снайперы Джуанина и отвлеклись на заваруху в лагере; пущенные наобум очереди охотников и огонь винтовок с ночными прицелами "упырь" оставили восьмерых лежать на кочковатом берегу; семеро были ранены тяжело -- их пришлось нести -- и трое -- легко, эти добирались до Леса без помощи. В руку навылет клюнуло Лисичку -- Эва увидела это на бегу, но перетянуть рану было нечем и некогда, она только замедлила бег и держалась рядом, чтобы рыженькая не осталась одна. В Лесу они встретили отряд прикрытия -- Волков и Енотов; было уже ясно, что Кроты сделали свое дело и ушли подземными ходами; теперь отряду предстояло быстро отвести беглых в глубь чащи -- лагерная сволочь не пустила следом Собак, нутром чуя, что ночью в Лесу можно без толку ополовинить псарню. Отступали лесные быстро, молча, но к горечи утрат теперь примешалась и злая радость _ все же удалось потрепать воинство принца! не так уж он и силен с вертолетами и минометами! Эва спешила, стараясь не отстать от быстроногих зверей и не обращать внимание на боль в исколотых, ободранных о корни босых ногах. Никто не ободрил ее, никто не сказал ни слова -- ее просто приняли в компанию и все. Она устала не только идти размашистым шагом, но даже и думать, когда кто-то придержал ее за плечо: -- Пришли, -- это был плечистый Волчище, а темные тени вокруг были хижинами. -- Вон там, -- указал он, -- есть где лечь, отдохни. -- Н-нет, -- помотала головой Эва, -- я сперва Лисичке помогу. -- Валяй, -- Без одобрения, просто и устало ответил Волк. -- Раненые там... -- дав ей кивком направление, он скрылся в темноте. x x x Второй раз Белый Олень и Гиена встретились при коптилке, у стола с разложенной картой, и вновь в присутствии Рыся; Росомаха, как и собиралась, ушла с Рысей -- и, судя по настроению девчат, одному из постов на периметре не суждено было дожить до рассвета. -- Прогнали одного, пришел другой, -- спокойно ответил Олень, протягивая наемнику руку. --Спасибо тебе за наших, парень. А за старое зла не держи. -- Хочется все же тебе врезать, -- сказал Гиена, пожимая руку Оленю. -- Врежь -- только ведь я отвечу, и крепко. -- Ладно, разменялись, -- Гиена бухнулся на табурет, положив оружие перед собой на стол. -- У меня пол-магазина и один полный. Говори, что делать. -- А у нас денег-то нет, -- криво хмыкнул Рысь. -- А я для хохмы поработаю задаром. -- До коих пор? -- Олень сел напротив. -- До похорон Джуанина. -- Это мало, -- Олень потер наметившуюся на подбородке щетину. -- Чего же больше? -- Вообще-то словам веры нет, -- задумчиво прищелкнул языком Олень, -- но есть слова, которые нельзя нарушить безнаказанно, даже если никто не следит за соблюдением. Пойди -- и скажи Лесу, что ты никогда не причинишь вреда живущим здесь. Тогда мы тебя примем. -- Кому сказать? -- не уловил Гиена. -- Лесу. -- А... Что именно? -- Да что на ум придет, только честно. -- Хм.. ну а если... -- А если обманешь -- тогда лучше в Лес тебе не входить. Ни в наш, ни в какой другой. -- Нет -- если я откажусь. -- Загребешь свои полтора магазина и пойдешь воевать один, -- вставил слово и Рысь. -- Сам по себе. Ни мешать, ни провожать не станем. -- Попробую сказать, Гиена поднялся. -- В одиночку такие дела не делают. -- Мы будем здесь, -- промолвил Олень ему вслед. x x x Предвидя важность процедуры и то, что совершать обряд лучше не прилюдно, Гиена отошел от строений подальше -- туда, где Лес был особенно тихим. Лес словно ждал его, но ждал настороженно, недоверчиво. Гиена постоял молча -- нужные слова никак не приходили на ум, а балабонить впустую он не любил. Лес веял на него запахом трав и листвы, сухой коры и ночных цветов. -- Я не охотник, -- наконец, вымолвил Гиена, сам над собой насмехаясь в душе -- что за дичь? Лесным колдовством решил заняться, как пацан... Неужели это кто-то услышит и примет как обещание? -- Я не охотник, -- повторил он, точно зная, что не врет. -- Никогда этим не увлекался. Так что вот -- тут я никого не убью и вообще зазря пальцем на трону. Ответа не было -- Лес молчал, ожидая еще чего-то, пока не сказанного. -- Я хотел сказать, -- уточнил Гиена, -- не только здесь, но и вообще -- ни в каком Лесу, сколько их ни есть. Честное слово. Лес вздохнул, зашелестел -- или то был порыв ветра? напряжение и неловкость Гиены как рукой сняло. -- Ну, все, -- Гиена сдвинул берет на затылок. -- Значит, поговорили... -- А мне ты ничего сказать не хочешь? -- мягко проурчал голосок сзади; Гиена крутанулся винтом, принимая боевую стойку и готовый въехать ногой в любую подвернувшуюся челюсть -- изящно подбоченясь, там стояла Росомаха и посмеивалась сквозь сжатые губы, щуря глаза. -- Ты, с-стерва... -- выдавил Гиена; он тут всерьез зарекается губить зверей, а эта тварюга за спиной хихикает... -- Но-но! -- Росомаха отпрянула гибким движением. -- Ведь обещал зазря не трогать.. Я ведь... м-да.. по следу пришла, на два словечка.. -- Ну ?! -- Ну, раз уж так... -- она поискала глазами вверху что-то такое, чего там отродясь не было. -- Короче, -- мы в расчете, да? Ты не в обиде? Ты что, блин, -- разъярилась вдруг она, -- в натуре ждешь, чтоб я тут извинялась?! -- Аа, ты насчет ножичка, -- процедил Гиена, нехорошо улыбаясь; нож Росомахи он помнил -- совсем недавно она так близко ему показывала, что любой суд признал бы это за угрозу оружием. -- Я вообще-то принимаю извинения по вторникам, с часу до трех, но для тебя сделаю исключение. На колени -- и в голос. -- А хи-хи не хо-хо?! -- совершенно взъерепенилась Росомаха. -- Иди ты в баню!.. -- Только с тобой, -- схамил Гиена -- и едва не пропустил удар ногой; обиженная лесная деваха била не шутя, в полный контакт, но и Гиена знал кой-какие махи и отмашки, так что махала Росомаха в основном по воздуху, в котором изредка мелькал Гиена. -- Вертлявый! -- фыркнула она, отпрыгнув и опять приняв стойку. -- А то! -- в тон ответил Гиена. -- Заболталась я с тобой, -- стойка единоборца плавно сменилась у Росомахи стойкой манекенщицы. -- Чао, придурок! -- Про должок не забудь! -- бросил ускользающей тени Гиена. x x x Эве пригодились скудные познания по доврачебной помощи -- там, где Бобер пользовал раненых, она лишней не оказалась. Нашлись для нее и стоптанные кеды, и брюки (Слону впору), и рубашка с отпоротыми рукавами, ожидавшая разжалования в половые тряпки -- но это все же лучше, чем ничего. Только -- только она наметилась упасть куда-нибудь мешком и задрыхнуть, как вдруг, будто чертик из коробки, перед ней возник запыхавшийся Волчок, от неудержной радости скалясь широченной улыбкой и откровенно горя счастливыми глазами. -- Ну, ты! -- он не нашел других слов для приветствия. -- Как сама-то ? слышь, у меня кофе есть, горячий -- хочешь? Словно не дрались над Псом, и фляжку не он ей швырял!.. Но встреча была так приятна Эве, что и ее радость открылась навстречу легким, слабым, светлым смехом усталого человека, и она мотнула головой -- пойдем!.. Кофе и впрямь оказался огненным, а заварен был -- чтоб мертвого поднять; Эва, обжигая губы и пальцы, пила маленькими глоточками из крышки термоса, а Волчок говорил быстро, будто боялся, что в паузе она скажет что-нибудь наотрез. --... Не, ты понимаешь -- и наши стали сюда просачиваться! Мало, правда, пришло -- но команда подбирается -- на отрыв! И оружие подтаскивают -- вон, Вук, наш родич с Боснии, чего- то приволок такое... -- он показал руками как рыбак -- сорвавшуюся щуку. -- Так скоро?.. Как он успел? -- У нас свои дороги, -- жестом старого партизана успокоил Волчок, -- получше ваших, а границ мы не знаем... Эх, денек бы еще продержаться! Может, и русские, и шведские волки придут -- эти тоже крутые. Ну, в общем -- все за Оленя и Лес, даже герр Татцельвурм с Альп приполз... -- Татцельвурм? -- ахнула Эва, округлив глаза. -- Он же реликтовый, его ученые ищут -- ему нельзя в бой!.. -- Ага, значит все же -- бой? Сообразила, что иначе с принцем не договоришься? Эва вздохнула, сжимая стынувшую крышку в ладонях. Что-то сдвинулось в мыслях -- еще днем она была убеждена, что взаимопонимания можно добиться путем переговоров, но после того, что с ней сделали... x x x В штабе Оленя было накурено и шумно; на Гиену еще посматривали косо, но после зарока он стал лесным гораздо симпатичней -- и о делах с ним уже говорили, как с равным. Боснийский Вук всех просто очаровал -- когда распустил ремни на длинном тяжелом свертке и раскрыл ковровый чехол; Рысь даже присвистнул. -- Это "стингер", -- коротко отрекомендовал оружие Вук. -- Переносной зенитный комплекс. Мне его подарил Снежный Барс с Гиндукуша -- он там распотрошил людской тайник в горах -- а я дарю вам. Реликтовый Татцельврум, занесенный в людские книги под знаком вопроса и наименованный натуралистами-криптозоологами "европейским ядозубом" -- по предположительному родству с американским ядозубом-Жилатье и мексиканским Эскорпионом -- неторопливо покуривал в углу короткую трубочку, набитую душистым табаком; огонек коптилки отражался в его выпуклых глазках. Как он доковылял сюда на кривых коротких ногах? Глядя на Татцельврума, слыша его медленное шипучее дыхание, теплокровному молодняку невольно хотелось жить еще горячей, любить еще жарче, лишь бы не уподобиться этому ползучему реликту, пережившему свою эпоху -- но старик приполз не умирать в дом престарелых; при нем был аккуратно вычищенный и заботливо смазанный немецкий пистолет-пулемет времен последней войны. Вук, из вежливости спросивший Татцельврума о здоровье, неожиданно узнал, что его собственный прадед, сбежав из зоопарка в Граце, партизанил в ту пору именно с этим альпийцем, в одном отряде. -- Тот Вук был хороший боец, -- пыхнул трубочкой Татцельврум, -- настоящий горец. Вы, Вуки, я знаю, умеете защищать свои логова и братьев в беде не бросаете. С городских свалок, с помоек, из подворотен в Лес пробралась дружная стайка молодых Бездомных Псов -- худые, нечесаные, грязные, в репьях, они пахли бензиновой гарью и походили на панков; долговязый вожак -- помесь колли с дворнягой -- то и дело дергал головой и цепи на потертой кожанке бряцали в такт нервному тику. -- К-кароче, -- заявил он за всех, -- мы б-будем д-драться. За Лес. К-кто не сдохнет -- ост-тается жить с вами. Псы и их подруги показали оружие -- ножи, кастеты, цепи, пару нунтяку, а Заика -- револьвер. Рысь наморщился на Заику, Заика на Рыся, и Рысь велел им выбросить всю наркоту, включая сокровенные заначки; Бездомные порычали, но послушались. От семейства Собачьих явился еще взбудораженный своей решимостью черный Пудель, стыривший у хозяина охотничий дробовик и патронташ -- этот все трогал себя за сердце, где нагрудный карман с фотографией хозяйских детей-близняшек, от которых он ушел, едва не плача. Сломав два зуба, перегрызла цепочку и прискакала в Лес красавица Пума -- любимица жены какого-то генерального директора; она прихватила с собой карманный "браунинг" госпожи, пару коллекционных кинжалов и ятаган. Белый Олень оглядывал пришедших, расспрашивал -- и принимал. Никто не пойдет в осажденный Лес ради встряски нервов или забавы, зная, что войти туда -- еще кое-как, а выйти -- совсем никак. Сейчас годилась любая помощь -- и сухое молоко Эвы, и ятаган Пумы. Но организационная суета понемногу стихала -- Оленю доложили, что конвой со зверятами благополучно прошел периметр и добрался до Буреломной Пущи, что Медведи отступили с малыми потерями, что в лагере принца удалось взять немного оружия, да еще три ствола принесли Рыся с Росомахой, что человечьего подростка с фотографиями проводили до безопасной дороги в город. Оговорив все дела, Олень велел Рысю разбудить себя через два часа -- а при необходимости и немедленно -- и лег (точней, упал) на койку. x x x Сон, добрый сон простерся над Лесом, разлился тягучей зевотной дремой, отяжелил веки, объял усталой истомой тела, наполнил мысли неудержимым желанием спать, спать, спать... Приоткрыв рот, постанывая, спал Олень -- и во сне бежал по выгоревшему, сожженному Лесу на далекие крики Лани, терявшиеся в едкой гари, и ноги вязли в пепле, будто в болоте. Волчок и Эва долго шептались, но сон поборол в них кофейную бодрость, повалил рядом -- они только успели найти в темноте руки друг друга и поплыли вместе по медленным волнам серебряного лунного моря. Гиена, взваливший на себя многотрудные обязанности военного советника, занял за столом опустевшее место Оленя и совещался с командирами боевых отрядов -- надо было уточнить в деталях план Белого, а без звериного знания Леса тут не обойтись. Говорили и Волки, и Медведи, и Туры, добавил кое-что и Рысь; с вниманием выслушали Вука, чей род волей-неволей уже не первый век был замешан в людских войнах; пару слов по теме проронил Татцельврум -- дед оказался куда головастей, чем можно подумать на первый взгляд. Гиена подвел в уме итог -- лесное войско пестрое, рьяное и необстрелянное, но другого нет и потому первое -- не терять связи, чтоб не рассыпаться на действующие вразнобой кучки. Кротам -- вести тоннели под лагерь с новых направлений. Куницы зашли в тыл противника и ждут сигнала? Отлично, а для завязки боя создадим группу из Бродячих и Пуделя -- этим взять дымовые шашки и "коктейль Молотов". Пусть принцева сволота боится и шаг ступить из лагеря. Не давать им ни минуты покоя! -- Наши патрули все на связи? -- осведомился под конец Гиена, и Дятел кивнул -- ему хватало провода, чтоб разнести по Лесу несколько полевых телефонов, переделанных из детских игрушечных. -- Собирать их донесения каждую четверть часа. Приготовить снаряжение, подхарчиться и -- спать. В три часа выходим. Заснул он сразу, сунув под голову сумку с бинтами; он не видел, как улыбнулась ему глазами Росомаха, неслышным шагом проходя мимо, не слышал, как Пума булькает оливковым маслом на клинок ятагана, чтоб тише выходил из ножен, и как Рыся щелкает трофейным "узи". Вскоре легли и они -- один Татцельврум, прикрыв перепонками глаза, остался бодрствовать у коптилки, да бессонный Дятел переговаривался с постами охранения. Гиене снилось, что он снова стоит в Лесу, окруженный деревьями, а они смотрят на него. Ох, как смотрят! Он был рад попятиться, а некуда -- сзади те же деревья. Что вы уставились? Я все сказал! Нет, -- шевелил листву ветер. Ты охотился на людей, -- шептала трава. А вам-то что? Ты убивал. Я боец, но не каратель, -- объяснял он. Поймут ли?.. -- Я детей не трогал и по женской части не марался. Все же я человек, а не скот... Да, человек, -- промолвило раскидистое дерево, -- но до скота тебе недалеко, если считаешь, что одних людей можно убивать, а других нет. Я так не считаю.. -- пробовал возразить он. Считаешь. В своей стране ты вел себя как человек, но когда тебя звали поохотиться в чужие земли -- охотно ехал, оставив имя Человека дома и прихватив только остаток совести. Скоро ты потеряешь его где-нибудь в аэропорту или забудешь в камере хранения, и на других людей будешь смотреть как на дичь -- только потому, что они грязнее тебя или беднее твоих нанимателей. А человечью маску ты будешь одевать на родине, чтоб люди не пугались твоих клыков. Хватит! -- оборвал он шум деревьев. -- Не вам меня учить! Не нам... не нам... -- затихал Лес и Гиене стало вдруг страшно -- то, что говорило с ним, исчезло, но слова все звучали в голове; он побежал, запнулся о корягу, но успел смягчить падение, выбросив руки -- и ладони заскользили по закраине ямки со стоячей водой; из водяного зеркала к нему метнулась оскаленная морда в жесткой шерсти и остановилась нос к носу -- тут он понял, что видит себя, закричал, вскочил, сжал голову ладонями... -- Э, ты чего? -- потрясла его за плечо Росомаха, когда он с криком проснулся и сел; он встрепенулся, сбрасывая с себя ее ладонь: -- Отвянь! без тебя тошно... -- Лес мудрит над тобой, -- покачала она головой, глядя печально и понимающе; куда девалась давешняя крутота? -- Чего это ты разлеглась тут -- для тепла поближе? Ведь не холодно, -- сощурился он, а сердце все не унималось, все стучало изнутри в ребра. -- Да так, -- беззаботно тряхнув волосами, она поднялась и стала заправлять гриву под платок. -- Скоро время, пора... Рыська, вставай, -- она потормошила подругу. С легкой росомахиной руки зашевелился весь лесной табор, спавший вповалку; Олень встал чуть раньше -- они с Рысем проверяли оружие. -- Доктор! Бобер! -- вопль поднял Эву, и Волчок тоже вскинулся; бегом несли кого-то на носилках, а Бобер, мгновение назад спавший, уронив голову на стол, уже спешил навстречу, заправляя дужки очков за уши. Маленькая Выдра бессвязно бормотала, металась, задыхаясь, мордочка у нее странно розовела. -- Из реки напилась. А мать-Выдра... -- Барсук безнадежно махнул рукой. Бобер засопел -- его родня и детишки тоже были на реке. -- Мы всех упредили насчет водопоя... И водозаборный насос застопорили. Что с ней? -- Давайте зонд, -- буркнул Бобер, -- и раствор марганцовки. Эва, помоги -- надо промыть желудок. Быстро ей метиленовую синьку -- в вену, пятьдесят кубов. Многие пострадали? -- Да -- их несут сюда. -- Бегите к Оленю, -- вскинул глаза Бобер. -- Надо разрушить Бобровую Плотину. -- Да как же ?! -- оторопел Барсук. -- Строили-строили... -- В реке отрава, что-то цианистое. Выше плотины яд накапливается -- надо дать воде сойти, смыть все это. Пить только из родников. Ну ?! От новости, принесенной Барсуком, Гиену замутило, и он невольно плюнул, словно во рту уже запахло горьким миндалем. Ну, принц... -- Й-ад? -- Заика облизнул желтые зубы. -- Живод-де-ры, п-паскуды... П-пашли, ребя! Пришлось пересмотреть планы -- часть народа Олень отправил на расширение стока в Плотине, а Росомаху с ее девчатами бросил на поиски отравителей вверх по течению. Расставание отрядов было коротким и деловым -- хлопки по плечу, быстрые рукопожатия, проверка связи, затяжка ремней; Росомаха -- замоталась так, что одни глаза на лице -- протолкалась к Гиене и серьезно дала руку. -- Свидимся -- сочтемся. -- Договорились. Винтом завертелся Волчок, зыркая то на медпункт, то на Оленя -- его разрывало и драться, и не оставить Эву; равновесие страстей нарушил Заика: -- Волчара, б-браток, д-давай с нами! Мы их г-голыми руками.. -- Ага! -- тявкнул Пудель. -- Устроим шорррох! -- в звонком его голосе послышалось рычание диких предков. -- Иди, -- поймав его взгляд, кивнул Олень. x x x -- Боевые вертолеты на подходе, Ваше Высочество ! -- козырнул радист; Джуанин, обнаженный по пояс и разутый, сидел на табурете, и внимательный медик делал ему акупунктуру -- чтобы снять нервозность и усталость, а медсестра массировала активные точки на ступнях. -- Перед посадкой пусть пройдут над Лесом, -- велел принц, -- но пока не стрелять. Он обдумывал, как бы подольше убивать Лань -- теперь, после вылазки Кротов, все обещания, данные лесным жителям, недействительны; пусть вместо уговоров послушают через усилитель ее предсмертные звуки. Это надежное средство -- должно подействовать; часть парализует страхом, часть возбудит на безумный порыв -- тем лучше. Принц уже не замечал, как намерение красиво поохотиться пожухло и слиняло в пылу разгоревшейся жажды уничтожения. Две узкие, длинные, будто летучие крокодилы -- темные машины пронеслись над лагерем с оглушительным рокотом и свистом рассекаемого лопастями воздуха -- и лагерь приветствовал их дружными криками. Вот это техника! Будет зверям потеха!.. Крякнув, Вук поднял "стингер" на плечо и припал бровью к мягкой окантовке прицела. Первая позиция -- щелкнул палец -- поиск, вторая -- щелк! -- цель фиксирована, третья -- пуск. -- О, дьявол! Пресвятая Дева! -- возопил пилот, увидев, как из мрака навстречу ему несется смерть с ярким хвостом; он резко взял вверх и в сторону, но ракета повторила маневр и впилась острым клювом в манящую теплом турбину. В небе над Лесом ударил гром и вздулся огненный пузырь. Второй вертолет тотчас пошел на разворот, прижимаясь брюхом к верхушкам деревьев. -- Ваше Высочество, номер первый сбит! -- дребезжа голосом, докладывали с борта. -- Сбит зенитной ракетой! Вы не предупреждали, что в Лесу есть такие средства поражения!.. В подобных случаях нам предписывается вернуться на базу и ждать дальнейших распоряжений командования! -- Я -- ваше командование! немедленно вернитесь! -- неистовствовал принц, с которого как рукой сняло благотворное действие иглоукалывания и массажа. -- Разрядите все стволы по Лесу! я вам приказываю! -- Позвольте возразить, Ваше Высочество, -- из жестяного голос командира "номера второго" стал тупо-деревянным. -- Мы приданы Вам для содействия охоте, а не для ведения боевых действий. Мы вынуждены следовать установленным инструкциям... -- Можете считать себя уволенным! -- рявкнул принц и отбросил наушники с такой силой, что тонкий стебелек микрофона сломался. Страшно стало охотникам, когда принц вырвался с перекошенным лицом из палатки радистов -- они слышали его переговоры с воздухом и поняли, что летуны струхнули, поддержки не будет. Это было уже слишком! Ночь еще не прошла, небо на востоке едва начало светлеть -- а в лагере никто и не ложился; они тушили пламя, разбросанное Кротами, проверяли землю щупами в поисках кротовых ходов и прочесывали лагерь, высматривая затаившихся диверсантов. Неизвестный зверь с автоматом, освободивший своих из зверинца, уложил пятерых насмерть и семерых ранил, одному свернули шею Кроты в подземелье, многие получили ожоги -- и пришлось вернуть оба санитарных вертолета, чтобы вывезти пострадавших... А теперь -- вдали в Лесу огонь хлопотал над останками боевой машины, бросая багровые отсветы на клонящийся под ветром пышный султан черного дыма. Суток не прошло с начала охоты -- и столько потерь! Поганое зверье подстерегало за ручьем, нападало в темноте, нападало -- и откатывалось, исчезая в Лесу, как в дыму; охотники считали только своих убитых -- а из зверей убитыми видели лишь тех, кого удалось подстрелить при побеге. Это -- охота?! Это -- развлечение?! Принц вышел прямо навстречу сомкнувшейся толпе -- многие еще с вечернего налета надели каски и кевларовые жилеты. Они не сговаривались -- просто такая охота вызвала у всех одинаковые чувства и одинаковые претензии к предводителю. -- Сколько можно! -- заревело сборище. -- Вызывайте самолеты, принц! Прикажите начать артподготовку! Поджечь Лес с наветрен- ной стороны! Пусть огонь гонит их на нас -- мы встретим! Вызови- те подкрепление! Долго нас будут здесь класть?! Дайте нам Лань -- выпотрошим ее живьем!.. Последний вопль встретил бурное одобрение -- на ком же еще сорвать злость, как не на пленнице?! Идти в Лес и мстить за своих в бою? ну нет, это опасно, себя лучше поберечь, а эта беспомощная животина -- под рукой, вот пусть и ответит за все своей кровью! Что Лань пришла к людям по своей воле, желая купить жизнь за жизнь, свободу за свободу -- прежде вызывало только смех, а сейчас и вовсе было забыто. -- Лань! Давайте Лань! -- напирали охотники, и принц решил разрядить атмосферу. -- Хорошо! -- вскинул он руки успокаивающим жестом. -- Я дарю ее вам! Легко было принцу дарить то, что никогда ему не принадлежало -- жизнь свободнорожденного существа! напряженное рычание толпы сменилось восторгом -- выкрикивая благодарности щедрому господину, толпа полилась в сторону псарни. -- Затравить ее собаками! Уши гадине отрежем и накормим Псов!.. -- чего только в голову не приходило охотникам и какие только мысли не выплескивались вслух! Лань все это слышала -- и что она чувствовала, объяснять не стоит; от растерзания ее спасли чьи-то неловкие руки, уронившие ключ от клетки, который был тут же затоптан в толчее, но другие руки тянулись к ней через прутья решетки... Тут хлопнули первые разрывы бутылок с огненной смесью. От границ лагеря до невысоких густых зарослей, обрамлявших Чистое Урочище с двух сторон -- третья открыта -- было метров по семьдесят с каждой стороны. Бутылки летели недалеко -- но огонь растекался по траве, сливаясь в пламенные заслоны -- и тепловые прицелы сразу стали бесполезны, а когда с наветренной стороны через огонь полетели дымовые шашки, стрелкам изменили и собственные глаза. -- Занять круговую оборону! -- загремел принц. -- К бою! Огонь по кустарнику! Сквозь переполох он побежал к радиостанции -- но застонал, увидев, как внутри палатки полыхнуло и вместе с воплями радистов из нее выплеснулось пламя. -- Внимание под ноги! Они проложили новые подкопы!.. -- Вы окружены, -- глухо прокаркал за огненной стеной старенький мегафон, вызывая на себя суматошные выстрелы. -- Приказываю сложить оружие и сдаться. Сопротивление бесполезно. Выходите к ручью с поднятыми руками. Кто-то прыгнул в джип и, не слыша окриков, понесся к третьей, открытой стороне -- туда, откуда приехал вчера караван принца -- но две короткие очереди сделали машину неуправляемой -- виляя, она запрыгала по кочкам и перевернулась. -- Сколько вас еще надо убить, чтобы вы поняли? -- хрипло спросил мегафон. Из неслышно открывшегося подкопа выглянул герр Татцельвурм и мастерски прострочил несколько повернутых к нему спин и затылков, прежде чем опять нырнуть в родную стихию темной норы. -- Вы окружены и сверху, и снизу, -- продолжал вещать рупор, укрытый от пуль за пнем, заставляя охотников ощупывать землю под ногами и затравленно озирать тьму над головой -- кто там? бесшумные Совы с зажигалками в когтях?.. Олень добился своего -- охотники не знали, откуда будет нанесен удар, они были растеряны, охотничьи Кони тревожно ржали и рвались с привязи, Псы жалобно скулили в вольере... Пожалуй, лишь принц сохранил достаточно самообладания, чтобы принять верное решение. -- Олень, у нас твоя Лань! -- хрипу мегафона ответил громовой рев акустической установки. -- Один выстрел с твоей стороны -- и она мертва! Ты слышишь?! К ее горлу приставлен нож! И это была правда. -- Вот мои условия, -- импровизировал Принц, пока старший егерь щекотал шею Лани широким лезвием. -- Мы организованно уходим с оружием на машинах, и ты не преследуешь нас. Я оставляю Лань в десяти километрах отсюда, на развилке шоссе... --...правда, не целиком, -- пошутил егерь вполголоса. -- Голова пойдет нам в коллекцию. Рот у Лани был заткнут, руки скручены, а глаза -- будь они огнями -- прожгли бы егеря насквозь. -- Ты принимаешь условия?! Да или нет?!.. Кашляя, Татцельвурм выбрался из земли -- охотники, пусть с опозданием, все же кинули в подкоп свою дымовуху; Кроты -- хоть в респираторах -- тоже давились дымом. -- Да или нет?!! -- Куда?! -- Рысь попытался сгрести Волчка за шиворот, но юркий паренек оказался проворней -- шмыгнул в нору, только его и видели. Глаза у него сразу заслезились, и он едва не лоб в лоб столкнулся с ползущим Кротом. -- Прямой ход есть? туда, -- показал Волчок. -- Не, -- замотал головой Крот, -- не лазь, -- но Волчок сдернул с него респиратор и очки-консервы, нахлобучил на себя и зашуршал вперед. -- Во,бешеный!.. вернись! -- Да, -- всхрапнул мегафон. -- Кончать ее? -- осведомился егерь. -- Не сейчас. Волчок подвысунулся макушкой из дымящей ямы, сбил на лоб очки -- только бы не заметили! нет, все сгрудились у автобусика с рупорами на крыше... который принц? а, вон он, распоряжается, тычет руками... рядом верзила держит Лань -- у него пистолет в кобуре, а принц без оружия... Вскинув нож в ладони, Волчок примерился и метнул -- как раньше метал для тренировки в чурбак. Лань почуяла, что егерь странно дернулся и отвел руку с лезвием от горла; он стал оседать с сиплым звуком, заваливаясь назад, нащупывая что-то у себя на спине -- а принц, оттолкнув ее, потянулся за оружием на поясе егеря. Руки у Волчка не тряслись -- ни чуточки; он успел вложить гайку в рогатку и оттянуть резину, когда принц коснулся пальца- ми рукоятки пистолета. Попал в глаз, не попал -- это Волчок не понял, но принц вскрикнул и прижал ладони к лицу, забыв об оружии, а Лань уже заметила, куда был направлен взгляд Джуанина, увидела Волчка и припустилась к спасительной дыре -- согнувшись, прыгнула вниз, и Волчок потащил ее подальше от входа -- остановились они лишь затем, чтобы волчонок разгрыз путы. Сзади в лаз кто-то свесился и стал стрелять наудачу -- но пули вязли в земляных стенах. -- А вот и мы, -- перхая, Волчок еле всполз на закраину лаза; ноги почему-то ему изменили только сейчас. Олень помог выбраться Лани и сжал ее руками -- никогда так не сжимал. Волчка вместо Оленя облапил Рысь. -- Уходим? -- спросил Рысь, встрепав с дружеской грубостью шевелюру полузадушенного Волчка. -- Нет, -- ответил Олень. -- Мы не за тем сюда пришли. x x x Уйти по воздуху принц боялся, уйти по земле не мог -- путь отхода оказался усеян железными колючками, одинаково легко протыкавшими и шины, и подошвы; тут Куницы постарались, как могли. На ободьях, хлопая спущенными камерами, вырвался один грузовик -- и получил горючей бутылкой по капоту. Лесные стреляли редко, но метко -- а уж совсем плохо стало, когда взорвался бензовоз; видя такое дело, лесные полезли и из зарослей, и из-под земли. Солнце еще не взошло, когда над лагерем затрепыхался белый флажок -- люди принца окопались вокруг его шатра, сдерживая лесную братию огнем, но вырваться не хватало уже ни духу, ни сил. Мегафон Оленя был разбит, акустическая установка сгорела -- и теперь противники просто перекрикивались из-за укрытий. -- Даю три минуты на размышление! -- орал Рысь, пока Оленю делали перевязку за опрокинутой набок машиной. -- Пусть выйдет принц! Нам нужен только он один -- остальных отпустим!.. Геройства и верноподданничества у охотников заметно поубавилось -- еще раз для гарантии помахав белым, они вытолкали вперед Джуанина. На скуле у того расплылся кровоподтек от гайки Волчка, вид был довольно жалкий -- но гонора он не утратил. Сзади охотники складывали в кучу оружие; их обыскивали -- и прогоняли. -- Я протестую, -- с холодным возмущением начал принц. -- Жестокое обращение со мной будет наказано немедленно и беспощадно. Авиация Его Величества сровняет ваш Лес с землей, если вы мне нанесете хоть одну царапину. -- А как насчет расплатиться с нами? -- сжав зубы, выдавил Рысь. -- Я признаю, что в ходе охоты Лесу нанесен некоторый поправимый ущерб, -- надменно кивнул Джуанин, видя, что рвать на куски его не собираются. -- Разумеется, ни о каких репарациях в отношениях с животными речь идти не может, но из соображений гуманизма я готов оказать вам безвозмездную помощь -- продукты, медикаменты, одеяла, палатки... Могу содействовать в придании Лесу статуса заповедной зоны. Думаю, здесь можно открыть ветеринарный пункт... Обо всем этом вы подробнее поговорите с моим секретарем, которого я сюда пришлю, и только в том случае, если я немедленно вернусь во дворец. -- Ты что-то говорил про честную охоту один на один, -- напомнил Олень, впервые нарушив свое молчание. -- Надеюсь, ты не принял это всерьез? -- улыбнулся принц. -- А честно -- это как? -- продолжил Олень, словно не слыша принца. -- Ты с ружьем и верхом, а я без оружия, бегом? Давай сделаем наоборот. А? -- Вы не посмеете, -- принц вновь стал холоден. -- Я -- человек, а вы -- животные. Никто не позволит вам безнаказанно унижать человеческое достоинство... Или вы думаете, что это была последняя охота? -- Для тебя -- последняя, -- Олень достал пистолет. -- Нет... -- попятился принц. -- Нет-нет... Не-ет!!... Этого не может быть... разве он допустил какую-то ошибку? Почему не сработали гладкие, правильные, убедительные слова?!! -- Ты пришел сюда, -- наступал Олень, -- чтобы позабавиться, убивая нас. У нас нет таких забав -- я убью тебя только затем, чтобы другим неповадно было лишать жизни ради кайфа -- поганого кайфа преследовать и убивать. И пусть другие подумают на твоей могиле, прежде чем входить в Лес. Ты -- как заразная падаль, тебя не должно быть. Принц не успел ни разрыдаться, ни взмолиться -- Олень быстро, брезгливо разрядил в него весь магазин и плюнул на слабо корчащееся тело. -- Собирайте оружие! -- обернулся он к соратникам. -- Мы возвращаемся. x x x -- И что же? -- спросите вы. -- Неужели, как в сказке, случилось чудо -- и король не отомстил зверям за сына? Чудес не бывает -- однако после битвы на Чистом Урочище Лес приобрел дурную славу. Цивилизованные люди всегда не прочь безнаказанно убить кого-нибудь, но быстро становятся пацифистами, если за охоту надо платить жизнью. Щедрые на смерть для братьев меньших, цивилизованные люди терпеть не могут, когда с охоты вместо трофеев поступают гробы, а уж когда такая охота затягивается -- пресса и ТВ поднимают вой и с ярой гуманностью требуют отозвать охотников. Чаще всего к таким злым Лесам применяются разнообразные санкции и блокирование; их поливают с воздуха дефолиантами, проводят мелиорацию вплоть до засухи, устраивают на опушке свалку токсичных отходов. Но над этим Лесом летать больше никто не решался, равно как и подъезжать к опушке на мусоровозе или экскаваторе. Вообще об охоте Джуанина постарались забыть -- складывалось впечатление, что она торжественно началась и не закончилась. Цивилизованный мир признает и приветствует только победоносные охоты. Средства массовой информации скороговоркой сообщили о случайных жертвах вследствие неосторожного обращения с оружием и ядохимикатами -- и заглохли; как-то неловко и досадно было говорить о том, что дикие, плохо вооруженные звери с треском вышибли прекрасно экипированный охотничий отряд. Зато во множестве появились статьи о болезнях, распространяемых животными, и о необходимости ограничить миграцию из Леса. Это было тем более актуально, что в Лесу -- нежданно-негаданно, как-то сами собой -- случились вспышки сапа и чумки, о возможности которых пресса неоднократно намекала, а затем невесть откуда объявилась африканская мышиная лихорадка -- должно быть, ветром занесло. Благо, Бобер с коллегами был начеку, а природоохранительный союз помог медикаментами, включая средства вакцинации. Сеятелей морового поветрия изловить не удалось -- а то бы торчать им ногами из осиного гнезда... Могил на лесном кладбище намного прибавилось и траур долго был привычным цветом в Лесу -- но горе минуло, хоть и не забылось. Память о павших была не только скорбной -- славы хватило и на их долю -- а живым, даже самым отважным, предстояло очищать и заново засаживать пожарища, и думать над тем, как бы не оказаться в будущем застигнутыми охотой врасплох. Боевое братство крепко спаяло местных и пришлых -- прижилась в Лесу Пума (ее приняли в свой дом Рыси), Бродячие Псы подружились с Волками, а Пудель утешил одну из Бродяжек, чей парень погиб на Урочище. Звали остаться в Лесу и Вука, но у того была за морем молодая жена и волчата -- правда, он твердо обещал наведываться сюда при удобном случае, а с двоюродным братом прислать оружия и патронов. Герр Татцельвурм вернулся в Альпы -- воздух долин был для него тяжеловат -- заверив Оленя, что помощь свободному Лесу станет отныне долгом альпийцев. Лесное население пополнили не только союзники -- некоторые из охотничьих Коней и Псов, которых звери отпустили на свободу, не захотели возвращаться в псарни и конюшни, сбросили узду и ошейник, и взамен сытой неволи выбрали трудную волю. Как после этого было не взять их в Лес? Опоздавших на подмогу встречали приветливо -- не их вина, что охота так скоро оборвалась, а готовность бескорыстно помочь -- всегда кстати. Как и полагал Волчок, подошли небольшие группы его родичей из Швеции и России -- этим волонтерам пришлось сменить оружие на молотки и пилы, а готовность к бою -- на внимание к здешним незамужним волчицам и другим миловидным особам семейства Собачьих. Организационные таланты Оленя все воспринимали как нечто само собою разумеющееся, а вот Волчок за свои подвиги был удостоен всеобщего восхищения и едва не умер от гордости и желания придать своему ломающемуся голосу оттенок взрослой хрипотцы; специально для ушей Эвы он раза три заметил невзначай, что Волки рано мужают. Альдо, вернувшийся в Лес сразу после всех событий, с грустью отметил, какие знаки внимания оказывает волчонок его девчонке и как та их принимает -- но поделать уже ничего не мог, и надеялся лишь на то, что городские удобства отучат Эву от гостевания в Лесу. Оно, может, так бы и случилось -- но Волчок сам повадился шастать в город, чтобы не прерывать знакомства, а Псы-побратимы научили его городским уловкам и рассказали о всех безопасных тропах в городе, где нет риска нарваться на Собак. Возраст влюбленности и широкое сердце позволяли Волчку одинаково сильно любить и Эву, и Оленя, а для полноты счастья он по уши втрескался в Гиену -- когда тот приметил в пареньке задатки бойца и взялся учить его всему, что умел сам. Да -- Гиена застрял в Лесу. На Урочище он был ранен в бедро и лечился у Бобра -- не хотел ложиться в людскую больницу, чтоб не пришлось объяснять что да как, да тут еще Росомаха -- просто из альтруизма -- вызвалась зализывать его рану, чередуя лечение с пространными россказнями об изначальном родстве людей и зверей, а уж когда она ему на пальцах и губах доказала, что в его жилах течет кровь предка-тотема, Гиена совсем размяк, и вышло так, что однажды в Кругу Зверей объявили себя супругами и Олень с Ланью, и Гиена с Росомахой, и шведский Вольф со здешней серой красоткой Вульфи. -- Учти, я бродяга, -- предупредила Росомаха после прилюдного поцелуя. -- Да я и сам такой, -- ответил Гиена. Росомаха очень хотела затащить в Круг и Рыся с Рысей, но эти влюбленные все еще собачились по-кошачьи, и на пиру выступали как сотрапезники и собутыльники, не более того. Разумеется, тут были и Волчок и Эва; Альдо отговорился тем, что готовится к экзаменам, хотя его усердно зазывали. Здесь было бы уместно написать КОНЕЦ, хотя мне больше по душе другая надпись -- ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ; я не люблю, когда сказка кончается.