ле голос Царя. - Здорово, коль не шутишь, Ваше Величество! - попростецки ответил Степан, явно показывая Маринке, что он с самим Государем на дружеской ноге. - Никто не обижал тут вас? - Пусть Марина Вячеславовна сама скажет. - А что я?! Я и мухи не обижу, не то что... А больше и некому было. - Ай-яй-яй! Не хорошо ведь лгать, Марина Вячеславовна, и не стыдно вам? - Неужто, и правда физик?! - зарычал Степан. - Тут птица покрупнее, - заверил его Царь. - Я эту "птицу" в пух и прах разнесу, только перья лететь будут! - послышался сухой щелчок автоматного затвора. - Где он??? - А в "скворечнике" сидит у вас над головой, - спокойно сказал Царь. Громовая дробь ударила Федору по ушам, и возле самых его ног взметнулся фонтан деревянных щепок... Сквозь поднявшуюся пыль в потолок брызнули струйки света. - Очумел, что ли, дом спалишь! - закричала Маринка не своим голосом. - Молись, профессура, или кто ты там, - процедил Степан сквозь зубы. - Маришка, лестницу! Снизу донесся деревянный перестук устанавливаемой стремянки. "Держи крепче, а то пол у тебя больно скользкий", - дал указание Степан. Федор зашел на цыпочках за ближайший к люку сундук, встал на колени и уперся в него плечом, чтобы резко надвинуть его на отверстие люка, как только там появится голова ретивого контрика. Лишь только заскрипели альто-сопрано рейки лестницы, как Федору уже почудился другой звук, гораздо более неприятный - костяная трель сворачиваемых шейных позвонков... Между полом чердака и крышкой люка обозначилась светящаяся щель - Федор упруго сжался наподобие пружины, чтобы в следующий момент мощно разжаться в торец сундука... Раздался легкий хлопок крышки, и тут же - гулкий грохот и хрипло-визгливый вопль: "Подлюка!!!" Еще толком не поняв, что произошло, Федор стремительно бросился к люку, одним движением руки откинул крышку и, не раздумывая, прыгнул в наполненную электрическим светом квадратную прорубь... Удачно приземлившись на полные ступни, он с ходу нанес по поднимавшемуся с полу противнику серию коротких ударов - противник закачался и тяжело рухнул навзничь обратно на пол. - Мешок с дерьмом, - глухо сказал Федор не своим голосом и плюнул сквозь зубы на поверженную жертву. - Привет от спецназа! - Убийца! - раздался за его спиной истошный вопль. Федор обернулся и увидел перед собой перепуганную женщину с круглыми глазами, которая в животном ужасе вжалась в бревенчатую стену и перебирала ногами, будто хотела влезть задом на эту самую стену, чтобы забиться в дальний верхний угол. Федор довольно улыбнулся, лениво раздумывая, прикончить ее сразу или сперва поиграть в веселые игры... - Не убивай, Христом Богом молю! - женщина кинулась на пол и обняла его за ноги. Федор покачнулся и в глазах его потемнело... Когда он пришел в себя, то увидел рыдающую у его ног Маринку и распластавшегося рядом ее бывшего мужа. "Что бы это значило?! Ведь только что я сидел на чердаке", - Федор попытался восстановить в голове ход событий, чтобы вспомнить, как он очутился в комнате: вот он сидит за сундуком, вот приподнимается крышка люка, вот раздается грохот... и вот он стоит посреди комнаты, а внизу лежит, вцепившись в его штанину. Маринка. Он тронул ее за плечо - она в испуге отскочила, закрыв тыльной стороной ладони блестящее от слез бледное лицо. - Ты что? - не на шутку удивился Федор. - Не подходи ко мне! - отпугивающе ощерилась Маринка. - Да в чем дело-то?! Маринка подозрительно глянула на него, окатив холодным взглядом, и задрожала, как в ознобе, крупной дрожью. - Тебе что, плохо? - испугался за нее Федор. - Хор-р-рошо, - Маринка выдала зубами дробь. Федор налил в стакан самогонки и хотел подать Маринке, но она снова закричала, перестав дрожать: - Не подходи ко мне! - Ты что, Маринка, не узнаешь меня, что ли? Это ведь я, Федор, - Федор не смог сдержать глупой улыбки. - Выпей самогоночки - лучше станет. Маринка недоверчиво покосилась на граненый стакан, будто Федор подавал ей в нем яд, но все же взяла и выпила. - Кху! - кашлянула Маринка самогонными парами. - Я давно почуяла, что ты не Федор, - заявила она. - А кто же я? - улыбнулся Федор криво. - Не знаю, - спокойно и серьезно ответила она. - Может, оборотень, а может, и похуже... Я сразу заметила, что ты какой-то не такой, но думала, показалось... - Ну, знаешь! - возмущенно мотнул головой Федор. - Ты тоже не та, что была раньше. - ...а теперь вот убедилась. - В чем убедилась?! - заорал Федор, потеряв терпение. - Ты как с чердака прыгнул по-кошачьи... глаза горят... шерсть дыбом... - Маринку снова бросило в дрожь. - Так это я его?.. - Федор посмотрел на трупом лежавшего Степана и в удивлении поднял к глазам свои руки, разглядывая их. - А я думал, ты лестницу из-под него выбила... - Так оно и было, - подтвердила Маринка, - а потом ты напрыгнул, страшный такой... К стенке меня прижал - думала, тоже убьешь. - Чертовщина какая-то, - пробормотал Федор, - ничего не помню! - Ты - оборотень, - заверила его Маринка. - Если даже и так, то теперь я снова стал самим собой, так что можешь не бояться, - успокоил он ее. - А я и не боюсь, - Маринка поднялась с пола и оправила платье. - По мне - хоть сам черт, лишь бы мужик хороший был! "Похоже, самогон начал действовать", - отметил про себя Федор. - Жалко Степку, хоть и дурак был, - печально посмотрела она на своего последнего мужа. Федор склонился над Степаном и прижал ухо к его груди: - Дышит! - Что же мы с ним делать будем?! - Свяжем, а сами поедем в город к другому твоему "бывшему". - На велике далеко не уедешь: он, если развяжется, нас быстро на мотике догонит, - покачала головой Маринка. - На каком еще "мотике"? - не понял Федор. - Так он ведь на мотоцикле с коляской приехал, а ты пердежа не слышал?! - Значит, мы поедем на его мотоцикле, соображать надо! - Ой, и правда, а я сразу не дотумкала. - Помоги мне раздеть своего "ненаглядного" - я в контрика переоденусь для конспирации... Конспирация, додог'уша, пгег'ыше всего, как говорил "самый человечный из людей". - Это кто? - Да тот, что царю за брата отомстил. - А-а... Вдвоем они быстро раздели и связали Степана, так что когда он очухался, то с удивлением обнаружил, что сидит на стуле с опутанными бельевой веревкой руками и ногами, а перед ним стоит свой брат - контролер. "Развяжи, браток, - прохрипел Степан, - вишь, подлая женщина меня как стреножила". "Браток" наклонился и попросил: "Скажи "а-а-а". Ничего не понимая, Степан послушно открыл рот и ощутил в нем противную сырую тряпку. "Предатель!" - хотел закричать он, но вместо крика получился лишь жалобный сдавленный вопль... Тут же он заметил, что сидит в трусах и в майке, и до него наконец-то дошла суть происходящего - он аж побагровел от бес- сильной злобы. - Собери провизию в дорогу, - сказал Федор Маринке, - а я тут попрощаюсь кое-с-кем. Он набросил на себя кожаную портупею, переложил пистолет из болтавшейся на бедре кобуры в просторный карман галифе (так ему показалось удобнее), подхватил с пола автомат, играючи взяв его за цевье, как рыбу за жабры, и в полном обмундировании, поскрипывая обтягивающими икры хромовыми сапожками, подошел к экрану телевизора. - Не узнаете, Ваше Стукачество? - спросил он притихшего Царя. - Жаль, что мы с тобой на Том Свете не встретились, - серьезно сказал бородатый субъект в телевизоре. - Еще будет такая возможность, - успокоил его Федор, которому отчего-то стало весело. Он даже не стал разбивать прикладом экран, как только что хотел сделать. - Живи до поры до времени. Выходя из комнаты, Федор понял, отчего ему захотелось рассмеяться: встревоженный Царь со взлохмаченной бородой сильно напоминал барахтающегося на спине насекомого... эдакий живущий в телевизоре электронный паразит, жуткий, но беспомощный. Маринка уже сидела в мотоциклетной коляске, держа на коленях корзинку с запасом сухих пайков. - Давно мечтал подержать за рога такого зверя, - сел Федор за руль тяжелого и мощного "Урала". - Ты водить-то умеешь? - настороженно спросила Маринка. - Если бы ты видела, как я двадцать лет назад рассекал на мопеде, то не задавала бы таких глупых вопросов. - О, Боже, спаси и помилуй! - вздохнула Маринка. Федор резко рванул с места, и они с грохотом затряслись по ухабам, отпугивая ночную тьму светом единственного мотоциклетного глаза. "Да не гони ты так - дорвался! - у меня сейчас все яйца из корзинки повыпрыгивают!" - крикнула Маринка сквозь рев мотоциклопа... Короче, до знатока астрономии они добрались только к исходу ночи. Маринка позвонила в дверь и, притулившись к уголку, тут же захрапела. Через минуту послышалось шарканье тапочек по паркету, и Федор ясно представил себе, как в следующий момент на пороге появится плюгавый старичок в тапочках с загнутыми кверху мысками, в халате, расшитом золотистыми знаками зодиака, и в коническом колпаке со сверкающими на нем звездочками - восточный звездочет, одним словом. Однако его предрассветному бреду не дано было реализоваться в действительность: дверь открыл атлетического телосложения высокий мужчина лет сорока, которого с учетом одетого на нем спортивного костюма можно было вполне принять за десятиборца, если бы не роскошная эйнштейновская грива, придававшая ему сходство с африканским львом. - Вы за мной? - спросил он Федора. - Скорее, к вам, - Федор растолкал Маринку и впихнул ее в дверь. - А, Бонифаций! - Маринка обхватила хозяина квартиры, повиснув на нем, как пьяный на столбе, и снова захрапела. - Ну вы, ребята, корки мочите! - засмеялся хозяин. - Я думал, меня "брать" пришли. - Есть за что? - усмехнулся Федор, поправляя на плече автомат. - Федор, - представился он. - Лев. - А Бонифаций - это фамилия? - Скорее, прозвище, - улыбнулся Бонифаций. - Как бы то ни было, все меня именно так называют. Подержи, а я постель приготовлю, - он передал Федору Маринку и скрылся в гостиной. - Вам вместе стелить? - донесся оттуда его голос. - В данном случае это не имеет значения, но лучше вместе - меньше постельного белья понадобится. - А ты, Федор, рационалист! - засмеялся Бонифаций. - Разбуди нас через четыре часа, - попросил Федор, - время дорого. Через четыре с половиной часа все трое завтракали на кухне привезенными яйцами, которые хоть и были сварены вкрутую, все равно изрядно побились. Маринка взахлеб рассказывала Бонифацию историю о том, как "Федька проучил Степку": Федор в этой истории, естественно, выглядел настоящим героем, смелым и решительным, а о его превращении в кровожадного монстра тактично не упоминалось. - Хватит про мои суперменовские подвиги рассказывать, - нетерпеливо перебил Федор, кроша яичный желток в чашку с желудевым кофе. - Лучше доложи, зачем мы приехали. - Это ты, Федя, сам доложи - ты командир, тебе и карты в руки, - Маринка поняла "намек" на болтливость и примолкла. Федор извлек из внутреннего кармана кителя фотографии, вытер рукавом воду на столе и разложил их перед Бонифацием: "исходные ориентиры: останкинская телебашня и солнце - смотри последнюю фотографию. Время: около полудня, конец мая. Задача: определить место, в котором был сделан снимок". Бонифаций аккуратно взял со стола фотографию и стал молча ее рассматривать. На губах его заиграла непонятная улыбка. - Сколько тебе понадобится времени, чтобы все вычислить? - Нисколько, - положил Бонифаций фотографию на стол. - Ты что, Боня, отказываешься?! - удивилась Маринка. - Да, я отказываюсь вычислять, - кивнул Бонифаций. - Все ясно! - поднялся Федор из-за стола. - Не горячитесь, господин портупей-юнкер, - хитро улыбнулся Бонифаций. - Ответ готов! Маринка кивнула Федору с открытым ртом, мол, я ведь говорила, что он гений. - Ну и?.. - спросил Федор недоверчиво. - Юго-восточная сторона парка Сокольники! - победно выдал ответ Бонифаций. - Не верите? - Я верю, но не понимаю, откуда такой быстрый ответ, - сказал Федор. - Может, ты нам и имя мальчика скажешь, не сходя с места?! - Мальчика я не припоминаю, хотя его лицо мне кажется знакомым, а вот ограду я как облупленную знаю: в детстве через нее в парк по выходным лазил, когда вход платным был. - А что, такая ограда только с юго-восточной стороны есть? - спросил Федор, не до конца еще веря в столь быстрый успех. - Да нет, но ты сам указал ориентиры... А кто сей отрок, взирающий на нас с фотографии? - Ивашка-Барабашка, - сказала Маринка. - Неужели, царевич? - искренне удивился Бонифаций. - Этот снимок я сделал с экрана телевизора, - пояснил Федор. - Любопытное явление! Было бы крайне интересно разгадать его природу. - Я думаю, ключ к разгадке нужно искать в прошлом: не родился ведь Барабшкин царем... а может, и и Барабашкиным не родился, - сказал Федор. - Действительно, кто сказал, что его зовут Барабашкиным? Он сам и сказал, - согласился Бонифаций. - Поди проверь у него документы! - добавила Маринка. - Вот я и предлагаю установить его личность, - подвел черту Федор. - Наверняка сохранились какие-то составленные на него документы, и где-то еще живут люди, знавшие его до прихода к власти, ведь каждый человек оставляет след... - Если это действительно человек, - прибавила Маринка серьезно. - Отбросим мистический подход как ненаучный, - отрубил Бонифаций. - Довольно мистики! - Оставим этот академический спор, коллеги! - усмехнулся Федор. - Будем действовать эмпирическим путем... Бонифаций, сколько средних школ в округе этой самой юго-восточной стороны? - Три, включая ту, в которой я учился. - Отлично! Покажешь нам дорогу в ближайшую из двух других, а сам отправишься в родную "цитадель знаний". Мы за тобой потом заедем. Вопросы есть? Вопросов нет. Всем оправиться и выходить на улицу... Отставить! Чуть было не забыл: Бонифаций, возьми фотографию - пригодится, когда будешь потрошить архивы. Через десять или около того минут, высадив по дороге Бонифация, Федор с Маринкой разыскали вторую школу и поднялись по широкой лестнице с блестящими деревянными перилами, некогда отполированными съезжавшими по ним сорванцами, в кабинет директора. Там царил полный разгром: длинный директорский стол был перевернут, шкафы повалены на пол, классные журналы сожжены тут же на паркетном полу, а единственный сохранившийся на стене портрет - первого советского министра просвещения - нещадно разрисован жирным черным фломастером, так что вместо министра со стены лукаво смотрел упитанный усатый котяра. - Мя-я-у! - раздалось вдруг. - Ай! - вздрогнула стоявшая под портретом Маринка. - Лучше отойди, а то на голову прыгнет - прическу испортит, - засмеялся Федор. - Да ну тебя, Федька-редька! - шутливо обиделась Маринка. - Пойду посмотрю в коридор, может, кошечку поймаю, я давно себе хотела... Маринка вышла, а Федор принялся выгребать из шкафов сваленные в кучу бумаги. Видно, до него тут уже кто-то постарался, потому что ничего интереснее секретной инструкции Городского отдела народного образования "О проведении обязательного анонимного медицинского осмотра учащихся-девочек 8-10-х классов средних школ г. Москвы" найти не удалось. Можно было уезжать, но Маринка куда-то запропастилась. Федор обошел коридоры на всех четырех этажах - нигде ее не было. "Маринка!" - крикнул он в лестничный пролет. В ответ раздалось мяуканье, но мяукал явно человек, а не кошка. Федор снял с предохранителя автомат и, держа его наизготове, поднялся на второй этаж. "Маринка!" - крикнул он в гулкую пустоту длинного коридора. "Мяу!" - послышался басистый мужской голос из-за закрытой двери одного из классов. Федор пальнул одиночным вверх для острастки и сквозь снег осыпающейся с потолка побелки подскочил к двери, распластавшись вдоль стены на тот случай, если через дверь будут стрелять. - Эй, контра, бросай оружие, если не хочешь, чтобы мы разрисовали бритвой твою бабу! - донесся из-за двери тот же басистый голос, временами переходивший в фальцет: очевидно, он принадлежал подростку. - А ну, мяукни. Послышался сдавленный маринкин крик. - Просунь автомат в дырку, и без шуток! - приказал тот же голос. Делать было нечего: Федор просунул автомат в широкую дырку в нижней части фанерной двери. - Теперь пистолет! - последовал очередной приказ. "Вот кретин, кобуру нацепил!" - обругав себя, Федор вынул из кармана галифе пистолет и бросил в ту же дыру. В дверном замке клацнул ключ, и раздался крик: "Заходи!" Федор пнул дверь ногой и вошел в комнату: парты в ней были сдвинуты в один угол, и на ближайшей из них сидела Маринка со связанными руками; рядом с ней стоял, поигрывая опасной бритвой в длинной руке, высокий прыщавый парень, а по бокам - угловатый мальчонка с пистолетом и рыжий верзила с автоматом, все трое - не старше пятнадцати. В дальнем, свободном, углу, сидели, сбившись в кучку, ребятишки лет семи-восьми, а среди них - худенькая девушка лет двадцати с небольшим, очевидно, бывшая учительница. - Руки подними! - скомандовал рыжий. - Ты чего здесь вынюхивал? - Да не контрик он, а подпольщик переодетый, мы тут одного мальчика искали! - закричала Маринка со слезами на глазах. - Знаем мы таких подпольщиков! - зло усмехнулся рыжий. - Один такой меня уже как-то привел в "штаб вооруженного восстания": до сих пор кровью харкаю... но и он в земле лежит. Может, вы меня искали? Только я вам не "мальчик"! - Не контрик он! - снова закричала Маринка, обращаясь на этот раз к угрюмо молчавшей девушке как ко взрослому человеку. Девушка побледнела и напряглась, но с ее задрожавших губ так и не слетело ни единого слова. - Ольга Дмитриевна сказала "в расход", - бесстрастно пояснил рыжий. - Как в расход? Как в расход! - вскочила с парты Маринка. Живого человека?! - Сидеть! - схватил ее прыщавый за волосы. - А ты, дядя, что молчишь? - робко спросил мальчонка с пистолетом. Федор ничего не ответил - доказывать, что он "свой", было бессмысленно, да и сам виноват: влез в шкуру контрика - вот и расплачивайся за все контриковские дела. Кроме того, им завладела странная апатия, полное пренебрежение к собственной судьбе, и на все происходящее вокруг него он взирал с чувством отстраненности и легкого недоумения, как если бы он был зрителем, неожиданно для себя очутившимся на сцене в роли недостающего для кульминации представления героя. Смерти он не боялся. (Смерть? Это вон та закутанная в белую простыню тщедушная старушка с намазанным мелом лицом, прячущаяся за кулисами в ожидании своего выхода на сцену?!) Он боялся лишь того, что с ним случится припадок, как в маринкином доме, и он превратится в отвратительного монстра, рвущего всех на куски, чтобы лакнуть из лужи теплой крови... Да и пацанов было жаль, хоть и наглые не по годам ребята. - Нашел тоже "дядю"! - усмехнулся рыжий. - Давай на выход, - мотнул он автоматным стволом, показывая Федору на дверь. - Прощай, Маринка! - помахал Федор рукой, словно перед отправлением не в мир иной, а в длительную командировку. В ответ послышалось лишь рыдание. Рыжий верзила и угловатый мальчонка вывели Федора в дальний угол школьного двора, заваленный ржавым железом. "Все ненужное на слом - соберем металлолом!" - вспомнился Федору старый школьный лозунг. - Эй, молодогвардейцы, мне хоть могила полагается? - крикнул Федор. - А ты чего веселишься?! - заволновался рыжий. - День сегодня хороший, - посмотрел Федор в синее небо без единого облачка. - Тащи лопату, Букварь! - распорядился рыжий. "Букварь" быстро разыскал лопату в кабинете трудового воспитания, и Федор принялся копать где помягче, осторожно вываливая на траву вместе с грунтом красных дождевых червей: им, наверное, тоже жить хочется. - Привет землекопам! - раздался за спиной голос Бонифация. - А ты кто такой? - беспокойно спросил рыжий, переводя дуло автомата с Федора на Бонифация, державшего по мышкой широкую доску. - Ты, пацан, еще в коленках слаб меня на "ты" называть, - неожиданно для Федора заявил астроном-любитель. - Документы у него проверяли? - Мне на его документы насрать большую кучу! - сплюнул рыжий под ноги Бонифацию. - Караськин, прекрати грубить и сейчас же проверь документы! - донесся из окна второго этажа слабый, но строгий окрик Ольги Дмитриевны. - Действуй, Букварь, - сказал рыжий, поморщившись, как от зубной боли. Не выпуская из рук пистолета - ценная игрушка! - мальчонка просунул тонкую руку во внутренний карман контриковского кителя и выудил оттуда книжицу в черной картонной обложке. - Волобуев Степан Трофимович, - объявил он, полистав книжицу. - Да что ты мне фамилию говоришь, шиза! - разозлился рыжий. - На фотографию смотри: похож или нет? - У того рожа толще... и старее, - всмотрелся мальчонка. - Что же ты молчал, как рыба об лед?! - заорал рыжий на Федора, явно досадуя на то, что не получится выстрелить из автомата. - Забыл про документы, - вздохнул Федор. - Ты, может, еще извиняться перед этими сопляками будешь?! - удивился Бонифаций. - Никто ни перед кем извиняться не будет, - твердо сказал Федор, вновь обретая утерянный на время командирский голос, - потому что никто не виноват, просто времена такие... лихие. - Лихолетье, - согласился Бонифаций. - А вы, мужики, поразборчивее будьте и горячки не порите, - Федор стянул с себя через голову китель вместе с портупеей и бросил в свежевырытую могилу. - Пусть меня лучше контрики к стенке поставят, хоть умру с честью. Пошли, Бонифаций! Федор забрал у сникших пацанов оружие, и они с Бонифацием обогнули школу и вышли к парадному входу, где их поджидала Маринка. - Живой! - бросилась она Федору на шею. - Он у тебя пуленепробиваемый, - улыбнулся Бонифаций, - его можно одевать на себя вместо свинцового жилета. - Хорошо ты с ними поговорил, спасибо, что выручил, - сказал Федор. - Мне это ничего не стоило при моем богатом опыте общения с детьми: когда-то я подрабатывал в профессионально-техническом училище преподавателем... Помнишь, Марина? - Как не помнить, - засмеялась Маринка, - два раза в неделю то с подбитым глазом, то с засосом на шее приходил. - Маринка, не утрируй! - шутливо погрозил ей пальцем Бонифаций. - Слушай, Бонифаций, а что это у тебя за доска? - спросил Федор, когда они подошли к мотоциклу. - Крышка от парты, - Бонифаций поставил доску на тротуар. - На ней нацарапана гвоздем "уфомка". - Что?? - переспросили Федор и Маринка в один голос. - Универсальная формула организации материи, которую я вывел в конце десятого класса и всю остальную жизнь тщетно пытался вспомнить... Чепуха, конечно, но занимательно. А тут захожу в физический кабинет, сажусь за свою парту - она, родимая, прямо на меня смотрит, - Бонифаций шутливо чмокнул губами доску. - Только вот не знаю теперь, куда ее деть... - Да-а-а, - протянул Федор насмешливо-озадаченно, - с такой громоздкой формулой далеко не уедешь, да и сопротивление воздуха в ней не учтено... Что ни говори, а это не "Формула-1"! - Заначь в кустах, - посоветовала Маринка. - А как насчет интересующего нас лица? - спросил Федор. - Ничего не обнаружил: все бумаги кто-то уже забрал, - ответил Бонифаций, аккуратно приставляя доску к школьной ограде. - Хотел бы я знать, кому они понадобились, - озадаченно произнес Федор. - Ладно, поехали пока в третью школу. - В принципе, можно и не ездить, потому что она недавно сгорела, одни черные стены остались. - Посмотрим, - закричал Федор, с ревом выжимая газ. Школа и правда погорела, но только в верхней своей части, а дальше помешал, по словам Бонифация, внезапно хлынувший проливной дождь. Оставалась слабая надежда на то, что директорская канцелярия не пострадала, но эта надежда не оправдалась: в пыльной золе удалось раскопать лишь стальные кубки межрайонной спартакиады. Они уже собрались уходить, когда Бонифаций заметил в углу изрядно закопченный несгораемый сейф с торчащим из дверцы ключом. - Нутром чую: что-то в нем есть интересное, - Федор опустился на колени и чуть ли не засунул голову в сейф, но его ожидало очередное разочарование... Вместо важных документов он обнаружил в темноте железного ящика пустую бутылку из-под коньяка "Наполеон" и питейный сервиз на две персоны - две стопочки-наперстка. - Видно, директор школы был мужчина, - применила Маринка на практике дедуктивный метод Шерлока Холмса. - Причем пьющий, - уточнил ее "догадку" Федор. - А завуч был слабого пола, - внес Бонифаций свою лепту в расследование. - Почему? - удивилась Маринка. - Ну это же элементарно, коллега, - пожал плечами Бонифаций, извлекая из сейфа пачку презервативов. - Производство Баковской фабрики резиновых изделий, цена 4 коп. Теперь мы все выяснили и можем спокойно возвращаться в исходную точку. - Но хоть что-то должно отыскаться! - Федор с досады схватился за заднюю стенку сейфа, чтобы перевернуть его, но это не так-то просто было сделать... - Смотри, штаны не порви, - засмеялась Маринка. - Стойте, там что-то есть! - воскликнул Бонифаций. - Где, в штанах? - пуще прежнего захохотала Маринка. - Под углом сейфа... Подержи еще секунду, Федя, - Бонифаций вытащил из-под сейфа сложенную в несколько раз обгорелую бумажку. - Майна! Федор опустил сейф, и все трое принялись рассматривать находку. - ...здрав... пре... рение... оно... вья, - прочитал Бонифаций на полуистлевшей бумажке. Федор задумался, наморщив лоб, но тут же лицо его прояснилось, и он стукнул себя кулаком по лбу: - Минздрав СССР предупреждает, - начал он. - ...курение опасно для вашего здоровья! - закончили все хором. - А какие это сигареты? - спросила Маринка. - А ну, Боня, разверни... Ой, вижу: кобыла с крыльями! - Это "Пегас", - сказал Федор. Ломкие бумажные клочки осыпались на пол, и под ними показалась серебристая фольговая обертка с прожженной полосой на сгибе. Бонифаций развернул сложенную пакетиком фольгу, и из нее выпала на поверхность сейфа туго свернутая бумажка. Бонифаций осторожно распрямил многочисленные сгибы на желтой бумаге, опаленной жаром пламени, и взорам неутомимых следопытов предстал портрет Царя в детские годы. - У меня в кармане точно такая же фотография, - поднес Федор руку к майке. - Зараза, выбросил вместе с кителем! - Не беда, - Бонифаций вынул из своего кармана фотографию, выданную ему Федором перед отправлением на поиски. - Да, действительно, снимки лица идентичны, но фон разный: на этой бумажке он просто белый... Но давайте прочтем, что написано под фотографией. - Читай вслух как самый грамотный, - сказала Маринка. - "Разыскивается пропавший без вести Ваня (Иван Ильич) Веревкин, 1960 года рождения, проживавший в г. Москве в 3-м Богородском переулке. 31 августа 1970 года около полудня Ваня вышел из дома поиграть во дворе. В последний раз его видели в четыре часа вечера возле строящегося дома на углу 3-го Богородского переулка и ул. Александра Ульянова. На нем были синие шорты от летней пионерской парадной формы и рубашка в мелкую голубую клетку. Всем, кто видел Ваню Веревкина после четырех часов вечера 31 августа 1970 года или знает о его местонахождении в настоящее время, просьба обратиться в ближайшее отделение милиции или опорный пункт охраны общественного порядка". Дальше перечисляются приметы, но мы их и так знаем. - Все оказалось так просто, что даже не верится: сразу тебе и фамилия, и адрес, - сказал Федор. - Как это просто?! - удивилась Маринка. - Три школы объездили, тебя шпана чуть не кокнула! - К тому же мы получили ответ с одним неизвестным: куда пропал Ваня Веревкин? - поддержал ее Бонифаций. - И все-таки я не совсем понимаю, как эта бумажка оказалась под сейфом, как будто ее кто-то специально для нас подложил. - Не для нас, но специально, - вдохновился Бонифаций озарившей его догадкой. - Здесь паркет просел - видите? - вот бумажку и положили, чтобы сейф не качался и по полу не стучал. - Я понимаю, что пол кривой, но сейф - это не обеденный стол, чтобы его раскачивать, - возразил Федор. - А что завуч был женщиной, забыли? - Почему обязательно завуч?! - пожала плечами Маринка. - Не знаю, кто: завуч, сторожиха или председательша родительского комитета, - но сейф как раз удобной высоты для амурных дел... Вот вам и раскачка! - Преклоняюсь перед мощью вашего интеллекта, дорогой Бонифаций, - шутливо склонил голову Федор. - Если вы еще скажете, как проехать в 3-й Богородский переулок, то получите за ужином двойную порцию помидоров, аж две штуки! - В 3-м я не бывал, а во 2-м мой приятель жил, - улыбнулся Бонифаций. - Мы с ним в его комнате лет тридцать назад машину времени построили. - А где она сейчас? - заинтересовалась Маринка. - Мы ее во время испытаний в двухтысячный год в автономном режиме отправили, так что, может быть, она нас там как раз и дожидается, - засмеялся Бонифаций. - Ничего, подождет, - почти серьезно сказал Федор. - Поедем в 3-й. На улице смеркалось: несмотря ни на что, Земля продолжала свое вращение точно по установленному графику, и все с тем же завидным постоянством Солнце садилось на западе, чтобы взойти на востоке... В 3-м Богородском переулке было, как и везде, безлюдно, только на одном из балконов белокирпичного пятиэтажного дома иссохшая бабушка-старушка поливала кактусы в фанерных ящиках. Федор заглушил мотор, чтобы лучше было слышно, и спросил без особых предисловий: - Добрый вечер, мамаша, Веревкиных знаешь? - Добрый вечер, - послышался ответ. - Заходите. Все трое поднялись на второй этаж, в небольшую скромно обставленную однокомнатную квартирку. - Вы и есть Веревкина? - спросил Бонифаций. - Была ей когда-то, - вздохнула старушка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась не такой уж и старой, не старше семидесяти. - А теперь? - открыла рот Маринка, ожидая услышать нечто особо интересное. - Теперь Бесфамильная, как в девичестве. - Без фамилии? - переспросил Федор для полной ясности. - Зовут меня так, - терпеливо пояснила старушка. - Наталья Егоровна Бесфамильная. - Вы нам и нужны, - сказал Федор. - Просто удивительно, как мы сразу на вас попали: мы ведь даже номера дома не знали. - А больше и нет никого на всей улице, - улыбнулась Наталья Егоровна. - Одна я одинешенька... И по какому вы ко мне делу будете? - Да тут такая история... - замялся Федор. - А вы, бабушка, телевизор смотрите? - пришла ему на помощь Маринка. - Не приведи Господь! - отмахнулась Наталья Егоровна. - Слышала я, если выключишь этого зверя сатанинского, то тебя заарестуют, так я его и не включаю... чтоб не выключать. - Логично, - похвалил Бонифаций. - Почему же вы из города не уходите? В деревне сейчас легче прожить, - сказал Федор. - Не могу я уйти, - кротко ответила Наталья Егоровна и замолчала. - Наверное, привыкли здесь? - участливо спросил Бонифаций. - Не могу я, - вздохнула Наталья Егоровна. - Мальчик у меня пропал... Вдруг он, сынок мой, домой придет, а меня нет... Боюсь, не разыщет, если уйду. - Как же он пропал у вас? - Ну... После обеда пошел во двор погулять, это накануне начала учебы было, в четвертый класс он перешел у меня, я ему еще форму новую на последние деньги купила, до сих пор в шкафу висит... Пошел во двор с ребятами поиграть, потом - на стройку... 12-этажный дом там тогда строили... Я-то не разрешала на стройку ему, а он с ребятами пошел... Повздорили они там или даже раздрались... Побежал Ванечка домой, но так до сих пор и не пришел... - И никто его после этого не видел? - спросила Маринка. - Нет, никто, - покачала головой Наталья Егоровна. - Правда, одна у нас на работе сказала мне как бы по секрету, будто она Ваню моего в больнице для больших начальников видела... Она там уборщицей работала, а у нас подрабатывала... И якобы она видела, как Ваню в эту больницу привезли... У них там какой-то кремлевский начальник лежал, большая шишка, и ему кровь нужна была молодая, чтоб не помереть, вот сыночка моего и привезли, - рассказала Наталья Еговровна со странной дрожащей улыбкой. - Но я ей не поверила, потому что она вредная была, все мне завидовала, что у меня сыночек есть, хоть и без мужа, а она с мужем и никак родить не может... А потом она тоже пропала, это ее Бог наказал, чтобы глупостей про Ванечку не болтала. - Спасибо вам, Наталья Егоровна, - поднялся Федор со стула. - Может, чайку выпьете? Из зверобоя. - Спасибо, бабушка, нам пора уже, - сказала Маринка. - А вы зачем приходили-то? - спросила Наталья Егоровна, провожая гостей. - Увидели человека на балконе и решили в гости зайти, - сказал Бонифаций. - Не слишком много нас, людей, в городе осталось, чтобы мимо друг друга так просто проходить. - А говорили, Веревкину искали... Но вы еще заходите, дорогу теперь знаете, я что-нибудь к чаю испеку. - До свидания, бабушка, - поцеловала ее Маринка на прощанье. Из дома вышли молча. "Все обсудим за ужином", - сказал Федор, как будто кто-то собирался что-то обсуждать на голодный желудок. Они проехали мимо злосчастного 12-этажного дома, ничем не отличавшегося от своих типовых собратьев, и уже через четверть часа сидели за тем же столом, за которым утром начинали расследование. - Следствие зашло в тупик, - констатировал Бонифаций, задумчиво поглощая премиальный помидор. - Мальчик пропал, свидетель пропал... Все провалились сквозь землю! - Завтра поедем во 2-й Богородский переулок за твоей машиной времени, - усмехнулся Федор. - Сами станем свидетелями. - А это идея! - подпрыгнул на табурете Бонифаций. - По-моему, тебе достаточно, - отодвинула от него Маринка бутылек с самогонкой. - Вы меня не так поняли, - улыбнулся Бонифаций. - Я имел в виду не машину времени, а саму идею перенестись в прошлое, чтобы стать очевидцем происшествия. - Как же ты перенесешься, Боня?! - покачала головой Маринка. - Я вряд ли смогу перенестись, а Федор, вполне вероятно, сможет. - Каким образом? - Федор посмотрел на Бонифация, как неуспевающий студент на свихнувшегося профессора. - Дело в том, что у человека, находящегося длительное время в коматозном состоянии, накапливается мощный заряд неизрасходованной биоэнергии, поэтому среди бывших "комиков", как их называл мой приятель-медик, изложивший мне эту теорию, очень много экстрасенсов... - А ты откуда знаешь, что я "комик"? - неприятно удивился Федор. - Это я рассказала, - призналась Маринка. - Ну-ну, продолжай, - сказал Федор Бонифацию. - Так вот, у некоторых эта энергия настолько велика, что они могут отправить свой энергетический двойник в любую точку пространства и времени. Шанс, конечно, небольшой, но можно попробовать. - А что для этого нужно? - Абсолютно ничего, кроме энергии и желания. - Если я туда и отправлюсь, то не как сторонний наблюдатель, а как активный участник событий, - твердо заявил Федор. - Боюсь, что это вряд ли осуществимо. - Почему? - Выполненные вашим покорным слугой чисто теоретические расчеты показывают, что будущее очень трудно изменить путем вмешательства в прошлое. В долгосрочной перспективе будущее инвариантно: можно изменить "ближнее" будущее, но "дальнее" будущее останется прежним. Это все равно что поставить препятствие на пути ручья: вода обогнет препятствие и пойдет дальше по своему руслу. Есть еще такая поговорка: сколь веревочка ни вейся, все равно один конец. Можно изменить причину, но это еще не означает, что следствие тоже изменится. - А если эту самую причину не изменить, а устранить? - Если ты имеешь в виду физическое устранение, то это, несомненно, будет означать радикальное вмешательство, которое повлечет за собой далеко идущие последствия, но... неизвестно, будет ли это к лучшему... - О чем это вы? - насторожилась Маринка. - Да так... ученая беседа ни о чем, - успокоил ее Федор. - Слушайте, ученые, вы что же, убить его хотите?! - Кого? - Федор сделал вид, что не понял. - Думаете, я совсем дурочка и ничего не понимаю?! - разошлась Маринка. - А вы о матери его подумали? Так у нее хоть какая-то надежда есть... - Никто об убийстве и не говорит, - сказал Федор, не глядя на Маринку. - И вообще, бесполезно что-то планировать на тридцать лет назад. Если я попаду в прошлое, то буду действовать там по обстоятельствам. Кстати, Бонифаций, сколько времени будет в моем распоряжении? - Это зависит от запаса энергии, которым ты располагаешь, а поскольку он нам неизвестен, точно сказать нельзя. Может, его хватит на минуту, а может, и на час. В любом случае, тебе нужно будет торопиться. - Все ясно. Отправляюсь прямо сейчас, пока не передумал, - встал Федор из-за стола. - Доешь хоть картошечку, - заволновалась Маринка. - Вернусь - доем, - улыбнулся Федор. - Давай инструкции, Бонифаций! - Какие тут инструкции... Просто зайди в темную комнату, прикрой дверь, чтобы не мешали посторонние звуки, устройся поудобнее на кровати, закрой глаза и представляй себе место и время, в котором хочешь оказаться. - Ладно, я не прощаюсь, - Федор резко повернулся и удалился. Он сделал все, как сказал Бонифаций, и, лежа на кровати поверх покрывала, рисовал в своем воображении недостроенный дом на углу 3-го Богородского переулка и улицы Александра Ульянова. "31 августа 1970 года, 31 августа 1970 года, 31 августа..." - упорно повторял он про себя. Через некоторое время ему стало спокойно и радостно, будто кто-то огромный и всесильный взял его под свое покровительство, и он понял, что все будет так, как он захочет... В следующее мгновение он почувствовал легкий толчок из-под низа, будто его аккуратно пихнули в спину, и он медленно и плавно, как невесомый воздушный шарик, поднялся вверх, оставив свое тело на кровати. "Жаль, что я вижу себя только сверху, было бы интереснее посмотреть снизу", - подумал он, пролетая сквозь стену в другую комнату. Проплыв мимо безмолвно игравших в шашки Маринки и Бонифация, Федор вылетел в открытую форточку и стремительно взмыл ввысь, штопором ввинчиваясь в небесную твердь. 7. Через годы, через расстоянья Федор очнулся на холодном бетонном полу. Сверху, на месте потолка, синело подсвечиваемое ярким, но не горячим солнцем небо с размазанными по нему перистыми облачками, а снизу раздавались громкие детские голоса: "Прикрой, Колян! Получай, фашистская гадина! Стреляй! Стреляй же!" Федор спустился на один этаж и увидел на лестнице мальчишек с длинными пластмассовыми трубками во рту, через которые они обстреливали рябиной, с шумом выплевывая-выдувая ее, укрывавшегося за стенами недостроенной квартиры "противника" - таких же шалопаев, как и они сами. "Атас!" - закричал один из них, увидев Федора. Загрохотали ступени: пацаны стремглав бросились наутек, очевидно, приняв Федора за строительного рабочего. Перепрыгнув сразу через несколько ступеней, Федор подскочил к бездверному выходу из оборонявшейся квартиры и схватил за шиворот одного из выбегавших сорванцов. - А-а-ай! - закричал испуганно мальчишка, дрыгая ногами, как пойманный за уши кролик. - Что я вам сделал?! - Да не бойся, в милицию не отведу... если скажешь, где Веревкин, - прижал его к стене Федор, чтобы не дергался. - Ванька? Нету его тут, - заныл мальчишка. - Он домой убежал: ему Женька рябининой в глаз зафигачил. - Давно убежал? - Не знаю... Минут пять... Отпустите, а