ыльев трепет
Высоко над головой?
И как будто зная что-то

И лукавя тишиной,
Ночь прощанья, ночь отлета
Ворожила над землей.
Этой ночью, при луне,

Не спалось спокойно мне.
Все мне снились дали, дали,
Темносиний океан,
Голосами птиц звучали

Голоса далеких стран,
Снился зов тысячелетий,
Шелест крыльев и полет,
И всю ночь был лунно светел

НеобКятный небосвод.

        С о л о в е й.

Качнув листы в бесшумном взлете,
Он сел на веточку. Потом
В молчанье ночи две-три ноты
Упали чистым серебром.

И все притихло в ожиданьи.
Насторожилась тишина.
Свой путь замедлила луна
И затаила ночь дыханье.

Лишь у оврага, под горой,
Где перепутались тропинки,
Сверкнув серебряной листвой,
Прозрачно дрогнули осинки,

И трель хрустальной чистоты
Вдруг пролилась над миром сонным,
Будя поНтов и влюбленных,
Рождая песни и мечты.

Казалось, что-то изменилось:
Блеснули чашечки купав,
Луна на влажных листьях трав
В несчетных искрах раздробилась.

Как будто тот, кто Нту ночь
Создал в порыве вдохновенья,
Не мог усталость превозмочь,
Не завершил свое творенье,

И задремал,- уснул, затих,
Но трелью Нтой был разбужен,-
И бросил тот последний штрих,
Который был творенью нужен.

И вся звеня, блестя росой,
Не в силах с песнею расстаться,
Залюбовалась ночь собой
И не могла налюбоваться.

А он, невидимый певец,
Недвижный, маленький и строгий,
Над лунной голубой дорогой
О чем же пел он, наконец?

Он пел, сквозь бури и туман
Прорвавшись с солнечного юга;
Он видел небо дальних стран,
И потерял в пути подругу;

Он мерз весною иногда,
Он голодал в пути далеком,
У разоренного гнезда
Метался с криком одиноким,

И сердца крошечного боль
Была ему, как мир, огромной,
А жизнь и днем и ночью темной
Грозила сотней злобных воль.

И все же песня ликовала,
И все-таки он пел сейчас,
В десятый раз, в двадцатый раз
Готовый все начать сначала.

Он тонким горлышком дрожал,
Он опускал бессильно крылья,-
Всей птичьей волей, всем усильем
Он сердце в песне отражал.

В ночное небо он смотрел,
К земле не опуская взгляда;
Не для того он ночью пел,
Чтоб нам, бескрылым, быть отрадой;

Его звенящие мечты
Не знали цели и значенья;
Творя красу, для красоты
Он не искал определенья.

Не выражала трель певца
Ни торжества, ни укоризны,-
Он пел, покорный до конца
Непобедимой силе жизни,

Той силе, что на утре дней
Нам предназначила когда-то:
Труд и терпенье для людей,
Полет и песня - для крылатых.

И я тихонько, стороной,
Прошла с почтительным приветом,
Как стихотворец рядовой
При встрече с истинным понтом.