разу же он увидел приоткрытую фрамугу на третьем этаже. Подняться по водосточной трубе и пройти пять метров по карнизу труда не составило. Он бесшумно протиснулся в форточку, спрыгнул на гол. План здания был ему известен, инфракрасная подсветка позволяла видеть в глухой темноте, как в ранних сумерках. Но все же нужную комнату он искал долго -- не слишком умелый чертеж, сделанный Роулинсоном, и реальная сложная планировка старинного здания различались довольно сильно. Майор утверждал, что функционеры "Системы" собираются всегда в одном и том же кабинете. Традиции, никуда не денешься. Еще из Москвы пленник дал в Лондон кодированную телеграмму, в которой сообщил, что располагает информацией предельной важности и срочно выезжает. Встреча всего "Большого круга" была назначена на завтрашний вечер. Дверь кабинета была незаперта. Да и с чего бы вдруг? Клуб столь респектабелен, что слуги даже антикварные фунтовые серебряные ложки после ужина не пересчитывали. Шульгин убедился, что не совершил ошибки и попал именно в нужное место. Все точно так, как описывал майор. И стол, и трофеи на стенах, и таблички с именами постоянных членов на спинках кресел. За десять минут он установил в укромных местах два радиомикрофона, закрепил под массивной тумбой стола, за стенными панелями, у основания многопудовой бронзовой люстры дюжину стограммовых шашек мощного пластита с настроенными на общую волну взрывателями. Ошибки полковника Штауфенберга он повторять не собирался. Сначала Шульгин хотел угнать какой-нибудь автомобиль, оставленный на улице без присмотра, но потом сообразил, что есть более простое решение. Им ведь не нужно опасаться полиции или контрразведки, они вполне респектабельные господа и ничего противозаконного делать не собираются. Дождавшись утра, он сначала снял номер в том самом отеле, из окон которого виден "Хантер-клуб", а потом разыскал контору по прокату автомобилей и нанял очень приличный сорокасильный "Остин Кабриолет" с шофером. Через три часа, когда солнце подходило к полудню, они с Ириной подъезжали к воротам Танбридж-хауса, что в Восточном Сассексе. Места здесь были красивые. Холмистая равнина с разбросанными по ней рощами и старинными усадьбами лендлордов, среди которых двухэтажный дом Сильвии из серого дикого камня, с остроконечной черепичной крышей, увитый плющом и окруженный парком, выглядел настоящим средневековым замком. Перед крутой аркой ворот он велел шоферу останопить машину и несколько раз нажать резиновую грушу сигнала. Не слишком торопясь и позевывая, из калитки появился слуга, гораздо менее почтительный, чем лондонский дворецкий Сильвии. Сообщил, что хозяйка уехала, куда и надолго ли -- неизвестно, и собрался вновь исчезнуть в примыкающей к воротам караульной будке, -- Минутку, любезнейший, -- окликнул его Сашка и, словно веером, помахают перед собой десятифунтовой бумажкой. Весьма солидная по тем временам сумма. Побольше месячного жалованья этого лакея. Не теряя достоинства, он деньги взял и медленно, словно говорить ему было либо непривычно, либо противно, поведал, что леди Спенсер да, была здесь, но вчера вечером уехала. Нет, куда и на сколько -- не сообщила, Не их, слуг, дело интересоваться господскими поездками. О том, что кто-то должен был приехать к ней в гости, она тоже не предупреждала, Шульгину пришлось испольювать все свои дипломатические способности и еще десять фунтов. -- Гнать таких жлобов со службы надо, -- пробурчал он себе под нос по-русски. Однако вредный лакей все же признался, что Сильвия приехала сюда три дня назад, вела себя почти обыкновенно, может быть, больше, чем обычно, ездила верхом и была как бы слишком молчалива и задумчива... "И неудивительно, -- про себя отметил Сашка, -- будешь тут молчаливым. Попробуй изображать саму себя шестидесятилетней давности, да так, чтобы досконально знающие тебя слуги не заметили подмены..." -- А позавчера к ней приехал в гости какой-то джентльмен... Услышав это, Ирина вскинула голову. Позавчера? Но позавчера Сильвия еще была в своем доме в Лондоне, а Новиков две недели неизвестно где.., ~ И каков он из себя? -- небрежно спросил Шульгин. -- Наверное, это наш друг, с которым мы договорились здесь встретиться. Описание, данное слугой, полностью соответствовало внешности Андрея, Упомянул он и о двух больших чемоданах, которые имел при себе гость. -- Днем они ездили верхом, потом вместе ужинали... Слова из лакея приходилось тянуть чуть не клещами. Наконец стало понятно, что ночью Сильвия и ее гость уехали. Она оставила записку, вот только никто из слуг не видел, когда и как это произошло... Возможно, вызвав ли кэб или автомобиль со станции? -- То есть временные сбои усиливаются? -- спросил Шульгин, когда они с Ириной остановились в первой же придорожной роще на холме, откуда хорошо было видно поместье. -- Трудно сказать. Слуги тоже могут врать или исполнять приказ хозяйки... Вдруг ей приходится сбивать кого-то со следа? А вот мы, если бы сразу сюда кинулись могли их застать... -- Видно было, что Ирина затосковала. -- Успокойся. Радуйся, что они живы-здоровы куда хуже, если бы на самом деле Андрей попал сюда две недели назад, после чего исчез бесследно... -- Я радуюсь, -- слабо улыбнулась Ирина. -- Так что мы имеем? Они ушли отсюда вчера вечером или ночью. И наверняка тоже внепространственным способом. Куда же они могли направиться? И зачем? -- Раз мы не знаем, о чем они говорили и что задумали, угадать сие невозможно, -- с ноткой фатализма ответил Сашка. -- Они вполне могут сейчас уже вернуться в Севастополь или оказаться в Москве, а то и в Париже... Что делать-то будем? -- Знаешь, давай попробуем все же заглянуть на виллу. Вдруг там что-то нам подскажет... -- Разумно. Настраивай машинку... -- Они отошли подальше, чтобы шофер ничего не заметил, и Ирина включила универблок. Только теперь они не стали перешагивать границы рамки, а осмотрели виллу как бы через окно, оставаясь в роще. Следы пребывания в доме Сильвии и Андрея были уже устранены утренней уборкой. Хотя нет, в гостевой комнате они увидели аккуратно развешанный на плечиках костюм Новикова, в котором он ушел с "Валгаллы". Значит, здесь он с какой-то целью переоделся. Но BO что? А в спальне Сильвии, в платяном шкафу, стояли привезенные Андреем чемоданы с золотыми гинеями. соверенами и бриллиантами. -- Надеюсь, здесь нет собак? -- Собак, пожалуй, нет, а вот нечто другое.., Ирина полуприкрыла глаза, крылья носа у нее вздравали, будто вдруг почувствовали незнакомый, едва уловимый запах. Она медленно поднесла ко лбу свой портсигар, стала совершать им какие-то плавные пассы. Такой ее Шульгин еще не видел. Она сейчас напомнила ему Сильвию во время сеанса заклинания генерала Врангеля. Он не вмешивался, тихо стоял у нее за спиной, поглядывая в сторону двери, чтобы не появились оттуда неожиданно здешние слуги. Впрочем, чего здесь бояться? Ну увидят висящие в воздухе цветные фигуры. Привидения как бы... Но большинство слуг. наверное, пользуясь отсутствием хозяйки, все еще спали или занимались какими-то тихими личными делами, а привратнику, внезапно разбогатевшему, в господских покоях вообще появляться не полагалось. Наконец Ирина закончила свою "медитацию", закрыли --окно. И обессиленно опустилась прямо на подсыхающую осеннюю траву. -- Что с тобой случилось? -- Обеспокоенный Сашка присел рядом, коснулся ее вздрагивающей руки. -- Они ушли... Туда... -- Ирина указала пальцем в зенит. -- На Валгаллу, что ли? -- догадался Шульгин. -- Наверное. Я уловила изменение напряженности хронополя. Так бывает, когда происходит мощный пробой пространства-времени. А другие каналы, кроме как на Валгаллу, Сильвия вряд ли могла организовать. Ей просто то некуда больше... Шульгин впервые за это долгое утро закурил, нервно заягнваясь. Правильно он говорил Воронцову: спираль скручивается все туже. Хотят они этого или нет. Ирина, которая последнее время курила крайне редко, протянула руку, и Сашка выщелкнул ударом ногтя из пачки длинную сигарету "Данхилл". поднес огонек зажигалки. -- А не в пределах Земли переход? -- Нет. Тут деформация на три порядка больше.,. Еще помолчали. -- Так и что? Вернемся домой и будем ждать? Или двинемся следом? -- Отсюда я не смогу. У моего блока мощности не хватит. Только если подключить к установке Левашова. -- Как прошлый раз? Но ведь Антон сказал, что путь туда закрыт навсегда. -- Откуда я знаю, -- устало ответила Ирина. -- Это все вне моего понимания и возможностей. Пошли домой, у Олега спросим... Оторванный сообщением Шульгина от политической деятельности, Левашов прибыл на "Валгаллу", оставив Ларису на хозяйстве в Москве, тем более что она освоилась в мире победившего социализма гораздо естественнее его. Возможно, как раз в силу своего "партийного прошлого". Нравы МГК восьмидесятых годов не намного отличалась от таковых в году двадцатом. И даже более того, она ориентировалась в нынешней жизни примерно так, как вор со стажем в зоне для малолетних преступников. Каждый из них по отдельности мог выглядеть достаточно круто, но вся организация в целом -- лишь слабое подобие настоящей. А самое главное, девушке нравилась ее новая роль, и, похоже, уже продумывался ею план, каким образом оттеснить Олега на вторые роли не только де-факто, но и де-юре тоже. Левашов внимательно выслушал отчет Шульгина об их лондонской экспедиции. Гипотеза, которую предложила Ирина, удивила его так же, как недавно самого Сашку. Причем он, как первооткрыватель способа внепространственных перемещений (до путешествий по времени он, пока не пообщался с Ириной, своим умом дойти не успел), выразил сомнение в принципиальной возможности фиксации имевшего место перехода постфактум. В его экспериментах такой феномен не возникал. Зато Воронцов принял такую возможность сразу. -- Еще во время Отечественной войны нашими катерниками практиковался похожий способ поиска вражеских конвоев. Следуя большими ходами поперек предполагаемого курса неприятеля, удавалось засечь стоячую волну кильватерного следа через несколько часов, когда зрительно море было абсолютно гладким. А тонкое днище торпедного катера воспринимало и усиливало удар. Словно колесом машины в выбоину попадаешь... И здесь, наверное, то же самое? -- Примерно так, -- согласилась с ним Ирина, а Олег тут же начал производить какие-то никому не понятные построения на экране главного судового компьютера. Бросил бы ты пока свои теории, -- посоветовал ему Шульгин. "~ Мы вроде бы всегда в острые моменты голой эмпирикой обходились. Включай свою машинку -- и вперед. По той же программе, что самый первый раз... -- Хорошо быть умным раньше, Саша, как моя жена потом, -- дружелюбно ответил Левашов. -- Если помнишь наш первый день на Валгалле, так уважаемый капитан уже почти ответил на твой вопрос в свойственной ему образной форме... -- Совершенно не помню, -- растерянно сказал Шульгин, а Воронцов улыбнулся. Тогда он, подчиняясь неожиданному озарению, спросил, вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь: -- Почему это по железной дороге куда ни езжай, всегда приедешь на станцию, и, как правило, с буфетом? -- Все дело в том, друг мой, что наш переход с Земли на Валгаллу и был возможен лишь потому, что мы сумели поймать постоянно действующий несущий канал аггров а отнюдь не по причине невероятнейшего стечения обстоятельств, позволившего с одного раза попасть на единственную, может быть, в Галактике стопроцентно землеподобную планету. А вот получится такой фокус второй раз или же нет... Фокус не получился. Ни с помощью настроенной по прежней схеме стационарной установки, ни даже после того , как Олег с Ириной включили в основной контур ее уииверблок. Гудели трансформаторы, прыгали стрелки и мигали все положенные индикаторы на пульте, но всем шакомая светящаяся рамка, за которой должен был бы распахнуться зеленый и солнечный мир успевшей стать им почти родной Валгаллы, упорно возникать не хотела. -- Мотор был очень похож на настоящий, но не работал -- подвел итог своим усилиям Левашов и сбросил напряжение. ~ И что из данного факта следует? -- стараясь не показать разочарования, спросил Шульгин. Как человек, из всей земной техники разбирающийся только в устройстве автомобиля, катушечного магнитофона и автомата Калашникова, он свято верил во всемогущество Олега. ~ Пожалуй, лишь то, что Сильвия придумала какойто неведомый нам способ нуль-транспортировки. Причем крайне простой. Ее и твой универблоки однотипны? -- обратился он к Ирине. -- Думаю, что да. По крайней мере о существовании каких-то других моделей я ничего не знаю. Я уже говорила, что, по моим сведениям, аггрианская техника за пос ледние тысячелетия не претерпела никаких изменений. Понятие прогресса вообще чисто земное изобретение... -- Значит, она действительно просто лучше знает возможности своего снаряжения... -- Или канал открывали с той стороны, -- закончил фразу Олега Воронцов. Наступила неприятная тишина. То, о чем многие уже и так догадывались, было наконец сказано вслух. И, значит, можно было считать, что свою партию они проиграли вчистую. Они доверились Антону, приняли предложенные им условия, сделали все, что он от них хотел, а теперь оказалось, что гарантии форзейля не стоили ничего. Отданная в их полное распоряжение реальность, якобы абсолютно "чистая", свободная от присутствия аггров, превратилась в ловушку. И к чему все их усилия, почти выигранная гражданская война, если враг обошел их с тыла, как танковые дивизии Гудериана линию Мажино? -- Мы, значит, вернулись к ситуации августа восемьдесят четвертого, только в еще худших условиях, -- меланхолично заметил Левашов. -- А вот это ты зря, -- не желал сдаваться Шульгин. -- Положение у нас все-таки лучше... Если не считать, конечно, что мы пока не знаем, что с Андреем... -- Меткое наблюдение, -- горько усмехнулась Ирина. -- Нет, в самом деле! Что с Андреем ничего не случилось, я убежден стопроцентно. Просто глупо было бы... После всего, что мы успели узнать, после его контактов с Держателями... Не может быть, чтобы вот так просто взяли, похитили и держат в узилище. Там, наверное, начинается новый виток вселенской игры. Эх, вот как бы опять на Антона выйти! Что ни говори, а он все же на нашей стороне и информации у него куда побольше... -- Лампы Аладдина не хватает. Потер -- и вот он перед нами... -- Как с лампой -- не знаю... -- Сашка прикрыл глаза, пытаясь поймать промелькнувшее где-то по самому краю сознания нечто. Словно ветерок какой подул изпод "покрывала Майи". Что-то подобное он уже чувствовал однажды. В Замке. Когда некая потусторонняя, но дружественная сила пыталась достучаться до его сознания через теоретически непроницаемый блок. Похоже, будто аккуратные коготки тихонько поскребывали по черепной крышке... -- Есть! Сообразил!.. -- воскликнул он на манер Архимеда. -- Надо снова гнать в Москву, найти там старика Удолина. Он знает формулу выхода в астрал. Андрей попробовал и нашел там Антона. При мне все было. И вот еще что... Антон ведь предупреждают, чтобы не попасться в Ловушки сознания... -- Так то Андрей, у него... предрасположенность, -- с сомнением выпятил нижнюю губу Воронцов. Ему не хотелось употреблять более сильного термина, обозначающего сверхчувственные способности Новикова. -- А из нас таких вроде больше ни у кого нет. -- Потом будем выяснять, есть или нет. Но шанс это, на мой взгляд, пока единственный. Если, конечно, не предоставить все воле обстоятельств. Рано или поздно Андрей объявится, один или с Сильвией, да и Антон наверняка поблизости крутится, может быть, слушает нас сейчас. ~ Нет, ждать нельзя! Естественно, самой горячей сторонницей идеи Шульгина оказалась Ирина. -- Он-то появится, а у нас десять лет до этого пройдет. Сам видел, парадоксы уже начались. Надо немедленны) отправляться... Глава 16 То что парадоксы действительно начались, отметила не только Ирина. Когда Левашов не возвратился через сутки, хотя рассчитывал, что совещание, на которое его пригласили, займет всего пару-тронку часов. Лариса забеспокоилась. Попыталась связаться с "Валгаллой" по рагио. Безуспешно. Складывалось впечатление, что между Москвой и Крымом проходит сильнейшая магнитная буря из динамиков раздавались лишь фоновый гул и треск разрядов. Подождав еще сутки -- мало ли что могло задержать Олега, -- она начала вызывать Харьков, штаб Бе.рестина. Дежурный по штабу ответил, что генерал еще --позавчера выехал в Севастополь, на совещание к Верховному правителю. Это ее успокоило -- наверное, большая политика требует присутствия в Крыму всех руководители белой борьбы. Но ведь какой-то способ сообщить о задержке Левашов мог бы придумать? На третий день ожидания она решила использовать еще один вариант -- послала офицера охраны в представительство Югороссии на Кузнецком мосту, где, как она знала, имелся телеграфный аппарат прямого провода, по которому можно было добиться разговора со ставкой Врангеля или штабом Черноморского флота. А сама начала готовиться к тому, что назревающие в Москве события ей придется встречать самостоятельно. Уже несколько дней обстановка в городе начала, по непонятным пока причинам, накаляться. На улицах резко увеличилось количество праздношатающейся и агрессивно настроенной публики. По слухам -- других источников информации пока не было, -- в Кремле срочно собрался не то внеочередной Пленум ЦК, не то расширенное заседание Совнаркома, сейчас уже трудно было провести четкую границу между этими органами, в обоих всем заправлял Троцкий, и подчас только он сам и знал, чье именно заседание в данный момент проводится. Информаторы Кирсанова сообщали, что возникла опасность мятежа части московского гарнизона: его командование не согласно с нынешней политической линией, которая расценивается как предательская по отношению к идеалам Октября. Ходят слухи о каком-то "завещании Ленина", якобы скрытом от партии, где названы имена главных врагов революции, длительное время травивших Ильича какими-то восточными ядами. Знавшая об этом Крупская скрывается чуть ли не в ярославских или вологодских лесах, откуда и шлет разоблачительные письма в Москву и Питер. На нее развернута настоящая охота. Пока безуспешная. Впрочем, имелись слухи прямо противоположного содержания. Что как раз Троцкий с верными товарищами спасает революцию от заговора сторонников реставрации монархии. Особо упорно распространялась мысль о том, что вместо Николая был расстрелян совсем другой человек, а сам он давно служит в Красной Армии под видом военспеца, сбрив бороду и перекрасив волосы, и нынешние беспорядки им и инспирированы. Значительный резонанс получила легенда, почти в шутку запущенная Новиковым, что воскрес якобы умерший четверть века назад истинный наследник престола -- великий князь Георгий, все эти годы тайно правивший империей руками слабого и безвольного Николая, а после расстрела царя он наконец объявился и вот-вот торжественно коронуется на престол... Попытки Ларисы узнать что-нибудь похожее на правду от сотрудников советских учреждений, с которыми у нее были отлажены деловые контакты, особым успехом не увенчалась. Кое-кто просто уклонился от встречи, другие, более ей обязанные, отделывались туманными фразами о готовящейся "общепартийной дискуссии", которая и должна разрядить напряжение, или повторяли нее те же надоевшие и глупо выглядевшие слухи. Короче, исходя из ее знания истории и закономерностей политической борьбы, назревал очередной передел власти. Оставалось в соответствие с марксистской теорией выяснить цели и движущие силы начавшихся в обеих столицах беспорядков. Самой Ларисе после продолжительных прогулок по юроду представлялось, что обстановка в Москве до чрезвычайности напоминает последние дни перед Будапештским восстанием 1956 года, историю которого она, несмотря на все фальсификации, из закрытых источников шала довольно прилично. Охрана особняка во главе с Рудниковым на всякий случай готовилась к обороне. Известно, что во время политических беспорядков первым делом подвергаются опасности всякого рода иностранные представительства, не имеющие тем более дипломатического статуса. Да и имеющие таковой тоже. Лариса помнила и о "заговоре Локкарта", и о "левоэсеровском мятеже", да и последующий исторический опыт XX века давал почву для размышлений. -- Лариса Юрьевна, -- обратился к ней штабс-капитан, возвратившийся с короткой рекогносцировки прибегающих к дому кварталов, -- прошу прощения, но я бы посоветовал немедленно вызвать сюда полковника Басманова со всем отрядом. Постоянно мрачный, больше напоминающий профессионального налетчика из Марьиной рощи, чем боевого офицера и способного деникинского контрразведчика, по довоенной профессии -- газетного репортера, Рудников относился к Ларисе с подчеркнутым уважением, словно признавая ее право руководить не только Левашовым, но и офицерами его отряда. Ей даже казалось, "\то он в нее тайно влюблен, хотя внешне это ничем не проявлялось. -- Вы думаете, Виктор Петрович, что на нас действигельно могут напасть? -- Она сидела на подоконнике выходящей на Гоголевский бульвар комнаты, покачивала обутой в высокий кавалерийский сапог ногой, смотрела на едва различимую в тумане линию голых черных деревьев- -- Но вот кто? Вы этого не выяснили? И стоит ли нам затевать сражение в центре города? Может быть, они только этого и ждут? Спровоцировать с нашей стороны сопротивление, под этой маркой интернировать все наши представительства, разорвать дипломатические отношения, вновь начать войну... И хотела бы я знать, что происходит в Севастополе и Харькове... -- Это мы скоро узнаем. Поляков вернется через часполтора, я надеюсь. -- Если вернется... -- Обязательно. Он хорошо тренирован, вооружен и весьма осторожен. Москву знает. Проберется дворами и туда. и обратно в случае чего... -- Вашими бы устами... А чем занимается господин Кирсанов? Я надеялась, что он давно уже добился от своих пленников показаний в полном объеме. И вообще, какой смысл держать в доме профессионального разведчика, если он не может даже узнать, что в городе творится! -- Лариса соскочила с подоконника, легко прошла через комнату, поигрывая обтянутыми черным вельветом бедрами и как бы не замечая взгляда, которым сопроводил ее Рудников, остановилась перед большой, на полстены, картой города, провела пальцем линию от их особняка до Новодевичьего монастыря. ~ А не лучше ли нам сюда переместиться, под защиту стен, башен и отряда Басманова? Здесь и настоящий штурм можно выдержать. Тем более, как я помню, у вас была договоренность с чекистами об экстерриториальности монастыря? -- Была. Только ведь мы с вами не знаем, чья сторона сейчас верх берет. Я походил, посмотрел, так на улицах черт знает что творится. Митингует всякая сволочь, власть нынешнюю ругает, кто требует труп Ленина на всеобщее обозрение выставить, кто, наоборот, немедленно на Крым наступать, винтовками размахивают, семечками плютотся... Только что открывшиеся лавки да пивные хозяева снова заперли, окна деревянными щитами заколачивают. И это правильно, в уличных заварушках первым делом витрины бьют, знаем по семнадцатому году... -- А вот вы и выясните, это, кажется, входит в ваши обязанности! -- резко сказала Лариса. -- И вообще, сами решайте, я, в конце концов, всего лишь слабая женщина, в ваших военных делах не разбираюсь... -- Да уж кому говорить, -- пробормотал себе под нос Рудников, выходя. -- Наши бы офицеры так разбирались... -- Уважая знания и характер Ларисы, он заодно в .душе считал ее немножко шлюхой. Подобно тому, как арабские и иранские мужики относились к европейским и собственным эмансипированным женщинам, позволявшим себе щеголять в мини-юбках и с открытыми лицами. Ну не могла, с точки зрения Рудникова, приличная женщина ходить в таком виде. На фронтах он встречал баб в мужской одежде, так там они носили широченные галифе и шинели, а эта обтянула ноги, как циркачка, и полы кожаной куртки едва прикрывают круглую задницу... Сил нет терпеть. Глава 17 Схема заговора верхушки ВЧК и примыкающих к ним некоторых руководителей второго эшелона ЦК и Совнаркома была проста до примитивности и любому нормальному человеку, отягощенному опытом второй половины XX века. была бы ясна как на ладони, стоило только получить о нем самую поверхностную, но достоверную информацию... ...Агранов в своем кабинете на шестом этаже лубянского дома бросил на рычаг трубку одного из трех телефонов. Ситуация раскручивалась стремительнее, чем он успевал ею овладеть. Значит, для него -- пока неблагоприятно. Он даже не совсем понимал, почему так вдруг случилось. Казалось, "второй октябрьский переворот" удался полностью и окончательно. Больше половины "ленинцев" из состава ЦК были арестованы и обезврежены в одночасье, командование Московского военного округа во главе с Мураловым относилось к "твердым троцкистам" и полностью контролировало настроение в частях, класть в ВЧК тоже была поделена "справедливо", без каких-либо серьезных разногласий, народ получил наконец то, из-за чего упорно, то исподтишка, то с оружием в руках сопротивлялся советской власти, -- свободу торговли и продналог взамен продразверстки, война, черт возьми, закончилась, и вот на тебе! Неужели он чего-то не предусмотрел? Ему казалось, что по крайней мере на ближайший год никаких серьезных разборок в стане победителей не будет. Исторический опыт всех уже случившихся в мире революций и переворотов об этом свидетельствовал. Он взглянул на изрисованный красным и синим карандашами лист бумаги. Бывший начальник секретно-политического отдела, а теперь первый заместитель председателя и непременный член коллегии ГПУ Яков Агранов не умел размышлять без графического сопровождения полета своей фантазии. Беда была и в том, что он потерял ориентировку, как пароход в тумане, и не знал, кому сегодня можно доверять, а кому -- нет, кто из бывших соратников остается верен, а кто затеял собственную игру с непонятными целями. Поэтому слишком много пришлось изобразить вопросительных знаков, больших и маленьких. На данный час картина, по сообщениям информаторов, вырисовывалась следующая. Ряд секретарей крупных парторганизаций Москвы и Петрограда, сумевших каким-то образом сговориться, заявил о несогласии с нынешним курсом ЦК, поддержавшего бонапартистский переворот Троцкого, и призвал рядовых коммунистов выходить на улицы. Похоже, со дня на день состоится экстренный, "ленинский" съезд партии в Питере. Заговорщики, по агентурным данным, собираются объявить об исключении Троцкого и его фракции из РКП, сформировать новое правительство. Их поддерживают Кронштадт и Балтийский флот. А уж этим-то какого дьявола надо? Человек из штаба флота передал, что в крепости идут бурные споры о каких-то "Советах без коммунистов", образовании независимой Северной республики в составе Петрограда с губернией, Кронштадта, балтийских фортов, Либавы и Ревеля и, наконец, о создании унии с Финляндией! Полный бред, казалось бы, но если что-нибудь подобное все-таки начнется... Имелись данные из заслуживающих доверия источников, что Фрунзе каким-то образом сговорился со Сталиным, Бухариным, Рудзутаком, Рыковым, Томским, Калининым, Молотовым (ни одного еврея, что примечательно), еще кое с кем из бывших приятелей Дзержинского и они создали так называемый "параллельный центр", который и намеревается объявить себя высшим исполнительным органом партии. При поддержке верных фронтовых частей, которые не сегодня-завтра двинутся на Москву с юга. Причем пока непонятно, как они собираются решать стратегическую коллизию на фронте. Оголять фронт можно лишь в том случае, если уверен, что белые не начнут, воспользовавшись случаем, очередного наступления. Ведь если власть Троцкого рухнет, кто им помешает денонсировать "Предварительный протокол о мире и взаимопомощи". Тогда вообще все может рассыпаться в одночасье. Нпрочем, не исключена возможность блефа, стратегической дезинформации, распространяемой какой-то третьей или четвертой силой. -- Николай Иванович, -- кричал он, вновь сдернув трубку скверно работающего телефона, -- сегодня с утра в Москве черт знает что творится! Студенты митингуют прямо на Моховой, в двух шагах от Кремля. Сборища и на Скобелевской площади, и возле Страстного монастыря. Анархисты с черными флагами затеяли демонстрацию на Садовой. У трех вокзалов вообще бардак. Толпами бродят какие-то вооруженные люди, выдают себя за (фронтовиков и орут, что жиды советскую власть продали. Нет, меня это лично не задевает, я крещеный, но тыто куда смотришь? Ты что, не можешь выслать в город три-четыре надежных батальона? Нет, я не говорю, что нужно стрелять в своих, но какой-то порядок в столице должен быть? Хотят митинговать, черт с ними, пусть митингуют, но где-нибудь подальше, на Ходынке, что ли... Ответ Муралова ему не понравился, и он раздраженно крутнул ручку индуктора, дав отбой. Тоже мне Иисусик, не может он без достаточных оснований начинать карательные операции. Мол, демобилизованные красноармейцы просто пар выпускают, из тех, кто призывался в отошедших к белым губерниях. Ехать им некуда, здесь землю получить не светит, местным и то не хватает, вот и бузят... А начни их разгонять, они сорганизуются, и вот тогда действительно беспорядков не избежать! Идиот, забыл, с чего семнадцатый год начинался... По второму телефону Агранов говорил с курировавплим фронтовые особые отделы и Наркомат иностранных лел Петерсом. Этот вроде был абсолютно надежен. -- Яков Христофорович (откуда, интересно, у чистокровного латыша такое имя-отчество?), я знаю, у тебя есть свои, лично тебе подчиненные конвойные части. Не пора их ввести в дело? -- Он вкратце пересказал коллегу смысл разговора с Мураловым, которого Потере сильное недолюбливал, Удовлетворившись обещанием привести в полную боевую готовность пять укомплектованных и вооруженных рот, Агранов стал накручивать ручку очередного аппарата. Чрезвычайная активность, которую развернул в этот туманный и тревожный ноябрьский день именно он, а не председатель ГНУ Менжинский, объяснялась просто. Всю свою ставку Яков Саулович сделал на Троцкого, был наиболее последовательным исполнителем и координатором "октябрьского переворота", и в случае победы оппозиции рассчитывать ему было не на что. Кроме как бежать в Белую Россию... ' Он начал складывать бумаги в папку. Через десять минут совещание у Менжинского. Наверняка такое же бессмысленное, как два предыдущих... И вдруг в голове Агранова что-то начало проясняться. А не прав ли, на самом деле, профессор Удолин? Буквально до нынешнего момента Яков не воспринимают всерьез его слишком заумные, шаманистые высказывания... Заставил себя поверить, что повредился в уме старик от пьянства и одиночества. Или просто цену себе набивал, наподобие всех прочих оракулов, чьи предсказания обретают смысл только задним числом. Словно затмение нашло, в самом деле. Или... Или напустили на него это затмение, что ли? Вчера под вечер, когда от сомнений и противоречия вых сведений шла кругом голова и курить уже было невмоготу, Агранов вдруг решительно ^отодвинул бумаги, вызвал автомобиль и приказал водителю ехать, не слишком спеша, по Владимирке в сторону Измайлова. После того как профессора, мистика и ясновидца, похитил из хорошо охраняемого дома, точнее, маленькой надежной индивидуальной тюрьмы странный полковник Шульгин и после того как, перевербовав самого Агранова с непонятной до сих пор целью, вновь исчез, предоставив их обоих своей дальнейшей судьбе, Агранов переселил Константина Васильевича в укромную сторожку на лесном кордоне. Здесь Удолин уже не считал себя заключенным, тем более бежать ему было некуда и незачем, он просто жил вдали от городской суеты и опасностей переходного периода на попечении пожилого егеря. Они коротали время в прогулках по лесу, долгих неспешных разговорах о природе и звериных повадках, профессор от скуки писал длинные, не совсем понятные даже ему самому трактаты о дзен-буддизме, а ненастными вечерами у русской печи со стаканом самогона в одной руке и козьей ножкой в другой разъяснял собеседнику разницу между гвельфами и гибеллинами. И каждый находил в этом свое удовольствие и интерес. Агранов, как всегда, привез профессору большой пакет с деликатесами и несколько заказанных им книг. Из веЖЛИВОСТИ поговорили минут двадцать об обычных при встрече столичного жителя с провинциалом вещах, както: о последних декретах власти, о ценах на хлеб и ливерную колбасу в системе свободной торговли, о слухах насчет предстоящей отмены "сухого закона" и о том, что в театре Вахтангова готовится какая-то невероятно новая постановка... Затем егерь деликатно прокашлялся после третьей рюмочки чистого медицинского и, закинув на плечо ремень старой берданки, отправился пройтись по участку, посмотреть, не рубят ли окончательно потерявшие стыд и страх перовские мужики мачтовые сосны. -- Что значит привычка, -- кивнул ему вслед Удолин, -- вся жизнь в тартарары укатилась, а ему сосны... -- И, не меняя интонации, обратился к чекисту: -- А на сей раз что привело тебя в мою скудную обитель? Проверить, не сбежал ли я в Белую Россию, или опять появились сложности в твоих жандармских делах? Однако? тут-го у тебя вроде все более чем в порядке, насколько мне известно. -- Второе, Константин Васильевич, как это ни прискорбно. Я и сам считал, что теперь тревожиться почти что и не о чем, за исключением самых обычных практических вопросов, а вот нет... И снова тайны и интриги такого рода, что без вас и разобраться затруднительно... Агранов, один из наиболее могущественных людей советского режима, имевший право и возможности арестовать и без суда расстрелять любого находящегося на гсрритории республики человека, независимо от его подданства и социального положения, за исключением, может быть, двух-трех десятков представителей высшей номенклатуры и членов ЦК, в присутствии профессора всегда чувствовал себя первокурсником, да еще и не слишком успевающим. Он верил и неоднократно имел гозможность убедиться, что вздорный, неряшливого вида и склонный к малопонятным умствованиям старик обладает потусторонними способностями вплоть до непосредственного общения с так называемыми "воображае мыми мирами", откуда и получает сведения о прошлом и будущем. Доведенный до отчаяния неспособностью самостоятельно найти ответ на странные, не имеющие логическо го объяснения события последних дней, Агранов стал излагать сомнительной с политической точки зрения личности такие сведения, за разглашение которых любой другой подлежал бы немедленному заточению в самой глухой камере внутренней тюрьмы. С последующим расстрелом, разумеется. Как водится, Удолин выслушал его внимательно и молча, только задал в самом конце несколько уточняющих вопросов. Поскреб пятерней длинные седоватые волосы. -- Сиди здесь. Я пойду к себе, немного думать буду. Только без меня больше не пей... Зная, что размышления профессора могут продлиться и час, и больше, Агранов накинул шинель и вышел водвор. Здесь было темно. Не по-городскому, а глухо, безнадежно, будто в подземелье. Новолуние, да еще и небо затянуто плотными тучами. Как там, интересно, егерь Петр Лукич ухитряется ходить по лесу, выслеживать порубщиков? А может, и не ходит вовсе, а только вид сделал, сам же забился в кособокую баньку позади сеновала, да и потягивает там свой самогон в одиночку... Агранов на всякий случай расстегнул коробку "маузера", попробовал, легко ли взводится курок. Хотя как раз тут бояться вроде и нечего. Остро захотелось больше не возвращаться в Москву, отсидеться, пока обстановка не прояснится. Он выкурил папиросу, пряча в рукав огонек, подошел к машине, приказал шоферу, пригревшемуся в теплой каретке, пересесть на открытое водительское сиденье и отнюдь не спать, а достать из кобуры "наган" и прислушиваться. Мало ли что. Вернулся в сторожку, и как раз вовремя. Из глубины дома послышалось покашливание и шарканье ног, заплясали тени по бревенчатым стенам, прикрывая ладонью от сквозняков огонек толстой церковной свечи, появился профессор. Сел на лавку, астматически дыша. -- Знал бы ты, Яков, сколько сил мне стоят твои загадки, Умру вот от паралича сердца, не выходя из транса, и что ты тогда будешь делать? Пропадешь ведь... -- Знаю, Константин Васильевич, оттого и прибегаю к вашей помощи только в самой крайности, оттого и подкармливаю вас по двойной академической норме... -- Ноги протянуть с твоей академической, -- привычно брюзжал профессор, наливая себе доверху зеленую граненую рюмку. -- При старом режиме я без всякой нормы шел к Кюба или Донону, заказывал... -- И махнул рукой, не желая терзать себе душу воспоминаниями. Плеснул в рот спирту со сноровкой питерского извозчика. -- Наше счастье, Яша, что случай сегодня легкий. Не пришлось мне даже в высшие мыслесферы воспарять. Мог и не беспокоить меня, откровенно говоря. Хватило бы и банальной цыганки... -- Как уважающий себя пророк, Удолин слегка кокетничал. -- Ты вот думал, что, ежели "маузер" носишь, шинель генеральскую и в какой-то там хамской коллегии числишься, так от превратностей жизни застрахован и черт тебе, само собой, уже не брат. Однако получается совсем даже наоборот. Умным ты себя считаешь, и я тебя за такого считал, а нашлись вот куда умнее, получается... -- Опять, что ли, наши друзья-полковники? -- не выдержал витиеватой преамбулы Агранов. -- О полковниках особый разговор, -- поднял коричневый от никотина палец Удолин. -- Поближе нашлись люди, тем не чета, зато хитростью и подлостью наделенные в избытке... Я всех ваших тонкостей не знаю, в умах и душах читать как по-писаному не навострился еще, однако узнал я вот что... -- Он снова потянулся к бутылке, но Агранов аккуратным движением успел снять ее со стола. ~ Чуть позже, Константин Васильевич, сперва с делом покончим. -- Так, значит, так, -- вздохнул профессор и продолжил: -- Обманывают тебя, Яша, в этом все дело. Люди, которые тебя окружают, с которыми ты сейчас ближе вего общаешься, строят грандиозную интригу, исторических, можно сказать, масштабов. Заговор, если угодно, способный весь мир еще раз с ног на голову поставить... -- Это я знаю. Сам, так сказать, один из строителей, -- насмешливо оттопырил нижнюю губу Агранов. -- Дурак! -- вдруг сорвался на крик Удолин. -- Не знаю, что там ты надеешься построить, а пока тебя как строительный материал используют... Несколько человек... Один, два, три... пять... -- Прикрыв глаза, он словно пересчитывал сейчас тех, кого видел внутренним взглядом. -- Да, пять человек составили план, в котором ты... не пойму, то ли приманка, то ли главная жертва. Не хватает ясности. В тумане все как будто. Или меня астральное зрение подводит, или их защищает что-то... Думай сам, Яков, догадайся, на чем тебя подловить могут те, кому ты доверяешь полностью, в чьих руках судьба твоя, как кощеево яйцо. В какой игре и для каких целей за болвана подставят... Ибо ждет тебя, Яков (хотел бы я ошибиться), смерть скорая и лютая, если не догадаешься, кто и зачем тебя погубить хочет. Но мысли Агранова были сейчас направлены тольк