именем. Что вы об этом думаете? Несколько минут десятки вопросов в голове Евгения Дмитриевича совершали хаотичное движение, сталкиваясь, матеря друг друга и споря: откуда знает, что говорить, что еще знает, откуда такая скорость, какого черта я вообще пришел сегодня и так далее. Все это время Витебский расслабленно сидел в бывшем кресле Лаврентьева, курил и наблюдал за реакцией Кольского. Наконец тот выдавил: -- Я вообще мало понимаю в том, что происходит, если откровенно. -- Конечно, откровенно! -- подхватил Вице-премьер, -- нам же с вами работать. -- Да-да, работать, -- не очень этому веря, повторил Евгений Дмитриевич. -- Видите ли, Эдуард Филимонович, странная смерть Евдокимова, потом болезнь -- опять же странная! -- Лаврентьева произвели на меня гнетущее впечатление. Я пока не сформировал своего отношения к этому. -- Ну хорошо, -- согласился Витебский. -- А что -- Кудрин? -- Кудрин опасен, насколько я успел разобраться. Очень опасен. -- Не понимаю! -- воскликнул тот. -- Чем может простой человек быть опасен государственной структуре? Что он делает? Нападает, публикует информацию? Ворует? Кольский как-то не задавался этими вопросами, но нашелся: -- Достаточно того, что он пытается собрать информацию. Для нас это уже представляет угрозу. Витебский молчал несколько секунд, но соображал он на несколько порядков быстрее Лаврентьева и, пожалуй, быстрее самого Кольского, что вряд ли могло понравиться последнему. -- А почему он начал собирать информацию? Кто его подтолкнул? -- У него был друг, который начал делать.... -- Которого убрали? Кольский похолодел. Он становился на очень шаткий мостик, который грозился вот-вот пойти ко дну. Сказать "да" означало признаться в преступлении, а кто знает, чем дышит новый Вице-премьер? Сказать "нет", значит, соврать, а при информированности того, неизвестно, куда это приведет. -- Я не знаю. Этим занимался Игорь Юрьевич, -- нашел он дорожку. Эдуард Филимонович мельком глянул на Кольского, и тот не понял: проглотил Вице-премьер информацию или нет. Постепенно возникало ощущение, что он попал на перекрестный допрос, и от этой мысли Евгению Дмитриевичу стало совсем нехорошо. -- А вы встречались с Кудриным? -- Нет. Ищу. Кольскому показалось, что вопросы заканчиваются, и уже воспрял было духом, как прозвучал следующий выстрел: -- Евгений Дмитриевич, а вы не знаете, куда делась секретарь Евдокимова? -- Секретарь? -- сделал он удивленное лицо, -- нет, меня это не интересовало. -- Вот как? А мне известно, что дня три назад она попала к вам, и больше ее не видели. -- Странно. Мы беседовали с ней. Ничего интересного она не рассказала и ушла, -- Евгений Дмитриевич решил идти напролом. -- Угу-угу, -- как филин проухал Вице-премьер, покопался у себя в столе и достал видеокассету, после чего протянул ее Кольскому со словами: -- посмотрите на досуге. Евгений Дмитриевич отчего-то очень не хотел брать кассету, но отказаться от нее он не мог. Прощался Витебский так же радушно, как и принимал. Легкая улыбка, твердое пожатие руки, вот только Кольскому было уже совсем неуютно рядом с новым шефом. Выйдя из "Белого дома", он очень хотел поехать домой, но папка, в которой лежала кассета, не давала ему покоя. До дома было значительно дальше, чем до работы. -- В офис, -- кинул он водителю. Проходя через приемную, он даже не глянул на Верочку, сказав отрывисто: -- Никого! -- прошел к себе и вставил кассету в видеомагнитофон. Здесь было все: и эротика с Анжелой, и разговоры с ней, и... все, что происходило в кабинете за последние две недели. Сил, чтобы встать и исследовать свой кабинет на наличие видеокамеры, у Евгения Дмитриевича не было. Да и смысла в этом тоже не было никакого. Поздно. "Чем же занималась служба безопасности? Ха-ха-ха, -- нервно рассмеялся Евгений Дмитриевич, -- так она и снимала это все. Господи, в каком же мире мы живем?!" -- нашел он крайнего во всей этой истории. Пока он смотрел кассету, в кабинете стемнело. Он подошел к окну, не включая света, и посмотрел на вечернюю Москву. Там все было по-прежнему, жизнь продолжалась: куда-то неслись машины, спешили люди. "В конце концов, -- подумал Евгений Дмитриевич, -- я ведь делал все это не в своих интересах. Я же должен был защищать государственную тайну, а мои отношения с женщинами не должны никого волновать", -- решил он и ему стало легче. Внезапно он услышал, как за спиной открылась дверь в его кабинет. Кольский обернулся и обомлел. Перед ним стоял Евдокимов: совершенно бледный, лицо под цвет белой рубашки -- но живой! Евгений Дмитриевич замер, будто надеялся, что привидение его не заметит. Дверь снова открылась, и вошла -- цвет лица Кольского теперь мало чем отличался от лица вампира -- вошла Анжела. -- Здравствуй, Женя, -- произнес Николай Иванович. -- З-здравствуйте, -- дрожащим голосом откликнулся хозяин кабинета. -- Как живешь? -- Х-хорошо, -- похоже, Евгений Дмитриевич начал заикаться. -- Анжела мне сказала, что ты плохо себя ведешь, -- подходя на пару шагов ближе, сказал Евдокимов. -- Я н-не... Внезапно рука вампира выбросилась вперед, удлинившись не меньше, чем в три раза, и схватила Кольского за горло. Тот попытался кричать, но изо рта теперь могли вырываться только хрипы. Единственное, что он смог сделать, так это заметить, что рука, державшая его, позеленела и мало напоминает человеческую. В комнате разлился запах могилы. -- К тому же, -- продолжал Евдокимов, подтягивая к себе жертву, -- мы слегка проголодались, и нам нужны силы. Последнее, что увидел в своей жизни Евгений Дмитриевич, были клыки Анжелы, впившиеся через мгновение в его шею. 8. -- Л-леш-ша-а, -- раздается позади меня шипение, и я, еще не обернувшись, уже знаю, кто это. Останавливаюсь и жду. Не побегу же я! Шаги приближаются, и до меня доходит, что Евдокимов не один. Поворачиваюсь. Анжела! Не очень приятный сюрприз. Впрочем, для нее неприятный. Мне все равно. Прежде я бы кинулся бежать от этой мрачноватой парочки, выследившей меня ночью. Но уже не теперь, не теперь. Вокруг заброшенный пустырь на восточной окраине Москвы, где одиноко высится небольшой резервуар, обнаруженный мной в результате слежки за машинами донорского центра. Именно здесь они оставляют свою добычу. -- Как, -- с издевкой спрашиваю я, -- вы живы, Николай Иванович? -- Я бес-с-смертен, если ты помнишь. Хотя, где тебе знать, что это значит? -- Евдокимов быстро протянул руку в сторону моей шеи, та превратилась в длинную, зеленую клешню, но тут же удивленно одернул ее. -- Голубая кровь?! -- злобно произнес Николай Иванович. -- Наверно, голубая, -- иронизирую я, -- ведь вы эксперт в этой области. Ваше слово -- закон! -- Мне нужна голубая кровь! Я смогу вернуться к Отцу! Евдокимов смотрит на меня, как на сосуд с кровью. Что ж, по-своему он прав. Только проблема эта не моя. Я обращаюсь к девушке: -- Ты-то как с ним оказалась? -- Николай Иванович, -- она нежно посмотрела на Евдокимова, -- нашел меня перед самой моей смертью и поцеловал так, как еще никто не целовал. -- Как вы меня обнаружили? -- Я стараюсь не обращать внимания на приближающегося ко мне по маленькому шажку Евдокимова. -- У твоего мобильного телефона очень музыкальный голос. Помнишь, ты ведь звонил своей крошке из машины, и я запомнила тон цифр. Я начинаю волноваться: -- С ней все в порядке? -- А ты... -- но Евдокимов пристально глянул на Анжелу, и девушка замолчала. Я достаю телефонную трубку и начинаю набирать номер Василисы, но в этот момент вампиры бросаются на меня с обнажившимися клыками. Я стою не шелохнувшись, представляя вокруг себя вращающийся, огненный шар. -- ОММММММММММММ!!! Николай Иванович, достигнув невидимой границы, с визгом отлетает обратно. Анжела останавливается раньше. Я прислушиваюсь к телефонным гудкам. Никого! И волнуюсь еще больше. -- Если с ней что-нибудь произошло... -- я обрываю фразу и грожу указательным пальцем. Надеюсь, мои интонации сами объяснили им что к чему. Евдокимов поднимает ледяной ветер, и я физически ощущаю, как остывает мой шар. Несколько минут мы боремся на энергетическом уровне. Я еще не знаю своих новых сил, но в какой-то момент вспоминаю о самом ярком образе прошедших дней. -- ООЕАОХХХХХХХХХО!!! Я не слышал этого слова во сне и уж тем более в жизни. Оно приходит само. Над головами, подобно Солнцу, вспыхивает Луна. Свет ярок даже для меня, становится почти жарко. Он -- настоящий, яркий, греющий, как тогда за дверью! Раздается выворачивающий душу вопль. Анжела кричит, пытаясь остановить меня: -- Мы не трогали ее! Но уже поздно. Я вижу, как дымятся вампиры, превращаясь в кучки пепла. Жаль! Для ученых они представляли собой клад. Коротко вздохнув над останками, я гашу солнечную иллюзию и продолжаю свой путь. Снизу лестница резервуара кажется мне не очень длинной, но снизу всегда все кажется проще. Путь наверх занимает около трех минут. Люк, естественно, оказывается закрытым. Я произношу любимое Последним Императором: -- КХХХУМ! -- и замки отлетают. В глубине резервуара не видно ни зги. Меня удивляет, что и запаха никакого нет. Если здесь хранят кровь, должен же быть запах. Включаю фонарь. Внутрь ведет еще одна лестница, и я начинаю спуск. Резервуар пустой. А ведь еще сегодня здесь разгрузился десяток машин. Не понимаю! Я уже на дне, но кроме железа под моими ногами, здесь ничего нет. Наклоняюсь и провожу рукой по полу. Сухо! Неужели ошибся? Это было бы не очень здорово. Иду в центр этого сооружения. Вы никогда не падали в подпол или еще куда-нибудь, когда этого совсем не ждете? Идешь себе, идешь и вдруг -- бац! -- и уже сидишь. Вокруг темнота, и понять, как ты сюда попал, сразу не удается. Ощущение такое, что кусок времени из последовательности событий вырезан. Вот ты там, наверху, а вот ты уже внизу -- монтаж, однако! Сейчас я испытал все это на себе. В полной темноте -- фонарь при падении остался наверху -- до меня доходит, что я, видимо, все-таки не ошибся. Здесь, вокруг меня есть следы крови. Одновременно с этой светлой мыслью надо мной что-то закрывается, и я понимаю, что оказался в западне. С четырех сторон от меня находятся стенки железного ящика. Не знаю, может, друг, написавший в свое время "фобия пожаров и ограниченных пространств", был недалек от истины. Но истерика, готовая начаться, сменяется новым шоком: я снова проваливаюсь. На этот раз я падаю в какую-то жидкость, и мне даже не хочется думать, в какую именно, потому, что я точно знаю, что это кровь. Дна я не достаю. Ужас, подобного которому я не испытывал даже перед змеей, парализует мой мозг. Я плююсь кровью, барахтаюсь в ней, кровь стекает, пенится, а периодически я выдуваю кровавые пузыри. В конце концов, я понимаю, что выпил крови не меньше литра. И эта мысль парализует меня. Сознание, привыкнув к перемещению между мирами, как всегда, спасается бегством, стремясь к заветной двери, за которой свет и музыка Сфер. Но его тут же вышвыривает обратно, поскольку мое тело несется с огромной скоростью по туннелям вместе с потоком крови. Я не знаю, что такое время, но его не было для тех, кто строил эти лабиринты. Потом я мог бы вспомнить каждый поворот, каждое разветвление, но они были бы лишь моей памятью, а здесь, в реальности, все произошло мгновенно. Передо мной шлюз и новая лестница. Проскальзывая выпачканными в крови руками и ногами по железным ступеням, я поднимаюсь наверх. Люк открыт. Выбираюсь. Передо мной незнакомая, гористая местность, похожая на вулканический кратер. Внизу плещется озеро. Воздух по-лесному чист, и я, вдоволь набултыхавшись в крови, особенно остро ощущаю состояние своей нервной истощенности. Падаю на землю и плачу, выпуская наружу всю скопившуюся внутри грязь. Думать ни о чем не хочется. Нарыдавшись вдоволь, я встаю и, спотыкаясь, спускаюсь с гребня к озеру. Не раздеваясь, бросаюсь в его воды. Стараюсь отмыть всего себя, ожесточенно тру одежду, уши, глаза. Наконец, ощущаю себя чистым и собираюсь выйти на берег, как понимаю, что вода произвела на меня какое-то особенное действие. Нервозность полностью исчезла, я стал бодрым и радостным, будто не был я только сейчас в потоке крови глубоко под землей. Странно! Плаваю еще несколько минут, наслаждаясь теплом и живительностью влаги. Выхожу. Вода стекает ручьями. Я собираю валежник и заклинанием -- зажигалка, конечно, не работает -- поджигаю его. Снимаю с себя одежду и сушу. Ночь великолепна. Из глубины кратера отчетливо видны звезды, а гребень отрезает от меня весь окружающий мир. Я один здесь, на этой Земле. Но где-то далеко отсюда есть моя Василиса. Не соврала ли Анжела? Интуиция говорит, что нет. Когда-нибудь мы вернемся сюда вместе. Сюда... Куда сюда? Где я? "Бедный, бедный Робинзон Крузо!", -- вспоминаются слова попугая. В этот момент я понимаю, что этот мир не создан для меня одного или даже для нас с Василисой вместе. Невдалеке раздается фырканье. Я поворачиваюсь от костра и вглядываюсь в темноту. Это олени. Их не меньше шести. У одного из них, идущего позади, явно поранена задняя правая нога. Он передвигается на трех. С трудом пьет воду, а потом входит в глубину. Я наблюдаю за всей этой сценой с жалостью, но и с удовольствием. Когда еще увидишь животных вне клеток зоопарка? Олень выходит их воды, а моя челюсть отвисает, и глаза лезут из орбит, пытаясь приблизиться к чуду: животное совершенно здорово! Стряхнув с себя воду, маленькое стадо величественно удаляется в лес. А я возвращаюсь к кромке воды. Что же это за озеро? Сначала я... Но у меня не было повреждений, а у оленя... Ничего необычного я, однако, не вижу. Вода и вода, разве что много ее, так ведь озеро тоже не чашка. Через час натягиваю на себя подсохшую одежду и опять сажусь к костру, с удовольствием наблюдая за танцующим огоньком. Что-то снова меняется рядом со мной. Я отрываю взгляд от костра и вижу перед собой Пернатого Змея. Он стоит и, подобно мне, смотрит на огонь. Почувствовав мой взгляд, улыбается впервые за все время, что я его знаю. -- Пойдем, -- говорит он. Я хочу спросить -- куда? -- но понимаю, что это глупо, сам все увижу. Мы поднимаемся снова на гребень. Здесь он оборачивается и смотрит на озеро, вынуждая последовать своему примеру и меня. Мы молчим некоторое время, и вдруг я понимаю, что не так в этом озере, оно светится! Море и океан тоже светятся, но по-другому. Здешний свет был похож на то, как если бы под всей водой находился мощный его источник. Снизу я этого не мог видеть из-за глубины. -- Это одна из семи Чаш Грааля, как вы их называете. Я удивленно смотрю на него, но потом понимаю, что все окружающее меня действительно напоминает огромную чашу. -- Много тысячелетий назад, задолго до всяких цивилизаций, в семи частях света Отец наш создал источники энергии, которые вы называете природными, а в последнее время еще и ядерными. Они породили на планете множество мутаций, включая создание биологических существ, а позже и самого человека. Вокруг этих источников образовывались все виды животных и новые расы. -- Природный ядерный реактор, -- бормочу я, но мой провожатый уже тянет меня за собой. Однако я все же успеваю задать еще один вопрос: а где мы? -- Недалеко расположен современный Волгоград. Подойдя к какому-то камню, он говорит: -- КХХХУМ! -- и камень отодвигается, открывая большой, освещенный проход. В этот момент я чувствую, что ощущение искажения временных потоков покидает меня. Я снова нормально воспринимаю действительность.... ...Проходя по длинным коридорам, я вертел головой направо и налево. Здесь все было похоже на огромную, современную лабораторию, только тишина давила мне на уши. Даже покрытие полов, совсем не похожее на ковер, полностью гасило звуки наших шагов. Через некоторое время мы вошли в большой зал, где находилось несколько человек в белых кимоно. Один из них подошел к нам. -- Здравствуйте, Алексей! -- Здравствуйте, -- ответил я, с интересом разглядывая бородатого человека, который был явно европейцем, но все равно здорово напоминал Серебряного Медведя. Та же борода, то же лукавство в глазах. -- Несмотря на все трудности, связанные с дорогой, ваш путь еще не закончен. -- Отчего же, -- поинтересовался я, -- разве это не лаборатория крови? -- Хм, лаборатория, лаборатория, -- заверил он меня, -- но вы здесь не для экскурсии. -- Как это? -- не понял я. -- Я ведь сам сюда нашел дорогу, хоть и с помощью этого мальчика. -- Давайте договоримся, -- твердо сказал мой собеседник, -- несмотря на все ваши приключения и духовный рост, вы мало что знаете о том, как в этом мире все происходит. Просто допустите мысль, что всем управляет высшая сила, и никаких случайностей не бывает. -- Но это скучно, -- закапризничал я. -- А я ведь не сказал, что я прав. Я предложил, чтобы вы просто допустили эту мысль. Хорошо? -- Можно, -- нехотя согласился я. -- Некоторое время, -- продолжил мой собеседник, -- я посвящу вам и покажу лабораторию, к которой вы так стремились, а потом вам нужно будет заняться другими делами. Кстати, меня зовут Никодим. -- Очень приятно, -- кивнул я. -- Сейчас мы находимся в отделении прогнозирования. -- Никодим сделал широкий жест рукой, показывая на окружавшую нас обстановку: приборы, стеллажи и основной резервуар посередине. -- В этом резервуаре находится примерно одна капля крови каждого человека на Земле. Каждого, чью кровь нам удалось получить, -- поправился он. -- Здесь мы прогнозируем поведение того или иного человека. -- Каким образом? -- решил я уточнить. -- Каждая капля помечена реактивами, и мы можем наблюдать за поведением каждой из них в сообществе. Вот, например, -- он указал на прибор со светящимися цифрами, -- это показания реакций, стабильности и взаимодействия вашей крови с другими. Я тупо наблюдал за изменением показаний. -- Что же со мной сейчас происходит? -- поинтересовался я. -- Вы приближаетесь к порогу этого мира, -- ухмыльнулся Никодим, понимая, что я все равно не пойму, о чем он говорит. Но из вредности я не стал задавать ожидаемых им вопросов. Все происходящее по-прежнему было для меня запредельным. Зачем же задавать вопросы, на которые не можешь понять ответ. -- И вы можете управлять этим? -- сделал я умное лицо, что не произвело никакого впечатления на моего собеседника. -- В большой степени, но не абсолютно. -- А как вы отделяете одну кровь от другой? Тот изумленно смотрит на меня, будто впервые видит, настолько он шокирован ограниченностью моего ума, но соизволяет произнести: -- Нам не нужно ничего отделять. Вы же сдаете кровь не в цистерну. -- А как же машины, лабиринты? Я понимаю, что мы мыслим разными категориями. Для него не существует тех вопросов, которые роятся в моей голове, легкие как рыженькие тараканчики. -- А как же в древности, когда доноров не было? Но его и это не смущает: -- Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Я качаю головой. -- Что же дальше происходит с кровью? -- В других лабораториях, -- он машет рукой в дальний конец зала, -- производятся эксперименты по смешиванию крови. Там мы различными способами моделируем новую кровь, затем помещаем ее в аналогичный этому резервуар и смотрим на ее поведение. -- Но количество резервуаров должно быть бесконечно, -- удивился я, -- столько же, сколько вы создаете новой крови. -- Нет, из сотен тысяч экспериментов редко когда один считается успешным и по-настоящему новым. Все остальное можно прогнозировать с помощью простых расчетов, -- объяснил Никодим. -- То есть поведение обычного человека и так можно просчитать, -- догадался я. Экскурсовод отреагировал мгновенно: - Мы занимаемся моделированием человечества, а не черной магией. И ваше присутствие здесь блестяще это доказывает. Он вывел меня из этого зала и повел дальше по коридорам. Пернатый Змей куда-то исчез. Пока мы шли, я понял, что примерный ответ на то, как доставляется кровь, я получил, хотя устройство скоростных лабиринтов мне почему-то знать расхотелось. А вот вопрос, из-за которого погиб Костя... -- А откуда берутся деньги на покупку крови у правительств мира? Никодим рассмеялся. -- Вот удивительно, -- сказал он, -- побывав в лабиринтах, вы не спрашиваете об их устройстве. А ведь по сравнению с получением золота они просто шедевр мысли. -- То есть вы получаете золото лабораторным путем, а потом продаете его на рынке, расплачиваясь вырученными деньгами с правительствами? -- Проще простого, -- хмыкнул мой спутник. Мы вошли в лифт и понеслись вниз. -- Но ведь тайна превращения других элементов в золото так и не была раскрыта в прошлом веке? -- Это в книжках пишут, что не была. А вас не удивляет, что столько умов трудилось над этой проблемой и ничего не получилось? Я пожал плечами: мало ли в мире удивительного и нерешенного. -- Трансформация веществ и элементов существует в природе сама по себе. Ее просто нужно пронаблюдать. Ведь и золото не падает на Землю с небес. Что тут скажешь? Дверь, в которую мы вошли, была такой же, каких здесь было множество, но вот за ней... Я шарахнулся обратно, но она уже захлопнулась, и я остался один в пещере, другого края которой я не видел, да и потолок скрывался от моего взора. Отчего-то мне захотелось упасть на колени и просить о прощении всех моих грехов. Охватившее меня чувство не было страхом, а было желанием бесконечного благоговения. И я упал, взмолившись к тому, кого видел пред собой. Назвать его Сатаной я бы не решился, хотя по описаниям он был очень на него похож, кроме размеров. Впрочем, кто сказал, что Сатана маленький? Но ведь не настолько же он велик! Он сидел так, что его ноги и часть туловища утопали в озере крови, пенившейся глубоко подо мной, а его голова с десятью рогами высилась, как здание Московского университета. Стоя на коленях на краю пропасти, я молился о спасении своей души. В ответ своим молитвам я услышал: -- Твоя кровь уже готова. Ступай, открой ворота Ангелам.... ...Я оказываюсь в известном мне зале и вижу теперь уже шестерых знакомых мне людей. Одного их них я видеть бесконечно рад, хотя его присутствие меня удивляет. -- Как ты сюда попала? -- подхожу я с вопросом и заглядываю в безбрежную синь небес. -- Шла по твоим следам. -- В глазах Василисы я вижу чувства, коих прежде не обнаруживал. -- Но ведь это было очень опасно! -- Ты бредил и все мне рассказал. У меня была возможность подготовиться. Я вспомнил про лабиринты с кровью и спросил: -- Ты тоже полезла в резервуар? -- Да. И даже видела твою драку с вампирами. А она ничего! Догадавшись, кого она имеет в виду, я улыбнулся и вздохнул одновременно: -- Да, была ничего. Оглядев собравшихся, я задал глупый вопрос: -- И зачем мы тут собрались? -- Леш, -- сказала Василиса, -- я хочу тебя кое с кем познакомить. Она подозвала к себе знакомую мне девочку с колючими вишенками глаз. -- Так я ее знаю, -- прокомментировал я ее приближение, -- это Маша. -- Ты знаешь не все, -- прозвучал ответ, -- это наша дочь. Говорить я несколько минут не мог. Ну не о чем было говорить. В самом деле что за дурацкие шутки? -- Она, правда, еще не родилась, -- продолжала моя радость, -- но я уже беременна ею. -- Да? - прорывает меня наконец. - А откуда это известно? Уж не тот ли с рогами нашептал? -- Ты имеешь в виду Отца нашего? -- А-а, так именно его называют здешние обитатели Отцом? Это что ж, сатанинское общество, что ли? А ты-то как могла во все это поверить? -- возмутился я. В зале повисла тишина. Мой вопрос просто проигнорировали. Василиса с Машей отошли от меня, а Серебряный Медведь высоким голосом вдруг затянул какую-то заунывную песню, похожую на молитву муэдзина. Я вдруг понял, что все мы, кроме старика, стоим на вершинах звезды Соломона. По большому периметру в сторону движения часовой стрелки: я, Василиса, Ветер Небес, Полная Луна. Лицом друг к другу, на расстоянии пяти метров стояли Маша и Пернатый Змей, причем Маша стояла от нас дальше мальчика. Центр захватил шаманящий Серебряный Медведь. Он все ускорял ритм своего мантрама, пока пол под нами не начал вращаться. Движение по кругу все увеличивалось, пока в какой-то миг стены зала не вылетели в неизвестном направлении, а на нас со всех сторон обрушился яркий свет. Раздался грохот, и мне почудилось, что все мы оказались в эпицентре молнии, низвергнувшейся на нас с небес. И из этого невыносимого света до меня донеслись слова: -- Не-Преступи-Кольцо разорвано, дети мои. Печати сняты, и ворота снова открыты. Живите с миром. И голос этот не был похож на тот, что я слышал в пещере. Я точно знал, что это голос Бога, Отца нашего. В квартире, где мы оказались сразу же после ритуала, чему я после приключившихся со мной событий совсем не удивился, мне было как-то не по себе. Все время роились мысли и вопросы, и даже Василиса не могла меня успокоить. Я никак не мог взять в толк кто есть кто. Внезапно передо мной возник Серебряный Медведь. Первое, что он сказал мне до того, как я набросился на него с кулаками, было: -- Я решил на какое-то время заменить тебе Ангела. Тебе это нужно, да и мне не помешает. Возможно, позже я снова стану человеком, но пока так. -- Если ты такой умный, -- вскипел я, -- объясни мне что к чему? -- А зачем? -- усмехнулся он. -- Как зачем? -- оторопел я. -- Меня это беспокоит! -- Так дело в том, что тебя это беспокоит, или ты хочешь знать, как есть на самом деле? -- Меня это беспокоит, потому что я хочу знать, как есть на самом деле! -- упрямился я. -- А я не знаю, -- вдруг сказал старик, лукаво ухмыльнувшись. -- Так на хрена мне такой ангел? -- задал я резонный вопрос. -- А вот мы с тобой вместе во всем этом и будем разбираться. Ты будешь Хранителем крови, а я посмотрю, как тебе удастся с этим справиться. -- Я? Хранителем? -- удивился я. -- Ты уже Хранитель. Витебский приглашает тебя на аудиенцию в пять часов. Не опоздай. -- Кто такой Витебский? -- Новый Вице-премьер нового Правительства. -- Что значит нового? Тут что, революция произошла, пока нас не было? -- Ты задаешь слишком много вопросов.