Осторожный капитан "Валгаллы" такого не исключал, несмотря на то, что фронт ушел на тысячу километров. -- Это на север он ушел, -- говорил Воронцов, --а как насчет юга? И друзья ничего не могли ему возразить, агрессия со стороны раздраженной вызывающим поведением Врангеля и его незваных покровителей Антанты отнюдь не исключалась. Оккупированная англичанами, итальянцами и греками Турция -- наглядный пример. Воронцов вообще, как бы отстранившись от большой политики, которую с увлечением вершили его друзья, нашел для себя удобную и приятную экологическую нишу. Если Берестин, мечтая окончательно самореализоваться, возглавил негласно всю белую армию, то Дмитрий не стал претендовать на должность командующего белым флотом. Да и что это был за флот! После того как большевики утопили неизвестно зачем в Новороссийске "Екатерину Великую" (она же -- "Свободная Россия") и восемь лучших эсминцев, а англичане взорвали в девятнадцатом году машины всех броненосцев, в распоряжении врангелевцев оставался только линкор "Генерал Алексеев" (он же "Александр III", потом -- "Воля"), крейсер "Кагул"("Генерал Корнилов") и несколько миноносцев. Всю гражданскую войну "действующим отрядом" командовал адмирал Саблин, способный, но очень пожилой и тяжело больной человек. Сменил его энергичный контр-адмирал Бубнов, а Воронцов, не желая сеять раздоры в среде давно друг друга знающих и спаянных клапово-кастовыми принципами моряков, придумал нечто оригинальное. Он как бы взял на откуп никому не нужный и обреченный на слом отряд старых броненосцев: "Евстафий", "Иоанн Златоуст", "Пантелеймон", "Ростислав" и "Три святителя". Молодой и энглизированный адмирал Бубнов счел это странной причудой богатого иностранца, но возражать не стал, поскольку Воронцов брал на себя все возможные расходы и в том числе комплектование экипажей вольнонаемными офицерами и матросами. Перед выездом из леса Шульгину пришлось вновь остановиться -- дорогу преграждали решетчатые стальные порота, вправо и влево уходила ограда из колючей проволоки на высоких бетонных столбах. Снаружи вдобавок подходы к забору были завалены перепутанными клубками спиралей Бруно. Из приземистого каменного домика, похожего на сторожку лесника, появился часовой -- плечистый малый в черной флотской форменке с погончиками строевого унтер-офицера. Скользнул по машине глубоко посаженными недобрыми глазами, узнал пассажира и, не сказав ни слова, потянул управляющий створками ворот рычаг. На куртке Шульгина не было погон, и формально честь ему отдавать караульный был не обязан. Устав подчиненные Воронцова знали хорошо, а естественные человеческие чувства, которые заставили бы обычного моряка поприветствовать знакомого офицера, а то и перекинуться с ним парой слов, Дмитрий вкладывать в них посчитал излишним. В данной роли. Потому что охранял базу не человек, а один из составляющих экипаж "Валгаллы" биороботов, изготовленных по заказу Воронцова форзейлем Антоном. Сорок пять роботов, зрительно не отличимых от людей, исполняли функции матросов, штурманов, механиков и лакеев, причем, подключенные к главному бортовому компьютеру, они способны были программироваться на любую судовую роль, а также, согласно заданию, принимать какой угодно внешний облик, вплоть до стопроцентного портретного сходства с реально существующим субъектом. Набор программ у них был практически беспределен, и робот, только что таскавший мешки с углем, мог, переодевшись и помывшись, становиться к операционному столу в качестве нейрохирурга или исполнять обязанности дамского парикмахера. Шульгин удивлялся только одному ограничению, неизвестно зачем введенному Антоном, -- роботы не могли удаляться от парохода дальше чем на километр. Очевидно, таковы были форзейлианские этические нормы, аналогичные азимовским законам робототехники. Убивать же, в случае необходимости, врагов программа роботам не запрещала. Однако Левашов, демонстрируя превосходство человеческого гения над инопланетным, довольно легко нашел способ преодолеть запрет; и заведомо якобы привязанные к кораблю андроиды обрели свободу. Но опять же в пределах, предусмотренных приказом и программой. У верхней площадки трапа "Валгаллы" Шульгина встретил еще один робот, исполняющий обязанности вахтенного офицера. Шестифутовый красавец, светловолосый и сероглазый, с массивным подбородком, одетый в синий китель с лейтенантскими нашивками н говорящий по-русски с отчетливым американским акцентом. По легенде, пароход был приписан к порту Сан-Франциско. -- Капитан у себя? -- спросил его Сашка. -- Так точно. В командирском салоне. Прикажете проводить? -- Сам дорогу найду. Апартаменты Воронцова примыкали к штурманской рубке, а дверь из его салона выходила на капитанский мостик. Шульгин не захотел воспользоваться лифтом и на высоту восьмиэтажного дома взбежал по узким почти отиссным трапам надстройки. Дмитрий, без кителя, в белоснежной форменной рубашке с галстуком, уже ждал его на крыле мостика. -- С прибытием, господин начальник. -- Широко улыбаясь, Воронцов протянул Сашке руку. -- Давненько не виделись. Случилось что или так, на женское общество потянуло? Пока Новиков, Шульгин и Берестин командовали фронтами, плели свои интриги в Москве и участвовали в конференции по заключению мира между двумя Россиями, Ирина, Наташа и Лариса большую часть времени проводили на пароходе. А когда Сашка познакомился в Москве с кузиной поручика Ястребова, он и ее переправил сюда же. Слишком много опасностей для слабых женщин предполагала жизнь в охваченной гражданской нойной стране. Особенно же опасно стало после того, как оставшиеся пока неизвестными злоумышленники напали на предоставленный им Врангелем в Севастополе особняк. Левашова едва удалось спасти, да и Ирина с Натальей получили легкие ранения. А на пароходе под присмотром Воронцова и защитой брони и тяжелых орудий за них можно было не беспокоиться. Тем более уровень жизни щесь, на трансатлантическом лайнере, оснащенном всеми техническими достижениями XX века, бесконечно превосходил тот, что мог предоставить берег. Это ведь только на первый взгляд, да и то лишь в Севастополе, Харькове, Одессе образ повседневной жизни напоминают нормальный, приемлемый для цивилизованных людей. Л если приглядеться внимательней, так условия сущестпования в России были ужасны... Да еще следовало принять во внимание случившуюся за последние три года деградацию нравов. По всем указанным причинам первоначальная увлеченность, с которой женщины восприняли экзотику прошлого, быстро сменилась разочарованием. -- Да и потянуло, -- не стал скромничать Шульгин. -- Это ты здесь отсиживаешься в тепле и уюте, а загнать тебя в грязные окопы или в тифозную Москву, где и собачья колбаса за деликатес идет, а уж женский элемент... Совершенно поразительное дело -- там, где возникла советская власть, мгновенно менялся облик населения. Мы с Андреем это сами заметили, а потом и у Бунина в "Окаянных днях" я то же прочитал: "Словно бы наиболее отталкивающие хитровские типы, стократно умножившись, выползали из неведомо каких щелей и господствующим выражением окружающих лиц становилась злобная тупость, угрюмо-холуйский вызов всему и всем". И так же быстро эта "массовка" исчезала при возвращении нормальной жизни. Парадокс, заслуживающий изучения... -- Это, братец, дело хозяйское, -- усмехнулся Воронцов. -- В своих предыдущих жизнях я и не такое видел. Почему и не рвусь пока ни в Москву, ни в Питер. Каждый выбирает по настроению. На сегодняшний момент мне мое положение нравится. Я изображаю из себя янки при дворе известного короля. Получается неплохо. Но это разговор отдельный. А сейчас как -- в одиночку перекусишь или подождешь, пока народ пробудится? -- Вот именно. Я к тому времени тоже себя в должный порядок приведу. А сейчас достаточно крепкого чая без закуски. Воронцов провел Шульгина в свою каюту, включил электросамовар, и, пока он закипал, Сашка рассказал Дмитрию почти все случившееся за последние дни в Москве и Харькове. -- А как у тебя? -- Работаем... Давай, если хочешь, сходим, сам посмотришь. Воронцов чувствовал себя не зависимым ни от кого хозяином жизни потому, что его "Валгалла" всегда готова была предоставить в своих комфортабельных каютах надежное убежище более чем двум тысячам человек, обеспечить их всем необходимым на несколько месяцев совершенно автономной жизни, доставить с тридцатиузловой скоростью в любую точку на берегах пяти континентов. Самое же главное, что под защитой титановой, кевларовой и карбоновой брони в трюмах парохода размещалась установка пространственно-временного совмещения и репликатор -- устройство, позволяющее извлекать из окружающей реальности молекулярную копию любого существующего в ней предмета. За исключением живых существ. Антон специально предостерег от таких попыток. Отчего так -- непонятно. Но должны же оставаться у природы хоть какие-то тайны? Количество и размеры дублируемых предметов ограничивались только размерами выходного контура репликатора. Поэтому его создатель Олег Левашов, оставив основные блоки аппарата на корабле, репликационные камеры, формой и размерами напоминающие каркасы железнодорожных вагонов, смонтировал на берегу, в подземных галереях минных складов. Теперь в них можно было воспроизводить даже тяжелые танки. Потому, собственно, и удалось сравнительно легко разгромить красные дивизии десятикратно превосходящие численностью вооруженные силы Юга России. Высокая боевая подготовка и яростная отвага прижатых к морю белых полков, внезапно получивших автоматическое оружие с неограниченным количеством боеприпасов да еще возглавленных людьми, имеющими военно-исторический опыт всего XX века, позволили за два месяца отбросить советские армии от крымских перешейков до Смоленска, Тамбова и Самары. -- Мне действительно вся эта жизнь нравится, -- говорил Воронцов, окутываясь дымом из своей коллекционной трубки. -- Я все время чего-нибудь новенькое придумываю. И внедряю в нынешнюю жизнь. Это весьма забавно. Здесь сейчас вообще благоприятное время -- темпы прогресса так высоки, что обыкновенный средний человек уже не соображает, что возможно, а что нет, и совершенно не удивляется очередным новинкам. Желательно только сохранять привычный людям дизайн... Шульгин и сам успел в этом убедиться. По улицам южнорусских городов бегали уже сотни две джипов "Виллис" и "Додж 3/4", армейские грузовики вплоть до трехосных "Уралов", две дивизии 1-го (слащевского) корпуса перевооружились автоматическими винтовками "СВТ-40" и калашниковскими пулеметами, не говоря о юраздо менее заметных нововведениях. Даже дамы из наиболее свободомыслящих стали носить новомодные туалеты -- юбки до колен, подчеркивающие формы узкие жакетики, открытые платья из легких тканей, остроносые туфли на высоких каблуках, элегантные плащи и сапожки. , Одним словом -- "процесс пошел". За два-три года вполне можно было рассчитывать довести югороссийский уровень жизни хотя бы до того, что существовал в США и Европе перед второй мировой войной. -- Все это, безусловно, здорово, -- говорил Шульгин, прихлебывая темно-вишневый чай без сахара, но с лимоном. --Однако что-то меня тревожит, без достаточных оснований, может быть, но тем не менее... Воронцов, опустив глаза на дымящуюся в хрустальной пепельнице трубку, молча ждал продолжения. Он всегда был симпатичен Шульгину именно своей постоянной невозмутимостью в любых ситуациях и умением балансировать на грани серьезности и едва заметной иронии. За год, прошедший с того дня, как Левашов познакомил их с Дмитрием, тот ухитрился даже ни разу не повысить голоса, в каких бы острых ситуациях им ни случалось оказываться, обходился игрой интонаций. А уж случалось за это время всякое. И еще что ценил разбирающийся в людях Сашка -- Воронцов был очень умен, хотя постоянно носил маску бывалого, но не слишком далекого "морского волка". Он и был в прошлой жизни штурманом торгового флота, вечным старшим помощником, не имеющим шансов стать когда-нибудь капитаном. Для серьезного разговора с Воронцовым Шульгин и приехал сегодня. Больше посоветоваться было не с кем. Берестин играл в войну, да ничем другим он в жизни (кроме живописи) и не интересовался. Дипломатия и психология были ему чужды изначально. Левашов -- чистый технарь. Надежный, еще с третьего класса школы друг, изобретатель, можно сказать, практической хронофизики, но не более. Вдобавок не так давно между ними пробежало нечто вроде "тени черной кошки". Не без помощи Ларисы, которая взяла его в руки деликатно, но твердо. -- Получается у нас все хорошо, лучше даже, чем мы планировали. И в Москве удачно сложилось с Лениным и Троцким, а думали, что до зимы война затянется, если не на следующий год. Большевички словно специально нам подыграли... -- Интересная мысль, -- кивнул Воронцов. -- Как Антон с Сильвией прошлым августом... -- Вот-вот! Такое впечатление, будто и Агранов с чекистами, и товарищ Троцкий только нас и ждали, чтобы с военным коммунизмом разделаться... -- А почему бы и нет. кстати? В своей первой истории не так разве? Запутались в проблемах военного коммунизма настолько, что только Кронштадтский мятеж и позволил отряхнуться от высоких идеалов и нэп устроить. В тех же целях Сталин смерть Ленина использовал. Наплевал на мировую революцию и начал возрождать империю, а сомневающихся устранил... Выходит, ты тоже на эти темы размышлял? -- удивился Сашка. -- А молчал почему? Воронцов пожал плечами. -- Идея должна созреть. Вот сейчас мы с тобой уже можем на равных разговаривать, а то я бы начал, а вы все еще во власти победной эйфории. И не готовы воспринять мои сухие, трезвые идеи. Зачем тогда и затрудняться? -- Хитер ты, капитан. А знаешь, как апостол Павел говорил? Ну? "Не будьте слишком мудрыми..." "Но будьте мудрыми в меру", -- закончил цитату Дмитрий. ~ Значит, по первому вопросу согласие достигнуто. Можно принять за гипотезу, что исторический процесс по-прежнему течет не туда, куда мы его толкаем, а по каким-то другим законам... -- Не по собственным единственно возможным, а просто по другим? Тоже кем-то предопределенным? -- Так точно. Проще выражаясь, имеет место наводка и козыри... -- И наши действия при таком раскладе? -- Смотреть и думать. Я, исходя из длительного опыта, попав в густой туман и не зная своего точного места, предпочитаю лечь в дрейф до прояснения обстановки. -- Принимается. Теперь второе... --~ Новиков? -- Задав вопрос, Воронцов впервые позволил себе широко улыбнуться. Мол, и мы тут не лыком шиты. Шульгин только развел руками. Он самый. И еще мадам... Она же леди. Хитрая штучка. Я предупреждал. А кто спорил? Я так понимаю, что раз ты мне сразу ничего не сказал, то Андрей на связь до сих пор не выходил? -- И это начинает нас беспокоить. В каком случае такое возможно? -- Считаю, только в одном. Если означенная леди настолько его охмурила, что он решил устроить себе непольшой отпуск. -- Шульгин сказал это без улыбки. Он по собственному опыту знал, сколь искусна и сильна аггрианка во всякого рода интригах. Чисто внешняя привлекательность, сама по себе почти непреодолимая, если ей это требовалось, дополнялась колдовской силой внушения. Он испытал это на себе и видел, что она сумела сделать с Врангелем. -- Андрей на это способен? -- с сомнением спросил Воронцов. -- Раньше бы я сказал: нет. На моих глазах он целый год сопротивлялся Иркиным чарам, а она... -- Сашка закатил глаза и причмокнул. ~ Видел бы ты ее восемь лет назад! Правда, Андрей тогда... покрепче был. -- А что изменилось? -- Вот это самое. Боюсь, что он надорвался. Слишком много с тех пор случилось вредных для психики событий. А тут случай расслабиться подвернулся. Свобода, красивая баба, которая умеет на шею вешаться, интерьер опять же. Видел бы ты ее хату... Да и собственная подруга, если с ней год не разлучаться, способна несколько поднадоесть. Ну и решил парень оттянуться, стрессы сбросить... Курортный синдром. Воронцов вздохнул с сомнением. -- Ты его лучше знаешь, но... как-то не рядом получается. А банально грохнуть его не могли там? Если он нашел то, что искал, но не проявил осторожности? Или его раньше вычислили? -- Это совсем уж маловероятно. Его и самого без хрена не съешь, а под прикрытием Сильвии... -- Если она по-прежнему на нашей стороне... -- Вот это действительно... А на чьей стороне ей теперь имеет смысл быть? К большевикам перекинуться? -- К большевикам не знаю, а разве у нее других старых друзей не имеется? Шульгин прикусил губу, посмотрел на Воронцова с каким-то новым выражением. Взял из зеленой сафьяновой коробки сигару, долго ее раскуривал.. Воронцов терпеливо ждал. -- Снова аггры? -- спросил наконец Сашка. -- Откуда им взяться? Антон же говорил... -- Вот уж к чьим словам я бы всерьез не относился, -- ответил Воронцов. -- Я его знаю несколько дольше, чем вы все. Он врать-то никогда впрямую не врет. но и правда его такая... -- Капитан изобразил движением пальцев спиралеобразную фигуру. -- Да и просто ошибиться мог наш инопланетный друг. Аггры там или не аггры, а то и покруче кое-кто... --Ну а в таком варианте что от нас зависит? -- Вот этого, Саша, я не знаю. -- Впервые за время беседы голос Воронцова прозвучал без обычного оптимизма. -- Тут уж так --~ делай, что должен, случится, что суждено. Давай прервемся, если больше чаю не хочешь, и пойдем прогуляемся. Он повел Шульгина на пирс. а оттуда в мастерские. По его приказу очередной робот, выскочивший из караулки на высокое крыльцо, открыл высокие, достаточные, чтобы проехал товарный вагон, стальные ворота. Воздух в тоннеле был сырой, пахнущий ржавым железом и мокрым бетоном. Вдоль стен до сводчатого потолка громоздились штабеля знакомых зеленых ящиков. Поблескивающие в солнечном свете рельсы упирались во вторые, юперь уже деревянные ворота. Грубо обтесанные, почти черные брусья наводили на мысль, что когда-то они служили шпангоутами и бимсами нахимовских или лазаревских фрегатов. -- Здесь просто винтовки и патроны. Готовы к отгрузке. Сегодня-завтра перекинем на армейские склады, чтобы места не занимали, -- на ходу пояснил Воронцов. -- Главное у меня дальше. Левашов перед отъездом в Москву протянул с парохода к пакгаузу толстые бронированные кабели, а в подземных галереях, способных выдержать, наверное, и ядерный взрыв средней мощности, смонтировал три репликационные камеры, размерами и видом напоминающие клетки для содержания тиранозавров. Собственно, они и являлись клетками, вертикальные прутья которых были изготовлены из токопроводящей керамики, а горизонтальные -- из медных, в две ладони шириной, особым образом изолированных и заземленных полос, подключенных к генераторам высокого напряжения и судовому компьютеру. Первая камера была до половины заполнена светлокоричневыми кожаными мешками размером с полведра каждый. Их горловины были стянуты витыми шнурами, опечатанными свинцовыми пломбами. Знакомая тара. Так упаковывались золотые червонцы, которые царское министерство финансов отсылало в виде субсидий среднеазиатским ханам, бекам и эмирам еще во времена покорения Туркестана. По сто тысяч рублей в каждом. -- Тут тонн пятнадцать. Еще раз кнопку нажать -- будет тридцать. Пора вывозить. Только куда? -- Воронцов выглядел озабоченным. Похоже, они уже перестарались. Лучшего в мире русского золота наштамповали столько, что скоро могла встать проблема, которая довела в семнадцатом веке до краха испанское королевство. Для сокровищ, доставляемых из Америки, в тогдашней Европе просто не хватало товаров. Сейчас, конечно, так вопрос не стоял, скорее, наоборот, мир испытывал недостаток драгоценного металла, но нужно было найти способы грамотного, не ломающего мировую финансовую систему его использования. -- Андрей как раз и должен был в эту сторону подумать. Сильвия в Англии какой-то захолустный банчок приобрела. Малоизвестный и на грани разорения. С оборотом тысяч сто фунтов в год. Если сообразить, как твое золотишко в его сейфы перекинуть и происхождение замотивировать, проблемы не будет. Шульгин с трудом приподнял мешок, который весил раз в десять тяжелее, чем выглядел, прочитал выдавленные на пломбе цифры и буквы. -- Номера вот на всех одинаковые. Но это не вопрос, люди, которым живые деньги нравятся, на такую ерунду внимания обращать не станут. -- Я тем более не понимаю, в чем проблема. Перекинуть их можно внепространственно, оформить как вклад того же самого сэра Ньюмена... -- Так, да не совсем. Я уже думают. Факт ввоза ты как легализуешь? Я лично их правил не знаю. но ведь через таможню оно должно пройти, какие-то пошлины заплатить надо, налоги, еще что? Не может же, чтобы вчера банк нищим был, а сегодня с Ротшильдами конкурирует. и никого этот парадокс не интересует? -- На то адвокаты есть. Наймем, заплатим, взятки рассуем, сколько спросят. Я другого боюсь -- расшевелим мы еще одно осиное гнездо, напугаем империалистов финансовой экспансией... Я занятия по политэкономии исправно посещал, диплом университета марксизма-ленинизма с отличием имею... Воронцов снова стал, как говорилось в их молодые годы, "прикидываться шлангом". -- Там у них на Западе всякие финансовые империи. Рокфеллеры, Куны-Леебы, де Бирсы о-пять же, они что, позволят захолустному банку в их охотничьи угодья влезть? Не они ли нам намек дали. когда торпеду в борт воткнули? А если мы не поняли, второй намек может оказаться понагляднее. Разговор Шульгину начинают нравиться. Воронцов мыслил точно в ту же сторону, что и он сам. Только по укоренившейся привычке подходил к проблеме из-за угла. Предоставляя собеседнику инициативу вносить предложения и в случае чего за них отвечать. -- А ты "Записные книжки" Ильфа читал? -- Ну? -- с некоторым недоумением ответил Воронцов. -- Так там Яшка Анисфельд что ответил римскому легату? "Это мы еще посмотрим, кто кого распнет". Показывай дальше свои закрома. Следующая камера была под потолок заполнена картонными и деревянными ящиками всевозможных форм и размеров, с надписями на всех языках цивилизованного мира. -- Это у меня очередная партия ширпотреба. Якобы экспортный товар для насыщения потребительского рынка. Тут же нищета страшная. Шмотки всякие, швейные машинки, примусы, мясорубки, посуда, из электротехники кое-что. Внедряю в жизнь культурную модель ускоренной модернизации по образцу Арабских Эмиратов.., -- Да я уж видел. К хорошему народ приспосабливается легко... Жалко, с электричеством здесь плоховато, а то бы прогресс еше быстрее пошел. Шульгина вдруг осенила мысль, над которой они бились довольно долго, но так и не нашли пока приемлемого решения. -- Стоп, Дим, а не дураки ли мы -- Допускаю. А в чем именно? -- Да вот в том. Олег нам головы заморочил, а мы сами подумать не собрались. Когда водили из Замка, он убеждал, что нужно забить трюмы образцами чего угодно. от танков до батареек "Марс", ибо мы можем оказаться в таких местах и временах, где не будет ничего... -- Правильно. Вот сейчас у нас все и есть. Номенклатура более чем в тридцать тысяч единиц... Шульгин кивнул и назидательно поднял палец. -- Но, попав под магию принципиально верной идеи. vы словно бы разучились мыслить. Мы же находимся в месте и времени, где кое-что все-таки есть, И не только вещи. Уловил? Воронцов выглядел растерянным. ~ В принципе да, а конкретнее? -- Здесь, мореходец ты наш, среди всяких интересных и приятных изделий, которые иногда лучше тех, что мы имели дома, есть такая универсальная вещь, как бумажные деньги. Мы бьемся над вопросом, как незаметно разменивать на них золото, банки вон даже приобретаем, а проблема-то решается... -- Номера. Забыл? Сотню-другую фунтов сдублировать можно, а если тоннами? Сашка весь лучился самодовольством. Мол, вот вам -- я сообразил то, что казалось неразрешимым в принципе. Он не спешил, он растягивал удовольствие. Размял сигарету подчеркнуто тщательно, сделал три затяжки с таким смаком, будто неделю не курил. -- Отчего нас зациклило именно на дублировании? Потому что Антон нам это подсказал? Своими мозгами шевелить разучились... -- Сделал еще одну паузу. -- А делов-то только и всего -- внедриться внепространственным каналом в сейфы хоть Ротшильда, хоть Вандербильда, хоть Федеральной резервной системы и выгрести оттуда столько, сколько нужно. И пусть ловят конский топот. Мы богатеем в меру потребностей, а наш враг, соответственно, беднеет вплоть до банкротства... Больше объяснять не было нужды. Но Воронцов не был бы самим собой, если бы стал восхищаться, хлопать Сашку по плечу или иным любым способом изображать свое отношение к действительно гениальной по простоте идее. -- Угу, -- сказал он задумчиво. -- Выходит, от идейной классовой борьбы переходим к банальной уголовщине? ~ Естественно. Но если ты докажешь, что гуманнее убить противника, чем отнять у него какую-то часть денег, я немедленно снимаю свое предложение... ~- Ладно. Над нравственной стороной проблемы я на досуге еще поразмышляю, а вообще ничего. Наглядный пример творческого преодоления стереотипов мышления. -- В устах Воронцова и эти слова прозвучали панегириком. -- И если даже у банкиров переписаны номера каждого дензнака в их кладовых, нынешний уровень развития коммуникаций и связи не позволяет своевременно отследить каналы выхода в обращение таинственно исчезнувших бумажек... Ей-Богу, хорошо... Третья камера удивила Шульгина тем, что в ней на полу, на грубых деревянных стеллажах, на площадке двухосной железнодорожной платформы громоздились явно электрические приспособления -- электромоторы, распределительные щиты, мотки бронированного кабеля, всевозможные амперметры, вольтметры и иные подобные устройства. -- А это чего? План ГОЭЛРО решил в пределах Крыма воплотить? --~ Не совсем. У меня планы куда грандиознее. Чуть позже расскажу. Это разговор особый и долгий. Все, что нужно, я тебе показал. О прочем поговорим за завтраком. -- Воронцов поддернул обшлаг синего кителя, взглянул на часы. -- До подъема флага пятнадцать минут. Пора на корабль. Глава 4 По случаю приезда Шульгина капитан Воронцов дал праздничный завтрак. Вначале была мысль накрыть стол на шлюпочной палубе, но от нее пришлось отказаться. Хоть и солнце светило совсем не по-осеннему, и мужчинам в шерстяных кителях было дажежарковато, но ветерок с моря тянул свежий, знобящий, и девушкам, по случаю торжества надевшим приличествующие туалеты, трапеза под открытым небом удовольствия бы не доставила. Поэтому расположились в малом, "кипарисовом" зале ресторана первого класса, выходящем огромными зеркальными окнами на рейд и город. Вдали в прозрачном осеннем воздухе сверкали под солнцем купола севастопольских соборов и белые здания Городской стороны. У входа в Южную бухту приткнулись к берегу старые броненосцы и крейсера, правее слабо дымили трубами линкор "Генерал Алексеев" и несколько эсминцев-"новиков" действующего отряда. Совсем рядом, в полукилометре от "Валгаллы", грузно распластался на штилевой воде навсегда отплававший свое броненосец "Три святителя", перегородивший таранным форштевнем почти половину ведущего к стоянке парохода фарватера. На броненосце текла своя какая-то неторопливая жизнь. По выскобленной палубе двигались фигурки матросов в "синем рабочем", на крыше штурманской рубки видны были черные кителя офицеров. Вдруг ни с того ни с сего начинала медленно ворочаться кормовая, обращенная в открытое море двенадцатидюймовая башня. -- У тебя и там службу несут? -- спросил Шульгин Воронцова, пока они ждали подруг, которым, как обычно, не хватило нескольких минут для нанесения боевой раскраски. -- А как же? Вполне боевая единица, пусть и без хода. Главным калибром на восемьдесят кабельтовых достает. В сорок втором году две береговые батареи как раз с такими пушками три месяца немецкую штурмовую бригаду на рубежах действительного огня удерживали. Без всякого пехотного прикрытия. Пока снаряды не кончились. А у него еще четырнадцать стопятидесятидвухмиллиметровок, не считая скорострельных автоматов. За нашу безопасность можешь не беспокоиться. ~ Я не об этом. Экипаж там из кого? Те же матросики, что офицеров в семнадцатом и восемнадцатом за борт бросали? -- Наверное, есть и такие. Бардак тогда был сам знаешь какой. Настроение каждый день менялось. Сегодня красные флаги поднимали, завтра желто-блакитные, послезавтра андреевские. То в Новороссийск уходили к красным, то возвращались в Севастополь к немцам. Сейчас в тех делах разбираться -- пустой номер. Я проще решил. Объявил набор добровольцев на флот и создал мандатную комиссию из уцелевших офицеров. Кого возьмут, тот и будет служить. Жалованье рядовым положил по сотне целковых, специалистам -- по полторы. От желающих отбоя не было. Поумнели за три года. На "Святителя", раз он не плавающий, ограниченно годных расписали. И сорокалетних, и даже старше. Офицеры такие же -- командиром тут отставной лейтенант без ноги, безрукие тоже есть... Главное, службу знают, при деле, вместо пенсии жалованье получают, жилье хорошее, воздух свежий... -- Санаторий, одним словом, для увечных воинов. -- Зря смеешься, это тоже дело не последнее. Ну а воевать если придется... Чтобы целиться и стрелять, большого здоровья не требуется. -- Долго ты провоюешь, если действительно английский флот на нас пойдет... -- Думаю, что ровно столько, сколько надо, -- серьезно ответил Воронцов. ~ Даже одна "Слава" в пятнадцатом и семнадцатом достаточно долго против немецкого линейного флота держалась. А я же не только на вот это рассчитываю. -- Он показал на броненосец. -- Линкор у нас почти новый есть, вполне конкурентоспособный с "Айрон Дьюками" и "Куин Элизабетами", хоть и броня чуть послабже. А теперь я ремонтом и модернизацией еще трех броненосцев занялся. "Евстафий", "Иоанн Златоуст", "Пантелеймон", он же "Потемкин". Против "Ге- бона" вполне эффективны были, "Евстафий" одним залпом у мыса Сарыч его из боя вывел. Союзнички, когда первый раз из Севастополя уходили, на всех броненосцах цилиндры паровых машин взорвали. Теперь мы их и восстанавливаем. Я тебе потом покажу. Это разговор отдельный и специальный. Я Антанте еще много разных сюрпризов готовлю... -- Видно было, что Воронцов, оседлав любимого конька, увлекся до крайности. Как в дни, когда он проектировал и строил "Валгаллу". Теперь от иронии не осталось и следа. -- Короче, ты, братец, настроен очередной раз повоепать? Не с красными, так с Антантой? -- В гробу я все ваши войны видал. -- В голосе Воронцова прорезалась даже некоторая злость. -- До сих пор удивляюсь, чего я с вами связался? Исходя из нынешней теории пространства-времени у меня второй год отдых на сухумском берегу продолжался бы. "Где несть ни слез, ни воздыханий, а только жизнь вечная"... -- Кощунствуешь, старик, кощунствуешь, и вообще нора нам выдвигаться на исходные, потому что кажется мне, воздушные создания за стеклами мелькают... А хороши, чертовки, -- восхитился Сашка и тут же процитировал подходящую к случаю частушку: Тащи, девки, краски, сажу, Ложь на рожу макияж. Едет Рюрик из Европы, Первый князь законный наш.,. Воронцов хмыкнул, но все-таки закончил волнующую его тему: -- Ну пойдем, только напоследок скажу, что до большой войны нам нужно как минимум два месяца продержаться. а еще лучше -- до весны... Девушки к столу вышли во всей своей прелести, особенно заметной Шульгину, успевшему от них немного поотвыкнуть. Да ^вообще человеку, вернувшемуся с фронта, красавицами кажутся почти любые женщины, а УЖ об этих нечего и говорить. За длинным, торцом поставленным к полуоткрытому (жну столом словно нарочно расселись так, что Воронцов с Натальей оказались слева по длинной стороне, Ирина, Анна и Лариса справа, а Шульгину досталось место во главе, словно бы виновнику торжества или свадебному генералу. Да так оно и было. Он только что вернулся с фронта, где смерть не слишком разбирается в чинах и должностях, а слабый пол к таким вещам небезразличен. Чисто генетически их влечет и возбуждает аура войны и риска, так же как мужчин -- ароматы женских духов. И Сашка, вдыхая эти ароматы, сплетающиеся в сложный эротический букет, блаженствовал. Его ведь окружали, безусловно, красивейшие девушки России, а скорее всего и вообще нынешней земной реальности. Они все ему нравились, пусть и по-разному, и каждую из них он мысленно не раз желал во время долгих месяцев заключения в Замке, когда, оставшись без подруги, ежевечерне наблюдал, как более счастливые друзья расходятся по своим апартаментам. Сейчас он, впрочем, смотрел на них спокойнее, скорее наслаждался чисто эстетически. И даже Анна, в которую он впервые за много лет по-настоящему влюбился, грешных чувств не вызывала. Слишком для него она была еще ребенок. Жениться он решил бесповоротно, только позже, позже... Пускай сначала повзрослеет. Пока что он настроился на чисто платонические чувства. Тем более что все-таки она еще "чужая". Пускай ей только двадцать, но родилась она ведь раньше шульгинской бабки, а это как-то... отстраняет. Он словно забыл, что по здешним меркам двадцатилетняя девушка -- почти уже старая дева. Вот и сегодня, появившись на "Валгалле", он первым делом постучался в дверь ее каюты. Увидев Шульгина, девушка тихонько вскрикнула от радости и от смущения, испуганно запахивая халатик. Она его не ждала и не успела еще одеться после сна. Но даже так была прелестна, Анна уже оправилась от послереволюционной дистрофии и даже расцвела. Светло-серые глаза в пол-лица, без всякой помады ярко-розовые губы, соломенные, как у Лорелеи, волосы. Да и фигурка в меру пополнела. Пожалуй, он не просчитался в выборе тогда, сумел рассмотреть будущую тропическую бабочку под серым коконом застиранного бесформенного платья... Она готова была броситься Шульгину на шею, но сначала ее остановил громадный букет шипастых роз, который он держал перед собой, а потом девушка прочла что-то в его чересчур спокойном взгляде. И будто бы потухла. Покорно приняла братский поцелуй в щечку. Но взгляд ее сверкнул опасно. За завтраком Шульгин вел себя намеренно непринужденно, всячески демонстрировал галантность, много острил, подливал соседкам справа и слева легкое белое вино. В его изложении события последних дней в Москве и Харькове выглядели веселым приключением, сценами из костюмной мелодрамы XVII века. Игра ему в общем удавалась, женщины тоже были рады видеть свежего человека, тем более Сашку, всегда умевшего нравиться дамам. Впрочем, до тех пор, пока не переходил какой-то определенной грани. С ним любили флиртовать, принимать слегка даже утрированные знаки внимания, но стоило ему показать, что видит в очередной подруге нечто большее, чем партнершу для необременительной связи, как они чего-то пугались и отношения расстраивались. Что объясняет неудачный опыт его семейной жизни. Но сегодня даже Лариса благожелательно воспринимала шутки, обращенные непосредственно к ней. Только Воронцов, хотя тоже старался поддерживать общую легкую атмосферу, моментами как бы терял нить общей беседы и взгляд его становился отстраненным. В эти минуты Наташа тоже настораживалась, пытаясь понять, не произошло ли между мужчинами какой-то размолвки. Завтрак затянулся часа на полтора, настолько всем не хотелось его прекращать. Шульгин вообще предложил всем подняться на палубу, погулять и освежиться, а потом сразу перейти к обеду. -- Так и порешим, -- сказал Воронцов. -- У меня есть кое-какие неотложные дела по службе, ненадолго, заодно я прикажу накрывать стол в адмиральском салоне. На четырнадцать часов устроит? Там и встретимся... Шульгин наметил себе переговорить с каждым из членов компании по отдельности. В отличие от Новикова, он считал, что общие обсуждения важных вопросов не только бесполезны, но и вредны. Истины не рождаются в спорах, и даже простой обмен мнениями в присутствии пусть даже друзей и единомышленников заставляет каждого заботиться не о максимально полном и точном изложении своей позиции, а о соответствии собственному имиджу. Причем даже не подлинному, а лишь представлению о том, каким он должен выглядеть в глазах собеседников. Таково же, кстати, было сегодня желание каждой из девушек. Шульгин успел короткими замечаниями и намеками дать им понять, чего он хочет. Погуляв с полчасика по палубе, дамы разошлись по каютам переодеться и подправить макияж. Когда на близком броненосце ударили послеполуденную склянку, Сашка решил, что времени своим партнершам он отпустил достаточно. Через тамбур и короткий боковой коридор Шульгин вышел в большой салон первого класса. Огромным световым фонарем в центре высокого потолка и двумя маршами дубовой лестницы он напоминал вестибюль великокняжеского дворца, ставшего позже Русским музеем. По таким лестницам, широким и пологим, окруженным хрустальными фонарями и греческими скульптурами, приятно ходить даже без всякой цели. Тем более что они покрыты пушистыми ковровыми дорожками, прижатыми к ступенькам надраенными медными прутьями. С лестничной площадки в три стороны расходились почти бесконечные коридоры, тихие, пустынные, внушающие одновременно умиротворение своей тишиной и безлюдьем и несколько иррациональную тревогу опять же именно пустотой, безмолвием, отстраненностью от той жизни, шумной и праздничной, для какой они были заведомо предназначены. Одна из трех десятков одинаковых полированных дверей вела в каюту Ларисы. Он подошел к ней и позвонил. Замок щелкнул через минуту. Или две. Лариса, хоть и ждала гостя, а может, именно поэтому, встретила его в коротеньком, едва до середины бедер, ярко-оранжевом банном халате. Махровым полотенцем она промокала мокрые распущенные волосы ~ явно только что, уже после звонка, вылезла из ванны. -- Заходи, мы сейчас, -- Мы? -- Ну, тут еще Анька, я ее продолжаю обучать основам цивилизации. Подожди немного, я оденусь, потом и поговорим- Шульгин прошел по коридору влево, куда показала Лариса. Там, в просторной гостиной, под веерной пальмой в дубовой кадке, стояли журнальный столик и два кресла. Лариса вернулась довольно скоро и поразила Сашку тем, что умеет столь быстро переодеваться и причесываться. Коротко ему кивнув, словно увидела впервые, сказала: -- Ладно, Аня там пока еще поплавает в бассейне, ей это страшно нравится, а мы пойдем туда... Па "Валгалле" в ходе ее постройки каждый имел возможность оформить свои апартаменты в соответствии с самыми экстравагантными желаниями. Воронцов не ограничивал друзей ни в чем, лишь бы уложились во внутренний объем надстройки. На прототипе парохода, "Мавритании", на трех ее люксовых палубах с комфортом размещались пять сотен пассажиров. Лариса открыла неприметную на фоне вычурных панелей дверь, которая, судя по размерам, могла вести в какое-то подсобное помещение. Однако там Шульгин увидел стену яркой зелени и окунулся в теплый, влажный воздух, пахнущий сырой землей и чем-то странным, даже не понять, приятным или отвратительным. Они оказались в огромной оранжерее с фонтаном посередине. Лариса увлекла его в глубь тропических дебрей, где с пр