ьекурсникам ассистент-патологоанатом Кожарский, преферансист и циник: - Вы, коллеги, покойников не бойтесь, они вам ничего не сделают, вы живых бойтесь... Кажется, получилось. - Тогда, ребята, разрешаю поспать. Но с оружием в руках и полной готовностью. Вдруг они никого не убивают, а просто забирают с собой... После такой вводной ему самому спать можно было совершенно спокойно. Он не стал заползать в палатку, предпочел устроиться неподалеку от костра на свежем воздухе. Между двумя гребнями корней толстенного ясеня, вполне заменяющими полуметровый бруствер, Максим устроил себе лежбище из ранца и вчетверо сложенной плащ-накидки. Под ней - слой опавших листьев. Тепло, мягко, надежно. Ствол дерева в два обхвата защищает сзади, корни - с боков. Впереди трепещет языками пламени догорающий костер. Под рукой - автомат. Возле другой - фляжка и сигареты. Только спать он совсем не собирался. Слишком много в голове мыслей и. гипотез. Факт присутствия движущихся, но одновременно способных умирать второй раз, и уже окончательно (а так ли?), покойников заставлял в очередной раз пересмотреть картину мира. Нет, не пятиминутное прошлое окружает его. Маштаков что-то такое уловил очень правильно. И из никчемной теории того же Кантора сумел сделать совершенно технологические выводы. Воплощенные в железо, работающее, кстати. Но - покойники! Это способно свести с ума. Если он прост и догматичен. Максим себя догматиком не считал. Жалел лишь о том, что рядом нет сейчас коллеги, доктора Ляхова. Как бы с ним хорошо было сейчас обсудить происшедшее! "Пир" Платона, а то еще и более интересный диалог мог бы случиться. "Мы трезвы сейчас?" - спросил себя Максим и с убежденностью признал, что да, безусловно. И биохимически, и психически. Что такое, после пережитого, неполный стакан водки? Следовательно, необходимо рассуждать в тех же, материалистических и объективно реальных категориях. Все действительное разумно, и наоборот, соответственно. Где могут существовать мертвые рядом с нормальными людьми? В раю, аду, чистилище - вряд ли. Мы, живые, туда доступа не имеем. Значит - здесь. В этом самом странном боковом времени. А ведь неплохо! Максим даже подскочил. Подбросил пару поленьев в костер. Боковое, говорите? Живого здесь нет, а все материальное, но не живое существует. Тогда покойник является тем же самым. Переставая быть живым, он становится тем, что тут существовать может. Уже интересно. Кой-какая система вырисовывалась. Покойники по этому миру бродят, зачем, пока непонятно, но бродят и к живому тянутся. Убиты могут быть достаточным механическим воздействием. И - что? А вот то, что для них этот мир - родной. Мы думали, куда они деваются? Зачем греки придумывали мифы про царство Аида, где слоняются тоскующие тени героев? Этот, как его, Харон с его вельботом, перевозивший покойников (за плату, заметьте) на тот берег. Вполне реальный берег, получается, раз Орфей ходил туда за Эвридикой, только обернулся не вовремя. И еще были прецеденты. Так, может, все это правда? В нашем мире несчастный покойник жил, потом умер. Думал, что насовсем, а попал совершенно неожиданно в места, где странная некрожизнь продолжается. Чем он тут занимался - пока неясно. Но увидел вдруг неподалеку совершенно живого человека. Вздумал подойти, спросить, без всяких задних мыслей и агрессивных намерений, не слышал ли бывший земляк, что происходит и как быть дальше? Вместо этого нарвался сначала на автоматную очередь, потом на мину. И умер повторно и окончательно. Подтверждением этой теории служит факт стремительного разложения. Так. Значит, есть смерть там, вторая жизнь здесь и, соответственно, вторая смерть тоже. Как сказано в теории Эверетта? Нас окружает множество Вселенных, в том числе те, что отличаются друг от друга незначительным, но постоянно увеличивающимся разбросом вначале исторических фактов, а потом и физических законов. Ну а вот здесь мы имеем пока единственное, эмпирически установленное различие - покойники какое-то время сохраняют двигательную активность. И какие-то остатки интеллекта. После третьего взрыва остальные сообразили наличие "смертельной" опасности и удалились от греха... Он вскинулся, внутренним таймером почувствовав, что пришло время связи со Щитниковым. Включил рацию, мельком посетовав, что не придуман еще способ постоянного автоматического вызова. - Полковник, я Щитников. Идем по маршруту. Проблем нет. Что у вас? - Порядок. Объекты исследованы, прямой опасности вроде не представляют. Но лучше вам с ними вплотную не контактировать. Просто не советую по некоторым причинам. Если что - против них оружие - гранаты. Тем более - темп. Двигаются они медленно. Да, вот еще, - пришло в голову Бубнову, - старайтесь подальше обходить населенные пункты, тем более - кладбища со свежими могилами... - Не понял! - Повторяю - кладбища со свежими могилами. Возможно, все оттуда и появляется. - Командир, Гоголя я тоже читал. Привидения, что ли? Несмотря на низкое качество звука в головных телефонах, ирония в голосе поручика передалась отчетливо. - Не привидения. Достаточно материальные структуры. А так, конечно, Гоголь - это близко. Вот и руководствуйся, за неимением лучшего. Хома Брут и так далее. Только меловой круг и молитвы не помогут. Вдруг подполковник вспомнил. Он же и им по-прежнему командир. Он за них отвечает, и они обязаны подчиниться. Если, конечно, Чекменев Щитникову не дал каких-то иных распоряжений. - Поручик! Приказываю - остановиться. Занять позицию, желательно на возвышенности, удаленную от дорог и населенных пунктов. Пригодную для обороны вашими силами. До утра с места не двигаться. Дальнейшая связь по той же схеме. - Понял, командир. Выполняю. Да и поспать, оно невредно... Голос в головных телефонах угас несколько по-другому, чем если бы поручик просто отпустил тангету. Батареи радиостанции, совершенно неожиданным образом, садились стремительно. Полукилограммовая "Искра" обычно могла непрерывно работать на передачу часов десять, только на прием - двадцать. Сейчас же амперметр показывал, что тока почти уже и нет. А запасных комплектов с собой не взяли. Просто не было такой необходимости. Бубнов тут же решил проверить, как ведет себя питание хроногенератора. Если аккумуляторы тоже теряют заряд, надо немедленно эвакуироваться. Нет, с ними все было в порядке. Видно, просто батарея попалась бракованная. Бывает. "Итак, - продолжал он занятие, к которому был приспособлен более всего, то есть построение гипотез с немедленным их опровержением, если обнаруживалась внутренняя противоречивость силлогизмов или разногласия с практикой, - ни с чем не сообразная разрядка батарей вполне встраивается в общую схему. В самом факте механической активности якобы мертвых тел ничего экстраординарного нет. Известен феномен так называемых "Големов" - магическим образом оживленных глиняных статуй. Или "Зомби" - не тех отравленных неким алкалоидом, но все же живых людей, лишенных воли, которых фабриковали рабовладельцы на Гаити, а "настоящих". То ли особым образом воскрешенных человеческих трупов, то ли действующих макетов человека. Факты, подтверждающие их существование, имеются. Сюда же хорошо укладываются многочисленные легенды, бытующие не только у славян, но и у всех других более-менее культурных народов. Особенно у пражских евреев. Это же там появилась легенда о рабби, создавшем глиняного человека? Они вполне могут объясняться взаимным проникновением живых людей из нашего мира в этот и наоборот, естественно. Почти у всех народов принято считать, что до сорока дней после кончины покойники обретаются где-то поблизости, способны воспринимать слова и мысли близких. Так не здесь ли они и тянут этот срок? В течение которого действительно каким-то образом видят, слышат и сохраняют активность? Бубнов был убежденным атеистом и материалистом, но происходящее никакого отношения к религиям не имело. Непознанные всего лишь свойства и закономерности природы. Почему он предостерег Щитникова от приближения к кладбищам? Просто потому, что захотел избавить неподготовленных людей от нервного потрясения? Или все же предполагает в них некоторую опасность, о которой почти в шутку предупредил Фрязинова с Колосовым? Вдруг действительно "живые мертвецы" способны чем-то навредить просто живым? Разве случайно во всех без исключения сказках и легендах такая встреча изображается как нечто невообразимо ужасное? А если поручик с отрядом выскочит в район кладбища, где ежедневно хоронят по сотне человек? Максим Бубнов вдруг почувствовал себя плохо. Слабость неожиданно навалилась, тошнота не тошнота, но что-то вроде, и тоска... Впрочем, тоска - это как раз понятно, последствие массированных выбросов адреналина в кровь. После переживаний текущего дня, нервной и физической нагрузки, ломки всей привычной картины мира, происходящей не только в сознании, но и гораздо глубже, ему бы заснуть без задних ног... Но если все-таки бодрствовать и размышлять, так не здесь, а перед камином на третьем этаже каменного коттеджа, а еще лучше - английского или шотландского замка с мощными стенами, крепкими воротами и поднятым мостом, гарантирующим от вторжения врагов. Эта пристально вглядывающаяся со всех сторон темнота... Сколько можно требовать от человека, привыкшего совсем к другой жизни? За спиной хрустнул сучок, и доктор вскочил, вскинул перед собой автомат. - Спокойно, командир, это я, Колосов. Присядьте. Вот смешно, я ведь тоже второй час идеи обдумываю. А если бы нам, вернувшись домой, раскопать могилу дважды мертвого полковника? Что мы там увидим? - Так если бы я знал, Саша! - Появление Александра его обрадовало. Вдвоем намного спокойнее, и разговор вслух позволяет выпустить пар, в то время, как внутренний монолог или диалог только повышает давление. - Я б тебе немедленно все объяснил. Увы, некромантия - не моя специальность. Ничего, скоро мы услышим столько теорий и гипотез... А пофантазировать, конечно, можно. Время веселее побежит. Вот, к примеру, предположим, что акт захоронения на самом деле является обеспечением мистического процесса перехода в "лучший мир". Могила, как аналог портала. Считается же, что незахороненный покойник не может попасть в рай, что душа его скитается поблизости от тела и творит живым всякие пакости... Кстати, свободно можно предположить, что методики обращения с трупами у представителей языческих вероисповеданий и культур учитывают пока непонятный нам процесс. Славянское, скандинавское, индийское сожжение - это способ избавить своих покойников от того, что происходит здесь и сейчас? Тело исчезает в огне, а "душа" воспаряет непосредственно в "горние выси"? А древнеегипетское бальзамирование? Труп тщательно потрошат, пропитывают смолами и, главное, туго-натуго пеленают и погребают под тоннами камня. И захочешь - не вылезешь. А вот еще есть тибетская "Книга мертвых", там тоже свое рацио присутствует. А зороастрийцы складывают покойников в специальные башни, где их расклевывают хищные птицы... - Ну и много ж вы знаете, господин полковник, - с завистью вздохнул Колосов. - Нас в училище такому не учили... - Книжки нужно читать, а не только футбол по дальновизору смотреть, - наставительно сказал Максим. - Так футбол же интереснее! Нет, я книжки тоже читаю, только больше, конечно, развлекательные. От научных у меня сразу в голове шуметь начинает и строчки путаются... - Тяжелый случай. Боюсь, придется тебе в отставку штабс-капитаном выходить. - Так, это еще когда будет, - легкомысленно махнул рукой подпоручик. - Гораздо скорее, чем тебе сейчас кажется. Ладно, Саша, извини, чего-то спать мне захотелось. Прилягу. Поднимешь по-штатному. Разбудил его Фрязинов через целых три часа. - Господин полковник, последний раз Щитников на связь не вышел. В два я с ним разговаривал, они отдыхали, все было нормально. В три сеанс не состоялся. Доктор взглянул на яркие фосфорные стрелки часов. Три пятнадцать. - Что ж ты сразу... - Решил подождать. Вдруг у них обстоятельства. - И дальше что? - Оставил рацию на приеме. Может, еще выйдут. - Да ты что? Батарея и так практически сдохла. - Я запасной аккумулятор подключил. Через преобразователь. У меня в запасе был. Но вообще-то... - замялся воентехник. - Мы тут посоветовались... Может, лучше все-таки открыть проход обратно? Пусть генерал решает. Послать дозор на машинах - через полчаса все станет ясно. Может, ребятам срочная помощь требуется. - Правильно, - подтвердил подошедший Колосов. - У нас приказа не было здесь до упора сидеть. Тем более обстоятельства чрезвычайные. Максим был совершенно согласен с товарищами. Поплескав в лицо водой из фляжки, сделав несколько спортивных упражнений, способствующих обретению бодрости, закурив, наконец, он был готов к принятию решений. Сейчас он даже не понимал, почему не выскочил отсюда, как ныряльщик с глубины, сразу же, как только увидел первого мертвеца? Магия нечетко отданного приказа? Соображение о том, что начальству виднее, а его задача - прежде всего обеспечить выполнение миссии Щитникова? Зачем-то его ведь послали с отдельным пакетом за сотню километров отсюда? Вдруг на самом деле имеет место стратегический замысел, мудрость которого не дано постигнуть нестроевому капитану, пусть и возведенному в целые подполковники? А, гори все огнем! Его назначили главным за операцию, вот он и принял решение. - Давай, Василий, включай на выход. Разбудим начальство - не беда! Тем более, я еще тут кое-что придумал. Боюсь, что генералу нашему будет очень интересно. Глава двадцать первая Чекменев выслушал доклад и счел решение Бубнова возвратиться совершенно правильным. - Видите, вы легко вжились в роль командира-единоначальника. Ибо еще Петр любил говорить: "Не держись приказа, яко слепой - стенки". Хотя, с другой стороны, в большинстве случаев приказ все-таки следует выполнять с возможной полнотой и точностью, поскольку замысел вышестоящего как раз и может содержать в себе смысл, недоступный обычной логике. Например, если вам поручено осуществлять отвлекающий или дезинформирующий противника маневр... Впрочем, вы в академиях не обучались. В данный же момент, повторяю, поступили единственно верным образом. Закончив воспитательный момент, генерал перешел к сути: - Ну-ка, еще раз, давайте вернемся к вашим покойникам. Вы, кажется, сказали... - Вот именно, господин генерал. Я осмелился предположить, что в боковом или, точнее сказать, широкополосном времени имеет место нечто вроде отстойника для новопреставленных. Или того же "чистилища", но не в религиозном, в чисто материальном плане. В нашем временном коридорчике человек уже мертв (для нас и в нашем восприятии), а там, - Максим развел руки, как рыбак, показывающий размеры добычи, - вроде как еще и нет. Возможно, это определенным образом зависит от причины и способа смерти. Ну, вроде как смерть клиническая и биологическая. Конечно, все это тоже требует исследований и подтверждений. Думаю, следует попытаться взять "языка" из них и там же, на месте, прояснить некоторые вопросы. Интересная может диссертация получиться, я давно о докторской подумываю... Чекменев сделал отстраняющий жест. - В вашем сообщении для меня пока что ценным является сам факт наблюдения данного феномена. Правильно оценить его, увы, ни я, ни вы не в состоянии. Будем искать специалистов. Максим позволил себе ухмыльнуться. - Зря, зря иронизируете, - на полном серьезе ответил Чекменев, хотя доктор ничего не сказал. - Мой немалый опыт подсказывает, что, если какое-то событие случается и не является иллюзией или заблуждением наблюдателя, в девяноста девяти процентах случаев найдется некто, занимающийся этой проблемой давно и профессионально. - Так точно! Именно этой проблемой на протяжении многих веков занимается огромное количество "специалистов"... - Что и требовалось доказать, - не поддался на провокацию Чекменев. - Соответственно, ими наверняка накоплен огромный массив фактов и объяснений к ним. Наша задача - выбрать максимально непротиворечивые и близкие к нашему случаю. Впрочем, это уже не ваша забота. Вы же, помнится, упомянули о желании немедленно переговорить с нашим уважаемым Виктором Вениаминовичем. О чем, если не секрет? - Так, все больше о математике. А от вас какие ж секреты? Поприсутствуете - сами все услышите. - Пригласите, - без дополнительных вопросов приказал Чекменев адъютанту. Очевидно, он был готов к тому, что Маштаков потребуется для консультаций или для другой какой-то цели, и держал его под рукой, в рабочем состоянии, несмотря на ранний час. - С возвращением, Максим Николаевич! Теперь вы убедились, все функционирует с точностью швейцарского хронометра. Ушли, вернулись благополучно. Никаких сбоев? - профессор радостно улыбался, шел навстречу, издалека протягивая руку. Максим ее пожал, но выражение его лица Маштакова насторожило. Улыбка погасла. - Что, отметили какие-то неполадки? Говорите же... Растягивая удовольствие, Бубнов сначала сел на диван, попросил у Чекменева разрешения закурить, глубоко затянулся. Генерал наблюдал за его действиями со спокойным интересом, Маштаков - с нарастающей тревогой. Все ж таки перед ним сидели офицеры, а он по-прежнему осознавал себя заключенным, находящимся в их полной власти. - ...Дурак ты, Виктор Вениаминович, - наконец произнес Максим со вкусом. - И теория твоя дурацкая, и практика. Надо же, развел ахинею! Кантор, Эверетт, параллельные вселенные, точка "Алеф", откуда можно увидеть все настоящее, прошлое и будущее мира! Тот хоть с ума сошел, поняв свою глупость, а ты... Нет, ну и я хорош, - теперь Бубнов обращался уже к Чекменеву. - Какой из меня, на хер, математик?! Поддался террору среды. Ах, думаю, десять лет над темой работает, вычисления у него, электронные машины использует! Профессор опять же. А сейчас, пока вас ждал, меня словно стукнуло. По темечку. Сел с обычным блокнотом, на коленке расчеты проверил - и тут же ошибку нашел. Теперь знаю, куда он ребят забросил... - Какую ошибку, где? - взвился Маштаков. На грубость и издевательский тон коллеги он не обратил никакого внимания. Пустяк по сравнению со всем остальным. - Вот ошибка, вот... - он сунул профессору блокнот и ткнул пальцем в середину длинного столбца цифр и математических символов. - Так куда? - спросил Чекменев, пока Маштаков вникал. - Я сразу понял, что наших на базе вообще не было, о чем и сообщил Щитникову. Он, как следопыт, со мной согласился. Потом, после инцидента, мне пришло в голову - вдруг их сразу же, в момент перехода, захватили и куда-то уволокли покойники? Довольно естественная мысль в моем тогдашнем состоянии. Но что-то не сходилось. Мысль подспудная меня томила. Будто вот знаю, а вспомнить не могу... Однако есть у меня некоторые мнемонические приемы, и я себя вспомнить заставил. Все сходилось так, что напортачил в очередной раз наш непризнанный гений. Вернулся сюда, пока дежурный вас разыскивал и вызывал, я еще раз просмотрел его расчеты... - А где же вы их взяли? - удивился Чекменев. - Они ведь в сейфе и под грифом. А ключ... - Он машинально коснулся брючного кармана. - Виноват, Игорь Викторович. Оригинал, разумеется, в сейфе, и я даже не знаю, где этот сейф. А вот здесь и копия, и вспомогательные материалы, - Максим указал на шкаф вычислительной машины, стоящий у стены. - Мы же с ними работали. - Работали, - кивнул генерал, - а потом все распечатали и из памяти стерли. Я же видел... - В этой штуке совсем стереть нельзя. Кое-где информация все равно остается. Просто уметь надо... - Так! - тон Чекменева не предвещал ничего хорошего. - Это получается - несанкционированный доступ? - Простите, Игорь Викторович, никаких документов, запрещающих мне работать с ЭВМ, я не подписывал. О неразглашении да, было, так я ведь никому и ничего не разгласил. Даже вам. А техника... Ну, это просто такая техника. - Хорошо, об этом - позже. Продолжайте по делу. - Продолжаю. Короче, я убедился, что господин профессор допустил вполне школярскую ошибку при переходе из левой части уравнения в правую. Ну и пошло. Вот - смотрите... - теперь он протянул блокнот Чекменеву, но тот смотреть не стал. Не генеральское это дело, притом что последний раз он имел дело с математикой еще в старших классах гимназии. С тех пор - обходился без и даже забыл, что такое - пресловутый бином Ньютона. - Одним словом, можно предположить, что ребята сейчас находятся где-то поблизости от места, где попали под удар "Аллаха". То есть на Ближнем Востоке. Дело в том, что при пересчете по моей методике поле предстает не изохронобарическим*, а, грубо говоря, напоминающим воронку, образующуюся над сливом ванны. И без специальной энергетической поддержки любой материальный объект из нашего мира (!) непременно в эту воронку засасывается... * Изохронобарический - имеющий равную напряженность "давления времени" во всех своих точках (лат.). - А как же вы? Пошли и вернулись, никуда не "соскользнув"? - проявил сообразительность Чекменев. - Так в том и дело. Тут профессор случайно оказался прав. При постоянной работе генератора напряженность остается стабильной, а при прошлой попытке, видимо, произошел скачок напряженности, в результате - пробой и срыв... Все это время Маштаков торопливо проверял вычисления Максима. Убедился в его правоте и отвернулся к окну, кусая губы. - Ну и каков же практический вывод? - это интересовало генерала гораздо больше, чем добротность теории. - Вывод один - слетать и посмотреть. Тем более, что я по-прежнему уверен: "маяк", точнее, два "маяка", разнесенные на энное расстояние, могут сработать как пеленгатор... Если Виктор Вениаминович не против, мы можем с ним этим заняться вдвоем. Чтобы не допускать впредь обидных ошибок... - Максим, покуражившись немного, все же признал, что по большому счету не ставит под вопрос несомненные заслуги Маштакова и даже определенное его над собой превосходство. - Против, не против... Кто тут его спрашивать будет. Сегодня же и приступайте. Он пусть приступает, а вы присоединитесь позже, - тут же поправил себя Чекменев. - С Щитниковым еще нужно разобраться. Я за него, честно сказать, не слишком беспокоюсь. Уж если вы отбились, так тем парням - раз плюнуть, - он словно не заметил несколько уничижительного для Максима оттенка фразы. - Но связь-то все равно пропала. Надо искать, и без вас не обойтись. Опять туда идти придется. Как, не слишком устали? В силах себя чувствуете? - Да во мне ли дело? Сейчас бензедрина проглочу, и на сутки я снова как огурчик. А связи нет уже больше трех часов. Прикажите машины подготовить, что ли... - Зачем на машинах? Можно и на вертолетах. Быстрее будет. Хотя бы четырехместный "Си-16" через ваш портал пройдет? - Любой пройдет. Это не проблема, - вмешался Маштаков. Он снова оказывался в центре событий, а за допущенные ошибки никто с него, кажется, взыскивать не собирался. - Давайте ваш вертолет, а я проход для него подготовлю... - А вертолет далеко? - поинтересовался Бубнов. - Да прямо здесь, на базе, в ангаре. Кстати, вон и Кедров бежит, - указал Чекменев на приближающегося коренастого офицера в пехотном кителе, но с черными флотскими погонами. - Капитан второго ранга Кедров, ближайший помощник полковника Неверова. Возглавит поиск. Подполковник Бубнов пойдет вашим заместителем и научным консультантом, - представил их друг другу генерал. Офицеры обменялись рукопожатиями и короткими оценивающими взглядами. - Кстати, Максим Николаевич - специалист по покойникам, - неизвестно зачем добавил Чекменев. - Врач, что ли? Или снайпер? - не понял Кедров. О случившемся на "той стороне" он пока не знал. - Да больше, конечно, врач. Детали он по дороге расскажет. Еще раз переглянулись, поскольку в присутствии высшего руководства заводить отдельный разговор не принято. Бубнову новый соратник скорее понравился. Понравился ли он сам напарнику - пока не понял. Пусть они и в равных чинах, но Максим носит свой третий день, а коллега, похоже, лет пять. Отсюда естественная разница в поведении и восприятии жизни. - Техника сейчас будет готова, - доложил Кедров генералу. - Пусть готовятся, - сказал Максим и движением головы предложил Чекменеву отойти в сторонку. Побывав "по ту сторону добра и зла", он несколько утратил навык строго придерживаться субординации в отношениях с высоким начальством. "Пока что я им нужнее, чем они мне", - думал доктор и был прав, поскольку сейчас в распоряжении генерала почти не осталось надежных и одновременно квалифицированных сотрудников. Ну, сам Бубнов, ну, инженер Генрих, тот же Кедров, однако при всей его надежности образование он имеет чисто военно- морское, с пехотным оттенком. Других еще искать надо, привозить сюда и морально готовить. - Вы что-то имеете предложить? - Скорее спросить. Зачем нам тащить вертолет отсюда, если он уже есть там? Вернее, тут. Тьфу, черт, совсем запутался. - Что? Ах да, конечно, - сообразил Чекменев. - Вы же сами именно поэтому не велели нам что-нибудь трогать на базе и даже входить в дома? - Да, Маштаков подчеркнул, что одновременно использование одних и тех же предметов там и тут может вызвать последствия. - Может вызвать, а может и нет. Давайте, пользуясь случаем, эксперимент проведем. Пилот попробует взлететь на вертолете, который там... Чекменев не возражал, но предпочел проконсультироваться по поводу предложения Максима еще и с Маштаковым. Профессор фыркнул. - Пробуйте, я не против. Только... - Что - только? - Скорее всего - ничего. В буквальном смысле. Но давайте попробуем. Практический эксперимент всегда интереснее мысленного. Когда Кедров вернулся вместе с пилотом, у Маштакова все было готово. Понемногу уже рассветало, в сером полусвете вырисовывались коттеджи, здание учебного центра, ангар, из которого техники выкатывали двухвинтовой четырехместный вертолет с почти полностью остекленным каплеобразным фюзеляжем. Генератор тоже был готов к работе в нужном режиме. - Итак... - Маштаков гостеприимным жестом предложил всем желающим пройти через невидимый портал. И обрисовал рукой, где именно он находится. - А разве не нужно сначала вернуться в дом, к аппарату? - удивился Чекменев. - Какая разница? Хронополе распространяется через любые преграды, кирпичная стена для него - тьфу, - он натуральным образом сплюнул на покрытую росой траву. Все, включая генерала, сделали несколько шагов в указанном направлении. - И что дальше? - спросил Чекменев. - Ровно ничего, - ответил Маштаков, продолжая упиваться собственной исключительностью. - Ничего в общепринятом смысле. Мы с вами уже, можно сказать, там. И одновременно остаемся здесь. В качестве аналога вообразите спуск в кабинке скоростного лифта с сотого этажа небоскреба. Объективно - падаем, пролетая много десятков метров в секунду. Одновременно - в полном покое смотрим на мелькающие цифры этажей на табло. До тех пор пока поле включено, разницы для нас нет. Вот ваш ангар, поле, дома. Чем-нибудь они отличаются? Нет. И я о том же. Можно сейчас поднять в воздух вертолет, полетать над базой. И не увидеть ровно никакой разницы. - И группу Щитникова мы не найдем? - Скорее всего, нет. В данном варианте она сейчас несколько более "там", чем мы. Как бы - за чертой горизонта, который непременно будет удаляться. Или как в том анекдоте, где на двери магазина вечно висит табличка "Откроемся завтра". - Издеваетесь? - холодно спросил Чекменев. - Имейте в виду, что мое терпение имеет пределы, и не стоит его испытывать вашим популяризаторским зудом. Перельмана* я прочитал в начальной школе. Второго мне не надо. * Я.Перельман - известнейший автор популярно-просветительских книг 1910- 1940 годов по вопросам математики, физики, астрономии и т. д., рассчитанных на читателей примерно с семиклассным образованием. - Ни в коем случае, ваше превосходительство! - по неизбывной страсти к актерству, Маштаков снова прижал руки к груди. - Просто-напросто нужно опять отключить хронополе. Оставшись по эту сторону. И тогда - лететь куда угодно. - А что случится с этой машиной? - Вот и посмотрим. Кто-то из нас вернется в "исходный мир". Кто останется здесь, увидит летящий вертолет. Не более. - Значит, не будем тянуть. Кедров - займите место в машине. Пилот, вы, два бойца. Подниметесь в воздух. Если все пройдет удачно, Бубнов с отделением взлетают следом. Задача - поиски группы Щитникова. Направление и место знаете. Ну а мы с вами, профессор, сыграем роль оч-чень заинтересованных зрителей. Зрелище и в самом деле оказалось весьма поучительным, главное - снимающим большую часть вопросов. После того как зона перехода была закрыта с этой стороны, Чекменев лично взобрался в кабину оставшегося вертолета, повернул ключ зажигания. Ничего не произошло. Не загорелась ни одна лампочка на приборном щитке, не дрогнула ни одна стрелка. Такое впечатление, что в машине вообще отсутствовал аккумулятор. Генерал покачал ручку управления. Она двигалась свободно, педали тоже ходили в положенном диапазоне, но и только. Но на оси и лопасти винтов команда не передавалась. - Все так и должно быть, Игорь Викторович, - с удовлетворением сообщил Маштаков, с земли наблюдавший за его действиями. - Это у вас сейчас не живая машина, а просто макет в натуральную величину... - Почему так? В который уже раз за сегодня профессор развел руками с одновременным пожатием плечами. - Вы от меня требуете слишком многого. Я просто путем рассуждений пришел к выводу, что один и тот же предмет не может одновременно использоваться и здесь и там. Поскольку он ведь не удваивается, остается самим собой. Таким образом природа защищается от парадоксов. Если поезд едет в Одессу, он не едет в Киев, и наоборот, соответственно. А объяснить, почему и как этот принцип соблюдается, - увольте. Демокрит додумался до существования атома две тысячи лет назад, экспериментально же его догадка подтвердилась намного позже... - Предлагаете ждать две тысячи лет? - спросил Чекменев, спрыгивая на землю. - Это уж как получится. Но "там" летать можно спокойно, это, я думаю, для вас главное. Да, для генерала это было важно. Однако гораздо важнее было другое. Уже сегодня можно доложить князю, что эксперимент убедительно подтвердил самые смелые их надежды. И даже кое в чем превзошел. Путь в параллельное время открыт, в нем можно жить и маневрировать. Захватив, к примеру, на "той стороне" танковый полк, перебросить его в нужное место, будучи уверенным, что здесь ни одна машина не сдвинется с места. Мало, что такой маневр как бы автоматически удваивает наши силы в материальном отношении, так ведь и психологический фактор! Каково вражескому командованию будет узнать, что в решительный момент вся его боевая техника вышла из строя по неизвестной причине и ремонту не поддается! ... Через пять минут после взлета пилот указал Максиму на поблескивающий в лучах утреннего солнца вертолет Кедрова, очевидно, завершавший по широкому кругу облет окрестностей базы. Связь между машинами действовала хорошо, однако даже с высоты в полкилометра ни на одном диапазоне не улавливалась работа радиостанции Щитникова. Бубнов подумал, что, скорее всего, у поручика тоже разрядилась батарея. Если она из той же партии, так ничего странного. А преобразователя, позволяющего подключиться к питанию маяка, у них, естественно, не имеется. Так он и сказал Кедрову. - Максимум через полчаса все выясним, - кавторанг к долгим разговорам не был расположен. Или просто мешал гул двигателя. Максим летел на боевом вертолете впервые в жизни, и этот мало с чем сравнимый рев и грохот ему крайне не понравился. Из-за него пропадало всякое желание любоваться красотами ранней подмосковной осени, а кроме того, он не мог избавиться от страха, что в следующий момент трясущийся мотор просто развалится на куски и вертолет рухнет вниз вместе со всем своим экипажем. А парашютов им не выдали. Впрочем, если бы они и были, пользоваться этим спасательным средством доктор все равно не умел. Лишь абсолютное спокойствие бойцов и пилотов подсказывало ему, что непосредственной опасности, скорее всего, нет. Бывает, конечно, падают и самолеты, и вертолеты, но не каждый же день. Догадываясь о чувствах новичка, определенного им в командиры, второй пилот широко улыбнулся Максиму, показал ему поднятый большой палец и сделал успокаивающий жест открытой ладонью. Бубнов тоже кивнул. Все в порядке, мол. Но про себя подумал, что впредь будет всячески уклоняться от такого рода забав. Впрочем, постепенно он освоился, рев двигателя стал будто бы потише. "Слуховой нерв начинает атрофироваться. Не зря же летуны и на земле так кричат. Ничего, за полчаса не оглохну", - успокоил он себя. По команде Кедрова поднялись до высоты 800 и разошлись на расстояние около километра. - Если что, они нас снизу раньше заметят, чем мы их, - пояснил Максиму по переговорному устройству смысл маневра пилот. Он и сам так думал. Различить несколько человеческих фигурок, одетых в маскировочные костюмы, с такой высоты, да еще под пологом только начавшего желтеть и краснеть, но не сбросившего листву леса, казалось доктору, без привычки, делом совершенно безнадежным. В планшете у него лежала выданная Чекменевым копия карты, полученной накануне Щитниковым с нанесенным красным карандашом маршрутом. Путь группы был проложен так, что старательно обходил все более-менее заметные населенные пункты, лишь в одном, достаточно пустынном месте пересекал шоссе на Калугу и заканчивался на берегу реки Угра, неподалеку от поселка Полотняный Завод. Местность была лесистая и сильно пересеченная. Максим подумал, что правильно сделал, приказав Щитникову ночевать, а не двигаться. Четверо мужиков с хорошим вооружением в гораздо большей безопасности должны оказаться на подготовленной позиции, чем во время марш-броска по лесам и перелескам этого совсем не столь безопасного, как представлялось, мира. Скорее всего, даже занятая конкретным врагом территория, но на своей земле, сулит меньше неожиданностей. Жаль только, что он не сообразил, по отсутствию общевойсковой подготовки, спросить у поручика координаты последней стоянки. Но в любом случае, просто по расчету времени, это должно быть где-то здесь. Плюс-минус пять километров. Так он и сообщил Кедрову. Вертолеты, еще больше разомкнувшись вправо и влево, начали описывать встречные спирали над квадратом между селами Львове - Рогово - Алферове - Богоявление. Площадь территории - около ста квадратов, а центр - примерно там, куда мог выйти Щитни-ков после "крайнего" сеанса связи. Увидев масштаб зоны поиска, Максим испытал чувство безнадежности. Кого и за сколько времени можно здесь найти, если даже один квадратный километр - невообразимая путаница оврагов, ложбин, полянок, дефиле ручьев и речек. И все вперемежку поросло редколесьем, разбросанными тут и там островками кондовых сосен, бурьяном вроде чертополоха и колючим кустарником. В похожие места ему приходилось забредать с компанией в походах за грибами, и не дай Бог, увлекшись, уйти за пределы прямой видимости. Голос сорвешь, призывая вот только что мелькавшего неподалеку товарища. Однако командир вертолета отнюдь не терял куража. Для него, повоевавшего даже и в ангольских джунглях и саваннах, сегодняшнее задание представлялось пустяком. - Если хоть кто-то здесь - найдем, - заверил он Бубнова. И, будто в подтверждение его слов, прямо из середины буро-оранжевой рощицы, примостившейся на краю косогора, взвились в небо две цепочки ракет. Сначала - ярко-зеленых, потом - черных дымовых. - Наши! - закричал в ларингофон пилот. - Крайняя опасность! - И свалил машину в крутой вираж. У Максима сердце, желудок и кишки подбросило прямо к горлу. Он еще успел вчуже поразиться, как четко сидевший у него за спиной боец, не обратив внимания на маневр и перегрузку, отщелкнул дверцу, ушедшую на роликах вбок и назад, вывернул за борт турельный пулемет и почти повис на ремнях над бездной, выискивая подходящую цель. Навстречу, только сотней метров ниже, заходил на эту же точку вертолет Кедрова. - Вон, вон, вижу, - раздался в наушниках чей-то вскрик. Сам доктор не видел ничего, кроме стремительно летящих в глаза древесных крон. А сзади уже загремел пулемет. Из подвесного пилона второго вертолета сорвался и ушел вниз НУРС*. Короткий прочерк трассера, и между кустов вспух шар разрыва. * НУРС - неуправляемый реактивный снаряд. Теперь и Максим увидел. По склонам высотки карабкались, то редкими цепочками, то, сбиваясь в группы, десятки человеческих фигур. Сверху это напоминало тактические ротные учения по теме "Атака на опорный пункт противника". Некоторые падали и оставались лежать, другие тут же поднимались и продолжали медленное, но неостановимое движение к вершине. - Твою мать, что же это такое? - охнул пилот. - Их тут сотни! Максим знал что, но объяснять времени не было. - На бреющий и фланговый огонь из всех стволов, - командовал Кедров. - Целься аккуратней, своих не посеките... Второй, - это уже конкретно их вертолету, - высадка десанта с зависания на вершину. В точку сигнала. Вертолет, дрожа, остановился в воздухе над небольшой прогалиной, воздушный поток от винтов нещадно трепал верхушки деревьев. "Как же тут высаживаться? - подумал Бубнов. - Высоко ведь!" Машина еще чуть просела, и в распахнутую дверь левого борта один за другим посыпались бойцы, уверенно приземляясь на полусогнутые ноги и мгновенно исчезая между деревьями. Максим не знал, что при прыжке с четырехметровой высоты удар о землю даже слабее, чем испытывает обычный парашютист. В вертолете остались только пилоты, доктор и пулеметчик, который, пользуясь паузой, менял перегретый ствол. Боевая машина снова поднялась и скользнула вдоль склона в сторону атакующих, едва не касаясь колесами деревьев. На долю секунды перед глазами Максима возникла слитно бегущая навстречу толпа из двух примерно десятков фигур, и в нее с направляющих ушли сразу четыре ракеты. Разрывов увидеть он не успел. Нет, такая война не для него, реакции и навыков не хватает даже для того, чтобы уследить за происходящим, а не то чтобы принимать осмысленные решения. Рев моторов, стрельба и грохот взрывов стихли как-то разом. Вертолет стоял на земле. Лопасти винтов крутнулись несколько раз и замерли, безвольно обвиснув. Цепляясь за край дверцы и стойку шасси, доктор выбрался наружу. Ноги дрожали, по спине и из-под шлема на щеки стекали капли пота. Но автомат он привычно взял на изготовку. Пулеметчик сноровисто сдернул свою пятнадцатикилограммовую машинку с турели и помчался вниз по склону, где еще потрескивали редкие выстрелы. Не успел Максим вытащить подрагивающими пальцами сигаретную пачку, как увидел, что, раздвигая плечами кусты, к нему направляется Щитников, выглядящий далеко не так браво, как вчера вечером. Лицо в пыли, грязи и пороховой копоти, к